- Девушка, прибегающая к помощи яда, что тут необычного? Яд не требует физических усилий, поэтому большинство отравителей - женщины. Думаю, тебе не нужно говорить, что психически больные убийцы начинают с животных, но, как правило, это мужчины, которых возбуждает вид крови. То, что юная девушка совершила такой поступок, должно было стать для ее родных предупреждением. Я бы не удивился, если бы оказалось, что все эти годы она провела в каком-нибудь заведении для душевнобольных. Возможно, из-за гораздо более серьезного преступления, чем убийство собаки.
- Или она умерла.
- Должно быть свидетельство о смерти. Майло потер глаза и посмотрел на мой дом.
- Яд - тайное оружие. То, что сотворили с Джейни, было слишком откровенным. Вспомни, как ее тело бросили у дороги. Девушка на такое не способна физически.
- А я и не говорю, что Кэролайн сама убила Джейни, но она могла быть соучастницей - например, заманила Джейни к тому, кто ее зарезал. Многие убийцы использовали женщин в качестве приманки. Вспомни, например, Чарли Мэн-сона. Кэролайн могла стать отличной приманкой для Джейни и Мелинды - их ровесница, не представляющая никакой опасности, симпатичная, богатая. А потом Кэролайн стояла и наблюдала, как кто-то другой делал грязную работу, или участвовала в развлечении, как подружки Мэнсона. Может, их была целая группа, как в деле Мэнсона, а дальше все пошло наперекосяк. Женщины обладают сильно развитым стадным чувством - даже убийцы. В группе они гораздо чаще склонны забывать о моральных запретах.
- Сахар и перец, - заметил Майло. - Родители узнали, заставили управление замять дело, а ненормальную Кэролайн заперли в какой-нибудь клинике - вот вам и скелет в шкафу.
- Большие деньги могут сделать этот шкаф весьма уютным местом.
Майло вошел со мной в дом, я занялся почтой, а он стал названивать в службу социального обеспечения и в архив округа. Свидетельства о смерти Кэролайн Коссак не было; а также она не получала водительских прав и не имела номера социального обеспечения.
Мелинда Уотерс получила карточку в возрасте восемнадцати лет, но никогда не водила машину в Калифорнии, не работала, не платила налогов. Что неудивительно, если она умерла молодой. Но свидетельства о ее смерти тоже не было.
- Она исчезла, - заметил я. - Наверное, Мелинда умерла той же ночью. Кэролайн либо надежно спрятана, либо тоже умерла, а ее семья все замяла.
- Спрятана в том смысле, что госпитализирована?
- Или за ней тщательно присматривают. Она же из богатой семьи, у нее наверняка есть собственный доверительный фонд, вот она и живет на вилле где-нибудь в Средиземном море, где ее охраняют двадцать четыре часа в сутки.
Майло начал расхаживать по комнате.
- Маленькая Мисс Неизвестность… но ведь до определенного момента, когда она была ребенком, у нее имелась собственная личность. Интересно установить, когда она ее потеряла.
- Школа, - сказал я. - Поскольку они жили в Бель-Эйр, ее могли отдать в "Палисейдс" или школу при университете, если, конечно, Коссаки выбрали государственную школу. Беверли, если они сообщили фальшивый адрес. Если же Кэролайн училась в частной школе, тогда, возможно, "Гарвард-Уэстлейк" - которая в те времена называлась "Уэст-лейк", - "Мальборо", "Бакли", "Джон Томас Дай" или "Кросс-роудс".
Майло открыл блокнот и что-то записал.
- Или, - добавил я, - школа для трудных детей.
- Ты имеешь в виду какую-нибудь определенную?
- Я как раз тогда проходил практику и могу вспомнить три очень дорогих заведения. Одно находилось в западном Лос-Анджелесе, два других - в Санта-Монике и в Долине, Северный Голливуд.
- А как они назывались?
Я ответил, и Майло вернулся к телефону. Школа в Санта-Монике закрылась, но "Школа успеха" в Шевиот-Хиллз и Учебная академия в Северном Голливуде продолжали работать. Он дозвонился до обеих школ, но довольно быстро повесил трубку.
- Они не желают со мной разговаривать. Конфиденциальность и все такое.
- На школы не распространяется закон о конфиденциальности, - сказал я.
- А ты имел дело с каким-нибудь из этих заведений? - спросил Майло.
- Один раз был в "Школе успеха", - ответил я. - Родители мальчика, с которым я работал, постоянно угрожали, что отправят его туда. "Если ты не исправишься, мы отдадим тебя в "Школу успеха"". Мне показалось, такая перспектива его пугает, и потому я решил посмотреть, в чем дело. Поговорил с социальным работником, и мне устроили пятиминутную экскурсию. Школа размещалась в бывшем жилом доме и была очень маленькой - там жили двадцать пять или тридцать учеников. Значит, обучение стоило целое состояние. Никаких карцеров и ничего такого я не видел. Позже я поговорил со своим пациентом и выяснил, что его беспокоило клеймо "сумасшедшего неудачника", которое он мог получить.
- У "Школы успеха" такая плохая репутация?
- Он считал, что любое специальное заведение имеет плохую репутацию.
- Его туда отправили?
- Нет, он убежал, и его не видели много лет.
- О! - выдохнул Майло.
- Ты, наверное, хотел сказать: "Понятно", - улыбнувшись, заметил я.
Он расхохотался. Налил себе грейпфрутового сока, открыл холодильник, посмотрел на водку, но передумал.
- Убежал. Твоя версия проблемы, не решенной до конца.
- В те времена у меня их было полно, - сказал я. - Цена интересной работы. Кстати, у того мальчишки жизнь сложилась просто прекрасно.
- Он поддерживал с тобой связь?
- Позвонил после того, как у него родился второй ребенок. Якобы чтобы спросить, как справиться с ревностью старшего, когда появился маленький. Потом принялся извиняться за то, что оказался трудным подростком. Я ответил, что ему не стоит извиняться. Ведь в конце концов от его матери я узнал всю правду. Старший брат обижал мальчика с тех пор, как ему исполнилось пять лет.
Лицо Майло стало суровым.
- Семейные ценности.
Он еще немного походил по комнате, допил сок, вымыл стакан, снова сел к телефону. Сначала связался с "Пали-сейдс", университетом и средними школами Беверли-Хиллз, затем с частными школами. Майло включил на полную мощь все свое обаяние, сказал, что собирает информацию о выпускниках для "Кто есть кто".
Ни в одной из школ не значилось имя Кэролайн Коссак. "Маленькая Мисс Неизвестность". Майло немного поговорил о том, что умывает руки и не намерен больше заниматься делом Джейни Инголлс, но щеки у него раскраснелись и плечи были напряжены, как у охотника, решившего непременно поймать свою жертву.
- Я тебе не сказал, - признался он, - но вчера я побывал в Паркеровском центре и попытался найти дело Джейни. Оно исчезло. Его не оказалось ни в "Метро", ни в архиве, ни у медэкспертов. Нет даже пометки, что оно не раскрыто или передано в другой отдел. Ни клочка бумаги, на котором говорилось бы, что такое дело вообще было заведено. А я знаю, что оно было заведено, поскольку сам это сделал. Швинн перекладывал на меня бумажную работу. Я заполнил формы, переписал свои заметки, сделанные на месте, где мы нашли Джейни, - в общем, все как полагается.
- Даже у медэкспертов ничего нет. Вот вам и научные методы, - заявил я. - А когда ты видел дело в последний раз?
- Утром, перед тем как меня допрашивали Брусард и тот швед. После того как они меня измочалили, я был в таком состоянии, что не стал возвращаться наверх, просто уехал из управления. На следующий день я получил письмо о переводе на новое место службы, а мой стол освободили от моих вещей.
Он откинулся на стуле, вытянул перед собой ноги и вдруг как будто расслабился.
- Знаешь, дружище, я слишком много работаю. Может быть, как раз в этом мне следует взять пример со старого мистера Умиротворение. Пришла пора остановиться и понюхать навоз.
Неожиданно широкая улыбка промелькнула на его губах. Он несколько раз повертел головой, словно она затекла, убрал с лица черную прядь. А потом вскочил на ноги.
- Увидимся. Спасибо, что съездил со мной.
- Ты куда собрался? - спросил я.
- В жизнь полного раздумий безделья. У меня полно отгулов. По-моему, пришла пора их использовать.
ГЛАВА 15
Мне безделье было нужно меньше всего. Как только дверь за Майло закрылась, я потянулся к телефону.
Я и Ларри Даскофф знакомы еще со времен учебы. После интернатуры я преподавал в медицинском колледже и подрабатывал в раковом отделении Западного педиатрического медицинского центра, он открыл частную практику. Я остался холостяком, а он женился на девушке, в которую был влюблен еще в средней школе; у них шестеро детей, он хорошо зарабатывает, растолстел, проследил, чтобы жена получила юридическое образование, стал играть в гольф. Теперь Ларри уже молодой дед, живет на доходы от капиталовложений, а зиму проводит в Палм-Дезерт.
Именно там я его и нашел. Мы уже довольно давно не общались, и я спросил Ларри о жене и детях.
- Все замечательно.
- В особенности твой последний внук.
- Ну, поскольку ты сам об этом заговорил, да, Сэмюель Джейсон Даскофф, вне всякого сомнения, является предвестником Второго Пришествия - еще один еврей спаситель. Малышу только что исполнилось два, и из малого симпатяги он превратился в несносного бандита - что вполне соответствует возрасту. Должен сказать, Алекс, нет ничего приятнее, чем наблюдать, как твои собственные дети сражаются с проблемами, которые они доставляли тебе.
- Представляю, - сказал я и тут же спросил себя, доведется ли мне испытать что-нибудь подобное.
- Ну, - сказал Ларри, - а у тебя как дела?
- Работаю. По правде говоря, звоню тебе по делу.
- Я так и понял.
- Правда?
- Ты всегда был страшно деловым, Алекс.
- То есть ты намекаешь на то, что я не могу просто взять и позвонить, чтобы пообщаться.
- Те же шансы, что я стану тощим как жердь. Ну, какое у тебя дело? Обычный пациент или очередная гадость, которой ты занимаешься вместе с полицией?
- Очередная гадость.
- Не способен от этого отказаться?
- Нет.
- Думаю, я могу тебя понять, - сказал Ларри. - Это гораздо интереснее, чем проводить целые дни, сражаясь с проблемами, страхами и комплексами пациентов. А ты у нас никогда не любил спокойной работы. Итак, что тебе от меня нужно?
Не называя имен, я рассказал о Кэролайн Коссак. Попросил предположить, в какую школу могли отправить девочку-подростка с подобными проблемами двадцать лет назад.
- Отравила огромного пса цианидом? - переспросил он. - Очень нехорошо. И как же так получилось, что она потом не вляпалась в какую-нибудь неприятную историю?
- Может быть, помогли связи родителей, - предположил я, сообразив, что тюремное заключение может прекрасно объяснить, почему у нее нет идентификационной карточки, а нам с Майло не пришло в голову проверить регистрационные книги.
Да, оба дали промашку.
- Богатая, не слишком хорошая девочка, - проговорил Ларри. - Ну, в те времена отбившихся от рук опасных малолетних преступников помещали в государственную клинику - в Камарильо. Но, полагаю, богатые родители могли пристроить ее куда-нибудь получше.
- Как насчет "Школы успеха" или "Вэлли", а может, их филиалы в других штатах?
- Нет, только не "Вэлли", Алекс. Я там консультировал, они старались держаться подальше от малолетних преступников, специализировались на проблемах с усвоением знаний. Даже тогда они брали за обучение пятнадцать тысяч, и у них была очередь на два года. Так что они вполне могли позволить себе выбирать учеников. Если, конечно, семья не скрыла правду о девочке, но такая тенденция к насилию все равно довольно быстро становится очевидной. Что же до "Школы успеха", я знаю одного человека, который в ней работал. Кажется, примерно в тот период времени - лет девятнадцать или двадцать назад. Там возникла очень неприятная ситуация.
- Для учеников?
- Для моей знакомой. Помнишь, я некоторое время занимался со студентами, которые собирались стать психиатрами? Среди моих подопечных была девушка с первого курса, очень способная, ей едва исполнилось семнадцать. Она вызвалась работать на добровольных началах в "Школе успеха".
- И какие у нее возникли проблемы?
- Директор повел себя… несколько по-фрейдистски.
- Сексуальное домогательство?
- Тогда это называлось иначе - лапать и приставать. Несмотря на возраст, девушка исповедовала феминистские взгляды - в чем значительно опередила свое время - и пожаловалась совету директоров. Они тут же выгнали ее из школы. Она пришла ко мне посоветоваться, стоит ли продолжать сражаться. История действительно произвела на нее тяжелое впечатление, и я обещал поддержать ее, если она решит не сдаваться, но в конце концов она от этой идеи отказалась. Прекрасно понимала, чего стоит ее слово против его - он находится в гораздо более выгодном положении. Он уважаемый человек, директор учебного заведения, а она - симпатичная девчонка, которая носит слишком короткие юбки. Я с ней согласился. Она бы все равно ничего не добилась, кроме ненужной шумихи и разговоров.
- А есть какие-нибудь факты, указывающие на то, что директор приставал к ученицам?
- Я об этом не слышал.
- А не помнишь, как его звали?
- Алекс, я очень не хочу, чтобы ты втягивал в свои дела мою бывшую студентку.
- Обещаю никуда ее не втягивать.
- Ларнер. Майкл Ларнер.
- Психолог или психиатр?
- Администратор.
- Ты поддерживаешь связь с этой своей студенткой?
- Иногда. Как правило, когда ей нужно со мной посоветоваться. Она продолжила заниматься психологией. Закончила с отличием, получила степень доктора философии в Пенсильвании, потом аспирантура в Мичигане, вернулась сюда. У нее отличная практика в Вест-Сайде.
- А ты можешь попросить ее со мной поговорить? Молчание.
- Ты считаешь, что это важно?
- По правде говоря, Ларри, не знаю. Если тебе неловко ее просить, забудь.
- Дай мне подумать, - сказал он. - Я тебе позвоню.
- Это будет здорово.
- Здорово? - спросил он.
- Ты мне очень поможешь.
- Знаешь, - сказал он, - мы с тобой разговариваем, а я сижу задрав ноги, с расстегнутым ремнем, чтобы не давил на брюхо, и смотрю на бесконечные мили чистого белого песка. Я только что прикончил целую тарелку фаршированного перца с огромной кружкой пива. Потом громоподобно отрыгнул, и никто не стал бросать на меня укоризненных взглядов. Вот по мне, так это здорово.
Он позвонил через час.
- Ее зовут Эллисон Гвинн. Ты можешь с ней поговорить, но она категорически не хочет иметь дел с полицией.
- Никаких проблем, - сказал я.
- А вообще, - спросил он, - как у тебя дела?
- Все в порядке.
- Нам нужно как-нибудь пообедать вместе. С нашими дамами. Вот как только мы выберемся в город, тогда и встретимся.
- Отличная мысль, - сказал я. - Позвони мне, Ларри. И спасибо тебе.
- У тебя действительно все хорошо?
- Конечно. А почему ты спрашиваешь?
- Не знаю… У тебя такой голос… не слишком уверенный. Может, просто дело в том, что мы с тобой давно не разговаривали.
Я позвонил доктору Эллисон Гвинн в ее кабинет в Санта-Монике.
Автоответчик доложил мне, куда я попал, но как только я назвал свое имя, то сразу услышал приятный женский голос:
- Это Эллисон. Так странно, Ларри вдруг позвонил и спросил, не соглашусь ли я поговорить с вами. Я читала несколько статей о контроле за болевыми ощущениями, и парочка из них были ваши. Я подрабатываю в приюте Святой Агнессы.
- Те статьи уже древняя история.
- Ничего подобного, - возразила она. - Люди и суть боли не меняются, большая часть того, о чем вы пишете, актуально и сейчас. Ларри сказал, что вы хотели поговорить о "Школе успеха". Я работала там очень давно… почти двадцать лет назад.
- Меня интересует как раз тот период времени.
- А что конкретно вас интересует?
Я рассказал ей про Кэролайн Коссак, снова не называя имени.
- Понятно, - протянула Эллисон. - Ларри сказал, что вы не станете вовлекать меня в полицейское расследование.
- Обещаю.
- Это очень важно, доктор Делавэр. Послушайте, сейчас я не могу с вами разговаривать, у меня через две минуты пациент, а потом групповое занятие в приюте. Вечером я читаю лекцию, но в промежутке у меня будет свободное время на обед - примерно часов в пять. Если хотите, присоединяйтесь. Как правило, я хожу в кафе "Морис" на Бродвее, рядом с Шестой, потому что это рядом с приютом.
- Я приду, - ответил я. - Большое вам спасибо.
- Никаких проблем, - сказала она. - Надеюсь.
Чтобы как-то скоротать время, я отправился на пробежку - но бежал слишком быстро и забрался слишком далеко. И в результате из последних сил вскарабкался по ступенькам, ведущим к двери моего дома. Я задыхался, умирал от жажды, но все равно первым делом проверил автоответчик. Дважды кто-то повесил трубку, а еще мне предлагали чрезвычайно выгодные условия кредита на покупку дома. Я нажал 69 и выяснил, кто мне звонил, - первой была какая-то женщина, которая говорила по-испански и набрала совсем не тот номер, а еще из лавочки на Монтана-авеню спрашивали, не заинтересуют ли Робин Кастанью новые шелковые модели из Индии.
- Наверное, мне следовало оставить сообщение, - гнусавым голосом ответила девушка на другом конце провода. - Но хозяин считает, что мы должны разговаривать с клиентами лично. Как вы думаете, Робин заинтересует наше предложение? В прошлом году она накупила целую кучу роскошных вещей.
- Я у нее спрошу, когда буду с ней разговаривать.
- Ну хорошо… знаете, а вы можете и сами к нам зайти. Сделать подарок. Если ей не понравится, мы вернем деньги. Женщины обожают сюрпризы.
- Правда?
- Конечно. Очень.
- Я запомню.
- Обязательно запомните. Женщины любят, когда мужчины делают им сюрпризы.
- Что-нибудь вроде короткого путешествия в Париж, - сказал я.
- Париж? - Она рассмеялась. - Можете мне устроить такой сюрприз, только Робин про это не говорите, ладно?
В четыре часа дня я вышел на задний дворик, промчался через сад и открыл дверь в студию Робин - прохладное сводчатое помещение. Немного походил там, вдыхая ароматы древесной пыли, лака, "Шанель № 19" и слушая эхо своих шагов. Она подмела пол, сложила инструменты и привела все в идеальный порядок.
Сквозь окна внутрь проникали лучи солнца - красивое место, где царит порядок. Похоже на гробницу.
Я вернулся в дом и просмотрел утреннюю газету. Мир не особенно изменился за это время, почему же я чувствую себя совсем другим человеком? В половине пятого я принял душ, надел синий блейзер, белую рубашку, чистые голубые джинсы и коричневые замшевые туфли. В десять минут шестого я вошел в кафе "Морис".
В маленьком ресторанчике царил полумрак, но я все же разглядел около полудюжины столиков, накрытых белыми скатертями, и стойку бара, сделанную из меди. Стены были обшиты каштановыми панелями, а потолок - жестью, украшенной чеканкой. Тихая, ненавязчивая музыка смешивалась с разговором трех официантов в белых передниках, которые годились мне в отцы. Я тут же вспомнил бистро на левом берегу Сены, где Робин рассказала мне о своих планах.