В следующий раз, когда я зашла в лавку, мы немного поговорили. Мне понравилось, что он сильный и немногословный. Вы уже, наверное, поняли, что я болтушка, ведь большую часть жизни я прожила одна, разговаривая со своими лошадьми. И сама с собой, чтобы не спятить.
Эта земля принадлежала моему деду. Я унаследовала ее от родителей. Я была самой младшей в семье и осталась здесь, чтобы о них заботиться. Лошади делают вид, что слушают меня. Пирс тоже умел слушать. Вскоре я начала придумывать причины, по которым мне требовалось съездить в Окснард. - Мардж улыбнулась. - Я накупила огромное количество штанов и сапог. А он больше ни разу меня не ронял.
Она потянулась к кружке с кофе.
- Мы поженились через год знакомства. Приняли такое решение, потому что оба были ужасно старомодными и не могли без официального документа начать жизнь вместе. Но главным образом нас связывала дружба. Пирс был моим самым лучшим и верным другом.
- А когда Пирс излечился от наркозависимости? - спросил Майло.
- Когда мы познакомились, он уже начал от нее избавляться. Вот почему он перебрался в этот клоповник. Чтобы наказать себя. У Пирса имелись кое-какие сбережения и пенсия, но он жил как нищий бродяга. Потому что таким себя считал. Когда мы стали встречаться, он уже полностью покончил с наркотиками, но был уверен, что их употребление не прошло для него даром. "Мозг, как швейцарский сыр", так он говорил. А еще: если бы его голову просветили рентгеновскими лучами, там бы обнаружились такие огромные дырки, что в них можно было бы засунуть палец.
Главным образом это сказывалось на чувстве равновесия и памяти - Пирсу приходилось все записывать, иначе он тут же забывал, что должен сделать. Я твердила, что дело в возрасте, но он мне не слишком верил. Когда Пирс сказал, что хочет научиться ездить верхом, я встревожилась. Немолодой человек, никакого опыта, да еще плохо держит равновесие. Однако Пирсу удавалось оставаться в седле, пока… Лошади его любили, он действовал на них успокаивающе. Может, из-за всего, что ему пришлось испытать, когда он ступил на путь очищения. А может, он оказался на более высокой ступени благодаря тому, что страдал. Вам, вероятно, в это трудно поверить, детектив Стеджес, но когда мы жили вместе, Пирс был удивительно спокойным и умиротворенным человеком.
Мардж встала, взяла фотографию, стоявшую на телевизоре, и протянула нам. Она и Швинн прислонились к столбикам загона. У меня имелось весьма невнятное описание грубоватого жителя Окленда, которое предоставил мне Майло, и я ожидал увидеть потрепанного жизнью старого копа. У мужчины на снимке были длинные седые волосы ниже плеч и белоснежная борода во всю грудь. Кожаная куртка цвета арахисового масла, голубые джинсы, черепаший браслет и серьга в ухе.
Престарелый хиппи за руку с прокаленной на солнце женщиной, едва достигающей его плеча. Я увидел, как Майло от удивления вытаращил глаза.
- Он был мой Дедушка Цветок, - сказала Мардж. - Вы его знали совсем другим, верно?
- Немного другим, - не стал спорить Майло. Мардж положила снимок на колени.
- Ну и какой совет вы хотели получить у Пирса по поводу дела, которое расследуете?
- Я хотел выяснить, помнит ли он свои старые дела.
- Вы работаете над таким делом? Кого убили?
- Девушку по имени Джейни Инголлс. Пирс когда-нибудь упоминал ее имя?
- Нет, - ответила Мардж. - Я уже вам сказала, он мало говорил о работе.
- А после него остались какие-нибудь бумаги?
- Какого рода?
- Имеющие отношение к его службе в полиции - газетные вырезки, фотографии, записки?
- Нет, - сказала Мардж. - Когда Пирс уехал из своего дома в Сайми-Вэлли, он от всего избавился. У него даже машины не было. Когда мы с ним ходили на свидания, мне приходилось его подвозить.
- Когда я его знал, - проговорил Майло, - Пирс увлекался фотографией. Он не вернулся к своему хобби?
- Вернулся. Он любил гулять среди холмов и снимать природу. Даже купил дешевенький фотоаппарат. Когда я увидела, какое он получает удовольствие от этого, то подарила ему на шестидесятивосьмилетие "Никон". Он делал красивые снимки. Хотите посмотреть?
Мардж провела нас в единственную спальню в доме, скромную, обшитую сосновыми панелями, почти все пространство которой занимала огромная кровать с ярким покрывалом и двумя разными тумбочками. Стены украшали фотографии в рамках. Холмы, долины, деревни, ручьи, высохшие и полноводные, восходы и закаты солнца, зимний снег. Удачная композиция, прекрасные цвета. Но ничего, что стояло бы выше растений на эволюционной лестнице. Даже птиц в небе.
- Красиво, - похвалил Майло. - А у Пирса была комната, где он проявлял пленку и печатал фотографии?
- Мы переделали под лабораторию половину ванной комнаты. Правда, он был талантлив?
- Да, мэм. Когда мы с ним работали вместе, Пирс любил читать книги о науке.
- Правда? Ну, я таких книг у него в руках не видела, но он часто погружался в размышления. Мог часами сидеть в гостиной и смотреть в окно. Если не считать полицейского взгляда и кошмаров, которые его иногда посещали, Пирс обрел мир. Девяносто девять процентов времени в его душе царил покой.
- А оставался еще один процент. Пирс говорил, что его беспокоит? - спросил я.
- Нет, сэр.
- В течение последнего месяца перед несчастным случаем какое у него было настроение?
- Прекрасное, - ответила Мардж и вдруг помрачнела. - О нет, не нужно так думать. Это был несчастный случай. Пирсу исполнилось шестьдесят восемь лет, и он не слишком уверенно сидел в седле. Мне не следовало отпускать его надолго одного, даже с Акбаром.
- Надолго? - спросил Майло.
- Его не было полдня. Обычно он уезжал на пару часов. Пирс взял с собой "Никон", сказал, что хочет поснимать пейзажи в лучах солнца.
- Он фотографировал?
- Нет, не успел. Пленка в фотоаппарате была чистой. Он, наверное, упал в самом начале и пролежал довольно долго. Мне следовало раньше отправиться его искать. Правда, доктор сказал, что от такой раны на голове Пирс умер мгновенно. По крайней мере он не страдал.
- Ударился о камень, - сказал Майло.
Мардж тряхнула головой:
- Не хочу больше об этом говорить.
- Извините, мэм. - Майло подошел к снимкам на стене. - Они действительно очень хороши, мэм. А Пирс хранил альбомы с диапозитивами или пробными отпечатками?
Мардж обошла кровать и остановилась около левой тумбочки. На ней лежали женские часы и стоял пустой стакан. Выдвинув ящик, она достала два альбома и положила на кровать.
Два голубых кожаных альбома. Отличный сафьяновый переплет. Альбомы как две капли воды похожи на тот, что получил я.
Никаких этикеток. Мардж раскрыла один и начала переворачивать страницы. Фотографии в жестких пластиковых кармашках, закрепленные черными уголками.
Зеленая трава, серые скалы, коричневая земля, синее небо. Страницы, заполненные картинами мира, увиденного глазами Пирса Швинна.
Мы с Майло издавали восхищенные восклицания. Во втором альбоме было то же самое. Майло провел пальцем по корешку.
- Хорошая кожа.
- Это я их купила для Пирса.
- Где? - спросил Майло. - Я бы тоже хотел такой купить.
- "О'Нил и Чапин", чуть дальше по дороге - за "Небесным кафе". Они продают все для рисования и разные дорогие аксессуары. Эти альбомы прибыли прямо из Англии, но таких больше нет, я купила последние три.
- А где третий?
- Знаете, Пирс так и не успел заполнить его снимками. Слушайте, давайте я вам его отдам. Мне он теперь не нужен, а когда я думаю, что Пирс мог бы его использовать, мне хочется плакать. Да и он был бы рад, что я вам подарила альбом. Пирс очень хорошо о вас отзывался.
- Послушайте, мэм…
- Нет-нет, я настаиваю, - сказала Мардж, быстро пересекла спальню и вошла в маленькую кладовую, но уже через несколько минут появилась снова, с пустыми руками. - Могу поклясться, я его там видела, правда, некоторое время назад. Может, он где-нибудь в другом месте… или Пирс отнес альбом в комнату, где проявлял пленки. Давайте посмотрим.
Часть ванной комнаты, превращенной в фотолабораторию размером пять на пять футов, находилась в конце коридора. В крошечной клетушке без окна воняло химикатами, рядом с раковиной стоял узкий деревянный комод. Мардж начала открывать ящики, где лежала фотобумага и куча разных бутылочек, но голубого альбома там не оказалось. Как, впрочем, диапозитивов или пробных отпечатков.
- Похоже, Пирс навел тут порядок, - заметил я.
- Похоже, - не стала спорить Мардж. - Но третий альбом… такой дорогой, будет обидно, если он потеряется… он должен где-то быть. Знаете что, если я его найду, я вам пришлю. Какой у вас адрес?
Майло протянул ей визитку.
- Отдел убийств, - прочитала Мардж. - Да, это слово на вас буквально написано. Я старалась не думать о том, как Пирс жил до нашего знакомства. Не хотелось представлять, сколько времени он проводил с трупами - только не обижайтесь, пожалуйста.
- Да, мэм, такая работенка не всякому подойдет.
- Пирс внешне казался сильным, но он был очень мягким и чувствительным. Он нуждался в красоте.
- И кажется, он ее нашел, - заметил Майло. - Кажется, он обрел настоящее счастье.
В глазах Мардж заблестели слезы.
- Вы очень добры. Было приятно с вами познакомиться и поболтать. Не часто попадаются такие благодарные слушатели. - Она улыбнулась. - Наверное, у вас это профессиональное.
Мы прошли за ней к двери, и Майло вдруг спросил:
- А к Пирсу кто-нибудь приезжал?
- Никогда, детектив. А мы с ним очень редко покидали ранчо, разве что отлучались за продуктами - примерно раз в месяц, когда закупали все необходимое в Окснарде или Вентуре. Правда, иногда мы отправлялись в Санта-Барбару в кино или на спектакль в театр в Оджае, но с другими людьми не общались. Я вам открою одну тайну: мы оба были ужасно асоциальные типы. Вечерами сидели на крыльце и смотрели в небо. Нам хватало.
Мы втроем направились к машине, а Мардж повернулась к лошадям и сказала:
- Потерпите, ребята, скоро я вами займусь.
- Спасибо за то, что уделили нам время, миссис Швинн, - поблагодарил ее Майло.
- Миссис Швинн, - повторила она. - Я и думать не думала, что когда-нибудь буду миссис Кто-то, но мне нравится, как это звучит. Наверное, я могу навсегда остаться миссис Швинн, правда ведь?
Когда мы сели в машину, она заглянула в окно и сказала:
- Вам бы понравился тот Пирс, которого знала я, детектив. Он никого не осуждал.
Мимолетно прикоснувшись к руке Майло, она повернулась и зашагала в сторону загона.
ГЛАВА 14
Когда мы снова выехали на шоссе номер тридцать три, я сказал:
- Итак, теперь мы знаем, откуда взялся альбом.
- Он проколол себе ухо и стал мистером Умиротворение, - проворчал Майло.
- Это Калифорния.
- "Он никого не осуждал". Ты же понял, что она имела в виду, ведь понял? Швинн признал мое право быть геем.
Как я счастлив. Я получил официальное разрешение заниматься чем хочу.
- Когда вы с ним были напарниками, он высказывался по этому поводу?
- Открыто - нет. Просто ужасно себя вел. Но какой мужчина его поколения любит голубых? Я был постоянно взвинчен, когда находился рядом с ним. Да и со всеми остальными.
- Чудесные были времена, - заметил я.
- О да, замечательные. Я постоянно чувствовал, что он мне не доверяет. Наконец он сказал об этом вслух, но не объяснил, почему не верит мне. Теперь, когда мы кое-что про него узнали, можно предположить, что он страдал от паранойи, навеянной наркотой. Но лично я так не думаю.
- Слушай, как ты считаешь, в управлении знали про то, что он употреблял наркотики?
- Когда меня допрашивали, про наркотики речи не шло, только про то, что он использовал шлюх.
- Знаешь, что меня удивляет больше всего? Они без скандала отпустили его на пенсию вместо того, чтобы предъявить обвинение по полной программе, - сказал я. - Может, боялись, что, если они начнут говорить вслух о копе, который принимает наркотики и путается со шлюхами, на свет выйдут похожие истории? Или его отставка имела отношение к делу Инголлс?
Мы проехали несколько миль молча, потом Майло проговорил:
- Представляешь, он принимал амфетамины. Этот урод страдал бессонницей, был тощим, точно бритва, поглощал галлонами кофе и сироп от простуды, как вампир кровь. Добавь сюда паранойю и резкую смену настроения. Это же сто первая статья - употребление наркотиков. А я ничего не заметил.
- Ты все свое внимание сосредоточил на работе, а не на его вредных привычках. В любом случае оказывается, что, несмотря на неприязнь Швинна к тебе, твои профессиональные качества он ценил высоко. Вот почему он попросил кого-то отправить тебе книгу.
- Кого-то! - возмутился Майло. - Швинн умер семь месяцев назад, а альбом появился только сейчас. Как ты думаешь, этот кто-то может быть милой старушкой Мардж?
- Мне показалось, что она была с нами откровенна, но кто знает? Она прожила большую часть жизни одна, у нее могло развиться обостренное чувство самосохранения.
- Если это она, в таком случае с чем мы имеем дело? Последняя воля Швинна, выполненная женушкой? Все равно непонятно, почему альбом послали тебе, а не прямо мне.
- По той же причине, - ответил я, - Швинн заметал следы. Он, конечно, проколол ухо, но полицейские привычки все равно сохранил.
- Иными словами, до самого конца оставался параноиком.
- Иногда паранойя бывает полезна, - заметил я. - Швинн создал для себя совершенно новую жизнь, у него наконец-то появилось что терять.
Майло задумался над моими словами.
- Ладно, давай забудем на время о том, кто прислал проклятый альбом, и перейдем к главному вопросу: зачем? Швинн что-то скрывал по делу Джейни целых двадцать лет, но его вдруг начала мучить совесть?
- По большей части в эти двадцать лет голова у него была занята совсем другим. Обида на управление, смерть жены, пристрастие к наркотикам. Он постепенно опускался все ниже и ниже - так сказала Мардж. Потом постарел, сумел справиться с наркотиками, снова женился, начал строить другую жизнь, учиться сидеть на крыльце и смотреть на звезды. Наконец у него появилось время подумать.
Когда-то у меня была пациентка, заботливая дочь, которая ухаживала за своей тяжелобольной матерью. За неделю до смерти мать подозвала дочь и призналась, что большим мясницким ножом зарезала во сне ее отца. Моей пациентке тогда было девять лет, все прошедшие с тех пор годы семья верила в миф о том, что в дом забрался ночной грабитель. Всю свою жизнь она прожила в страхе и вдруг услышала признание восьмидесятичетырехлетней убийцы.
- Ты хочешь сказать, Швинн знал, что должен умереть? Он же упал с лошади.
- Я хочу сказать, что возраст и размышления могут стать интересной комбинацией. Возможно, Швинн задумался о не доведенном до конца деле. Решил связаться с тобой по поводу Джейни, но не хотел делать это напрямую. Вот и послал альбом мне. Если бы я не передал его тебе - что ж, старина Швинн выполнил свой моральный долг. А если бы передал и ты сумел бы его разыскать, он бы с тобой поговорил. Ну а если бы ты решил ему угрожать, он вполне мог все отрицать.
- Он собрал целый альбом фотографий, только чтобы напомнить мне о Джейни?
- Возможно, альбом появился на свет как своего рода извращенное хобби - может, таким способом Швинн надеялся изгнать своих демонов. Не случайно, что на его последних снимках нет людей. Он навидался людей в их самых худших проявлениях.
Дальше мы некоторое время ехали молча.
- Получается, он был очень непростым человеком, - сказал я.
- Швинн был ненормальным, Алекс. Крал фотографии из дел и вклеивал в альбом ради собственного удовольствия. Может, он получал сексуальное удовлетворение, листая страницы. Потом постарел, и снимки перестали его возбуждать, вот он и решил их отдать. - Майло нахмурился. - Не думаю, что Мардж знала про "Книгу убийств". Вряд ли Швинн хотел, чтобы она считала его извращенцем. Значит, ее прислал кто-то другой. По словам Мардж получается, будто они создали что-то вроде уютного гнездышка, но я думаю, что она сильно ошибается.
- Другая женщина? - предположил я.
- А почему бы и нет? Он навещал ее, когда ему хотелось немного отдохнуть от нирваны на вершине холма. Не забывай, этот тип трахался с проститутками на заднем сиденье полицейской машины. Лично я не слишком верю в то, что человек может так сильно измениться.
- Если была другая женщина, - сказал я, - возможно, она живет далеко от Оджая. Это маленький городок, и здесь все на виду. В таком случае понятно, почему на посылке стояла марка Лос-Анджелеса.
- Ублюдок! - тихо выругался Майло. - Он мне никогда не нравился, а теперь даже из могилы пытается дергать меня за веревочки. Давай предположим, что он чувствовал моральную вину в связи с делом Джейни. Что означает альбом? Куда я должен его отнести? Да будь оно все проклято, не желаю я играть в эту игру!
Мы больше не разговаривали, пока я снова не выехал на автостраду. В районе Камарильо я поехал по скоростной полосе, и моя "севилья" помчалась вперед на скорости восемьдесят миль в час.
- Чтоб ему пусто было! - пробормотал Майло. - Ублюдка замучила совесть, а я, точно дрессированная блоха, должен плясать под его дудку.
- Ты ничего не должен, - заметил я.
- Точно, не должен, я же проклятый американец. Имею право на жизнь, свободу и быть несчастным.
Мы пересекли границу штата Калифорния примерно в середине дня, остановились в кафе в Тарзане, купили пару гамбургеров, выехали на бульвар Вентура, потом свернули направо около газетного киоска у Ван-Найс и направились дальше в сторону Вэлли-Виста и Беверли-Глен. По дороге Майло позвонил мне домой по своему мобильному телефону и выяснил, что Робин так и не объявилась.
Когда мы добрались до моего дома, Майло по-прежнему был не в настроении разговаривать, но я все равно сказал:
- Я все время думаю про Кэролайн Коссак.
- Почему?
- Знаешь, отравить собаку - это не невинная шуточка. Про ее братьев в газетах полно всякой дребедени, а про нее ни слова. Ее мать организовала бал для девушек - ну там, первый выход в свет и все такое, - так вот, Кэролайн в списках не значилась. Она даже на похоронах матери не присутствовала, по крайней мере ее имя не упомянуто. Если бы ты не рассказал мне историю про собаку, я бы вообще не знал, что она существует. Такое ощущение, будто семья ее просто вышвырнула и забыла. Вполне возможно, что у них имелись веские причины.
- Соседка - сумасшедшая старая докторша Шварцман - вполне могла все придумать. Она не слишком жаловала Коссаков.
- Но хуже всего относилась к Кэролайн.
Майло даже не пошевелился, чтобы выйти из машины.