Кейт сделала богатой Конни и ее отель. Но Конни была права, когда говорила, что любой бизнес на корпорациях слишком ненадежен. И будто в подтверждение этих слов компании стали сокращать расходы на конференции. Они предпочитали держать свой персонал дома, нежели отпускать его куда-то гулять все ночи напролет. Бухгалтеры стали озабоченно качать головой, когда им показывали расходы. Банкеты прекратились, и требовалось сокращать бюджет до минимума, хотя он уже был не толще сточенного вконец ножа. И теперь, как никогда прежде, Конни полагалась на особую силу воображения Кейт, на ее вдохновение, которое могло помочь отелю вновь взлететь над заснеженными вершинами Колорадо.
Кейт склонилась над бумагами, она теперь вся была в будущем, ощущая столь знакомый ей рабочий ритм.
Первым ей попался на глаза отчет специалиста по маркетингу. Последние шесть лет они обращались в Денвере к услугам рекламного агентства по распространению необходимой информации об устройстве различных конференций на базе отеля. Все предприятие было успешным, но сейчас возникли некоторые трения, в то время как затраты возросли. Кейт начала прокручивать возможные решения: отказаться от услуг агентства, обратиться к более мощной и дорогостоящей, но зато более расторопной организации? Сократить бюджет на рекламу? Может быть, аннулировать контракт на целый год? Смогут ли они сделать сами ту же работу?
- Счастлив видеть вас вновь, миссис Келли.
Кейт подняла голову от бумаг и увидела официанта, который ставил перед ней кофе.
- О, привет, Джо. Я тоже рада тебя видеть.
Официант поставил рядом с чашкой блюдце:
- Попробуйте этот бисквит, - заговорщически произнес он. - Это последнее "секретное оружие" нашего шеф-повара. Смотрите, посетители так их и воруют, и кладут к себе в карманы.
- Спасибо, Джо. - Кейт улыбнулась в ответ. - Здесь столько калорий, что я не могу себе этого позволить. Но выглядит очень аппетитно.
- Как советские приняли вас?
- Теперь они уже себя так не называют. Они теперь вспомнили о своей национальности.
- Что ж - это новость, - пожал плечами Джо. - С возвращением домой, миссис Келли.
Джо ушел. Домой? Неужели это ее дом? Да, это так. Кейт вновь вернулась к бумагам.
Дженнифер все-таки неплохо поработала. Об этом говорили факты. Приготовления были сделаны вовремя, переписка оказалась в полном порядке. Позднее она отдаст должное заносчивой девчонке. Кейт была груба с ней, но ее просто возмутила уверенность Дженнифер, будто она действительно может сделать ее работу, посидев в кабинете начальницы всего две недели. Нет. Это не так просто, детка. Тем более, ты оскорбила Лука и Элейн, что само по себе непростительно.
Кейт посмотрела на часы. Что ж, она даст Дженнифер чуть больше времени, чтобы та успела извиниться и вернуть все на свои места. У Кейт было безошибочное чутье на то, как можно поставить человека на место, но так, чтобы он не утратил способность работать. Дженнифер была хороша, когда знала свое место и не высовывалась. Ведь Кейт в течение трех лет воспитывала девчонку, и ей бы не хотелось лишиться плодов своего труда. Просто та должна наконец найти себя - вот и все.
Кейт просидела за столиком на десять минут дольше, продолжая делать нужные записи быстрым разборчивым почерком. Она выпила кофе, откусила кусочек бисквита, чтобы не обидеть Джо, затем собрала бумаги и ушла.
По дороге Кейт вновь вспомнила о Кемпбелле. Прошлой ночью он назвал ее грубой. И был прав. Да, в ней была грубость, хотя в течение трех лет знакомства эта грубость так и не проявилась по отношению к Кемпбеллу, не считая последних событий.
Сейчас она сама открыла в Кемпбелле то, что раньше было скрыто от ее взора: эгоизм и абсолютная неспособность понять ее, а главное - осознать, насколько важны для Кейт эти поиски прошлого.
Однако это открытие не уменьшило ее любви, не рассеяло досаду, не убило ревности, которая, и это Кейт знала доподлинно, в течение следующих нескольких недель должна была полностью вытеснить печаль в сердце.
Она потеряла Кемпбелла. В ее жизни вновь образовалась пустота. Стоят ли поиски истины такой потери?
Теперь Кейт не знала, хватит ли у нее мужества спуститься в прошлое по заржавленной лестнице, чтобы достичь самых тайных глубин.
Пожалуй, сейчас она бы от всего отказалась, лишь бы вернуть Кемпбелла и забыть обо всем, что произошло между ними. Как можно быстрее надо было вернуться к повседневному образу жизни и вырвать душу из плена прошлого.
Голова закружилась, и Кейт чуть не потеряла равновесие в кабине лифта. А может, действительно так будет легче?
Но тут Кейт вспомнила позолоченные вершины гор, увиденные сегодняшним утром, и особый цвет небес.
"Нет, - подумала она. - Принять решение не так-то легко".
Кейт еще раз закрыла глаза и вновь увидела старую фотографию, которую отдал ей русский генерал. Перед ее внутренним взором предстало изможденное лицо с ввалившимися глазами.
Как трудно отказаться от себя.
"Но одно мне ясно, - продолжала думать Кейт. - Кто бы и кем бы ты ни был, где бы ты ни скрывался в этом мире, я все равно найду тебя. Найду".
Поднявшись на свой этаж, Кейт первым делом заглянула в кабинет Элейн. Та разговаривала со своей секретаршей, но увидев взгляд начальницы, сделала характерный жест, сложив кольцом указательный и большой пальцы.
Кейт все поняла и быстро пошла по коридору к своему кабинету. Все здесь было восстановлено в прежнем виде, словно по волшебству. Даже коврик навахо лежал на месте и выглядел как новый: кто-то вычистил его. Дженнифер почтительно стояла у стола и терпеливо ждала.
- Я извинилась, - еле слышно проговорила она. - Думаю, что сейчас мне следует попросить прощения и у тебя.
Кейт огляделась и тепло улыбнулась в ответ: - Хорошо. Я просмотрела дела и нашла твою работу отличной. В целом я довольна. А теперь нам вместе следует заняться нашими проблемами.
АЙРОН-КРИК
Он вмонтировал стерео в свой вэн, и никогда не отправлялся в путь без дюжины кассет. Ломовик нажал на кнопку: крики, визг гитар ударили по голове.
Вэн выехал на аллею с елями. Она протянулась на две мили - от основного шоссе до самого охотничьего домика. Тихое местечко, затерянное среди гор и лесов.
Ломовик остановил машину рядом с домом. Тяжелые снежные наносы напоминали густые брови, нависшие над глазами окон. Была суббота, но никто еще не появился. Ломовик отпер входную дверь и по инструкции открыл на всех окнах деревянные ставни. Слабый зимний свет придал зловещим чучелам на стенах еще больше мрачности. В сумеречном призрачном свете Ломовику даже показалось, будто медведь вот-вот дотянется и разорвет его на части.
Парень начал медленно разводить огонь в камине. Гости любили большое пламя, поэтому Ломовику пришлось потрудиться, подбрасывая дрова и аккуратно подливая бензину. Наконец мощное желтое пламя рванулось вверх, в дымоход.
Контроль появился после всех остальных гостей. Рассевшись поудобнее у огня, потягивая ледяное пиво и покуривая сигары, гости проверяли охотничьи ружья и готовились к утренней потехе. Когда Ломовик увидел Контроля, то сердце его екнуло. Он был уверен, что сегодня хозяин обязательно отдаст ему долгожданное приказание. В Контроле всегда чувствовалось нечто царственное, несмотря на возраст и грузность. Он сам походил на черного медведя, на хладнокровного убийцу. "Единственный настоящий человек из всех, - решил Ломовик. - По сравнению с ним остальные просто куклы".
Ломовик стоял, как солдат, навытяжку: руки по швам, глаза смотрят вперед. Контроль мимоходом взглянул в сторону Ломовика и улыбнулся - его желтые зубы напоминали клыки медведя. На могучем плече Ломовика висело ружье. Толстые банкиры и адвокаты усмехались, решив, что Ломовик шутит, прикинувшись солдатом. Но они не знали, с кем имеют дело. Им неизвестна ни дисциплина, ни долг.
Контроль не обратил на них внимания:
- Ломовик. Мальчик мой.
И пальцы Контроля опять впились в плечо парня. Ломовик вновь, как обычно, ощутил острую боль: сила Контроля была невероятной. Это не сила старого человека, а настоящего лидера, главаря. У Ломовика будто екнуло что-то внутри.
- Кажется, мы повеселимся сегодня, не правда ли? - приветливо спросил гигант.
- Да, сэр, - кивнул в ответ Ломовик своей стриженой головой.
Двенадцать тысяч акров нетронутой природы, где в изобилии водились лоси и олени, а в ручьях, над которыми повисали после дождя волшебные радуги, - форель. Но Ломовик знал, что истинной страстью Контроля была весенняя охота на медведя. Причем охота настоящая, с собаками и загонщиками. Охота на медведя всегда вызывала особую ненависть местных защитников природы, но Контроль будто смеялся им в лицо - частное владение по-прежнему оставалось неприкосновенным.
Гигант буквально протащил Ломовика к двери. Гравий захрустел под тяжелыми подошвами. Отойдя на нужное расстояние, Контроль отвел затвор и заглянул внутрь. Ружье было великолепным, немецкой работы, с мощным боем, оно способно было повалить здорового взрослого медведя с одного выстрела.
- Мне уже все сказали. Ты хорошо потрудился, мальчик.
От этих слов у парня пересохло в горле. Затвор клацнул и встал на место, а взгляд Контроля сделался непроницаемым, стеклянным.
- Женщина вернулась. Теперь они хотят действий. Скорых действий, понимаешь?
Ломовик вытер рот ладонью - руки его дрожали. Увидев это. Контроль слегка улыбнулся:
- Вспомнил мое обещание спустить тебя с поводка, да?
Ломовик кивнул головой в ответ.
- Эй, готов уже броситься?
Парень бессмысленно улыбнулся: его прыщавое лицо будто разрезали бритвой.
- Нравится, что говорю?
- Да, - еле слышно ответил он.
- Она потаскуха и враг. И ты должен наказать ее.
- Да.
- Сделаешь?
- Когда?
На это здоровяк с такой силой ударил по плечу, что парень чуть было не свалился с ног:
- Скоро, сынок, очень скоро. Может быть, вместе с мистером Реем вам надо будет еще разок съездить в Вейл в конце недели. Понравился городишко? А?
И опять Ломовик смог только кивнуть головой в ответ. Мысленно он уже все сделал и видел это как в галлюцинациях, с мельчайшими подробностями.
- Понадобятся кое-какие дополнительные указания, - добавил Контроль. - Но мистер Рей обещал снабдить тебя всем необходимым. Не волнуйся.
С этими словами Контроль развернулся и пошел в дом. По шуму Ломовик понял, что гости взорвались хохотом на очередную шутку хозяина.
Парень ощутил себя избранником.
МАЙАМИ, ФЛОРИДА
Уставшая, почти как лунатик, Анна буквально ввалилась в свой дом, расположенный на самом берегу океана. Она втолкнула чемодан и закрыла дверь. Время близилось к закату, и лучи солнца, проникая сквозь шторы, ложились полосками на стены. За разросшимся садом было видно, как воды залива уходят ровной гладью за горизонт. Анна хотела бы встать, дойти до берега и окунуться в теплую воду, но тело уже не слушалось ее.
Достав из холодильника банку пива, она почувствовала, как холод проник внутрь. Затем опустилась без сил на софу и вспомнила об Андре Левеке.
Как она могла быть такой неосмотрительной! Это просто глупо - бросать вызов хирургу. Этим ничего не добьешься.
Левек убил бы ее в один миг, если бы захотел. Сам или кто-то из охранников мог бы перерезать Анне горло, а потом сбросить ее в море на съедение акулам.
И вдруг Анне захотелось, как это бывало в подобных случаях, больше быть похожей на мать, а не на отца. Именно отец передал ей этот взгляд на жизнь, эту воинственную мораль. Анна видела мир его глазами, только в черно-белом цвете, чаще всего не идя ни на какие компромиссы. Мать же, наоборот, могла различать оттенки. Но Анну воспитал отец, и поэтому для нее навсегда исчезли полутона, не говоря уже о цветной палитре.
Смерть отца только закрепила плоды воспитания, хотя Анна понимала, что та же бескомпромиссность и погубила его. Если бы у нее была эта способность матери видеть любую проблему со всех сторон… Может быть, Анна предотвратила бы и отцовскую смерть?
Но в то же время именно из-за бескомпромиссности Дрю Маккензи выбрал Анну - молодого специалиста - и сделал ее репортером по расследованиям.
По этой же причине мать и дочь стали с годами почти чужими. Всякий раз, когда мать смотрела на нее, Анне представлялась одна и та же картина: пламя, охватившее развороченный взрывом автомобиль, и улица, усыпанная битым стеклом.
Даже внешне Анна не походила на Кейт. Дочь была смуглой, с густой копной черных волос, пышно спадающих на плечи. Глаза у Анны горели, словно уголья. Красота Кейт больше соответствовала классическому стилю, а стройная Анна вся будто была освещена изнутри таинственным огнем. Дочери достались от матери изящество, гибкость, но не рост, и, хотя Анна объективно была более красивой, чем Кейт, ее красота не бросалась сразу в глаза.
На первый взгляд почти невозможно было догадаться о национальной принадлежности Анны: в ее лице угадывались мавританские черты, кельтские и даже что-то восточное. Большинство мужчин находили Анну экзотичной и необычной. Они были очарованы этим взглядом, губами, обещающими столько страсти и неги. А стройное жаркое тело просто ошеломляло их. Но все они оказывались разочарованы, когда за нежной страстной внешностью обнаруживали вдруг холодный ум и сильную волю. Давным-давно один из ее мальчиков сказал: "Ты похожа на гурию, которая дарит наслаждения всем добрым мусульманам в раю". Анна очень скоро поняла, что ее внешность каким-то образом соответствует распространенному идеальному представлению о женщине, которое нашло свое воплощение в фотографиях журналов мод. Судя по всему, именно эта красота, привлекательно-невинная, напомнила Левеку Голливуд и притупила бдительность.
Анна привыкла, что мужчины смотрят на нее слишком легкомысленно и не могут сразу оценить по достоинству ее острый ум и волю.
Анна давно не видела мать и успела уже отвыкнуть от нее. Со времени смерти отца они обе как-то потерялись, будто не находили нужных слов утешения. Теперь настало время восстановить утраченное, попытаться вновь стать близкими друг другу. Вдруг Анна почувствовала радость, когда перед ее мысленным взором предстал чистый городок в горах, где жила Кейт. И тогда она сказала себе, что в эту зиму обязательно найдет свободное время и навестит маму.
Анна протянула руку к телефону и набрала нужный номер. На другом конце провода отозвался холодный бесстрастный голос Дженнифер Прескотт, а потом она услышала родные интонации.
- Дорогая!
- Привет, мам. Я только что вернулась с Гаити.
- Как я рада. Все в порядке?
- О'кей.
- Он приятный человек, этот твой хирург?
Анну даже передернуло от подобного вопроса. Она вспомнила, что не рассказала матери суть дела.
- Нет. Приятным его никак не назовешь. Он оказался втянутым в грязные махинации.
- Надеюсь, ты ничем не рисковала?
Анна ощутила неподдельное беспокойство в обычной материнской фразе.
- Анна, - продолжала Кейт, - Гаити - весьма опасное место.
- Знаю. Но я ничем не рисковала, поверь. - Анна скрестила пальцы, как в детстве, когда приходилось врать. - Я пришлю тебе вырезки.
"Мама, наверное, подпрыгнет до потолка, когда прочтет, но будет уже поздно".
- Пришли, пожалуйста. Я давно ничего не вклеивала в свой альбом.
Анна невольно улыбнулась:
- Мам, я пыталась дозвониться до тебя два раза, но мне сказали, что ты уехала.
- Да. Я была в России.
- В России! Шутишь! Почему там?
Анна услышала только мягкий смех в ответ.
- Седина в бороду - бес в ребро. Не иначе, дорогая. Увидела рекламу в Денвере и подумала: "А почему бы и нет?" Собрала вещички да и махнула на три недельки: Москва, Киев, Санкт-Петербург.
- Бог с тобой. И как там?
- По-разному. В Москве сурово. А в Петербурге и Киеве - скорее величественно. А все вместе восприняла как открытие.
- Я думаю. Ужас, как хочется послушать. Фотографии привезла?
- Не так чтобы много. Да, у меня есть для тебя подарки. Надеюсь, понравятся.
- Понравятся, понравятся. Даже не беспокойся. - Анна приложила ледяную банку из-под пива ко лбу. - Только не начинай рассказывать мне сейчас о снеге. Здесь жарко, как в сауне. Кемпбелл с тобой ездил?
- Нет.
Анна скорее ощутила, чем услышала, легкое изменение в голосе и поэтому спросила:
- У вас все в порядке?
- Не совсем.
- Что случилось, мама?
- Я не могу сейчас говорить об этом.
- Конечно, конечно.
Видно, Дженнифер Прескотт все еще была рядом.
- Мам, я позвоню домой.
- Я сама перезвоню. Не трать денег.
- Не беспокойся. Деньги здесь ни при чем, - улыбнулась в ответ Анна.
- Но мне все-таки лучше перезвонить тебе самой.
- О'кей. Я, правда, думала…
- О чем?
- Ладно… - Анна ругала себя, что никак не могла решиться произнести последнюю фразу. - Знаешь, у меня будет двухнедельный отпуск. Ты сейчас очень занята, но, может быть, нам удастся провести Рождество вместе?
- Прекрасно!
Радость Кейт окончательно растопила сомнения в душе Анны.
- Это лучшая новость для меня. Когда ты собираешься приехать?
- Улажу кое-что и обязательно приеду. Скажем, в двадцатых числах.
- О, это был бы великолепный подарок на Рождество. Ты права. Я буду очень занята. Но здесь столько молодых людей, что скучать не будешь, я гарантирую. Я все устрою. А вечера будем проводить вместе.
- Поджаривая каштаны.
Кейт рассмеялась.
- Да ведь мы в жизни не делали ничего подобного.
- А что мешает нам заняться этим сейчас?
- О, дорогая, как здорово. Я так счастлива.
- Я тоже. Мне хочется увидеть тебя, мам.
- Мне тебя тоже.
- Может быть, это судьба, - загадочно добавила Кейт.
- Что? Не поняла?
- Хочется поговорить с тобой.
- О чем? - уже заинтересованно спросила Анна.
- Так. Семейная история. Я тебе никогда раньше не рассказывала о ней.
- Звучит очень заманчиво.
И вновь в трубке послышался мягкий смех.
- Можешь мне поверить, это почище, чем история "Семьи Аддамсов".
Вдруг на другом конце провода послышались голоса.
- Дорогая, не могу больше разговаривать. Надо срочно идти.
- О'кей. Жду звонка.
- Хорошо.
Воцарилось секундное молчание, которое всегда предшествует концу разговора. Но пауза была наполнена сейчас неслышными голосами. "Я люблю, люблю тебя. И прости, что не все сказала, дорогая!" - без слов кричали сейчас они друг другу. А вслух сказали только:
- Прощай.
- Прощай, мам.
Затем Анна повесила трубку, и почему-то слезы подступили к горлу.