Майло выпил несколько порций виски, затем пива и отправился на север, на бульвар Санта-Моника, некоторое время поездил по "Бойзтауну", но ему даже не пришлось сражаться с искушением: сегодня все, кто предлагал себя, казались Майло хищниками, ищущими добычу, и он вдруг понял, что не хочет быть ни с кем, даже с самим собой. Когда Майло добрался до своей квартиры, он снова начал представлять себе, что могло происходить с Мелиндой Уотерс, и ему пришлось достать из шкафа на кухне бутылку виски "Джим Бим". Он устал, ужасно нервничал и беспокоился за девушку. Снять одежду оказалось делом тяжелым, а увидев свое белое тело, Майло зажмурился.
Он лежал в кровати и жалел, что в комнате не кромешный мрак. А еще, что в голове у него нет выключателя, который помог бы избавиться от страшных картин, маячивших перед глазами. В конце концов выпитое спиртное убаюкало Майло, и он провалился в сон.
На следующее утро Майло остановился около газетного киоска и купил свежие номера "Таймc" и "Геральд экзаминер". По поводу убийства Джейни Инголлс репортеры еще не беседовали ни с ним, ни со Швинном, но газетчики непременно должны были пронюхать про столь страшное преступление.
Но не пронюхали. В газетах не было ни строчки.
Очень странно. Журналисты слушают полицейскую волну и прекрасно знают, что происходит в моргах.
Майло поспешил в участок, проверил свой и Швинна ящики на предмет журналистских запросов, но обнаружил лишь бумажку с телефоном. Дель Монте из патрульной службы Бель-Эйр. Никаких сообщений, только номер. Он набрал его, поговорил с несколькими безжизненными, скучающими голосами и наконец добрался до Дель Монте.
- А, это вы звонили нам по поводу вечеринок.
У Дель Монте был резкий деловой голос, и Майло сразу понял, что разговаривает с бывшим военным средних лет, скорее всего воевавшим в Корее, а не во Вьетнаме.
- Да. Спасибо, что позвонили. Что у вас?
- В пятницу было две вечеринки, оба раза подростки устроили безобразие. Первая на Страделла: шестнадцатилетние девицы собрались у подруги, где намеревались ночевать, а какие-то уроды попытались к ним ворваться. Не местные. Черные и мексиканцы. Нам позвонили родители, и мы их шуганули.
- А откуда были уроды?
- Они заявили, что из Беверли-Хиллз. - Дель Монте рассмеялся. - Точно.
- У вас возникли с ними проблемы?
- Какое там! Они сделали вид, что убрались из Бель-Эйр - мы ехали за ними до Сансет, затем отстали и начали следить. Эти идиоты проехали мимо университета, а потом попытались через несколько минут вернуться. - Дель Монте снова фыркнул. - Им не повезло, там уже были наши люди, которые выехали по вызову соседей. Они даже из машины вылезти не успели.
- А другая вечеринка?
- Там было настоящее веселье, ужасный шум и все такое. Стоун-Кэньон-драйв, за отелем.
Место, о котором говорил осведомитель Швинна.
- Кому принадлежит дом?
- Он пустует, - ответил Дель Монте. - Семья купила дом побольше, а этот так и не продала. Родители уехали отдыхать, детей оставили - и почему меня это нисколько не удивляет? Ну так вот, детки решили повеселиться в старом доме, и такое впечатление, что пригласили весь город. Там собралось человек двести или триста, машины - "порше" и другие дорогие тачки, кажется, люди понаехали отовсюду. Когда мы появились, там была настоящая вакханалия. Территория у них большая, пара акров, близко соседей нет, но в конце концов терпение лопнуло и у тех, что живут довольно далеко.
- В конце концов? - переспросил Майло. - Значит, это уже не первый раз?
Молчание.
- Нас туда вызывали несколько раз. Мы попытались разыскать родителей, но у нас ничего не вышло, их постоянно нет в городе.
- Избалованные ублюдки. Дель Монте расхохотался:
- Я этого не говорил. А в чем, собственно, дело?
- Мы ищем девушку, которую, возможно, убили. Молчание.
- Убийство? Нет, тут совсем другое. Ребятишки устроили вечеринку, шумели, слишком громко включили музыку.
- Я не сомневаюсь, что именно так все и было, - проговорил Майло. - Но до меня дошли слухи, что наша потерпевшая, возможно, участвовала в вечеринке в Вест-Сайде, поэтому я должен спросить фамилию людей, которым принадлежит дом.
Молчание затянулось.
- Послушайте, - сказал Дель Монте, - эти люди… Ваши вопросы могут закончиться для меня тем, что я отправлюсь парковать машины. Поверьте, никто ничего особенного там не видел - они, конечно, выпивали и трахались, и еще курили травку, подумаешь, большое дело, верно? Да и в любом случае мы их разогнали.
- Я всего лишь задаю стандартные вопросы, - сказал Майло. - Ваше имя не появится ни в каких отчетах. Но если я не проверю информацию, тогда мне придется парковать машины. Кому принадлежит дом и адрес?
- До вас дошли слухи? - заявил Дель Монте. - В пятницу вечером где только не устраивались вечеринки.
- Мы проверяем все, о которых нам удается узнать. Ваша не привлечет ничьего внимания.
- Ладно… Их фамилия Коссак.
Он произнес это так значительно, словно фамилия известна всему миру.
- Коссак… - неопределенным тоном протянул Майло.
- Офисные здания, широкие аллеи - Харви Коссак. Большая шишка, из той компании, которая хочет, чтобы в Лос-Анджелесе была еще одна футбольная команда.
- А, понятно, - соврал Майло, интерес которого к спорту ограничивался бейсболом. - Коссак на Стоун-Кэньон. Какой адрес?
Дель Монте вздохнул и назвал номер.
- Сколько детей в семье? - спросил Майло.
- Трое - два мальчика и девочка. Девочку я там не видел, но она вполне могла быть на вечеринке.
- Вы знакомы с детьми лично?
- Нет, только видел.
- Значит, сыновья мистера Коссака устроили вечеринку, - подвел итог Майло. - Их имена?
- Старшего зовут Харви, как отца, младший - Боб, но они называют его Бобо.
- Сколько им лет?
- Младшему, Харви, наверное, двадцать один или двадцать два, Бобо, кажется, на год младше.
Уже не совсем дети, подумал Майло.
- Они не доставляют нам никаких неприятностей, - сказал Дель Монте. - Всего лишь парочка парней, которые любят повеселиться.
- А девочка?
- Ее я не видел.
Майло показалось, что в тоне Дель Монте появились новые интонации.
- Как ее зовут?
- Кэролайн.
- Возраст?
- Она младше братьев, ей, может быть, семнадцать. Ничего особенного там не произошло. Все спокойно разошлись. В моем сообщении говорится, что вы из Центрального округа. Где обнаружили труп?
Майло ответил.
- Ну вот видите, - проговорил Дель Монте. - Пятнадцать миль от Бель-Эйр. Вы зря теряете время.
- Вполне возможно. Триста веселых ребятишек спокойно разошлись, когда вы появились?
- Мы умеем справляться с подобными вещами.
- Каким образом? - поинтересовался Майло.
- Вежливость, - ответил полицейский. - Мы обращаемся с ними не как с панками из Уоттса или восточного Лос-Анджелеса, потому что эти ребята привыкли к определенной модели поведения.
- В каком смысле?
- Они привыкли, чтобы с ними обращались, как с важными шишками. Если это не срабатывает, мы грозимся позвонить родителям.
- А если и это не помогает?
- Как правило, помогает. Мне пора. Было приятно с вами поговорить.
- Спасибо, что потратили на меня время. Послушайте, если я приеду и покажу фотографию, может быть, кто-нибудь узнает девушку?
- Какую девушку?
- Жертву.
- Ни единого шанса. Я уже сказал вам, там была куча народа. Через некоторое время все становятся на одно лицо.
- Богатые детки?
- Любые детки.
В десять часов Швинн еще не появился на работе. Майло решил, что лучше раньше, чем позже, показать фотографию Джейни Дель Монте и его приятелям патрульным, надел куртку и ушел из участка.
Дель Монте оказался вполне приличным парнем и позвонил Майло, и куда его это завело?
Добро никогда не остается безнаказанным.
Майло потребовалось целых сорок минут, чтобы добраться до Бель-Эйр. Офис патрульной службы располагался в белом бунгало с черепичной крышей, пристроившимся за западными воротами. Множество архитектурных украшений снаружи и внутри - Майло подумал, что с удовольствием поселился бы в таком доме. Он слышал, что ворота поставили и наняли частных охранников, когда здесь поселился Говард Хьюз[6], который не доверял полицейскому департаменту Лос-Анджелеса.
Богатые заботятся о себе подобных. Вот взять, к примеру, вечеринку на Стоун-Кэньон: соседи возмутились, но не подняли грандиозного шума, даже не стали звонить в участок западного Лос-Анджелеса.
Дель Монте сидел в приемной, и, когда Майло вошел, на круглом, смуглом лице появилось кислое выражение. Майло извинился и вынул снимок с места преступления, который взял из пачки, оставленной на столе Швинном. Наименее страшный из всех - вид лица Джейни сбоку, где след от веревки на шее едва заметен. Дель Монте в ответ лишь мотнул головой. Два других охранника пили кофе и рассмотрели фотографию гораздо более внимательно, но потом покачали головами. Майло показал бы им фотографию Мелинды Уотерс, но Швинн забрал ее с собой.
Он вышел из патрульного здания и направился в дом на Стоун-Кэньон-драйв. Огромный, из красного кирпича, трехэтажный, с шестью колоннами, в колониальном стиле. Черные двойные двери, черные ставни, огромные окна и маленькие слуховые окошки. Майло решил, что в доме двадцать или двадцать пять комнат.
Семья Коссак перебралась в дом побольше.
Громадная неухоженная лужайка с высохшей травой и облупившаяся краска на ставнях говорили о том, что за домом перестали следить с тех пор, как он опустел. Только поломанные кусты и обрывки бумаги на кирпичной дорожке, ведущей к дому, указывали на то, что совсем недавно здесь вовсю веселилась молодежь. Майло заглушил мотор, вышел из машины, подобрал один из обрывков, надеясь обнаружить на нем какую-нибудь запись, но он оказался мягким, пустым и явно хорошо поглощал влагу - толстое бумажное полотенце. Прочная дверь на задний двор была закрыта на задвижку. Майло заглянул через нее и увидел огромный овальный бассейн, зелень, кирпичные патио и стаю соек, которые спокойно что-то клевали на земле. Под одним из кустов блеснуло на солнце стекло - пустые банки и бутылки.
Ближайшие соседи жили к югу от дома Коссаков, их разделяли две громадные лужайки. Их дом был значительно меньше - одноэтажный, в стиле ранчо, в прекрасном состоянии, окруженный клумбами, с кустами можжевельника, подстриженными в японском стиле, перед входом. Вдоль северной границы владений Коссаков шла каменная стена высотой в десять футов, которая тянулась, наверное, на тысячу миль по Стоун-Кэньон. За ней, вероятно, пряталось поместье в несколько акров, с огромным замком, который построили так, чтобы его не было видно с улицы.
Майло прошел по высохшей траве и пустой подъездной дороге, ведущей к дому Коссаков, и направился к передней двери ранчо. Она была из тика и с медным молоточком в форме лебедя. Справа он увидел маленький синтоистский храм из цемента, рядом с которым весело журчал крошечный ручеек.
На звонок открыла очень высокая женщина, которой, по представлениям Майло, уже некоторое время назад исполнилось шестьдесят. Прямая царственная осанка, пухлые нарумяненные щеки, седые волосы стянуты на затылке так сильно, что казалось, ей должно быть очень больно. Она была в кимоно кремового цвета, расписанном вручную цаплями и бабочками. В одной руке, усыпанной гречкой желтых пятен, женщина держала кисточку с ручкой из слоновой кости и острой щетиной, которую, похоже, за мгновение до визита Майло обмакнула в черные чернила. Даже в черных шелковых тапочках она оказалась почти одного роста с Майло. А в туфлях на каблуках, наверное, становилась великаншей.
- Да-а?
Настороженный взгляд, ненатуральное контральто. Майло показал ей свой жетон.
- Детектив Стеджес, миссис…
- Шварцман. Что привело детектива в Бель-Эйр?
- Понимаете, мэм, в прошлую пятницу у ваших соседей была вечеринка…
- Вечеринка, - повторила женщина таким тоном, словно Майло произнес какую-то чудовищную глупость. Она наставила кисть на пустой дом. - Лучше сказать, что они устроили там настоящий свинарник. Их фамилия им очень даже подходит[7].
- В каком смысле?
- Варвары, - заявила миссис Шварцман. - Отбросы.
- У вас раньше были с ними проблемы?
- Они прожили там меньше двух лет, а посмотрите, как все заросло. Это у них манера такая - въехать, все изгадить и убраться.
- В дом побольше.
- Ну, разумеется. Больше - значит, лучше, верно? Они вульгарны. И неудивительно, если вспомнить, чем занимается папаша.
- А чем он занимается?
- Уничтожает исторические здания, памятники архитектуры, а взамен строит уродливых монстров. Упаковочные коробки, которые представляются офисными зданиями… А она… крашеная блондинка, из наглых выскочек. Обоих никогда нет дома. А за своими щенками вообще не смотрят.
- Миссис Шварц…
- Если быть точным, я доктор Шварцман.
- Прошу прощения, доктор…
- Я эндокринолог - на пенсии. Мой муж профессор Арнольд Шварцман, хирург-ортопед. Мы прожили здесь двадцать восемь лет, и имели прекрасных соседей в течение двадцати шести - Кэнтвеллы, он занимался металлами, а она была чудесной женщиной. Оба умерли в течение месяца. Дом пошел с торгов, и они его купили.
- А кто живет с другой стороны?
- Официально Герхард Лёц. Майло удивленно посмотрел на нее.
- Немецкий промышленник, - пояснила доктор Шварцман таким тоном, как будто речь шла о знаменитости. - Барон Лёц владеет домами по всему миру. Точнее, дворцами - так мне говорили. Он редко здесь бывает. Лично меня это вполне устраивает, у нас тут довольно тихо. Владения барона простираются до самых гор, и иногда к нему забредают олени. В каньоне много диких животных. Нам нравится. Все было просто замечательно, пока они не въехали в дом. А почему вы про них спрашиваете?
- Пропала девушка, - ответил Майло. - Нам сообщили, что она была на вечеринке в Вест-Сайде в пятницу.
Доктор Шварцман покачала головой:
- Ну, мне ничего не известно. Я этих дебоширов не рассматривала, да и не желаю их видеть. Я не выходила из дома. Если хотите знать, боялась. Я была одна. Профессор Шварцман уехал в Чикаго читать лекцию. Обычно я отношусь к его отъездам спокойно, у нас установлена сигнализация. А еще мы держали акуту[8]. - Она сильнее сжала в руке кисть, и Майло увидел большие, как у мужчины, костяшки. - Но в пятницу ночью мне стало страшно. Их было так много, они носились взад и вперед и вопили, точно баньши. Я, как обычно, вызвала патруль и отпустила их только после того, как убрался последний варвар. Но я все равно ужасно нервничала. Они ведь могли вернуться.
- Однако они не вернулись.
- Нет.
- Близко вы к ним не подходили и не могли рассмотреть никого из ребят?
- Совершенно верно.
Майло собрался показать ей фотографию, но потом передумал. Возможно, эта история не попала в газеты, потому что так решило начальство. Враждебность доктора Шварцман по отношению к Коссакам может породить еще один слух. Сейчас он работал один и не хотел все испортить.
- Вы вызвали патруль, - сказал он, - а не полицию…
- Мы в Бель-Эйр всегда так поступаем, детектив. Мы платим патрульным, и они выезжают на наши вызовы. Ваше же отделение… складывается впечатление, что среди представителей правоохранительных органов существует мнение, что проблемы… людей, которым повезло в жизни, тривиальны и не заслуживают внимания. Я сделала это открытие на собственном печальном опыте, когда убили Суми - моего пса.
- А когда это произошло?
- Прошлым летом. Суми отравили. Я нашла его вот здесь. - Доктор Шварцман показала на лужайку перед домом. - Кто-то открыл ворота и накормил его мясом, нашпигованным крысиным ядом. Я позвонила в ваше отделение, и они в конце концов прислали своего человека. Детектива. Якобы.
- А вы помните его имя?
Доктор Шварцман яростно тряхнула головой.
- С какой стати? Он вообще не стал тратить на меня свое драгоценное время и отнесся к моему делу совершенно несерьезно. Даже не пошел на место, просто позвонил в Службу защиты животных, а они предложили мне помощь в том, чтобы избавиться от трупа. Большое спасибо за равнодушие и нежелание что-либо делать.
- Они? - спросил Майло.
Шварцман указала кистью на соседний дом.
- Вы подозреваете, что кто-то из Коссаков отравил Суми?
- Я не подозреваю, а знаю, - заявила та. - Но не могу доказать. Их дочь, она определенно сумасшедшая. Разговаривает сама с собой, в глазах такое странное выражение, вся какая-то скрюченная. Носит одну и ту же одежду по нескольку дней. И приводит домой черных молодых людей - явно не в своем уме.
Суми ее презирал. Собаки очень тонко чувствуют безумие. Всякий раз, когда она проходила мимо, Суми начинал яростно лаять и бросаться на ворота. Я потом долго не могла его успокоить. И позвольте, я еще вам кое-что скажу, детектив. Он вел себя так, только когда около нашего дома появлялись чужие. Акита всегда защищают своих хозяев, это их главная задача. Но они милые и умные. Суми любил Кэнтвеллов, даже привык к садовникам и почтальону. Но эту девушку терпеть не мог. Он знал, когда с кем-то не все в порядке. Он ее презирал. Я уверена, она его отравила. В тот день, когда я обнаружила тело бедняжки, я заметила девчонку. Она наблюдала за мной из окна третьего этажа. У нее были безумные глаза, и она не сводила их с меня. Я посмотрела на нее и погрозила кулаком, и, можете мне поверить, занавеска вернулась на место, а мерзавка исчезла. Она поняла, что мне все известно. Но вскоре вышла из дома и прошла мимо - и сверлила меня взглядом. Отвратительное существо. Надеюсь, эта вечеринка станет последней и мы больше их здесь не увидим.
- А она участвовала в вечеринке? - спросил Майло. Доктор Шварцман скрестила на груди руки.
- Вы что, не слушаете, молодой человек? Я же вам сказала, что не подходила к дому настолько близко, чтобы разглядеть, кто там безобразничал.
- Извините, - проговорил Майло. - Сколько ей лет?
- Семнадцать или восемнадцать.
- Значит, она младше братьев.
- Ох уж эта парочка, - проговорила доктор Шварцман. - Какое высокомерие.
- А у вас были проблемы с братьями, если не считать вечеринок?
- Постоянно. Их манеры.
- Манеры?
- Они держатся так, будто они особенные, - заявила доктор Шварцман. - Воображают о себе невесть что. Даже когда я о них думаю, меня переполняет злость, а гнев вреден для здоровья, поэтому я намерена продолжить свои занятия каллиграфией. До свидания.
Прежде чем Майло успел что-нибудь сказать, дверь у него перед носом захлопнулась, и он остался стоять, тупо уставившись на гладкую поверхность. Нет никакого смысла продолжать расспросы. Доктор Шварцман вполне может победить его в рукопашном бою. Майло вернулся к машине, сел и задумался, пытаясь решить, имеет ли для них какое-нибудь значение то, что она сказала.
У братьев Коссак отвратительные манеры и отношение к окружающему миру. Как и у всех отпрысков богатых семей Лос-Анджелеса.