За прудом, ближе к усадьбе, была громадная куча засохшего и отверделого ила, когда-то вычищенного из пруда. Теперь там играли дети - трое мальчишек, ростом примерно с Бобеша.
Бобеш решил подойти к ним и спросить, не видели ли они здесь случайно Боженку. Будь она на улице, тогда можно и не заходить в усадьбу; это было бы совсем хорошо. Когда он подошел ближе к мальчикам, все трое недружелюбно посмотрели на него.
- Ты чей? - спросил один из них.
Бобеш не успел слова сказать, как другой мальчик запустил в него комком глины и засмеялся. А третий показал Бобешу язык.
Бобеш был просто ошарашен. Ведь он ровным счетом ничего не сделал этим ребятам, за что же они так на него? Ну нет, у таких нечего и спрашивать, лучше от них подальше.
- Как тебя зовут, мальчик? - спросил старший.
- Не твое дело! - огрызнулся Бобеш и тоже показал ему язык.
- Лупи его, ребята!
Бобеш, понятно, не стал дожидаться, слетел с горки и пустился наутек, но не домой, а к усадьбе. Мальчишки погнались за ним. Когда самый старший уже настигал Бобеша, он вдруг повернулся, вытянул вперед руки; мальчишка налетел с разбегу и упал. Бобеш опять припустился без оглядки; ребята, в том числе и пострадавший, - за ним. Так они добежали до Боженкина дома. Бобеш хотел открыть дверь, но не достал до дверной ручки. Мальчишки были совсем близко… Тот, которого свалил Бобеш, крикнул:
- Гляди, ребята, он к нам идет! Ну постой, я вот скажу отцу, он тебя отлупит!
Запыхавшийся Бобеш стоял на ступеньках, прижимаясь спиной к дверям. Один из мальчишек подступил к нему, но Бобеш отпихнул его; тот не смог удержаться и упал с крыльца.
- Хватай его за ногу! - крикнул другой.
- Кидай в него камнем! - советовал третий.
Один из них и впрямь поднял камень и метнул в Бобеша. Бобеш быстро пригнулся, камень гулко ухнул в дверь. Дверь сразу отворилась, и Бобеш, потеряв опору, упал навзничь в сени и стукнулся головой об плиточный пол. От испуга он даже не смог крикнуть.
Над Бобешем стоял высокий рыжеусый мужчина. Это был Либра, Боженкин отец, владелец усадьбы. Бобеш, разумеется, не знал его, потому что видел впервые. Либра поднял Бобеша и прикрикнул на мальчишек:
- Это что такое, ребята?.. Ну-ка, Еник, поди сюда! Скажи, что вы тут такое вытворяете? Кто ударил в дверь?
Бобеш окончательно перепугался и заплакал.
- А ты чего? Почему ревешь? - обратился Боженкин отец к Бобешу.
- Они за мной гнались, а-а-а я им ничего такого не сделал, а-а-а они в меня камнем бросили!
- Еник, за что вы его бьете, а?
- Он меня толкнул, я даже упал, - ответил Еник.
Двое других ребят, которые были вместе с Еником, убежали, как только Либра показался в дверях.
- А зачем ты задирал их? Если бы ты не толкался, и они бы тебя не тронули.
- Я только оборониться хотел. Они первые ни с того ни с сего собрались меня бить. Я думал спросить их, дома ли Боженка.
- Тебя как зовут, мальчик? - спросил староста.
- Бобеш. Я тут был один раз с Боженкой, а сейчас пришел сказать ей, что у нас Пеструха болеет, мама плачет… Пеструха, наверное, не выживет.
- Что с ней такое?
- Объелась - брюхо у нее раздулось. Теперь Пеструха лежит и не шевелится.
- Тебя сюда отец послал?
- Его и дома нет, он в лесу.
- Так, значит, мать послала?
- Нет, я сам пошел, я с Боженкой дружу. Я провожал ее сюда один раз, когда она у нас была.
- Ну, тогда заходи, мальчик… И ты, Еник, марш домой! Стыдились бы, ребята, так себя вести!
В кухне Бобеш опять увидел сердитую хозяйку.
- Что этому мальчику нужно? Почему он такой зареванный? - спросила она.
- Немножко подрались с нашим Еником. Вот говорит, что корова у них захворала. Разносит ее. Пойду погляжу - по крайней мере, новый инструмент на ней испытаю… А ты, мальчик, не плачь. Посмотрим вашу Пеструху - может быть, удастся вылечить ее.
Бобешу не терпелось спросить, где Боженка, но он побаивался ее матери - уж очень она хмурилась. Потом, сообразив, что высокий мужчина, наверное, Боженкин отец, Бобеш расхрабрился и решил спросить у него, только не знал, как к нему обратиться. Пожалуй, лучше всего назвать его дяденькой.
- Дяденька, скажите, пожалуйста, Боженка дома?
- Боженка дома? - переспросил тот у сердитой хозяйки.
- Боженка? Милый мальчик, к Боженке нельзя. Она больна, ей нужно лежать, - сказала она Бобешу.
Тут уж Бобешу стало совсем грустно. Мало того, что Пеструха хворает, а теперь еще и Боженка.
- Дяденька, Боженка съела лишнего, да?
- Почему ты так думаешь?
- Ну как же, наша Пеструха тоже объелась, а теперь захворала.
Либра засмеялся.
- Ты прямо мудрец, - сказал он, потрепав Бобеша по плечу. - Только больше не реви, а то какой же из тебя герой!
Потом он вышел из кухни.
Бобеш стоял у порога и утирал слезы. Никто не обращал на него внимания. К Боженке его не хотели пускать, она хворает. Огорченный Бобеш повернулся к дверям, но открыть не смог.
- Я хочу домой… - протянул он, плача.
- Откройте парнишке дверь, - сказала Боженкина мать девушке, стоявшей у плиты. - А то изволь слушай, как он тут ревет! - добавила она вслед Бобешу.
Глава 5
КАРУСЕЛЬ ЗА ОКНОМ
Выйдя из усадьбы, Бобеш решил вернуться домой, рассказать матери, что с ним произошло. Возле пруда, на прежнем месте, играли двое мальчишек, которые давеча гнались за ним. Если бы можно было сделаться невидимкой, как тот волшебник из сказки про замок на курьих ножках, тогда, конечно, он отколотил бы этих мальчишек и преспокойно пошел домой, никто и не увидел бы его. А так лучше той дорогой не ходить.
Бобешу вдруг страшно захотелось побывать на другой стороне пруда. Он там был однажды вместе с матерью. В тот раз они ходили очень далеко, до лавки. Надо бы и теперь сходить туда, поглядеть… Домой он еще успеет вернуться; когда светло, дорогу найти нетрудно. Бобеш припомнил, что напротив лавки был большой дом с большим садом. На фасаде дома, высоко над окнами, виднелось что-то совершенно диковинное.
Как объясняла ему мать, это были оленьи рога, а в доме том жил лесничий. Да, там уж он наглядится! Там есть что посмотреть, особенно на окне в лавке.
Бобеш заложил руки в карманы и зашагал по шоссе. Вдруг он нащупал в кармане что-то твердое и круглое. Что это могло быть? Монетка в пять крейцаров, которую он получил от крестного, когда катался верхом на коне.
Бобеш был невероятно счастлив от такой находки. Теперь можно зайти в лавку и что-нибудь купить. Да-да, можно купить, скажем, шоколадку, рогалик или же конфет. Рогалик, пожалуй, лучше всего. Рогалики он очень любил.
Или купить краски и потом нарисовать оленя? Пеструху тоже можно нарисовать, если она, бедняга, не околеет. Он и Мисю нарисует, и дедушку. Однажды Бобеш нарисовал цветным карандашом дедушку, но дедушка нашел, что не похоже: голова, говорит, больше живота, а руки-де на рисунке вышли как грабли.
"Как же так? - рассудил про себя Бобеш. - Дедушка думает, что это не он, а на самом деле это он и есть". Но все же обидно было, что дедушка не признавал себя на картинке. Зато кошка Мися - другое дело. Ах, как она радовалась, когда Бобеш однажды нарисовал ее! Бобеш понимал, почему она трется о бумагу - только потому, что говорить не умеет, не может сказать: "Бобеш, Бобеш, ты даже не знаешь, как я довольна! Ты так похоже нарисовал меня!"
Бобеш надумал купить конфет и краски или хотя бы один цветной карандаш - красный, например. Потом он спросит, можно ли еще купить рогалик. Скажет так же, как и мама тогда говорила: "Пан Марек, нет ли у вас вчерашних рогаликов?" Марек ей на это ответил: "Как же, есть. Сколько желаете?" Бобеш заранее ликовал, что будет разговаривать с лавочником совсем как взрослый. Вчерашние рогалики, конечно, вкуснее всего - они так смачно хрустят. Картофельные оладьи тоже здорово хрустят, если их подольше подержать в духовке. И отец любит их похрупать.
Бобеш все сжимал в руке монетку, она даже нагрелась. Потом он положил монетку на ладонь и залюбовался: она блестела на солнце, прямо как серебряная.
"Если бы у меня была куча таких монеток, я бы отдал их папе с мамой. Мама поехала бы в город, купила всяких красок - и золотую и серебряную. Ведь если я задумаю рисовать сокровища короля Лягушиный Зуб, надо, чтобы они походили на настоящие. А еще мама купила бы сосиску. Потому что вкуснее сосисок ничего на свете нет. Сосиски - это просто объедение! Жалко, что они не растут на деревьях. Например, на большом клене у амбарчика, и не сосчитать, сколько бы их поместилось!"
Как-то раз мать привезла из города сосисок и рогаликов. Бобешу дали полсосиски, и Мися прямо словно сбесилась. Мяукала, ластилась к Бобешу, и на задние лапы становилась, и прыгала. Ну и выпрашивала! Но Бобеш как будто ослеп и оглох: не видел Мисю и не слышал. Просила она, просила, никак не отставала. Тогда Бобеш сжалился над Мисей и отщипнул ей кусочек сосиски величиной с зернышко риса. Протянул его Мисе левой рукой, а правую руку поднял повыше, чтобы Мися не подумала, будто он собирается отдать ей свою долю.
Мися, словно лютый зверь, хапнула кусочек сосиски, но, видно, слишком широко разинула свою голодную пасть, даже укусила Бобеша за пальцы. Вот больно-то было! Бобеш от испуга выпустил сосиску из правой руки, кошка подхватила ее - и шмыг в окно! Только ее и видели. Бобеш поднял отчаянный крик. Мама, дедушка, бабушка так и решили, что пришел ему конец, что Бобеш доживает последние минуты и вот-вот помрет… Однако догонять кошку было поздно. Мися на дворе полакомилась сосиской за Бобеша. Хорошо еще, что у Бобеша такая добрая мать - отдала ему свою долю, лишь бы он не плакал. Зато, когда Мися потом заявилась домой, мать и всыпала ей, чтобы она в другой раз не вздумала отнимать у Бобеша сосиски, да еще кусаться.
Вспоминая все это, Бобеш приближался к лавке. Оставалось пройти еще несколько шагов, и вдруг он оторопел от удивления.
Перед ним был домик, такой же небольшой, как и их хибарка, но в два окна. Домик, в котором жил Бобеш, глядел на свет всего одним окошком. Отец, правда, собирался сделать и второе, а так, говорил он, все равно, что человек с одним глазом.
Одно окно здесь было выкрашено в красный цвет, а другое - в синий. За красным окном виднелись чучела птиц. Ворону, сову и воробья Бобеш сразу узнал, остальных птиц он не мог определить, что, однако, нисколько не мешало ему любоваться на них.
Было там и чучело белки. Белка сидела на задних лапках, на дощечке, подняв вверх свой красивый хвост. В передних, лапках она держала скрипочку, как будто играла на ней. Бобеш глядел и не мог оторваться. "Как приду домой, попрошу дедушку, чтобы он поймал ворону либо галку и тоже набил чучело", - решил он. Бобеш однажды видел совиное чучело. Дедушка получил его у чучельного мастера и принес из города для лесничего.
Когда Бобеш вдосталь насмотрелся, то перешел к другому окну, а тут увидел и вовсе диво-дивное. Здесь была маленькая карусель, вырезанная из дерева, и до того красивая, что Бобешу она показалась лучше настоящей. На ней висели лошадки, олени, лодочки, на лошадках сидели куклы - кавалеры и барышни, - все великолепно расписанные красками, в особенности одна куколка на олене. Бобешу почудилось, что куколка ему улыбается. Она понравилась ему гораздо больше Боженкиной куклы. На карусельной крыше виднелся флажок. Около карусели были два вырезанных из дерева человечка с пилой, настоящей малюсенькой пилой, и та пила как будто врезалась в середину бревна.
- Жалко, что карусель не кружится, - тогда бы она была совсем как настоящая. Вот бы мне таких кукол! - вздохнул Бобеш.
Но, кроме карусели и человечков, пиливших бревно, там была еще одна очень занятная вещь. На круглой деревяшечке, по самому ее краю, кружком стояли куклы - тоже вырезанные из дерева и раскрашенные. Они стояли парами, друг против друга - кавалер и барышня - и держались за руки, как это делают взрослые на танцах.
Бобеш почти прижался носом к оконному стеклу, чтобы хорошенько разглядеть все эти диковинные вещи. В этот момент он заметил, что в комнате из-за стола поднялся усатый мужчина и подошел к окну. Бобеш испугался и хотел убежать, но усач улыбнулся ему и крикнул:
- Что, Франтик, нравится?
- Я не Франтик, я Бобеш! - все так же, через окно, отозвался Бобеш, уже нисколько не боясь усача.
Усатый мужчина покрутил какую-то ручку, вделанную в деревянный ящичек позади карусели. И только перестал крутить, как, словно по волшебству, за окном все ожило. Карусель кружилась, качели качались, два паренька пилили, танцоры на круглой деревяшечке танцевали.
Бобеш так и раскрыл рот. Смотрел во все глаза. И совсем не замечал, что у него из носа капнула уже третья капля…
А потом послышалась и музыка. На окошке была еще маленькая шкатулочка. Усач опять крутнул несколько раз ручку, и шкатулка заиграла. Бобеш прыгал, хлопал в ладоши и смеялся. Глядя, как радуется Бобеш, усач тоже радовался, а потом позвал его к себе в комнату.
Вначале Бобеш немного струхнул. Он был настолько ошеломлен всем этим зрелищем, что ему вдруг пришло в голову: уж не волшебник ли усатый дядя и не заколдован ли, чего доброго, его дом? Что, если все эти фигурки на самом деле заколдованные люди? Вдруг он возьмет да и обратит Бобеша в такую вот деревянную разрисованную куклу? Не успел Бобеш хорошенько сообразить, как усач вышел к нему и взял его за руку. У Бобеша похолодела спина, но уж очень ему любопытно было рассмотреть все вблизи. В комнате старый Гершл - так звали усатого - показал Бобешу много всяких кукол. Некоторые были еще не раскрашены. Показал и деревянных солдатиков с ружьями. К превеликому удовольствию Бобеша, усатый давал ему каждую вещицу в руки, и Бобеш мог все толком разглядеть. Гершл выспрашивал у Бобеша, чей он, как его зовут - словом, все-все хотел выведать.
"Если он обо всем на свете спрашивает, - подумал Бобеш, - почему бы и мне его не спросить?" И тут он стал допытываться про каждую мелочь. Гершл едва поспевал отвечать. Называл его Бобеш дяденькой, как и всякого, кого он не знал по имени.
- Дяденька, а вы взаправдашный человек? Не колдуете? Я сперва думал: уж не заколдованные ли вами люди все эти куклы? И еще я хотел вам сказать, что у нас Пеструха хворает. Может, вы бы пришли полечили ее, раз вы все на свете умеете?
Гершл сгреб пятерней взъерошенные усы и рассмеялся. Смеялся, смеялся… Бобешу даже жутковато стало. Он еще не видел, чтобы кто-нибудь эдак смеялся: у Гершла виден был даже маленький язычок в горле. Бобеш так и решил, что бедняга либо задохнется от смеха, либо у него усы отвалятся. Пробыл он у Гершла довольно долго. Наконец тот ему сказал, что пора домой: как бы мать не стала разыскивать - он, видно, ее баловень.
В низких, маленьких сенцах было темно, поэтому Гершл взял Бобеша за руку, проводил его до самого двора и на прощание сунул ему что-то в карман. Выйдя на дорогу, Бобеш посмотрел, что ж это за вещь, и опешил. Это был маленький, красиво разрисованный кукленок. Бобеш прошел уже несколько шагов от домика Гершла, когда вспомнил, что за всякую вещь, которую получаешь, полагается благодарить. Тогда он вернулся, прижался носом к стеклу и громко крикнул:
- Большое вам, дяденька, спасибо! И тут же пустился бежать.
Ну, а потом можно было и остановиться, хорошенько рассмотреть кукленка. Он был в нарядных желтых штанишках, в черных, совсем как настоящих, башмаках, в синем пиджачке. Глаза у него были голубые, волосы русые, губы, конечно, красные. Бобеш назвал его Мальчиком с пальчик, потому что кукленок напоминал ему Мальчика с пальчик из сказки. Интересно, что скажет оловянный солдатик? Бедняжка, он по сравнению с кукленком все равно что нищий. Бобеш призадумался, какую из Боженкиных кукол выбрать Мальчику с пальчик в невесты. Ведь у нее все куклы такие большие. "Нет, - подумал Бобеш, - лучше уж попросить дедушку - пусть он сделает для Мальчика с пальчик маленькую куколку". На это, понятно, дедушке потребуются краски. Сейчас он их и купит. Кстати, вот и лавка, а напротив нее дом лесничего. Высоко на фасаде красовались огромные оленьи рога.
Бобеш полюбовался рогами, но недолго. От монетки горела рука, и ему хотелось поскорее заполучить краски.
За окном лавки была выставлена всякая всячина. Колбасы на веревочках, расписные кружки, какие-то диковинные инструменты, блюдо с рисом и рядом каравай хлеба, белые булочки, рогалики, много разных пакетов с надписями. Но красок нет и нет, хоть все глаза прогляди. Бобеш почувствовал что-то вроде голода. И чем дольше смотрел он на рогалики и колбасы, тем больше убеждался, что хочет есть - ну просто терпения не было!
Бобеш поднялся на крылечко и потянулся к дверной ручке. Порадовался, что может достать ее. Ручка была ниже, чем у них дома или у Боженки. Бобеш открыл дверь и немножко испугался, потому что над его головой зазвонил звонок. Бобешу вдруг отчего-то стало жарко; он уже не знал, как и что сказать, когда придет лавочник. Пока в лавке никого не было. Через минуту появился и сам хозяин.
- А, покупатель пожаловал! - сказал лавочник. - Что желаешь, Франтик?
- Я Бобеш, - поправил лавочника Бобеш, досадуя, что каждый встречный почему-то называет его Франтиком.
- Так ты, значит, Бобеш? Положим, по мне, ты скорее Заморыш. Ишь, какой невзрачный! Ну, так чего бы ты хотел?
- Мне… мне бы хотелось рогалик. У меня вот пять крейцаров… Хорошо бы и колбасы тоже.
- Гм, за пять крейцаров ты хочешь и колбасы и рогалик… Кому ты это, Бобеш, покупаешь?
Бобеш был озадачен. Зачем лавочник спрашивает, кому он покупает? Разве нельзя купить колбасы и рогалик для себя? Впрочем, он сам всегда считал, что сосиски и колбасу едят только взрослые, а детям приходится дожидаться, пока от больших перепадет кусочек. Рогалики - другое дело; рогалики и для детей тоже - на этот счет он не сомневался.
- Я один раз ехал на коне и встретил крестного. Он мне дал пять крейцаров за то, что я не боялся ехать верхом. На том коне ехал кучер старосты Франта, он нас подсадил к себе и держал. Мы от пруда, знаете, как далеко - до самой усадьбы ехали!
- Скажи, какой рыцарь, на коне ездишь! А мама знает про деньги и про то, что ты покупаешь колбасу и рогалик?
- Нет, не знает. Так ведь я и сам не знал, что пойду покупать. А про монетку она знает. Я утром мало поел - боялся захворать, как наша Пеструха. Она у нас, знаете, хворает оттого, что много съела. Я пошел утром к Боженке, хотел ей рассказать про Пеструху, а Боженка, оказывается, тоже болеет.
- Боженка, говоришь, болеет? - спросил лавочник и засмеялся.
И что тут смешного, если Боженка хворает? Горевать надо, а не смеяться.