Бобеш вскочил и тоже понесся во всю прыть. Он так и решил, что бородач вынырнул из-под земли и, должно быть, это вовсе не человек. Нагнав ребят, мужик принялся стегать их ремнем, одного повалил на землю; большой девчонке тоже досталось. Потом он поднял малыша, которого уронила девчонка. Вообразив, что теперь мужик погонится за ним и примется бить его, Бобеш припустился вниз с плотины. Оглянувшись, он увидел, как остальные ребятишки тоже бегут под плотину. Бобеш улепетывал со всех ног, но, на его беду, земля после дождя была скользкой. Он поскользнулся и шлепнулся прямо в грязь, растянувшись во всю длину. Вид у него был - страшно сказать: руки все в грязи, грязь набилась в нос, рот, залепила глаза. Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его и поднял вверх; он даже крикнуть не успел от ужаса. Это и был тот самый мужик.
- Эй, картопля, ты что в грязи валяешься? На кого ты стал похож, тебя родная мать не узнает! Пойдем к нам, хоть обсохнешь немножко!
- Я вас боюсь! - с отчаянием крикнул Бобеш.
- Не бойся, глупый! Чего меня бояться? Я не кусаюсь.
Мужчина утер Бобешу лицо и понес его в низенький домишко под плотиной.
Внутри там было сумрачно, маленькие окошки с выбитыми кое-где стеклами были заклеены промасленной бумагой, пола вовсе не было, вместо него - утоптанная, как на току, земля. В воздухе стоял дым и смрад, кругом было не убрано.
Бобеш прижался к мужчине, словно боясь, как бы тот не спустил его на земляной пол к ребятам, которые после изрядной порки ревели вовсю. Мужчина посадил Бобеша на лавку и цыкнул на детей:
- Ну-ка, займитесь делом, не то еще подбавлю, растрепы! - И он наградил кое-кого из ребят подзатыльниками.
Только теперь Бобеш с ужасом заметил, что у бородатого всего одна рука; пустой левый рукав был заправлен в карман пиджака.
"Вот бы не хотел такого отца!" - подумал Бобеш, продолжая всхлипывать.
- Манча, возьми тряпку, - сказал мужчина, - да малость оботри мальчонку, а куртку посуши на печке.
Манча вытерла Бобешу лицо грязной тряпкой, сняла с него курточку. Потом мужчина и его жена начали расспрашивать Бобеша, как его зовут, где он живет, что делают отец и мать - словом, хотели разузнать у него множество вещей. Бобеш не поспевал отвечать.
- Я твоего дедушку хорошо знаю, - сказал мужчина. - Добрый он человек.
- Наш дедушка хороший, - живо подхватил Бобеш. Теперь однорукий мужчина уже не казался ему неприятным и страшным.
- У вас дома еще дети есть или один ты?
- Один я.
- Ну, тогда вам хорошо, да и тебе тоже. Ты, наверное, не изводишь отца с матерью, как наши идолята, или тоже изводишь?.. А ты, видать, плут, только, пожалуй, набалованный немножко, верно?
Сидя на лавке у печки, Бобеш наблюдал, как двое мальчишек перебирали за столом горох. Когда никто за ними не следил, они проворно набивали горохом рот и ели. Как только мать заметила это, надавала им затрещин.
Бородатого мужчину прозвали в деревне Безручкой. Несмотря на свое увечье, Безручка ловко вязал березовые веники. Делал он и щетки; ему помогал старший сын, которого Бобеш видел впервые, - у плотины его не было. Тот все ухмылялся, глядя на Бобеша, и при этом страшно выпучивал глаза.
Маленький ребенок, который у пруда брал в рот голыши, сидел на земляном полу и играл в чурочки. Двое мальчишек и девочка собирались пасти гусей. Еще недавно эти трое ревели оттого, что им влетело, а теперь опять озоровали. Лица у всех были в грязных полосах, потому что они размазывали слезы грязными кулаками.
- Мама, есть хочется!
- Еще ничего не наработали, а уж опять есть? - прикрикнула на них мать.
- Не осталось ли чего-нибудь? - не унимались те.
- Там вон немного супу, только все не выхлебайте!
- Мама, они всё съедят! - закричали мальчишки, перебиравшие горох.
- Небось не съедят!
- Ну, выберут всю картошку, оставят одну воду.
- Не твоя забота, делом занимайся! О еде-то вы больше всего стараетесь, а как работать - так нет!
Мать достала из духовки суп, налила в миску и дала ребятишкам, которых посылали пасти гусей. Они с жадностью набросились на еду, вылавливали картошку, ссорились из-за нее; один даже ударил другого ложкой по лбу.
- Вот отниму у вас, и ничего не получите больше, пойдете вечером без ужина дрыхнуть! - ругалась мать, видя, что они дерутся за едой.
- Он, маманя, выбирает одну картошку, скотина!
- Ладно, помалкивай, у тебя тоже губа не дура! Смотрите, как бы вам обоим не попало!
Мальчишки и девочка ушли пасти гусей. Бобешу стало скучно, и он запросился домой.
- Погоди, пока куртка просохнет.
- Наши будут искать меня, - сказал Бобеш.
- А ты найдешь дорогу? - спросил Безручка.
- Думаю, найду.
- Пожалуй, вряд ли найдешь. Лучше повремени минутку.
Кончив перебирать горох, мальчишки стали играть на полу в чурочки и ушки. Чурки были повозками, а отбитые от кружек ручки - коровками; коровки тянули возы. Бобеш расхрабрился и подошел к ребятам поиграть. Он рассказал им, что дома у него есть солдатик, разрисованный кукленок, картинки, две пуговицы; есть и такие же ушки от кружек, а одно даже фарфоровое.
Ребята только посмеивались, слушая про Бобешевы сокровища. Бобешу показалось, что им это и неинтересно. Тогда он спросил, какие у них есть игрушки и вообще во что они играют.
Мальчик, которого звали Тондой, сходил в сени и принес оттуда какую-то вещицу, завернутую в тряпочку.
- Постой, - шепнул он. - Это надо незаметно, чтобы батька не увидел.
Они сели спиной к Безручке, который кстати не обращал на них никакого внимания. В тряпочке оказалась диковинная штука с зубчатыми желтыми металлическими колесиками. Это был механизм от старого будильника.
- Какой чудесный! - изумился Бобеш. - Где это ты достал?
- Купил.
- Купил? Разве такие прекрасные вещи продают?
- Не верь ему, - сказал Франта. - Что купил, это верно, только знаешь как: купил, нашел, насилу ушел, если бы догнали, еще бы дали.
- Как так? - удивился Бобеш этому странному ответу.
- Ну ты и балда, видать! Неужто не знаешь?
Узнав, что Тонда просто-напросто украл эту вещь, Бобеш еще больше поразился.
- Погоди, у меня ты еще не то увидишь, глаза вылупишь!
- Как - вылуплю?
Франта не ответил, только засмеялся. А Тонда сказал:
- Такого дуралея, как ты, Бобеш, я сроду не видел.
Франта и вправду принес просто роскошную вещь. Это был стеклянный шар величиной с гусиное яйцо. Внутри шара были великолепные цветы всевозможных тонов, на цветах блестели капельки вроде росинок, и все было как живое.
- Кто это тебе купил? - спросил изумленный Бобеш.
- Это так же куплено, как те колесики от будильника.
- Значит, тоже краденое? - оторопело прошептал Бобеш, не веря, что можно украсть такую дивную вещь.
Мать не раз говорила ему, что воровать нельзя, что хорошие дети никогда не воруют. "Значит, они нехорошие дети", - подумал Бобеш. Он заколебался, сказать ли им о том, что воровать нельзя, или лучше промолчать. А может быть, Безручка никогда не говорил им этого и они просто не знают?
- Ребята, а ваш отец знает, что вы шар украли? - прошептал Бобеш.
- Здорово живешь! Где же ему знать? И вообще, что ты все какие дурацкие вопросы задаешь? Думаешь, он бы нам позволил?
- А зачем же вы берете? Ведь знаете, что нельзя!
- Вот чудила! Мы и без тебя знаем, что нельзя, да если нас не поймали, почему же не взять? Батька вон в лесу дрова крадет - это ведь тоже не полагается. Главное, чтобы не поймали.
"Насчет этого надо дома спросить", - подумал Бобеш.
- И вообще, - сказал Франта, - какое твое дело? Не ты брал, чего же ты беспокоишься? В том месте, где мы взяли шар, таких еще много.
- Где? - полюбопытствовал Бобеш.
- Знаю я! Тебе только скажи, а ты потом где-нибудь и ляпнешь. Про эти дела кому попало не рассказывают.
- Я никому не скажу, правда.
- Не верю я тебе.
- Ах, - вздохнул Бобеш, - мне бы такой шар! Чего бы только я за него не дал! И разрисованного кукленка, и солдатика… ну все-все! Это же такая чудесная вещь, я ничего лучше не видел. Слушай, Франта, отдай мне шар, а я тебе за него дам солдатика. Знаешь, он совсем как живой! - Про то, что у солдатика нет одной руки, Бобеш умолчал.
- А ну его, твоего солдатика, на что он мне сдался! Батька еще увидит да бросит в печку. Небось шар-то он не бросит.
Франта и Тонда завернули свои сокровища и понесли их прятать. Они боялись, как бы Безручка не увидел; тогда и вещей этих могли лишиться, и порки не миновали бы.
Бобеш не переставал думать о чудесном шаре. Хоть бы узнать, где они есть… Попросил бы отца - уж он бы непременно купил один. Конечно, такой шар очень дорого стоит: ведь это же настоящее чудо.
- Я пойду домой, - решил вдруг Бобеш.
- Что ж, беги, коли так, да опять не кувырнись, шпингалет, - сказал Безручка. - Дойдешь ли сам до дому-то? Ну-ка, Франта и Тонда, сходите с Бобешем, проводите его немножко, Они возле большого клена живут. Знаете, где?
- Знаем! - в один голос ответили мальчишки.
Они были рады-радехоньки вырваться из дому. Тут и играть было тесно, того и гляди, какое-нибудь дело дадут, в придачу и подзатыльник, а в этом нет ничего приятного.
Безручка был известен в деревне как человек грубоватый, хотя и не злой; детей, в особенности своих, он никогда не баловал.
Франта и Тонда так заторопились, что чуть не вытолкали Бобеша за дверь. Вспомнив, что он не простился, Бобеш вернулся, приотворил дверь и, просунув голову в щелку, крикнул:
- До свиданья!
- Счастливо! - отозвались Безручка и его жена.
На дворе один из мальчишек заметил:
- И что у тебя за барские замашки! Да разве ребята прощаются? Просто смех один! Держал бы ты при себе свое "до свиданья". Сдалось оно нашему батьке! И вообще ты какой-то чудной - не можешь даже до дому один дойти!
Бобеш вздохнул и промолчал. Ну и мальчишки! Сами они, видать, никогда не здороваются и не прощаются. Отца, наверное, совсем не любят. Что ни скажут, все с насмешкой.
Не нравились они Бобешу, и все же он немножко завидовал им. Рядом с этими ребятами Бобеш чувствовал себя сущим младенцем, точно он и рта не умел раскрыть. Ухватки у них были прямо как у взрослых парней. Рассказывая что-нибудь, они кривили губы, поднимали брови. Или Франта, например: заложит одну руку в карман, а другой размахивает в воздухе, как это делают большие, и поминутно подтягивает штаны. Тонда очень ловко плевался сквозь зубы: плевок цыкал и отлетал далеко. Говоря между собой, оба частенько вставляли: "чудила", "голова садовая", "черта лысого"; знали всякие ругательства. В общем, Бобеш пришел к выводу, что Франта и Тонда умеют то, чего примерным детям уметь не полагается. Однако, когда ребята не смотрели на него, он попробовал плюнуть подальше, но заплевал себе весь подбородок и штаны.
Франта и Тонда уже год ходили в школу, хотя были немногим старше Бобеша.
- Ребята, - сказал Бобеш, когда они шли по плотине, - ну прошу вас, скажите, где есть такие шары?
- Никак не можем… Верно, Тонда? Это тайна.
- Тайна - это что?
- Ну, когда никому нельзя говорить.
- Я тебе, Франта, дам за это красивую пуговицу, - улещивал его Бобеш.
- Не нуждаюсь. Пуговица - это ерунда… Верно, Тонда?
- Конечно.
- Так я дам вам пуговицу и фарфоровое ушко.
- Иди ты со своим ушком и с пуговицей! Ты воображаешь, что тайну прямо так и можно говорить? Ты знаешь, что мы побожились?
- Это как?
- Ну и болван ты! Подумать только, не знает даже, что значит божиться!
- Правда не знаю.
- Ну слушай. Положим, я скажу тебе какую-нибудь тайну. Ну хотя бы такую, что вот у Боровины, под старым дубом, зарыт клад. Клад тот преогромный, никто о нем не должен знать. Иначе, если кто узнает, пойдет, выроет клад и унесет, а ты только облизнешься.
- А зачем облизываться?
- Помалкивай лучше, коли бог убил! И эдакому поди открывай тайны!.. Видал, Тонда?
- Ни бельмеса не понимает. Куда такому рассказывать - он все растрезвонит!
Бобешу было очень обидно, что ребята считают его самым что ни на есть глупым. И только потому, что он не знает каких-то особенных слов и не понимает их диковинной речи. Он молчал, усиленно обдумывая, как бы выведать у мальчишек, где они украли стеклянный шар.
- А я вам, ребята, не верю, - лукаво начал он издалека.
- Чему не веришь? - спросил Франта.
- Почему это не веришь? - вставил Тонда.
- Не верю, что вы этот шар украли и что у нас в деревне есть такие шары. Вы, наверное, у отца взяли. Потому и прятали от него - боялись, как бы он вам не сказал: "Ну-ка, положите шар на место, не раскидывайте тут всякое добро!"
- Ба-ба, как наш Бобеш хитрить начал! - смеялись мальчишки. - Хочешь, забожимся, что мы его и вправду украли?
- Забожитесь.
- Ей-богу! - в один голос сказали те.
- Ну, положим, украли. А где? Вот и не знаете!
- Ишь ты, не знаем! Сам потом проболтаешься, да? Нет, брат, не такие мы дураки!
Понимая, что эдак ничего от них не выведаешь, Бобеш замолчал; ребята тоже молчали. Тонда по временам плевал сквозь зубы. Однако молчание Бобеша подзадоривало мальчишек.
- Так как же, Бобеш, теперь веришь, что мы шар утащили?
- И верю и не верю. Я же не знаю, где вы его взяли, - как я могу верить?
- Ты как считаешь, Франта? - подмигнул Тонда.
- Ну что ж, пожалуй, можно сказать, если он не проговорится, - пожал плечами Франта.
- Забожись! - предложил Тонда Бобешу.
- А зачем?
- Побожись, что ты никому не скажешь. Мы тебе покажем, где.
- Ей… ей-богу! - робко, с запинкой выговорил Бобеш; у него и язык не поворачивался.
- Э-э, надо так: "Ей-богу, никому не скажу!"
Когда Бобеш повторил эти слова, Тонда добавил:
- Ну, а если ты все-таки выдашь нас, то уж тебе не поздоровится. Мы сперва изобьем тебя, а потом утопим!.. Верно, Франта?
- Конечно.
У Бобеша мороз по спине пробежал. Мальчишки нагнали на него такого страху, какого он в жизни не испытывал.
- Слушай, а ты нам дашь ушко и пуговицу, а?
- Дам.
Ребята повернули назад на плотину, спустились вниз на ту сторону, где Бобеш еще ни разу не бывал. Они дошли до небольшого свежевыбеленного домика с чистыми окнами. Перед домом был решетчатый забор, окрашенный зеленой краской, за забором палисадник, а в палисаднике множество цветов. Возле окон на стенах были нарисованы цветы. Домик Бобешу очень понравился.
В нем жил стеклодув Иранек. Неподалеку, в лесу, находился стекольный завод. Там плавили в печах стекло из кварца, которого в округе было вдоволь. Там же изготовляли из стекла бутылки, стаканы, безделушки и разноцветные литые шары - пресс-папье.
На передней стороне дома было два окна, а на боковой - одно маленькое, с частой решеткой, но незастекленное.
- Видишь, - сказал Тонда Бобешу, - тогда они вон на том маленьком окошке были. Это окно в кладовке, туда редко кто заходит.
Боковое окошко было довольно высоко от земли, и мальчишки не могли разглядеть, есть на нем что-нибудь или нет.
- А как же вы взяли шар, коли окно так высоко?
- Я уперся руками в стенку, согнулся, Франта взобрался ко мне на спину, а потом я приподнялся, и тут уж Франта легко достал шар.
- А еще там оставались? - шепотом спросил Бобеш.
- Шары-то?.. Сколько их там еще было, Франта?
- Штуки четыре.
- Правда? - изумился Бобеш.
- Тс-с! Не кричи! Надо сперва поглядеть, не дома ли хозяева. Если дома, так трудновато будет.
- А в тот раз дома были?
- Нет, в поле, а Иранек на заводе.
Тонда обошел дом, чтобы проверить, отперто ли.
- Везет! - крикнул он вернувшись. - На дверях замок - значит, можем поглядеть, там ли шары.
- Эх, черт, пожалуй, мы могли бы еще хоть один взять.
- Нет, знаешь, номер не пройдет… - Тонда кивнул на Бобеша. - Проговорится где-нибудь, тогда от батьки дома такая вздрючка будет, ой-ой-ой! Шкуру с нас спустит!
- Знаешь, - обратился Франта к Бобешу, - наш батька так может отлупцевать, что потом целую неделю сесть боишься. Так тебя ремнем отполосует - живого места не оставит. Я однажды спер у лавочника два рогалика. Тот меня поймал, нажаловался отцу… Так, ты знаешь, я по полу катался. Кабы мать не вступилась, он бы меня насмерть забил.
- А зачем ты воровал? - спросил Бобеш.
- Голодный был.
- Голодный?
- Ну да. Ты, видать, не голодал. А мы, брат, частенько так. Верно, Франта? Батька иной раз продаст веники, деньги пропьет, нам и жрать нечего. И потом, нас ведь много, все равно как апостолов.
- Кого?
- Ну, апостолов. Их не то двенадцать, не то четырнадцать было.
- И вас двенадцать?
- Ага. А вас сколько?
- Я, мама, папа, дедушка и бабушка.
- Дурачок, я спрашиваю, сколько вас, детей. Дедушка ведь не ребенок.
- Только я один.
- Э-э, тогда ты по-барски живешь!
- Нет, мы бедные.
- А мы беднее… Верно, Тонда?
- Ну да. Мы, пожалуй, во всей деревне самые бедные. Куда тебе равняться с нами, когда ты один-единственный!
- А тоже еще говорит, что бедные! Дом у вас есть?
- Есть.
- А корова?
- Есть. Пеструха.
- Что же ты, чудила, рассказываешь, будто вы бедные, если у вас и дом и корова есть! У нас, брат, вовсе ничего нет. Домишко и тот не наш, мирской. А вы совсем даже не бедные. Мы вот - да. Батька говорит: мы, как церковные мыши, бедные.
Бобеш удивлялся, как это можно хвастаться тем, что бедный. Ведь Боженка, например, именно поэтому не стала с ним дружить.
- А куры у вас есть? - спросил Бобеш.
- Куры? Это есть, и гуси есть.
- Ну, хватит зря толковать! Еще придет кто-нибудь, и ничего у нас не выгорит. Раз никого нет дома, попробуем туда поглядеть. А ты, Бобеш, молчок, могила!
- Ей-богу, не выдам! - с готовностью сказал Бобеш.
- То-то! А теперь следи, как бы кто не пришел, пока мы будем смотреть. В случае чего, хлопни в ладоши - мы тогда сразу убежим.
- Ладно!
Понимая, что ребята затевают недоброе, Бобеш все же не мог совладать с собой. Он испытывал чувство гордости, что его приняли в компанию как приятеля, от него не скрывали никаких тайн. Правда, при воспоминании о матери у него холодела спина, но Бобеш успокаивал себя тем, что он, собственно, ничего дурного не делает, а только сторожит.
Тонда пригнулся к стене, уперся в нее руками. Франта влез ему на спину. Тонда понемножку стал выпрямляться. Франта ухватился рукой за решетку и заглянул в окошко.