Сторож гневался, плевал, пинал живую изгородь и препротивно ругался, но Угнюс и Аудрюс, не оборачиваясь, мчались дальше, куда их вела бойкая, неугомонная палочка. Вскоре они добежали до зеленой травы-муравы, утыканной серебристыми елочками. Только самые красивые были уже до половины срублены к Новому году… Несколько мужчин в голубоватом туманце дыма толкали перед собой трещащие газонные косилки. А там, где лужок уже был подстрижен, другой отряд бездельников лопатами перекапывал дерн и искал червей.
Близнецы только теперь заметили понатыканные всюду таблички "Ходить по газонам воспрещается!" Добытчики червей увидели их и, опершись на лопаты, ждали, пока те подойдут ближе.
- Почему без эполет?! - крикнул один и швырнул в них завязанного узлом червя. - Здесь дозволено разгуливать только королям и дамам!
- А мы с разрешения самого туза, - отрезал Угнюс.
Аудрюс в свою очередь поинтересовался:
- А вам кто позволил? Те стригут, а вы тут роете…
- Подстриженный дерн легче переворачивать… - скривился стоявший рядом добытчик.
- А ну, проваливайте отсюда! - закричал тот, что швырялся червями.
Чего доброго, он бы даже поколотил близнецов, однако в это время как раз заглушили свои косилки садоводы и окликнули добытчиков червей:
- Братва! Перекур!..
Все побросали лопаты и стали доставать из-под елочек припрятанные сумки. По-видимому, челодрали собирались не только покурить, но и перекусить.
Устроили перекур и рабочие, сновавшие между этажами среди строительных лесов.
Правда, братьям было еще не совсем ясно, возводят ли они новый дворец или не спеша разрушают старый. Внизу до самых балконов второго этажа были навалены груды битого кирпича, бутылочного стекла, обрезков пластика и бумаги, высились глыбы застывшего цемента.
- Ты не знаешь, куда мы попали? - встревожился Угнюс.
- Похоже, в королевство Фука… - отозвался Аудрюс.
- Ну, теперь гляди в оба!
- Давай поосторожнее… только не трусить.
Сверху кто-то запустил в них бутылкой из-под водки. Осколки сверкнули у самых ног. Следом шлепнулся ком бумаги с остатками еды. Возле него тотчас появилась скрюченная крыса, потом голодный котенок, а с деревьев слетели две галки. Все они немедленно затеяли потасовку. Угнюс расковырял бумажный ком палкой - хотел поделить между ними добычу, но с лесов градом посыпались бутылки, кости, рыбьи головы, консервные банки и доски. Братья кинулись под развесистое дерево. Однако эти негодяи принялись обстреливать дерево. Обломки кирпичей сбивали ветки, на землю посыпалась зеленая листва.
Близнецы вспомнили, что за пазухой у них лежит книга со словами, "которые жалят как шершни"… Вытащили ее, открыли, сунули туда свои носы, выбрали горсточку слов, способных ужалить, и бросили в лицо приверженцам Фука:
- Кончайте бросаться, недоумки!
- Дурачье! Мухрыжники!
- Остолопы!
- Клячи безмозглые!
Тут они почувствовали, что на сей раз хватит. Может, слова эти и впрямь больно задели строителей, а может, только ошарашили - но сверху упало еще несколько окурков, и обстрел прекратился.
Угнюсу и Аудрюсу не терпелось разузнать, что происходит там, откуда доносятся возгласы, аплодисменты и где играет духовой оркестр. Они двинулись в ту сторону и, пройдя несколько шагов, вскоре увидели перед собой украшенный флагами стадион. На беговых дорожках челодральские, человральские и челдобрекские тузы состязались в игре, напоминающей кегли. Только здесь вместо выточенных деревянных стоячков выстраивали треугольником пятнадцать придворных, судя по эполетам - королей, валетов и дам. Время от времени какой-нибудь туз вырывался из рядов своих советников, сильно разбегался и с криком "ха!" катил по земле тяжелый железный шар, очевидно, старинное пушечное ядро, которое тут же укладывало треть, а может, и больше вытянувшихся по струнке вельмож. Гремел оркестр, болельщики восторженно свистели, орали "ура-а-а-а"…
Кое-кто из сбитых "кеглей" со стонами и причитаниями вновь поднимался и почти ползком отправлялся строиться уже в треугольник поменьше, а к иным подбегали санитары, укладывали на носилки и бегом тащили в машины скорой помощи.
Сидевший рядом валет, лузгая семечки, пояснил братьям, что состязание выигрывает тот туз, который больше всех собьет с ног королей и дам.
- А эти короли, наверно, пленники? - спросили Угнюс и Аудрюс.
- Нет!.. Только свои. Тузам ведь они не нужны. Все великие правители стремятся к единовластию.
- А в кого станут запускать они шаром, когда уложат всех?
Валет подозрительно оглядел близнецов с головы до кончика палки и, озираясь, уже не так громко пояснил:
- Игрища устраиваются ежегодно. За это время всегда находятся желающие, выдвигаются, так сказать… Разве вы, например, не хотели бы стать валетами? Или хотя бы в течение месяца поносить королевские эполеты?
- Нет! - не сомневаясь, ответили оба. - Нам уже предлагали, мы отказались.
- Ах, вот как!.. Так кто же вы такие, а? Как сюда попали? Кто вас пустил?!
Не дожидаясь ответа, челодральский валет выхватил свисток и, вскочив на ноги, принялся пронзительно свистеть. Сидевшие вокруг болельщики обернулись и стали грозить кулаками, а валет все свистел и свистел, как заводной, поворачиваясь во все стороны…
- Будильник! - сообразили братья и давай осматриваться, куда бы пристроить палку-поводырь. Всюду цемент, камень, железо. Наконец приметили на сером бетоне расщелину, откуда пробивался зеленый росточек. Торопливо воткнули палку и проснулись.
В соседней комнате громко звучала музыка. В дверях стояли отец с мамой. Оба улыбались.
- Ну?.. С добрым утром, сони-засони! - проговорила мама. - Кто скажет первым, какой сегодня день?
- Суббота, - откликнулись оба брата.
- А еще?
- Одиннадцатое мая.
- А еще?
- Пирогами пахнет…
- Еще что?
- Папа при галстуке!..
- А почему папа в галстуке?
- Да знают они, знают, бесенята!.. - не выдержал отец. - Притворяются, негодники! Быстро поднимайтесь! По случаю дня рождения вас дожидаются два велосипеда.
- Ха!.. - возликовали близнецы и бросились родителям на шею.
Тринадцатилетние сыновья давно уже переросли маму, а вот чтобы обнять отца, они должны были приподняться на цыпочки.
Не хвали день без вечера
Не успели братья налюбоваться подаренными велосипедами, как мама позвала их к столу полакомиться пончиками с какао. О, если бы им позволили прихватить с собой и велосипеды с полосками промасленной бумаги - прихлебывая какао, уминая пахучие пончики, они бы до блеска надраили каждый винтик и каждую спицу! Но до полного счастья обычно не хватает какой-нибудь мелочи - вроде того, как этим пончикам не помешали бы несколько капель рома… (Так выразилась мама). Отчего, например, Угнюс и Аудрюс не родились днем позже? Тогда бы праздник выпал на воскресенье и не нужно было сломя голову нестись в школу.
Сегодня необходимо оказаться в школе пораньше, близнецов там с нетерпением поджидают приятели со своими трофеями, за которыми пришлось охотиться почти целый месяц. Получается, это не просто подарки друзей, их посылает как бы сама судьба. Возможно, некоторые покажутся странными, неожиданными и даже таинственными, совсем как амулеты у шаманов. Тем интереснее!
По случаю дня рождения в собственность близнецов перешли почти целехонький женский гребень, "куриный бог" - камешек с дырочкой на счастье, изящный замочек, к которому осталось подобрать ключ, пупырчатый рог косули, из него выйдет превосходный черенок для ножика… И еще одна находка, ее близнецы признали самой оригинальной - стеклянный человеческий глаз с зеленовато-серой радужной оболочкой.
- Где ты его отыскал? - удивлялись братья.
- Угадайте!
- Мусорщик дал?
- Только чур не врать! Ведь договорились - должны найти сами.
- А может, кто-то из твоих предков был одноглазым?
- Вот и не угадали. Я из бассейна выгреб.
- Надо было поспрашивать, вдруг кто потерял.
- Спрашивал… Целый месяц висело объявление: "Кто потерял глаз, звоните по телефону…"
- Не звонили?
- Звонили. Думали - глазок из кольца. Сказали, бриллиант.
- Ты же хорошо ныряешь. Вдруг нашел бы.
- Нырял… До сих пор из носа течет.
Звонок!..
Все пять уроков напролет в воображении Угнюса и Аудрюса вращались, мелькали, посверкивали спицы новых велосипедов. Нош под партой крутили невидимые педали, руки сжимали руль, а шея вытягивалась вперед, как будто следишь за каменистым спуском. От страшного напряжения по спине пробегала дрожь - ну и скорость! Такое чувство охватывало их зимой, когда спускались на лыжах с крутой горы.
На уроке русского языка учительница обратилась к ним:
- Ребята! Что вы там разглядываете?
- Светлое будущее… - ответил кто-то за братьев. - У них сегодня день рождения…
Дома опять не выдалось времени повозиться с велосипедами: приехали тетя Кастуте и дядина жена Виталия с сыном Рамунасом, двоюродным братом близнецов, который в этом году заканчивал восьмой класс. Гостям не терпелось расцеловать, одарить двойняшек - мама уже звала всех к столу. Дядина жена еще больше растолстела, Рамунас тоже выглядел крупнее своих лет, а Кастуте все такая же "птичка-невеличка", как говаривал отец. Никто бы не поверил, что ей за шестьдесят. Увидев близнецов, она почему-то растрогалась, долго протирала носовым платком свои очки, от волнения не видя толком ничего вокруг, потом вздохнула, вытерла слезу и, успокоившись, опять отгородилась от всех толстыми, весело поблескивающими стеклами.
Муж Кастуте Теофилис умер год тому назад от рака, теперь она вдовствовала, жила одна и выращивала цветы, с которыми, как сама признавалась, даже разговаривала, черпая у них силу и радость жизни.
Дядина жена, почувствовав, как бестактно, почти неприлично скрипит и шипит старое кожаное кресло, решила с него больше не вставать и велела сыну:
- Рамунас, подай мне сумочку.
Сумка была огромная, как вещевой мешок. Широко раскрыв ее, тетя Виталия прежде всего достала оттуда бутылку шампанского, потом засунула унизанную кольцами руку поглубже, вытащила другую сумочку, поменьше, отыскала в ней зеркальце, погляделась, подкрасила губы и выудила кошелек с изображением красавицы-артистки. Извлекла оттуда две купюры по двадцать пять рублей и протянула близнецам.
- Держите! Купите сами что-нибудь.
- Ой! Зачем так много?! - испугалась мама.
- А!.. У толстой тетушки сердце как воск.
- У меня для вас по удочке… - сообщил Рамунас и заговорщицки подмигнул двоюродным братьям. - Выйдем во двор, продемонстрирую…
- Садитесь, садитесь! Суп остынет, - приглашала мама, видя, как неуютно почувствовала теперь себя Кастуте. Она привезла только большой букет самых красивых своих тюльпанов, а мальчики, вернувшись из школы, его даже не заметили.
- Мне так хотелось подарить им бинокль и часы покойного Теофилиса… - опять принялась она жаловаться, чтобы слышали Аудрюс с Угнюсом. - Собиралась, собиралась и прособиралась… Раньше воры таскали у меня разве что цветы, а теперь даже по дому шныряют.
Мама сняла с комода вазу с тюльпанами и показала близнецам:
- Вот, что вам привезли! Красота какая, а запах!
- Запах у тюльпанов, может, и не ахти… - заметила Кастуте. - Зато в них много энергии. Вытяните руку, подержите над цветами… Ну, чувствуете?
- Хорошей селедочки и борща ничто не заменит! - громко произнесла дядина жена и тем самым обратила всеобщее внимание на то, что стояло на столе.
Обед и вправду удался на славу. Только поначалу речи взрослых казались скучными. Потом Аудрюс и Угнюс стали прислушиваться, о чем говорят между собой Кастуте с дядиной женой. Они обсуждали наболевший вопрос о летних каникулах.
- Одно плохо, Рамунас летом книгу в руки не берет, - жаловалась тетя Виталия. - Компания ему нужна… Пошел бы с двоюродными братьями на речку. Пусть себе купаются, отдыхают и читают, что требуется. А я за такой денек - каждому по рублю!
Рамунас опять подмигнул братьям: дескать, приезжайте, заживем как надо…
- Почему ваши такие образованные? - разглагольствовала дальше дядина жена. - Да все потому, что читать любят. Наш на людях двух слов не свяжет. А уж когда требуется что-нибудь написать - тихий ужас! Кстати, ведь это вам, кажется, он вместо "целуем, скучаем" написал "целуем с чаем"?
- А может, я нарочно отмочалил?.. - расхохотался Рамунас, демонстрируя, что поговорить он мастак.
- Сколько раз сказано - не ковыряй вилкой в зубах! - одернула мать, - Сиди прямо за столом!
Парень слегка смутился. Покраснел. Дядина жена сочла необходимым сгладить впечатление от головомойки сыну:
- Хлебом его не корми, только дай в руки какую железяку - сразу что-нибудь ковырять принимается… Вот было бы счастье, если б поступил в школу, где учат на механиков.
- Поступит… - бросились на подмогу двоюродному брату близнецы.
- Так ведь там, говорят, конкурс как в медицинский…
- Не поступлю, отец меня выучит не хуже, - не унывал Рамунас.
- Тоже мне - отец, отец!.. Лучше вон у двоюродных братьев поучись.
- Ты смотри, не перехвали мне их, - вмешалась мама. - Порассказывала бы вам, что они тут порой вытворяют, да не хочется праздник портить.
- Летом им следовало бы пожить врозь, - сказал наконец свое слово и папа. - Пусть один на каникулах поживет у Рамунаса, а другой…
Не закончив фразы, он взглянул на Кастуте, которая только того и дожидалась. Улыбнувшись близнецам, она тут же подхватила:
- А я как раз собиралась звать их обоих к себе. Домик утопает в зелени, полным-полно всяких ягод, цветы круглое лето…
Братья, опустив головы, молчали. Кастуте поняла, что одними ягодами да цветами их не заманишь. Глубоко вздохнула и решилась кое-что прибавить:
- Покойный Теофилис был страшно рассеянным. То башмак где потеряет, то шапку на суку забудет… А когда отыщется клумпе, глядишь, там уже пичужка гнездо себе свила или симпатичная жаба какая-нибудь устроилась с целым выводком. А шапку белка утащила… Так и оставлял им - пусть пользуются… Я вот что сказать хотела - даже теперь, хотя Теофилиса нет больше, эта его доброта на каждом шагу дает о себе знать… Кто ни приедет, все в один голос твердят - как здесь хорошо, как спокойно…
- Наш Рамунас тоже гостил недавно… - напомнила дядина жена. - Ну, как тебе там показалось? Понравилось, да?
- А что?.. Если б туда еще ватагу, был бы полный порядок…
Но когда двоюродные братья поднялись из-за стола и вышли во двор, Рамунас предупредил Угнюса и Аудрюса:
- Не будьте дураками. Там такая скука - околеть можно. Вот, поглядите, что я вам привез!..
Он развязал брезентовый продолговатый мешочек для удочек, а вытряхнул оттуда лишь палку потолще и несколько прутиков. Что это? Стрелы?!
- Это вместо удочек! Три тетрадки насквозь пробивают! Стрелы что надо!
Какой молодец! Из упругого удилища Рамунас соорудил вполне приличный лук. Тонкий конец пошел на стрелы с острыми медными наконечниками.
- Дома из этого лука я даже петуха уложил, - похвастался он двоюродным братьям. - Поэтому и прятал от матери, чтобы не узнала, какой подарок вам везу.
Подарок не терпелось тут же опробовать. Жаль, во дворе не было места пострелять по мишени. Стрелу приходилось пускать вверх отвесно, чтобы упала назад во двор. Рамунас посоветовал не натягивать слишком лук - жалко, если стрела залетит на крышу или упадет на голову какому-нибудь прохожему…
Однако предвечерье выдалось на редкость тихим, ни ветерка, и стрела возвращалась, вонзаясь тут же, в нескольких шагах. Когда наступила очередь Угнюса, он первым попробовал натянуть лук изо всех сил. Пустил стрелу, и, вскрикнув, бросил лук наземь.
- Что случилось? Что с тобой? - перепугались Рамунас с братом.
Угнюс показал правую руку. Тонкая нейлоновая тетива больно разрезала ему запястье. А куда же делась стрела?
И едва они запрокинули головы, как падающая с высоты стрела угодила Аудрюсу… господи! Неужели в глаз?!
Аудрюс зажал его ладонью и, повизгивая, вращался волчком. Сквозь его пальцы сочилась кровь. Заплакал и Угнюс - правая рука у него не разгибалась.
- Мужики, не выдавайте… - умолял Рамунас, засовывая лук в чехол. - Соврите что-нибудь…
- Аудрюс, покажи… Куда тебя?.. - хныкал Угнюс. - Правда в глаз? Ну, покажи…
Аудрюс отнял ладонь - рана вроде была пониже, но глаз выглядел жутко.
- А-а-а, ерунда-а-а… - подбадривая их, протянул Рамунас. - Придем и скажем, что на нас напали хулиганы.
Все воротились домой. Близнецы только всхлипывали, терпели боль, стиснув зубы, и ждали, чтобы Рамунас сам все объяснил. А тот, растерявшись, забыл оставить за дверью "удочку". И к тому же в спешке плохо завязал тесемки брезентового чехла. Из него высунулась стрела, украшенная, как у индейцев, петушиными перьями…
- Хулиганы… - потерянно выдавил он, однако дядиной жене все было ясно.
Перепуганная мама глядела на ребят и никак не могла добиться от них, что же случилось.
- Господи, что с вами? Где вы так поранились?
- Аудрюсу… в глаз… - пролепетал Угнюс и разжал свою окровавленную ладонь, в которой был зажат новоприобретенный амулет на счастье.
Отец, мама и гостьи разглядели у него в руке белесый, залитый кровью глаз и, очевидно, посчитали, что это и есть выбитый глаз Аудрюса… Мама от ужаса даже зашаталась, Кастуте дрожащими руками протирала очки, а дядина жена вопила, что было мочи:
- Боже ты мой, скорее звоните в скорую! Свояк, ты чего стоишь как столб! Боже ты мой!
Однако отец, пожалуй, первым понял, что там совсем другой, стеклянный глаз, а оглядев Аудрюсову пробитую скулу, решил, что скорую вызывать вовсе не обязательно. Опомнившись, дядина жена вдруг повернулась к сыну и давай хлестать его по щекам. Одну-другую оплеуху Рамунас бы снес и глазом не моргнув, но мать, раззадорившись, хлопала и хлопала по лицу, как массажистка по мягкому и не очень чувствительному месту. Рамунас не вынес такого унижения, схватил с комода первый попавшийся глиняный горшок и напялил его на голову подобно шлему. Теперь он походил на рыцаря, разве что прорези для глаз не хватало, чтобы лучше ориентироваться на поле брани…
Раздосадованная тетя Виталия плюхнулась в кресло, которое опять отозвалось вздохом, засопело и затихло. Мама принесла целую охапку бинтов и лекарств. Папа закатал рукава и снял галстук. А Кастуте подержала над тюльпанами руки, словно грела их у огня и произнесла очень спокойным голосом:
- Разрешите мне…
Раненые вскоре почувствовали, что боль почти отошла, и стали поглядывать вокруг, прислушиваться, что там случилось с Рамунасом:
- Сними ты этот горшок! - бранила мать. - Слышишь, что говорю!
- Да не могу я, - гудел Рамунас. - Застрял…
- Сумел надеть, сумей и снять. Что это такое еще!
- А как ты кольцо без мыла снять не можешь?.. Голова разбухла…
- Прекрати болтать глупости! Возьму вот лук и тресну сейчас, все фокусы закончатся!
- Ой-ой-ой!.. - забеспокоился папа. - Просил бы поберечь. Находка шестнадцатого века! Бесценная драгоценность. Подарок друзей на свадьбу…
- Ты слышал?! - крикнула тетя Виталия сыну. - Чтобы сию минуту снял и поставил на место!