Выйдя из гостиницы и никого не заметив, он направился к Реймскому вокзалу, находившемуся, если он не ошибался, в двух-трех улицах отсюда. По приезде он взял такси, но небольшая прогулка на зимнем холоде ему не повредит. Ари никогда не был большим любителем пеших прогулок. По правде говоря, он их просто не выносил. Но случались и исключения: он не из тех, кто любит упиваться своим горем, и при первых же признаках депрессии готов поступиться правилом и развеять тоску ходьбой.
Он пошел по улочке, собираясь перейти на другую сторону, но едва ступил на мостовую, как услышал визг шин. От удивления он замер на месте и тут заметил машину, мчавшуюся прямо на него. Он колебался всего какую-то долю секунды. Может быть, лишнюю долю. Прыгнуть вперед или отступить? Когда он выбрал второе, от машины его отделяло не больше десятка метров. Снова взвизгнули шины. Заднюю часть седана на скользкой дороге слегка занесло. Ари отскочил в сторону, ударился спиной о капот какой-то машины и мгновенно перевалился через нее. Послышался страшный грохот, затем сильный толчок, звон разбитого стекла и треск сминаемого железа. Мир вокруг Ари завертелся. Его подбросило в воздух, потом с силой швырнуло на землю, и острая боль пронзила бедро. Он тут же выпрямился и увидел уносящийся прочь коричневый седан. Несомненно, это была та же машина, которая накануне так резко сорвалась с места, когда он увидел ее из окна гостиницы. Он не успел разобрать номер, только заметил, что он немецкий. Машина скрылась на соседней улице.
Ари передохнул, привалившись к разбитой машине, потом позвонил в дверь гостиницы. Наверняка это тот же тип, который обыскал его номер. Кто-то хотел его убрать или просто припугнуть. Чтобы он не расследовал убийство Поля…
К нему подбежал встревоженный шумом хозяин гостиницы.
- Вы в порядке? - испуганно выпалил он.
- Да-да, ничего страшного, - ответил Ари, ощупывая бедро.
- Что случилось?
- Сам не знаю. Какой-то водила не справился с управлением…
- Вы номер запомнили?
- Нет.
- Подождите здесь, я вызову полицию.
Но Ари не хотелось снова давать показания. Сейчас он думал об одном: вернуться в Париж и собраться с мыслями. Нет смысла торчать здесь дольше. Полицейские сами договорятся с хозяином. Он заправил рубашку в брюки и захромал вниз по улице.
Через сорок пять минут он уже сидел в парижском поезде. Прижавшись лбом к стеклу, наблюдал, как тает на горизонте город коронаций, и старался не думать о бедре, которое болело все сильнее.
Чем дальше от Реймса уносил его поезд, тем труднее Ари было поверить, что он больше никогда не увидит Поля. Похоже, только теперь до него доходила страшная реальность.
10
Ближе к вечеру вконец разбитый Ари добрался до Леваллуа-Перре, где в доме 84 по улице Вилье располагался новый офис госбезопасности.
Несмотря на боль в бедре, он приехал сюда прямо с вокзала, понимая, что его могли хватиться. К тому же кое-что надо было проверить. После всего, что случилось, он не станет сидеть сложа руки. Ему нужны факты.
Ари поспешил в свой кабинет на последнем этаже. Новое здание было просторным и современным, из сплошного стекла, с внушительной системой защиты, обеспеченной службой безопасности Министерства внутренних дел. Тамбуры, бейджи, охранники, камеры слежения, бронированные двери, пуленепробиваемые стекла до третьего этажа, усиленная защита по всему периметру, чтобы снизить воздействие ударной волны на случай теракта. Теперь, когда госбезопасность делила помещение со службой охраны территорий, Ари казалось, что он перенесся в будущее. И несмотря на удобство нового здания, современные кабинеты и инфраструктуру, он тосковал по прежним временам на улице Соссе. Старое каменное здание, обшитые деревом кабинеты с истертым ковровым покрытием… Ари был коренным парижанином, ему претила сама мысль о безликом предместье. К тому же все знали о его неприязни к продвинутым технологиям, о том, что он посмеивается над новейшим оборудованием, которым отныне располагает госбезопасность. Примерно из шестисот полицейских, работавших в службе госбезопасности в Леваллуа, наверняка один Ари до сих пор не желал пользоваться компьютером. Это уже стало излюбленной шуткой, хотя не всем она казалась смешной. Но он оставался бумажным червем, книгочеем и, чем меньше пользовался техникой, тем лучше себя чувствовал. Его работа почти всегда была безупречной, и это пресекало всякую критику со стороны начальства.
Не стучась, вошел дивизионный комиссар Жиль Дюбуа, начальник аналитического отдела, темноглазый коротышка лет пятидесяти, с черными волосами, квадратным подбородком и жестким лицом.
Тесный кабинет Ари Маккензи находился в самом конце коридора, где располагался отдел, так что сразу становилось ясно, как мало здесь ценят его работу. В тех редких случаях, когда Дюбуа удостаивал его своим визитом, ждать от него комплиментов не приходилось.
- Вы на часы смотрели, Ари?
- Сожалею. Личные дела…
Лицо Дюбуа слегка смягчилось.
- Да, я в курсе. Этот Казо был близким другом?
Отвечать Ари не хотелось. К тому же бедро болело невыносимо, и лучше бы Дюбуа убрался прежде, чем что-то заметит.
Поняв, что Маккензи не собирается отвечать, дивизионный сухо продолжил:
- Мне звонил прокурор из Реймса, хотел узнать, что мой подчиненный забыл в тех краях… Ведь вы не имеете права вести расследование без моего согласия. У вас что, была зацепка, Ари?
- Нет. В тот самый день Поль Казо звонил мне и просил приехать как можно скорее. Но я не знаю, почему.
- Ах вот как?
- Именно так.
Дюбуа недоверчиво скривился:
- Беритесь-ка за работу, старина. Тут у вас за два дня набралось порядком рапортов из провинции, а сегодня поздновато для сводного отчета.
Дюбуа уже стоял на пороге.
- Жиль! Погодите!
- В чем дело?
- Они там, в Реймсе, что-то нашли?
- Вы издеваетесь?
Ари поразила черствость начальника. Конечно, у них всегда были натянутые отношения. Дюбуа считал, что Ари, прикрываясь репутацией блестящего аналитика, позволяет себе такие вольности, каких не допускал ни один другой агент, и это его безумно раздражало. Особой приязни они друг к другу никогда не испытывали, и все же Ари не предполагал, что Дюбуа даже в такую тяжелую минуту не проявит к нему ни малейшего сочувствия. Он списал все на стресс. Во время выборов руководство госбезопасности всегда лихорадило.
- Ничуть. Просто… Уж очень необычный модус операнди, даже и не припомню преступлений, совершенных таких способом. И не похоже, что это первое убийство. Может, прокурор вам что-то рассказал…
- Нет, Ари, ничего. Он не обязан передо мной отчитываться. А вам не стоит лезть не в свое дело, ясно? Министерство платит вам жалованье не за то, чтобы вы разыгрывали из себя следователя, а за сводные отчеты по сектам, если вы еще не забыли.
- Забудешь тут, как же.
Начальник скептически хмыкнул:
- За работу, Ари. Мне осточертело выгораживать вас перед начальством, которое не слишком часто видит вас за этим стеклом…
Маккензи кивнул ему вслед. Едва дверь закрылась, он снял трубку:
- Ирис? Это Ари.
- Никак привидение…
- Ты не наведешь для меня кое-какие справки?
- Больше ты ничего не хочешь? А сам заглянуть в базы данных, как все, ты не в состоянии?
- Ты же знаешь, Ирис, от этого железа меня с души воротит.
- Я тебе не секретарша!
- Ирис, пожалуйста, сделай одолжение…
- Ну ладно, слушаю…
Он произнес по буквам имена Поля Казо и Моны Сафран.
- Записала. Но ты нагло злоупотребляешь моей добротой.
- Знаю… Мне это нужно позарез.
- Ладно уж. Как только что-то нарою, пошлю тебе по электронке.
- Нет-нет. Лучше оставь у себя на столе, я предпочитаю распечатки.
Он повесил трубку. Без всякого энтузиазма окинул взглядом департаментские рапорты, которыми завалили его стол. Изучил их один за другим, не обнаружив ничего необычного. Адепты "Нью-эйдж" установили антенну в каком-то эльзасском городке, сайентологи провели в кафе манифестацию с продажей книг Рона Хаббарда, а еще какая-то секта открыла музыкальную школу, чтобы вербовать последователей… Сплошная рутина.
Думая о своем, он взялся за составление первой сводки. Вчерашние события не шли у него из головы. Кому помешал Поль? Не стал ли он случайной жертвой маньяка? Но раз он просил Ари срочно приехать, значит, знал, что над ним нависла угроза… Кто был за рулем коричневого седана? Убийца? Хотел ли он убить Ари или только напугать? И что скрывает Мона Сафран? Как вышло, что Поль назначил ее своей душеприказчицей?
Эти размышления отвлекали его от горя. Возможно, сам того не сознавая, Ари, не желая поддаваться отчаянию, дал волю своему гневу. Или даже жажде мщения. В эту минуту он принял решение. Тот, кто так обошелся с Полем, дорого за это заплатит.
Целый час он никак не мог сосредоточиться на работе, снова и снова перебирая все факты, как вдруг телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
- Ари Маккензи?
- Да.
- Комиссар Буватье из Реймса.
Ари тут же положил папки на письменный стол и повернулся к окну.
- Вы что-то узнали?
- Не так много. Но я получил результаты вскрытия и токсикологического анализа. Теперь мы знаем, как он умер. Надеюсь, вы понимаете, что звонить вам мне не положено? Прокурору бы это не понравилось…
- Я слушаю, Буватье. За мной должок.
- Предупреждаю, вам будет тяжело это слышать.
- Говорите, - сказал Ари.
- Ладно. Тут орудовал настоящий псих. Сначала он связал жертву, затем вколол в вену вещество, содержащее кураре.
- Обезболивающее?
- Нет. Кураре не обезболивает, а парализует. Жертва не может пошевелиться, но сохраняет ясность сознания и чувствительность к боли.
- Понимаю.
- Затем с помощью трепана убийца или убийцы проделали отверстие у него в родничке.
- Поль был в сознании?
- Да, но из-за кураре он не мог сопротивляться.
Комиссар замолчал.
- Продолжайте, - настаивал Ари.
- Потом убийца или убийцы длинной иглой ввели ему в мозг смесь концентрированной кислоты и поверхностно-активного вещества, какого-то промышленного моющего средства.
Ари вспомнился запах, который учуял, когда увидел тело Поля. От этой вони у него еще защипало в носу.
- Смерть не была мгновенной, - продолжал комиссар. - Долгие мучительные секунды жертву терзали жуткие галлюцинации. Мозг полностью растворился, а потом его отсосали неизвестным нам насосом. Череп жертвы почти совсем пуст. Вот все, что я пока знаю. Удалось снять отпечатки пальцев, но о них мне еще ничего не сообщали.
Ари молчал, переваривая рассказ комиссара. Не в силах осмыслить услышанное, он пытался хотя бы смириться с ним.
- Вам известны убийства со схожим модусом операнди? - спросил он наконец.
- Так, навскидку, не скажу. Но мы ищем, сами понимаете.
- А я… Могу я вам чем-то помочь?
- Слушайте, Маккензи, я обещал сообщать вам новости и держу слово, но не мешайте нам делать свою работу, о'кей? Когда кто-то по личным мотивам сует нос в расследование, добра не жди. К тому же это не ваш профиль. Идет?
- Ну…
- Хотите, чтобы я и дальше держал вас в курсе, обещайте не встревать, договорились?
- Да-да.
Ари отлично знал, что нарушит обещание. Комиссар наверняка тоже на его слово не полагался.
- Ладно. До связи.
Ари повесил трубку и вынул из ящика стола записную книжку, чтобы, как обычно, занести в него самую важную информацию. Такие записи помогали ему привести в порядок собственные мысли. Закончив, он сунул записную книжку в карман и спустился в кабинет Ирис Мишот, бросив сводки, которые требовал от него начальник.
Их с Ирис связывали особые отношения. Пять лет назад эта тридцатилетняя служащая отдела управления госбезопасности встречалась с Ари. Их роман продлился несколько месяцев - настоящий рекорд для Маккензи. В то время Ари много пил, что тоже сказалось на их отношениях.
Не обошлось без ссор и скандалов, и все-таки они сохранили привязанность, которая позже перешла в дружбу. Они по-прежнему часто ругались, но теперь Ирис испытывала к нему едва ли не материнские чувства. Во всяком случае, ее единственную из всех сотрудников Маккензи считал своим другом.
- Держи. - Она протянула ему две тонкие папки. - Здесь не густо. Ни судимостей, ни странностей.
Ари взял обе папки и кивком поблагодарил приятельницу.
- Эй! У тебя, похоже, что-то стряслось? - спросила она, нахмурившись.
Круглолицая, рыжая, с короткой стрижкой в стиле тридцатых годов, как у Жозефины Бейкер, из-за ранних морщин она выглядела чуть старше своего возраста.
- Ничего особенного, не беспокойся.
Не давая ей времени продолжить расспросы, Ари вышел из кабинета, на прощание коротко улыбнувшись.
Послав к чертям Дюбуа, он тут же покинул здание госбезопасности и сел в метро. Устроился в углу вагона и пролистал документы в папках.
Ничего стоящего о Моне Сафран. Тридцать четыре года, не замужем, бездетная, живет в городишке Воселль на севере Франции, владеет художественной галереей в Камбре. Она действительно училась в Реймской школе искусства и дизайна, где, по ее словам, познакомилась с Полем. В полицейской базе данных она дважды упоминалась в связи с кражами, но в роли пострадавшей. В базе данных госбезопасности не содержалось никакой информации о ее участии в политике и профсоюзной деятельности, равно как о философских и религиозных убеждениях.
С Полем Казо дело обстояло не лучше. Ничего такого, чего Ари уже не знал. Только сведения о его работе в качестве архитектора и преподавателя. И ни слова о том, что искал Ари. Накануне в квартире Поля его привлекла одна деталь, и он рассчитывал найти подтверждение своей догадки, но напрасно.
Придется поискать в другом месте.
11
Выходя из метро на станции "Бастилия", Ари задержался, наслаждаясь этой минутой: возвращение в родные места - первое приятное событие из всего, что случилось с ним со вчерашнего дня.
Под сенью Июльской колонны он чувствовал себя как дома. Ни за что на свете Ари не покинул бы ни свой квартал, ни квартиру в начале улицы Рокетт, в старинном здании, главным украшением которого была табличка, сообщавшая, что в течение года здесь со своей матерью жил Поль Верлен… Самые ярые местные патриоты даже утверждали, будто мастер светотени именно здесь написал цикл статей "Проклятые поэты", хотя большинству обитателей дома это было безразлично. Ари нравилось, что на такой многолюдной улице до него никому нет дела. Конечно, кое-кто из самых старых торговцев и добрая половина персонала его излюбленного бара "Ан-Вер-дю-Декор" знали или слышали, что он вроде как легавый. Зато ему то и дело попадались на глаза новые лица, у магазинчиков менялись хозяева, а продавцы китайской еды выживали друг друга так же быстро, как росли цены на недвижимость. Узнавали его или нет, но за пятнадцать лет, что он здесь прожил, у Ари сложились устойчивые привычки, которыми он дорожил.
В квартире его с мурлыканьем встретил старый беспородный кот.
- Ты, наверное, подыхаешь с голоду, бедняга Моррисон!
О коте, который завелся в квартире Ари Маккензи как привидение, ходили легенды. Никто не знал его настоящего возраста, но ему было не меньше четырнадцати: он тайно проник в двухкомнатную квартиру вскоре после того, как Ари туда переехал. Он не отличался ни красотой, ни дружелюбием, и Ари утверждал, что даже мяукает он фальшиво. Вот почему он прозвал его Моррисоном - по имени лидера группы "Дорз", чьим фанатом никогда не был. Но со временем Маккензи привязался к котяре и сильно бы горевал, вернись тот к бродячей жизни среди самых беспутных своих сородичей.
Он покормил кота, плеснул себе виски и сел за стол в гостиной, чтобы прочитать почту. Первый конверт оказался долговой квитанцией за электричество. Ари, не вскрывая, переложил его в стопку, которая громоздилась у него за спиной. Жалованье майора полиции было вполне достойным, но из-за выплат по двум ипотечным кредитам (пару лет назад он ни с того ни с сего купил домик в Эро и теперь сбегал туда, как только представлялась возможность) и расходов на больного отца Маккензи нередко с трудом дотягивал до конца месяца. У него вошло в привычку оплачивать счета с опозданием, и в результате образовался порочный круг. Едва он успевал оплатить долги, скопившиеся за два или три месяца, как приходили новые квитанции… Во втором конверте обнаружилась открытка: тетушка Мариам хотела знать, когда же наконец он приедет к ней в Ниццу, где она открыла ресторан. Он отложил открытку в сторону, пообещав себе ответить поскорее. Мариам - единственная родственница со стороны матери, которая у него осталась, и он злился на себя за то, что не уделяет ей больше внимания. Остальное - реклама и банковские выписки. Его ежедневная порция, словно ничего не изменилось и смерть Поля никак не повлияла на течение жизни.
Ари залпом выпил виски, принял душ, побрился и снова вышел из дома.
На углу улицы Турнель на другой стороне площади виднелась пестрая витрина "Пасс-Мюрай", книжного магазина, чей узкий тускло-зеленый фасад был зажат между банком и воротами здания в стиле Осман. За украшавшими витрину плакатами местных галеристов угадывался манящий хаос устроенного по старинке магазина, где книжные стопки не рассыпаются только чудом, а логика расстановки книг столь неочевидна, что приходится вступать в переговоры с хозяином.
Ари прошел между стендами с черно-белыми открытками Робера Дуано и толкнул стеклянную дверь. Внутри оказался только один покупатель - пухлый юноша, уткнувшийся в комикс во втором отделе. В этом маленьком, не больше двадцати метров, магазинчике стремление использовать каждый квадратный сантиметр пространства полностью вытеснило заботу о красоте интерьера. Прямо посредине возвышался стеллаж, разделявший помещение на две части: в одной продавались романы, в другой - комиксы и подарочные издания. Ари готов был поклясться, что книг в этих четырех стенах больше, чем в некоторых самых известных фирменных магазинах на улице Риволи. Не считая стопок, пылившихся в подвале, в котором ему как-то довелось побывать.