- Я вам этого не спущу… Такая несправедливость… При чем тут я… Несправедливо это… - бормотал отец все тише, пока не умолк. Он, видимо, уснул, потому что сполз всем телом на чемодан, дедушка еле успел подхватить его.
- И бог его знает, что за притча, - сказал дедушка. - Ведь он сроду не пил, никогда пьяным не был. С чего бы это вдруг?..
Вскоре отец спал на постели, бормотал во сне, размахивал руками. Мать, дедушка и бабушка молча сидели за столом. Мать утирала передником слезы, а Бобеш всхлипывал так, что у него грудь едва не разрывалась. Мать все прижимала его к себе.
Гроза начала утихать.
Когда мать укладывала Бобеша спать, он шепотом спросил:
- Мама, что с папой?
- Заболел он.
- А я слышал, как ты говорила, что папа пьяный.
Мать ничего на это не сказала, только поцеловала Бобеша. Он почувствовал, как ему на нос капнула слеза. С носа она скатилась на верхнюю губу. Бобеш слизнул ее и удивился, что слеза соленая. Он вспомнил, как ждал отца и радовался, что покажет ему новый костюм, похвастается пеналом, который подарили дедушка с бабушкой, поговорит с ним, а между тем… И Бобешу опять захотелось плакать, но он побоялся разбудить отца. И плакал потихоньку в подушку, пока не уснул.
Глава 21
ВПЕРВЫЕ В ШКОЛУ
Проснувшись утром, Бобеш, еще лежа в постели, увидел отца, сидевшего рядом с дедушкой в кухне. Дедушка щепал на лучину сосновые поленья. Голова у отца была завязана платком. Полуоткрыв глаза, Бобеш стал наблюдать за ним. Мать в это время готовила завтрак. Бабушка сидела на стуле у окна и что-то чинила. Все молчали, и вид у них был невеселый. Немного погодя дедушка сказал:
- Ну, ничего, Йозеф, не горюй! Какую-нибудь работенку найдешь. Оно, конечно, несправедливо. В тот раз, когда лошади понесли, не ты был виноват. И вчера ты не по своей вине опоздал к утреннему поезду. За это управляющий в ответе. Его дело - следить, приготовлено ли молоко. Тем более что и подвода была наготове, и ты сам.
- Управляющий похуже самого помещика, - заметил отец. - Вечно ему что-нибудь не по нраву, то и знай придирается. Ну, зато уж я ему вчера выложил все, что думал! Теперь вот жалею - надо бы побольше высказать…
После мать объяснила Бобешу, что и как случилось. Отца уволили с работы. В имение прислали протокол и повестку о штрафе - все из-за той истории с лошадьми. Кроме того, утром отец опоздал подвезти молоко к поезду - от этого получился большой убыток. Отец успел бы вовремя управиться, но сначала молоко не приготовили к отправке, а когда он выехал, на дороге скопилось много подвод, потому что у одного возчика рассыпалась поклажа с повозки: он вез кирпичи. Все подводы стояли, пока кирпич не был собран. Отец потом поругался с управляющим, а тот уволил его. Так вот отец остался без дела и заработка. С горя и с досады он выпил вечером лишнего, чего прежде с ним никогда не бывало…
Когда мать проходила мимо постели, Бобеш высунул из-под перины руку и дернул ее за юбку.
- Мама, - шепнул он, - папа все еще злой? Он все сердится?
- Нет, не сердится. Ты, Бобеш, вставай. Пойди на кухню и поздоровайся со всеми.
- Мама, мне все-таки страшновато.
- Не бойся. Потом и обновку отцу покажешь.
Бобеш приподнялся и сел на постели. Долго протирал глаза, вычищал из уголков глаз малюсенькие крошечки и разминал их пальцами. Глядя на них, подумал, откуда только в глазах такое берется. Потом слез с кровати и в одной рубашонке пошел на кухню. Остановившись на пороге, он тихим голоском сказал:
- С добрым утром!
Первым его заметил дедушка:
- А-а, Бобеш! С добрым утром, милок!
Бобеш осмелел и подбежал к дедушке. Отец взглянул на Бобеша, но не по-вчерашнему.
- Поди ко мне, сынок! - мягко сказал он.
Бобеш вопросительно посмотрел на дедушку, как бы спрашивая совета.
- Пойди, пойди к папе, - ободрил его дедушка. Бобеш нерешительно пошел, но, увидев, что отец улыбается, бросился к нему.
- Ну, как спалось? Значит, ты сегодня идешь в школу?
- И ты, папа, пойдешь со мной? - все еще робея, спросил Бобеш.
- Нет, Бобеш, не пойду. Мне нездоровится, голова болит. Мама тебя проводит.
- И сильно у тебя, папа, голова болит?
- Да изрядно.
- Ты на работу не пойдешь?
- Нет, Бобеш, - со вздохом ответил отец, и на лбу у него сбежались морщины…
После завтрака мать раздела Бобеша и стала купать в деревянном корыте. А для Бобеша ничего приятнее не было - уж очень ему нравилось сидеть в теплой воде. Все окружающее представлялось ему необычным, праздничным. Все было словно умытое, даже и воздух был какой-то другой.
Бобешу казалось, будто теперь все заняты только им, дома только о нем и говорят. А день так похож на воскресный, и сам он скоро отправится куда-то далеко-далеко.
Когда Бобеш искупался, мать нарядила его в новый костюм. К своему великому удовольствию, Бобеш наконец показался в нем отцу, и тому понравилось.
Бобеш, правда, при этом подумал, что отец не очень обрадовался. Он почти не улыбался - вот что было досадно. А позже, когда мать зашнуровывала Бобешу ботинки, от него не ускользнуло, как отец заметил:
- Если бы наперед знать, что случится… Может быть, Бобеш проходил бы и в прежнем своем костюмчике, который по праздникам носил.
- Ну, не стоит об этом говорить, отец, уж как-нибудь обойдемся, - возразила мать. - Тут, в городе, иначе нельзя. В деревне, наверное, и в том бы проходил, а здесь приятели сразу по-другому на ребенка смотрят, если он прилично одет.
Бобеш показал отцу и пенал. И тут же вспомнил одну вещь. Ведь он собирался поцеловать отцу руку за новый-то костюм! Подойдя к матери, Бобеш шепотом спросил ее, не сделать ли это сейчас.
- Поди, Бобеш, поди, - улыбаясь, ответила она.
Бобеш пошел к отцу. Тот стоял у окна, заложив руки за спину, и задумчиво смотрел на улицу.
Бобеш поглядел отцу на руки, увидел, какие они потрескавшиеся; ноготь на одном пальце был чудной, искривленный, а пальцы все в морщинах. Бобеш наклонился и легонько поцеловал отцову раскрытую ладонь. Отец вздрогнул и сразу обернулся.
- Ты что, сынок? - удивленно спросил он.
- Папа, дай мне руку!
- А зачем? - засмеялся отец и протянул правую руку с изуродованным ногтем.
Бобеш поцеловал руку и взглянул на отца. Полагалось бы еще сказать: "Большое спасибо, папа, за костюм". Однако Бобеш просто не мог этого выговорить. Он густо покраснел и хотел убежать, но отец взял его на руки. Бобеш посмотрел ему в глаза и заметил, что они все еще мутные, только подобрее и синее, чем вчера.
Потом приоделась и мать. Бобеш давно не видел ее такой нарядной. Верно, она и отцу понравилась, потому что, когда они уходили из дому, отец поцеловал ее и сказал:
- А знаешь, девчушка, ты сегодня особенно красивая.
Бобеша больше всего рассмешило, что отец назвал ее девчушкой.
Дедушка и бабушка попрощались с Бобешем, пожелали ему счастливого пути. Бобеш поцеловал и их и отца.
Они вышли с матерью на улицу и направились в противоположную от вокзала сторону. Бобеш важно вышагивал в своем новом наряде и следил за встречными детьми и взрослыми, смотрят они на него или нет. Но почему-то на Бобеша почти никто не обращал внимания, к его немалой досаде и удивлению. Ведь должны же были люди заметить, что на нем новый костюм! Когда они с матерью дошли до большой площади, Бобеш и сам перестал смотреть на прохожих.
Он припомнил, что однажды уже был тут, когда приезжал из деревни проведать отца в больнице. Теперь площадь показалась ему какой-то другой. Он увидел парусиновые навесы, под ними на прилавках были разложены разные фрукты, овощи, конфеты. При виде конфет у Бобеша слюнки потекли. Но он ни слова не сказал матери о том, что ему хочется конфет. Посреди площади возвышалась огромная колонна, а на самом верху колонны виднелась статуя, кое-где покрытая позолотой, блестевшей на солнце.
- Мама, что вон там наверху, на столбе? Это из золота?
- Нет, Бобеш, это только позолочено.
- А как позолочено?
- Сама статуя из камня, а камень покрыт сверху позолотой, такой, как вот на шоколадках. Только здесь позолота из чистого золота.
- А кто же мог так высоко залезть, чтобы золотить? Неужели так высоко достать могли?
- У них подмостки были или стремянка.
- Ага, такая, как в тот раз, когда меня с крыши снимали, да?
- Вот-вот!
- Ба-а, мама, ты знаешь, что мы забыли?
Мать даже вздрогнула:
- Что забыли?
- Пенал.
- Я уж думала не знаю что, прямо испугалась. Нынче, Бобеш, пенал не понадобится. Тебя учитель только запишет, и мы пойдем домой.
- И учить сегодня ничего не будем?
- Нет, Бобеш, я думаю, вы еще не скоро начнете учиться.
- Почему?
- Вам сперва надо немножко освоиться со школой. Некоторые дети, например, боятся школы.
- А почему, мама?
- И к учителю не сразу привыкают, и к школе. Чего доброго, и ты будешь бояться.
- Вот уж нет, мама!
- Ну, посмотрим, герой, - сказала мать.
- Гляди-ка, мама, вон идет Миладка, она напротив нас живет. И мальчик тоже из нашего дома - это Гонзик!
Поравнявшись с ними, мать Бобеша поздоровалась с двумя женщинами. Бобеш улыбнулся Гонзику и Миладке, но Миладка насупилась и не вынула палец изо рта.
- Веду вот и своего постреленка, - сказала Гонзикова мать. - С этой школой теперь новые заботы. От дома далековато - того и гляди, с ребенком чего случится, а провожать его каждый день я тоже не смогу.
Мать Миладки на это сказала, что она намеревается каждый день водить девочку сама; пусть Гонзик и Бобеш с ней вместе ходят.
- Ах, как я рада, госпожа чиновница! Ах, как я вам благодарна, госпожа чиновница! - заахала мать Гонзика.
"Батюшки, какое диковинное имя - "чиновница"!" - подумал Бобеш.
Мать Бобеша разговорилась с обеими женщинами, а Бобеш оглядывал Гонзика и Миладку. Гонзик тоже уставился на Бобеша, но Миладка держалась так, точно ни Бобеша, ни Гонзика тут не было. Она все глядела куда-то вверх, будто рассматривала крыши высоких домов на площади.
"До чего странная девочка", - подумал Бобеш. Ему было немножко досадно, что она не обращает никакого внимания на его новый костюм. Гонзик - другое дело, тот заметил, хотя сам он был не в новом.
- Хороший у тебя костюмчик, - сказал Гонзик. - Это у Адамеца сшили, да?
- Откуда ты знаешь? - спросил Бобеш.
- А я был у мастера, он мне сам сказал.
- Тебе нравится?
- А то как же!
- Видишь, нашивки на рукаве? Такие у адмиралов бывают, дедушка говорил. А это вот якорь.
- Что?
- Якорь. Морской, знаешь? Дедушка рассказывал, что якоря бывают на кораблях в море.
- У тебя и дед есть?
- Дедушка, - поправил Гонзика Бобеш. Ему не понравилось, что Гонзик назвал так дедушку.
Разговаривая с Гонзиком, Бобеш украдкой поглядывал на Миладку. Может быть, она хоть теперь заметит его обновку? Но Миладка по-прежнему не обращала внимания на Бобеша, все так же смотрела вверх на крыши.
- Вот и школа, - сказала мать Бобеша.
Бобеш увидел высокий, двухэтажный дом, и у него заколотилось сердце. Он и сам не знал, почему. Только чувствовал необычную робость.
Внутрь здания вели большие, широкие двери, выкрашенные в зеленый цвет. Из коридора повеяло холодком и странным запахом. Здесь собралось уже много детей и взрослых. Все переговаривались, говор разносился по коридору, но звучал совсем иначе, чем на улице. По стенам коридора висело много картин.
Бобеш прижался к матери, все вдруг показалось ему страшно чужим, непривычным. Он вспомнил слова матери о том, как некоторые дети боятся, когда первый раз попадают в школу. Вероятно, от всей этой сутолоки, обилия людей, гула голосов Бобешу и стало немножко боязно.
Потом они с матерью вошли в комнату, где стоял стол, а за столом сидели двое мужчин. Один был совсем молодой, другой - старый, с усами и с бородой. Молодого называли господином учителем, а усатого - господином директором.
Когда мать с Бобешем подошли к столу, молодой спросил у нее, как зовут отца Бобеша и как самого Бобеша. И тут, к немалому удивлению Бобеша, мать сказала, что его зовут Йозефом.
Директор погладил Бобеша по голове и заметил, обращаясь к матери:
- Видимо, бедовый мальчик.
- Ну, Йозеф, завтра ты придешь в школу сам, - сказал молодой учитель. - Мама останется дома.
На обратном пути Бобеш спросил у матери:
- Почему же ты, мама, сказала, что меня зовут Йозефом? Я же Бобеш.
- Бобешем мы тебя дома зовем, а в школе и везде в других местах тебя будут звать Йозефом.
- Да ведь так дедушка папу называет!
- Папа тоже Йозеф.
- А вы не запутаетесь?
- Не бойся, не запутаемся. Дома мы будем тебя по-прежнему Бобешем называть.
- А папу, когда он был маленький, тоже Бобешем звали?
- Спроси его, я не знаю.
- Как так не знаешь - вы же всегда вместе были?
- Вместе мы не всегда были, глупенький. Когда папа был маленький, я его совсем не знала.
- Это как же, мама? Ведь я сколько помню, вы оба всегда с нами были, вместе.
- Дурачок ты, сынок! - засмеялась мать.
- А с каких пор ты с папой?
- Когда я за папу пошла, с того времени уже семь лет прошло.
- Как - пошла за папу?
- Идем, Бобеш, не могу я сейчас с тобой об этом разговаривать, как-нибудь в другой раз.
- Знаешь что, мама?
- Что, Бобеш?
- Я в школе попрошу учителя, чтобы он меня тоже Бобешем называл.
- Ну что же, попроси.
- А как по-твоему: он согласится?
- Этого я не знаю.
- Значит, я тоже Йозеф Яноуш, как и папа?
- Да.
"Йозеф Яноуш", - несколько раз повторил про себя Бобеш, словно боясь позабыть.
Глава 22
СТИХОТВОРЕНИЕ ПРО КОЗУ
Итак, маленький Бобеш начал ходить в школу. Мать проводила его еще раз, а потом Бобеш ходил без нее. С Миладкой ему не захотелось ходить. Она все так же засматривалась на крыши, и, кроме того, Бобеш стеснялся ее матери. Гонзик предпочитал ходить с Пепиком, хотя они учились в разных классах. Бобеш его не любил, зная, что Пепик смеется чуть ли не над каждым его словом, как будто он ничего толком и сказать не умел. Потому Бобеш ходил в школу один и по друзьям не особенно тужил.
Учитель Бобешу понравился; это и был тот молодой, без усов, который сидел тогда за столом. Вначале Бобеш удивлялся, что учитель все не может запомнить его имя и называет Пепиком.
Однажды, когда все ученики стояли за партами, учитель делал перекличку и назвал Бобеша Йозефом Яноушем. Только он это прочитал, Бобеш густо покраснел. В другой раз учитель никак не мог вспомнить имя Бобеша и спросил его:
- Как же тебя называют дома? Ну, мама, например, как тебя зовет?
Тут у Бобеша и вырвалось:
- Бобеш.
- Как? - переспросил учитель.
Бобеш, красный до ушей, повторил:
- Дома меня зовут Бобешем.
Едва он это сказал, учитель чуть улыбнулся, а стоило только учителю улыбнуться - все дети громко рассмеялись.
- Ну-ну, дети, не смеяться! - стал унимать их учитель. - Бобеш - прекрасное имя, и с сегодняшнего дня мы все тоже будем называть его Бобешем. Хорошо, Бобеш?
- Хорошо, - чуть слышно, сдавленным голосом сказал Бобеш.
- Ну вот, а теперь, ребятки, тише, - сказал учитель, так как в задних рядах не утихал смех.
Потом он начал рассказывать, как бабка тянула репку и никак не могла ее выдернуть. Пришлось ей позвать дедушку, стал и он ей помогать. Потом внучка и кошка помогали дедушке. Учитель хотел было сказать, как они позвали на подмогу собачку, но замолчал и посмотрел на задние парты.
- Послушай, Мирек, почему ты все время смеешься?
Мирек покраснел.
- И Славик тоже смеется. Славик, объясни, над чем вы с Миреком смеетесь?
Мальчики молчали. Тогда подняла руку Миладка.
- Скажи, Миладка, над чем смеются мальчики?
- Пожалуйста, господин учитель. Они говорят, что будут звать Бобеша Бобиком, и когда станут с ним играть, то скажут ему: "Бобик, Бобик, куси, куси!"
- Вот что, Мирек и Славик: не забывайте, что вы в школе. Если я говорю, что нужно слушать, то вы должны слушать. Иначе вы ничего не будете знать и не сумеете потом рассказать, чему вас сегодня учили. А кроме того, нехорошо, мальчики, что вы смеетесь над Бобешем.
Славик и Мирек смутились, но Бобеш покраснел, пожалуй, еще больше, чем они.
Хотя ему и не понравилось, что Миладка выдала ребят, вместе с тем было приятно, что та самая Миладка, которая прежде никогда его не замечала, вдруг заступилась за него.
Миладка теперь еще больше заинтересовала Бобеша. У нее были красивые светлые волосы, синие глаза и пухлые щеки. Каждая щека - как половинка румяного яблока…
Бобеш подосадовал, что мать не позволила ему носить матросский костюм. Сказала, что эдак Бобеш его быстро истреплет, а костюм пока единственный. Как знать, скоро ли еще удастся справить новый. Теперь, когда отец остался без работы, придется бедствовать. Вот почему Бобеш ходил в школу в своем прежнем костюме, который надевал в деревне по воскресным дням. Но тот, конечно, был не так хорошо сшит, и материя на нем была не такая красивая, как на новом. Бобеш немножко стеснялся ходить в нем. Ему казалось, что он выделяется среди остальных детей. "Куда лучше ходить в школу в матросском костюме, - думал он. - А так вряд ли Миладка захочет дружить со мной - она всегда вон какая нарядная".
Однако вскоре все эти мысли вылетели у Бобеша из головы, он впился глазами в учителя, и ему уже казалось, что, кроме их двоих, в классе вообще никого нет.
Бобеш охотно ходил в школу - там бывало весело. Однажды он вдоволь насмеялся. Это было в первые дни, когда дети еще не свыклись со школой. Франтишек Чалку, сидевший на второй от двери парте, ни с того ни с сего вдруг встал и пошел прямо к учителю. Учитель даже не успел спросить, что он хочет, как тот вытащил у него из жилетного кармашка посеребренный карандаш и сказал:
"У тебя очень квасивый кавандаш, мне нвавится. А часики у тебя есть? Покажи! У нас у папы тоже есть часики".
Учитель посмеялся. Ну и все, конечно, смеялись. Потом он им объяснил, что нужно говорить с учителем на "вы".
Бобеш очень любил рисовать. Он просто дождаться не мог, когда они будут рисовать на уроке. Рассказывая дома матери, как учитель рисовал на доске, Бобеш обычно говорил:
"Знаешь, мама, ну просто и сказать тебе не могу, как наш учитель рисует! Ты бы только посмотрела!"