- Андрей, скажи честно, ты ничего не придумал? - Иванов смотрел на "правака" неверящим взглядом. - Не очень похоже на правду.
- Всё так и было! А ты не понял? - Ващенка постучал пальцами по своей голове. - Я тоже сразу не просёк. Она же тебя спасала.
- От чего? - не понял Иванов.
- От проигрыша. Соблюла, так сказать, твоё мужское достоинство. Тебе бы ещё рюмку, и ты там бы и упал. Не обижайся, Саня, но она тебя от позора спасла.
Злость на Тамару куда-то улетучилась. Вот чёртова девка! Выходит, что она везде умная, а Иванов кругом дурак. От таких мыслей Иванов рассмеялся и кинулся на сидящего рядом Ващенку:
- Всё равно - предатель! Почему меня не предупредил?
- Чем бы я тебя предупреждал? Тамара сидела у меня на коленях, а руки были заняты!
Они, дурачась, начали бороться на траве. Ващенка оказался очень ловким, и побороть его Иванов не смог. Порешили на ничье.
- Ну, так как? - спросил тяжело дыша, Ващенка. - Без обид?
- Да всё нормально, Андрюха, - переводя дух, ответил Иванов. - Какие обиды? Я же сказал, что мы с Тамарой просто друзья.
- Сегодня к ним пойдём? - в голосе Ващенки прозвучала надежда.
- Посмотрим, - после короткого молчания ответил Иванов.
- Она тебя ждёт, - сказал Ващенка.
Иванов задумался.
Не сказав "праваку" ни "да", ни "нет", Иванов про себя решил, что пойдёт.
Прибежал солдат-посыльный с известием, что задача экипажу меняется.
- Ну, пошли на КДП за новым заданием, - сказал Ващенке Иванов, поднимаясь с земли.
По прилёту в Грозный на аэродром "Северный" сразу началась погрузка в вертолёт закрытых деревянных ящиков с цинковыми гробами внутри. Так значилось в сопроводительной ведомости. Иванов сидел в пилотской кабине и рассматривал полётную карту, когда в проём двери буквально влетел Ващенка:
- Саня, ты только посмотри, что творят!..
- Толком скажи, - повернулся к "праваку" Иванов.
- Выйди, сам посмотри…
Возле хвоста вертолёта у открытых грузовых створок стоял бортовой "Урал" с длинными ящиками из свежих обструганных досок. Первый ящик видимо упал при разгрузке и лежал на боку на бетонных плитах с приоткрытой крышкой. Вокруг него толпились озадаченные солдаты. Из-под крышки вместо цинкового гроба торчал свёрнутый край ковра. Какой-то офицер в камуфляже без знаков различия кричал на провинившихся солдат:
- Руки не оттуда растут! Маменькины сынки.… А ну, быстро заколотите ящик!
- Спокойно! Не трогать! - сказал офицеру Иванов. - Что в ящике?
- А ты кто такой? - злобно набросился на него офицер.
- Я командир этого вертолёта, а кто ты? - чувствуя закипающую ответную злость, произнёс Иванов.
Прыть офицера немного поубавилась. Он отозвал Иванова в сторонку:
- Понимаешь, какое дело… Тебя как зовут?
Иванов представился.
- А я капитан Федеральной Службы Безопасности, - офицер для убедительности достал удостоверение и повертел им перед лицом Иванова. - Тебе лучше забыть о том, что ты видел, майор.
- Это как? - Иванов холодно посмотрел на капитана.
- Не надо это тебе. Поверь. Тут интерес таких чинов… Шею сломаешь. Так что, лучше иди, готовь свою машину к полёту, а я уж сам управлюсь… - Капитан снисходительно взял Иванова за локоть.
Иванов, бросив презрительный взгляд на ФСБшника, брезгливо отдёрнул руку, повернулся к стоящим у вертолёта Ващенке с Мельничуком и приказал:
- Откройте ящик!
- Ты с ума-то не сходи! - угрожающе прошипел капитан, и крикнул пилотам:
- Не прикасаться к ящику!
Ващенка с Мельничуком, подойдя к лежащему деревянному ящику, отстранили солдат и стояли в нерешительности, глядя на своего командира.
Иванов подошёл и сухо произнёс:
- Открывайте!
Подскочивший ФСБшник встал между пилотами и ящиком, расстёгивая кобуру пистолета:
- Не трогать, я сказал!
Иванов, глядя ФСБшнику в глаза, приказал Ващенке:
- Андрей, свяжись с руководителем полётов, пусть вызывает комендатуру.
ФСБшника словно ударило током: он дёрнулся всем телом, застёгивая кобуру, и заговорил мягче:
- Мужики, не надо комендатуры. Сами разберёмся. Хотите открыть - открывайте. Только потом не обижайтесь…
Иванов посмотрел на солдат:
- Открывайте.
Из восьми солдат к ящику наклонились четверо, поставили его дном вниз и сорвали крышку. Ящик оказался заполненным коробками с японской аппаратурой: телевизор, три музыкальных центра, ещё какая-то мелочь. На коробках сверху лежали два свёрнутых и перевязанных ковра. Иванов нагнулся и достал с самого дна небольшую коробку без надписей, похожую на коробку из-под обуви. Она была густо перемотана клейкой лентой. Разрезав ножом ленту, Иванов потянул крышку. Открыв её, он приказал Ващенке:
- Вызывай комендатуру…
Коробка была набита американскими долларами.
- Мужики, - не стесняясь солдат, закричал ФСБшник, - возьмите, сколько надо себе, и грузимся…
- Заткнись… - жёстко перебил его Иванов.
ФСБшник на время куда-то исчез.
Появился он, когда к вертолёту подошла машина военной комендатуры. Иванов уже своим решением грузил в вертолёт раненых, которые лежали в ожидании вертолётов на краю аэродрома.
Машина с деревянными ящиками, так и не начав разгрузку, стояла у хвоста вертолёта. На всякий случай Иванов в кабину "Урала", выгнав оттуда солдата-водителя, посадил Ващенку.
Иванов подвёл офицеров комендатуры к открытому ящику и в двух словах описал ситуацию. Те попросили его написать объяснительную.
Бледный как смерть ФСБшник, переговорив с офицерами комендатуры, подошёл к сидящему в вертолёте за объяснительной Иванову и с нервной улыбкой произнёс:
- Ну всё, майор, можешь считать, что ты отлетался…
- Пошёл ты… - послал его Иванов.
Вечером, улучив момент, Иванов с Ващенкой сбежали из "общаги". Уже стемнело, когда лётчики подходили к знакомому дому. Иванов ждал этой встречи с Тамарой. Но ничего особенного не произошло. Девушки встретили их как всегда. Хотя их наряд выдавал, что ребят здесь очень ждали. Обе девчонки в обтягивающих юбочках смотрелись потрясающе. Но Тамара превзошла себя: лёгкая блузка на тоненьких бретельках и коротенькая обтягивающая юбчонка на ней выглядели очень вызывающе и необычно. Открытые взгляду сильные ноги и руки, крепко сбитая женственная фигура, гордо посаженная голова на красивой шее - всё это притягивало взгляд и будило мужские инстинкты. А босоножки на невысоком каблучке, удлиняя и без того длинные ноги, делали фигуру девушки чертовски привлекательной. Ещё Иванов заметил, что Тамара что-то сделала с волосами - они у неё непривычно вились. Новая причёска тоже очень шла к её лицу.
- Что я тебе говорил? - прошептал Ващенка на ухо Иванову.
- А мы уже решили, что вы не придёте сегодня, - сказала вышедшая навстречу Марина.
- Еле сбежали, - ответил Иванов, не отводя глаз от необычной Тамары. Девушка, смело встретив его взгляд, держалась так, будто вчера ничего не произошло.
- Мы рады! - Марина чмокнула Ващенку в щёку.
- Мы тоже! - Ващенка вернул ей поцелуй.
- А вы классно выглядите! - сказал Иванов, обращаясь к Тамаре. Ей понравилось произведённое на Иванова впечатление, и она не стала скрывать этого.
- А мы снова не с пустыми руками! - похвалился Ващенка, выкладывая из пакета на стол купленные по пути продукты.
- Не нужно было, мальчики, - остановила его Тамара. - Ужин вас ждёт.
- А что у нас на ужин? - поинтересовался Ващенка.
- У нас сегодня шурпа и плов. - На пороге своей комнаты появилась Анна Семёновна. - Девчата попросили приготовить. Я умею делать настоящий плов. Тамарочка с Мариной ягнёнка на рынке купили. Еле распихали в холодильник.
- Здравствуйте, Анна Семёновна. - Иванов, как родную обнял хозяйку. - Давно мы с Вами не виделись. Как Вы?
- Здравствуй, Саша, - сказала Анна Семёновна, обнимая Иванова. - Всё хорошо.
- Здравствуйте, Анна Семёновна, - поздоровался Ващенка. - Не болеть Вам.
- Здравствуй, Андрюша. Спасибо! - Анна Семёновна с доброй улыбкой посмотрела на гостей и пошла к плите, приговаривая:
- Ну, присаживайтесь. Я всё подам.
Сегодня решили обойтись без спиртного - перебрали вчера. Шурпа и плов оказались очень вкусными. Все за столом хвалили Анну Семёновну и её кулинарный талант. Она, скромно пряча глаза, довольно улыбалась. За такой по-семейному уютный вечер Иванов испытывал огромную благодарность сидящим за столом женщинам. Он обвёл взглядом всех, на секунду задержав взгляд на Тамаре, и сказал:
- Спасибо вам, дорогие наши женщины за этот чудесный вечер, за прекрасный ужин, за уют, за то душевное тепло, что вы дарите нам с Андреем. Поверьте, это многого стоит. И мы это ценим. Когда настанут лучшие времена, давайте соберёмся здесь такой же компанией! А, Анна Семёновна?
- Буду рада. Только я, наверное, не доживу до лучших времён, - произнесла хозяйка, поглядев на Иванова.
- Почему же? - запротестовал Ващенка. - Как только выберем нормального президента - всё сразу станет налаживаться. Вот увидите!
- Это Сталин нужен! - махнув рукой, сказала Анна Семёновна. - Да где ж такого взять?
- Не в Сталине дело, Анна Семёновна, - произнёс Иванов. - Дело в народе. В нас с вами. Сталин придёт на время, а после него снова всё разрушится. Народ наш, российский, хороший, но подлый и завистливый. Да, да. Вот, такие мы. Воспитание у нас такое. Нас с детства приучают к безделию и лени. И к жестокости. Вспомните русские сказки. Вот, например, "По щучьему велению": Емеля тунеядец и лентяй, любящий "халяву" - герой. А "Маша и три медведя"? А "Красная шапочка"? А "Колобок"? Сказки очень жестокие. Чему они могут научить? Почему в народе не прижились сказки про труд? Про Иисуса Христа? Про добро? Нам душу спасать надо! Самим трудиться. Вот о чём нужно сказки детям рассказывать. А мы всё ждём какого-то "чуда"! Чтобы кто-то другой за нас всё сделал!
- Ты не прав, Саня, - возразил Ващенка. - Везде есть хорошие и плохие люди. Возьми, к примеру, наш полк. Большинство - хорошие.
- Нет, Андрей, думаю, тут ты не прав. Если ты имеешь в виду начальство, то запомни одно правило: начальник хорошим не бывает. Согласен, среди командного состава полка пока есть одно конкретное дерьмо - замполит. Но это такой человек. И миссия его такая. Уйдёт Косачаный, всплывёт кто-то другой. Это называется "Закон сохранения дерьма". И такой человек есть в любом коллективе. Никуда от реальности не деться. Но я сейчас хочу сказать о менталитете нашего народа. Загублена душа русского народа на корню. Злые мы, завистливые. Воруем. Прощать не умеем. От того и нет нам удачи. Оттого и гибнет сегодня Россия.
- А что надо делать? - спросила Марина.
- Души надо лечить. Воспитывать людей в любви к Богу, в любви к ближнему. В любви к труду.
- В церковь надо ходить, - поддержала Анна Семёновна.
- Можно и в церковь, - подтвердил Иванов. - Но с самых малых лет нужно прививать ребёнку Любовь. Именно "Любовь" с большой буквы: к себе, к людям, к окружающему миру. И не только словами, а личным примером.
- В церкви неинтересно, - вступила в разговор Марина. - Читают на непонятном языке, бабки толпятся, шипят на тебя. Стоять надо. Ноги устают. Я пыталась несколько раз постоять на службе. Не моё это. Ничего не понимаю.
- Нашу церковь давно реформировать пора, - поддержал тему Ващенка. - Молодёжи там всё непонятно и неинтересно. Читают на старославянском. А почему не на иврите? Для меня одинаково. Однажды я у католиков в костёле был. Вот где красота! Просторно, светло, можно посидеть, общаясь с Богом. А орган звучит - аж мурашки по телу. Ещё бы на русском проповеди читали, я бы ходил слушать. А в нашу церковь зашёл - отсталость и убожество. Ещё у католиков комнатки для исповеди, а у нас перед попом надо стоять на виду у всех. Не захочешь откровенничать.
- Не богохульствуй, Андрюша! - с укором произнесла Анна Семёновна. - Народ сейчас потянулся к вере.
- Ага. Бабули, - не сдавался Ващенка. - Всегда тянулись перед смертью.
- К вере, Андрей, и мы с тобой потянулись, - возразил ему Иванов. - А про церковь ты верно отметил. Отсталость и нежелание перемен. Всё по старинке.
- Это называется "консерватизм"! - вставил умное слово Ващенка.
- Но не Господь Бог наши церкви проектировал и службу организовывал, - продолжал Иванов. - Это людских рук дело. Поэтому я и говорю, что русских людей ещё нужно воспитывать и учить: и вере, и культуре, и любви. А верить в Бога можно и не ходя в церковь. Бога нужно иметь в душе.
- И попов тоже нужно учить и воспитывать!
- А они что, не люди? И попов, и министров, и президентов. Весь народ. Лучше, с самого детства.
- И кто же их будет воспитывать? Господь Бог? - всё не унимался Ващенка.
- Родители, - спокойно ответил Иванов.
- А я в церковь хожу. Мне там легче становится, - произнесла Анна Семёновна.
- Что-то вы, ребята, ещё не пили, а за глобальные темы уже взялись? - попыталась прекратить полемику Тамара. - Может, вернёмся к ужину?
- Андрей, меняй тему, - распорядился Иванов.
И неожиданно для себя добавил:
- Я, наверное, пойду. Огромное спасибо за вкусный ужин. Не провожайте…
Иванов встал и, не прощаясь, вышел на улицу. Он хотел побыть один.
Утром на стоянке перед стоящим с открытыми капотами вертолётом Ващенка расспрашивал Иванова:
- Чего ты вчера ушёл? Ни девчонки, ни я лично ничего не поняли.
- А нечего понимать. Что мне там делать?
- Тамара очень расстроилась.
- А мне что с того? - равнодушно бросил Иванов.
- И правильно, Саня, Тамара - баба очень умная и опасная. Захочет, ты, как миленький, у неё на цепи бегать будешь. И не заметишь, как в ошейнике окажешься.
- Не дура. Но цепь - не для меня. И бегать тоже не буду. Я же сказал: мы - только друзья!
- А ты подумай, - наседал Ващенка, - мы с тобой и так уже пляшем под её дудку. Позавчера она просила меня целовать её в твоём присутствии. Вчера она просила привести тебя обязательно.
- Что? - удивился Иванов.
- Просила обязательно тебя привести, - повторил Ващенка.
- И ты, скотина, привёл и ничего мне не сказал?
- Да я тебе всё время намекал! - Ващенка состроил обиженную физиономию. - А на "скотину" отвечаю - сам такой!
Иванов рассмеялся. Его развеселил факт, что он уже в который раз не замечает того, что лежит на поверхности. А Тамара, действительно, настойчивая женщина.
- Ты прав. Я снова в дураках, - примирительно произнес Иванов. - Не обижайся.
- Снова тебе везёт, - уже миролюбиво, но с оттенком лёгкой зависти, произнёс "правак". - Что в тебе такого бабы находят?
- Не прибедняйся. Маринка ничуть не хуже Тамары. Пойдём лучше прогуляемся.
Они вышли из вертолёта и побрели по бетонной рулёжной дорожке в сторону взлётно-посадочной полосы. Гудение и свист авиационных двигателей над аэродромом не стихали ни на минуту. Аэродром работал как конвейер. На взлётную полосу один за другим садились, заруливали на стоянки, уступая место, и взлетали самолёты и вертолёты разных типов. Иванов любил смотреть на взлетающие машины, когда красота, мощь и сила сливаются в одно стремительное движение - разбег, отрыв и рывок в высоту! Только там, в небе, лётчик чувствует себя свободным и счастливым. Там он - хозяин положения, хозяин своей судьбы. Там он ощущает себя ближе к Богу. И все красоты Земли и Неба принадлежат только ему.
Сегодня в основном работали штурмовики "Су-25". По одному и парами они тяжело гружённые уходили в небо. Самолёт "Су-25" внешне машина очень симпатичная: с острым носом, с гармонично сливающимся с корпусом красивым остеклением пилотской кабины, с двумя двигателями под основанием крыльев рельефно выделяющимися на фюзеляже и со множеством точек подвески для боезапаса под крыльями. Из-за этих точек подвески, крылья самолёта спереди напоминают два гребня с зубьями для волос. Но в полёте эти машины смотрятся очень эстетично.
- Какая силища! - прокричал Ващенка, пересиливая грохот двигателей очередной взлетающей пары. - Когда мы-то взлетим?
По заданию сегодня экипаж Иванова должен был возить секретную почту. Но машина с документами почему-то задерживалась. Ещё через час ожидания на стоянку к вертолёту прибежал солдат-посыльный и вызвал командира экипажа и лётчика-штурмана к командиру полка. Оставив борттехника на стоянке, Иванов и Ващенка вместе с прибежавшим солдатом отправились к командиру.
- Задание меняется, - сообщил им командир полка. - Слушайте новую задачу. Сейчас приедет фотограф с оборудованием. Пойдёте в тот район, где работали позавчера с разведчиками. Сфотографируете и ферму, и село. Высота фотосъёмки восемьсот-тысяча метров над рельефом. Скорость - сто километров в час. Соблюдать осторожность и меры безопасности. Сопровождения не будет. Вопросы?
Командир ожидающе посмотрел на Иванова, который заносил информацию в планшет, потом на Ващенку, колдовавшего над картой.
- Всё ясно, товарищ полковник, - ответил Иванов. - Задачу выполним.
- Тогда вылет по готовности. Лётчик-штурман - свободен. Иванов - останься.
- Слушаюсь. - Ващенка, собрав карту, удалился за дверь, жестом показав Иванову, что будет ждать его там.
Когда за Андреем закрылась дверь, командир полка сказал:
- Разведчики ходатайствуют о вашем награждении орденами Мужества. Официальная бумага пришла. Но у меня есть другая официальная бумага, - командир полка озабочено посмотрел на Иванова. - И человек тут хочет с тобой побеседовать.
Командир поднял трубку телефона и коротко произнёс:
- Мы в кабинете.
- А кто это? - поинтересовался Иванов, когда командир положил трубку.
- Вашим крайним полётом в горы заинтересовалась ФСБ. Прибыл представитель. Будет беседовать со всеми экипажами. Решил начать с тебя.
- А при чём тут ФСБ, когда мы работали по заданию ГРУ? - У Иванова шевельнулось нехорошее предчувствие.
В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошёл невысокий крепкий мужчина лет сорока в новеньком камуфляже.
- Здравствуйте. Подполковник Гурин, - вежливо представился он Иванову.
Иванов назвал себя, не вставая из-за стола, за которым сидел. Расположившись напротив и достав из чёрной кожаной папки бумагу и ручку, гость задал первый вопрос:
- Скажите, майор, вы были в последней операции (он назвал населённые пункты) ведущим группы?
- Да, я, - ответил Иванов и уточнил:
- В авиации принято говорить "крайний" и не употреблять слово "последний". Примета плохая.
- Была ли необходимость бомбить село? - ФСБшник пропустил мимо ушей замечание Иванова.
- Мы не брали на борт бомбы, товарищ подполковник. Только ракеты, - ответил Иванов.
- Хорошо, - согласился ФСБшник. - Расскажите о задании подробнее. С самого взлёта до посадки. И зачем вы вообще пошли на это село?