Голос фотографа из криминалистической службы.
- Ладно тебе, Марк, он из наших.
Комиссар Ален Буватье, низкорослый худой мужчина лет тридцати, коротко стриженный, гладковыбритый, с тонкими чертами, подошел к Ари:
- Вы в порядке? На вас лица нет.
В тот же миг Ари ослепила очередная вспышка. При ярком свете на долю секунды кровь, разлитая вокруг стола, показалась ему еще краснее, а тело Поля - бледнее.
- В порядке, - ответил Ари неуверенно. - В порядке… Просто я… Я его знал.
Комиссар нахмурился:
- Так вы поэтому приехали? Я-то думал, что госбезопасность в деле… Вы при исполнении?
- Нет, у нас была назначена встреча.
Буватье медленно кивнул. Он старался держаться уверенно, но Ари догадывался, что он не привык к подобным зрелищам. Вряд ли в Реймсе такое случается часто, а комиссар еще молод.
- Вы подтверждаете, что это действительно Поль Казо?
Ари с трудом сглотнул. Он бы предпочел подтвердить обратное.
- Это он.
- Ясно. Спасибо. Ладно, возможно, вам не стоит здесь оставаться, тем более что юридических полномочий у вас нет… Теперь вам лучше выйти, а показания я у вас возьму завтра в комиссариате.
- Нет… Погодите, это же друг моего отца, я бы хотел…
- Вот именно, - отрезал комиссар. - Я сожалею, но позвольте нам делать свою работу. К тому же вот-вот подъедет прокурор…
Ари подчинился. Он понимал, что настаивать бесполезно, да и ни к чему ссориться с коллегами. По-настоящему больше всего ему сейчас хотелось, выпить неразбавленного виски.
Напоследок он осмотрел квартиру Поля и постарался запомнить все, что увидел. Чтобы справиться с горем, он займется анализом. Тем, что у него получается лучше всего: это его специальность, его сила. Охватить одним взглядом и благодаря фотографической памяти запомнить навсегда. Как раз сейчас это помогало ему отвлечься от потрясения, переключиться на что-то другое. Он отметил каждую мелочь. Дорогую мебель, несколько безделушек, картину, изображающую древний храм, предметы, выставленные в витрине, выключенный телевизор, видеомагнитофон с часами, все еще идущими по летнему времени, книжный шкаф, набитый книгами, в том числе очень старыми, компьютер, неубранный письменный стол… Он словно незаметно сканировал окружающую обстановку, снимал карту места преступления.
Взглядом попрощавшись с комиссаром, он быстро вышел.
На тротуаре собиралось все больше любопытных. Вдали, между зданиями, виднелся Реймский собор, величественный, словно старинный корабль, покачивающийся в тумане, готовый к отплытию. Над порталом западного фасада Ари различил краешек стрельчатого фронтона. Окруженный сонмом ангелов Христос на престоле держал Землю в вытянутых руках.
Маккензи с сосредоточенным видом пробрался сквозь толпу и в нескольких сотнях метров от дома Поля Казо отыскал открытое кафе.
Это было провинциальное бистро, хранившее отпечаток прошлого века. Потертые столы, зеркала, украшенные наклейками известных марок пива, старые пожелтевшие пепельницы, алюминиевая стойка, доска для записи ставок и два-три посетителя, которые, похоже, чувствовали себя как дома.
Едва перешагнув через порог, он ощутил спертый воздух. Электрический бильярд без конца играл одну и ту же гнусавую мелодию. Ее едва заглушала местная радиостанция, которую транслировал приемник, стоявший на кофемашине.
Ари выбрал столик в темном углу в глубине зала. Хозяин с бегающим взглядом, волоча ноги, тут же подошел к нему, чтобы принять заказ.
- Какое у вас есть виски?
Услышав ответ, он скривился. Он бы что угодно отдал за доброе солодовое виски с шотландского островка, но явно обратился не по адресу. Ладно, нечего корчить парижанина.
- Тогда налейте любое, только двойное и безо льда. Главное, безо льда.
Пока хозяин нес ему выпивку, Ари вдруг сообразил, что в последнюю их с Полем встречу они пропустили по стаканчику в виски-баре в парижском квартале Марэ. Вот почему его подсознательно потянуло сюда.
Он поднес виски к губам. Поставив его на стол, заметил женщину лет тридцати с небольшим, которую не увидел, входя в бар. Она сидела в другом конце зала, как и он, одна за столиком. Длинные светлые волосы и, возможно, голубые глаза - по крайней мере Ари хотелось так думать. Не сводя с него глаз, она улыбнулась. В ее взоре ему почудился отблеск сочувствия, что-то вроде "Как мы здесь очутились?". Ари вежливо склонил голову. При других обстоятельствах он бы не удержался, угостил бы ее и завязал разговор. Он не из тех людей, которые лишают себя подобных радостей. Но перед глазами все еще стояло место преступления. Одна мысль поглотила его целиком. Почему Поль? Зачем его убили? И почему он сказал: "Я ничего не могу рассказать по телефону"? Что такое важное он хотел сообщить?
Все друзья Ари, да и друзья его отца, сходились по крайней мере в одном: он никогда не подведет и в случае необходимости на него можно положиться. Он вовсе не был доверчивым простофилей, но все его дружеские связи основывались на том, что призыв о помощи всегда будет услышан. В сущности, именно так он понимал дружбу: не обязательно быть рядом в дни радости, главное, оказаться на месте в трудную минуту. К тому же Ари был тридцатишестилетним бездетным холостяком, и хотя его необычная профессия отнимала много времени, некоторую свободу передвижения она ему оставляла. Проще говоря, он мог распоряжаться собой. И все же ему казалось, что Поль звонил не только поэтому. Раз старик вот так попросил его срочно примчаться в Реймс и не стал ничего объяснять по телефону, значит, хотел доверить ему какую-то важную тайну. Но какую?
После полуночи, когда кафе закрылось, Ари снял жалкую комнатенку в ближайшей дешевой гостиничке. Хотелось домой, в Париж, но он обещал дать показания комиссару. Придется задержаться до завтра.
Уже лежа в постели, Ари никак не мог прогнать воспоминание о трупе Поля, привязанном к кухонному столу. Ничего не скажешь, самое подходящее завершение для такого вечера: маяться одному в затхлом номере, мучаясь оттого, что перебрал скверного виски в занюханной забегаловке.
И тут его пронзило острое чувство потерянности. Со смертью Поля ему предстояло в одиночку противостоять болезни отца. Внезапно ответственность, которую он до сих пор делил со старым архитектором, полностью легла на его плечи, и он не был вполне уверен, что справится с ней. Как ни странно, Ари давно уже внутренне был готов к кончине отца, но смерть Поля застала его врасплох.
Беспросветное одиночество, навалившееся на него в этой комнатке, представлялось ему прообразом того, что сулило будущее. Жизнь в четырех стенах, где не с кем перекинуться словом. Некому довериться, не на кого опереться. Придется учиться жить одному.
Учиться жить одному.
Впрочем, разве мы не всегда предоставлены самим себе? И жизнь не ведет нас неуклонно к тому опыту, который уже ни с кем не разделишь?
В два часа ночи, когда сон и выпивка наконец притупили тоску, Ари поднялся, чтобы закрыть ставни. И тут он заметил, как от гостиницы отъехала машина. Старый длинный американский седан коричневого цвета. Невольно Ари подумалось, что он его где-то уже видел.
8
Вот уже час, как Ари проснулся, но продолжал валяться в постели, уставившись в пустоту. Голова раскалывалась. В номере зазвонил телефон.
- Алло?
- Месье Маккензи?
- Это я.
- Здравствуйте, говорит Мона Сафран. Я подруга Поля.
Нахмурившись, Ари сел в постели. Откуда эта женщина, чье имя ему ни о чем не говорит, узнала, кто он и где его искать?
- Мы знакомы? - спросил он недоверчиво.
- Скорее это я вас знаю. Мне известно, что Поль собирался с вами встретиться, а после случившегося мне пришло в голову, что вы, наверное, заночевали в гостинице неподалеку. Вот я и позвонила наудачу. Хотелось бы увидеться.
Что-то тут не сходится. Внезапный звонок свалился как снег на голову.
- Когда?
- Если можно, то прямо сейчас. Я в кафе в двух шагах от вашей гостиницы.
- Вы подруга Поля?
- Несколько лет назад я была его студенткой в Реймской школе искусства и дизайна. Мы остались друзьями… Так вас ждать?
Ари ответил не сразу. Звонок показался ему странным, но вдруг удастся у нее что-то узнать? Сейчас пригодится любая информация.
- Договорились. Я подойду через пятнадцать минут.
Сменной одежды он не захватил и в крохотной ванной натянул на себя все то же, в чем был вчера. То есть свой обычный костюм. Независимо от времени года Ари носил джинсы, белую рубашку и длинный черный плащ. Так по утрам можно было не задумываться, что бы надеть сегодня, и в придачу ему казалось, что все это очень шло к его росту, синим глазам и густым темным волосам с проседью. Такой уж у него look. Лола как-то сказала, что он вылитый Джордж Клуни, только пониже ростом, а больше ему и не требовалось.
Снаружи перед Ари предстал Реймс в лучах зимнего солнца. Этот квартал города коронаций сохранил что-то от Средневековья. Куда ни глянь, нигде не видно ни единого современного здания. Не город, а настоящий анахронизм. Не хватает разве что толпы облаченных в лохмотья бродячих носильщиков в путанице грязных узких улочек, между рядами лавок, которые ремесленники, золотых дел мастера, пекари, аптекари, суконщики и мясники в надежде заманить покупателей разукрашивали яркими красками, и все это под сенью вознесшегося над кровлями собора.
Ари шел по городу, проникаясь красотой старинных камней. Минут через десять он оказался в кафе, где его ждала таинственная собеседница. Посетительница, сидевшая за столиком в глубине зала, помахала ему.
Эта элегантная дама, казалось, была окутана сумрачной, почти трагической аурой. Черные блестящие волосы, каскадная стрижка средней длины, тонкие линии бровей, глаза темные и суровые. Одета в темное длинное пальто с широкими плечами. Настоящая роковая женщина, словно сошедшая со страниц старого детектива, она явно старалась скрыть горе за этим неприступным обликом.
- Мона Сафран, рада познакомиться. Присаживайтесь.
- Спасибо.
- Вам спасибо за то, что согласились прийти…
- Как же иначе, ведь вы подруга Поля.
- Да, близкая подруга.
- Он мне о вас никогда не рассказывал.
Уголки рта молодой женщины дрогнули в улыбке.
- А вот мне он о вас много рассказывал. Он вас очень любил.
- Вы живете в Реймсе?
- Нет.
- Как же вы здесь оказались?
- Весь вчерашний вечер я не могла дозвониться Полю. Забеспокоилась и позвонила его соседке. От нее я и узнала страшную новость. До сих пор не верится. Приехала сегодня утром как можно раньше.
Она помолчала.
- Ведь вы из полиции?
- В некотором роде.
- Поль называл вас "охотником за сектами", - заметила она почти иронически.
- Как по-вашему, почему его убили? - спросил Ари, которому совсем не хотелось обсуждать свою профессию.
- Понятия не имею. Я надеялась, что вы меня просветите. Поль говорил мне только, что у него неприятности и он хотел бы обсудить их с вами, но не вдавался в подробности.
- Он не успел мне о них рассказать.
- Может, реймским полицейским что-то известно?
- Не думаю, - ответил Маккензи.
Все с тем же непроницаемым выражением Мона Сафран вытащила из сумки "Блэк девил". Сунула в рот одну из этих странных черных сигарет и протянула пачку Ари:
- Курите?
- Но другую марку, спасибо…
Он в свою очередь вынул сигареты и поднес ей огонь.
Затянувшись ароматизированной сигаретой, она медленно выпустила дым изо рта.
Повисла неловкая пауза. Ари не сомневался, что женщина о чем-то умалчивает. Ее поведение казалось ему странным… Зачем она примчалась в Реймс? Что связывало ее с Полем? Между ними тридцать лет разницы, Ари не верилось, что она могла быть его любовницей.
- Зачем вы приехали?
- Поль - один из моих лучших друзей, а семьи у него не было. Он назначил меня своей душеприказчицей…
- Ясно. - Ари попытался скрыть удивление. - А почему вы пожелали встретиться со мной?
- Рано или поздно нам бы пришлось встретиться. Вот я и подумала, раз вы имеете отношение к полиции, от вас я узнаю, что же произошло.
- Мне известно только, что Поль был зверски убит. Больше мне нечего добавить.
- Я оставлю вам свой телефон, месье Маккензи. Буду вам признательна, если вы согласитесь держать меня в курсе, когда что-нибудь выясните. Вряд ли полиция согласится рассказать мне всю правду… Поль для меня много значил. И мне надо понять.
Ари молча взял клочок бумаги, на котором Мона Сафран написала свой телефон.
Женщина взглянула на часы и виновато улыбнулась:
- Мне придется вас покинуть. Непременно позвоните мне, Ари.
Ничего больше не добавив, она поднялась, попрощалась и, прежде чем выйти из кафе, оплатила счет у стойки.
Озадаченный Ари просидел за столиком еще несколько минут, размышляя, что кроется за этой нелепой встречей. Его сбивало с толку не только то, как прошло их свидание, но и сама личность этой женщины. Одновременно высокомерная и предприимчивая, неприступная и удивительно чувственная. Ари не представлял, что могло быть общего у нее с Полем Казо. И то, что он назначил душеприказчицей женщину, о которой Ари прежде не слышал, выглядело по меньшей мере странно.
Он выпил несколько чашек кофе, куря сигарету за сигаретой. Ари стал пить гораздо меньше, но вот уже пять лет он напрасно пытался избавиться от этой второй вредной привычки. Он даже испробовал метод Аллена Карра, который все называли чудодейственным. Две недели он действительно не курил, а потом закурил пуще прежнего и вышвырнул книгу в помойку. Парадокс заключался в том, что после смерти матери Ари постоянно боялся умереть молодым. Этот страх не покидал его ни днем ни ночью, но даже под угрозой рака ему не хватало сил бросить курить. Напротив, только сигарета способна была притупить страх смерти.
Маккензи нервно раздавил в пепельнице окурок и около половины одиннадцатого отправился на другой конец города в комиссариат, чтобы дать показания.
Ален Буватье, комиссар, с которым они виделись накануне, проявил любезность и даже сочувствие. В обществе коллег Ари всегда чувствовал себя неуверенно. Вот уже несколько лет его не раз подводила его репутация. В службе госбезопасности он прослыл чем-то вроде гадкого утенка.
В 1992 году Ари с отличием окончил полицейскую школу. Несчастье с отцом выбило его из колеи, и, поддавшись порыву, он в качестве гражданского полицейского вступил в ряды сил безопасности ООН, чтобы принять участие в миссии по демилитаризации Хорватии. Там он много повидал. Слишком много для своих лет. После года, проведенного им в загребском аду, госбезопасность забрала к себе этого многообещающего новобранца, к тому же сына полицейского. В 1995 году он пережил час славы, когда прежний глава госбезопасности, следуя курсу тогдашнего правительства, поставил во главу угла борьбу с сектами. Ари, проявившему себя одним из самых блестящих аналитиков своего поколения, подкованному в эзотеризме, поручили создать пресловутую "группу по борьбе с изуверскими сектами". Он был на хорошем счету у начальства, слыл восходящим светилом госбезопасности и быстро получил звание майора. Но после столь идиллического начала смена правительства привела к смене приоритетов. Беспорядки в пригородах, выдвинув на первый план борьбу с городской преступностью, потеснили проблему сектантства. Однако Ари никогда не сомневался, что некий высокопоставленный чиновник уступил нажиму ведущих сект Франции и принудил госбезопасность сбавить обороты в расследованиях, касающихся этого деликатного вопроса. Вне себя от ярости, он едва не нарушил свой долг и позволил кое-каким сведениям просочиться в скандальный сатирический журнал "Канар аншене". Поднялась шумиха, и начальство спустило собак на Ари.
Тем не менее Маккензи был слишком ценным кадром, чтобы центральное управление решилось с ним расстаться, к тому же он пользовался уважением и поддержкой некоторых своих руководителей. Во Франции не нашлось бы другого такого специалиста по сектам и всему с ними связанному: мистицизму, оккультизму…
Из-за допущенной им профессиональной ошибки Ари лишили всех сотрудников, так что от отдела остался он один. Он знал, что со дня на день отдел закроют. В спецслужбах наступило время перемен. Ни для кого не было тайной, что в ближайшем будущем госбезопасность сольют с управлением безопасности территорий, куда входят собственно контрразведка, антитеррористические подразделения, госохрана и другие ведомства. Уже сейчас они вместе занимали новое помещение. Ари не сомневался, что его группа - если теперь, когда он остался один, ее можно назвать группой, - после слияния будет распущена.
А пока он не тяготился работой в одиночку, такое положение дел развязывало ему руки.
Вот почему Ари Маккензи прославился на всю полицию: его репутация смутьяна госбезопасности, прошедшего войну в Хорватии, у одних вызывала восхищение, у других - недоверие. По-видимому, молодой комиссар принадлежал к первой категории. Он снял показания, не давя на Ари.
- Когда месье Казо назначил вам встречу?
Ари рассказал о телефонном звонке Поля. Комиссар слушал его внимательно, делая пометки. Допрос продолжался больше часа, когда наконец он задал последний вопрос:
- Вы знакомы с Моной Сафран?
- Только с сегодняшнего дня.
- Она вам звонила?
- Мы с ней встретились.
- Вам не доводилось раньше слышать о ней?
- Нет.
- Удивительно… Вы называете месье Казо одним из своих ближайших друзей и при этом не знакомы с его душеприказчицей.
- Меня это тоже удивило.
- Хорошо. У меня больше нет вопросов…
- Вы не могли бы сообщать мне о ходе расследования?
- Я сделаю все, что в моих силах, Маккензи. Но не ждите слишком многого. Сами знаете, как это бывает…
- У вас есть зацепки?
- Нет. Еще слишком рано. Пока могу сказать вам только одно: месье Казо скончался около семнадцати часов, убийца… опустошил его череп. Полностью.
9
Когда около полудня Ари подходил к своему номеру, чтобы забрать вещи, он заметил, что дверь приоткрыта. Может, там горничная?.. Осторожно, кончиками пальцев, он толкнул дверь.
Постель еще не убрана, ставни опущены. Он шагнул вперед и увидел свою сумку, вывернутую на пол. В полутьме Ари бесшумно подкрался к ванной. Сердце бешено колотилось, когда он заглядывал внутрь. Никого.
Переведя дух, он включил свет. Все перевернуто вверх дном. Матрас приподняли, все шкафы открыли и второпях обыскали. По всей видимости, за несколько минут до его прихода.
Не медля он схватил сумку, кое-как запихнул вещи обратно и бросился к стойке хозяина.
- Уезжаете?
- Кто-нибудь входил в мой номер?
Хозяин гостиницы вытаращил глаза:
- Простите?
- Кто-нибудь заходил ко мне в номер в мое отсутствие?
- Нет, месье, не думаю. Вы кого-то ждали?
- Вы никого не видели?
- Нет. Что-то не так, месье?
- Нет-нет. Держите. - Ари быстро протянул ему кредитку. - Я бы хотел расплатиться.
Расплачиваясь, он поглядывал на улицу. Что, если его гость где-то неподалеку?