Стикер "Подвожу диких лошадок" на бампере частично скрыт за их длинными, тесно сплетенными ногами. Оба такие самовлюбленные, отметил Хендрикс, как будто позируют для рекламы какого-нибудь долбаного Ральфа Лорана, ностальгирующего по безоблачному американскому будущему. Эдди понял, почему боги могут хотеть взять реванш.
Понял он и кое-что еще.
То, что особенно беспокоило его на этих фотографиях. Три жизни, упакованные в багажник фургона. На них запечатлено, как близки они к отъезду.
Хендрикс знал, что несет ответственность за то, чтобы их остановить, расстроить их планы; он не гордился этим, но ему надо было сделать работу, надо было думать о собственной жизни. О собственном побеге. А на этой - смотрите-ка… Бледное небо за их головами и группа скелетообразных деревьев с уничтоженной июньским нашествием шелкопряда листвой создают впечатление преждевременно наступившей зимы.
Но на ней схвачен момент.
Мальчик и Хейнс церемонно пожимают друг другу руки…
Мэрион первая его надоумила. Взглянула на одну из более ранних их фотографий и, не зная, что это за люди, отметила между ними семейное сходство. Будучи сам не в состоянии это увидеть - вероятно, весь фокус тут в женской интуиции, - он все же не исключал возможность, что Хейнс был родным отцом Неда Уэлфорда. На магнитофонных пленках это никак не озвучено. А стало быть, не было и убедительной причины с кем-либо делиться своими догадками. Иначе с какой стати женщина будет таскать четырехлетнего сына на свидания со своим любовником?
Спустя полчаса после отъезда Карен система наблюдения Хендрикса засекла Хейнса, отправившегося на одинокую прогулку по лесным угодьям за Овербеком. В десять тридцать пять зазвонил телефон. Звонивший оставил сообщение на автоответчике, которое также было зафиксировано записывающим устройством Хендрикса, хотя запись уже не контролировалась.
- Слыхал, вы меня ищете.
Это был голос Виктора Серафима.
2
Она была как тигрица в течке, проговорил Эдди Хендрикс, когда серый "линкольн-таункар" свернул с Пайпинг-Рок-роуд на обсаженную дубами дорогу, ведущую в Долину Акаций. Детектив рассказывал своим спутникам, как ему подфартило с одной рассерженной женушкой, с которой они чуть не всю ночь прокуковали на заднем сиденье семейного автомобиля возле дома в Квинсе, выслеживая ее изменника-мужа. Нет, серьезно, он обвел слушателей многозначительным взглядом, я уж думал, света белого не взвижу.
Есть, мол, еще порох в пороховницах.
Никто не раскололся даже на улыбку: глухари на переднем сиденье ориентировались по лицу босса, сидевшего с обычной кислой миной, а может, они просто не могли уследить за губами Хендрикса, который трещал как сорока. Одно из преимуществ держать при себе громил с поврежденным слухом, объяснил ему как-то Виктор, состоит в том, что при них можно свободно говорить. Но только если они не видят губ. Этакая невинная прелюдия… век не забуду, сказал Хендрикс, вытирая пот с лица.
Виктор сидел в глубине кресла и, приглушив звук, смотрел по телевизору баскетбольный матч с участием команды "Никс". Он был в белом кашемировом свитере поверх голубой рубашки, темно-синих брюках и белых лакированных штиблетах. Донат жевал зубочистку и пялился в окно, время от времени поглядывая на босса с детективом в удлиненное зеркало заднего вида. Рой-Рой вел машину.
- Зря ты так волнуешься, Эдди, - сказал Виктор, не отрывая глаз от крошечного экрана.
- В смысле? - Хендрикс нервно захихикал.
- Мы едем на экскурсию.
Оставив слева торговый центр "Тюдор-Виллидж", они медленно вползли на холм и въехали в Долину Акаций. За последние две недели Хендрикс хорошо изучил эту зажиточную "слободку" с ее компактным провинциальным очарованием и волшебными бутиками - комфортабельными магазинами для богатых, где сбываются самые заветные желания, стоит лишь махнуть солидной купюрой или пластиковой картой. Не самое удобное место для ведения наблюдения: ни о какой попытке слиться с толпой или закорешиться с местными жителями не могло быть и речи - он бы торчал там, как яйца под хвостом у кота. Был субботний день, и главная улица кишела туристами и отдыхающими. Толпа - это, конечно, хорошо, но какую бы "экскурсию" ни задумал Виктор, Хендрикса беспокоило, что в случае провала его-то уж точно кто-нибудь узнает.
У него появилось дурное предчувствие.
Они свернули на Ойстер-Бэй-роуд, а у продолжения шоссе 107 свернули еще раз, теперь на Фикс-роуд, потом - в переулок, окаймленный живой изгородью из кустов бирючины, отбрасывающих на дорогу четкие геометрические тени. Ярдов через тридцать они остановились напротив детского сада Младенца Иисуса.
- Почему мы остановились? - спросил Хендрикс, стараясь казаться непринужденным, но голос его предательски хрипел. Он прокашлялся. - Тут и смотреть не на что.
Детсад был закрыт, короткая улочка пустынна, спокойна, как канал в предвечерней синеве.
- Ты никогда не бывал в подобных заведениях? А вот мне приходилось. Я отвозил туда наших мальчиков, - тихо проговорил Виктор, закидывая пятку на колено; под задравшейся штаниной Хендрикс увидел желтый носок с узором из перекрещенных клюшек для гольфа. - Чертов бардак! Жена мне всю плешь проела своим бесконечным нытьем, что у нее совсем не остается времени на себя. А по-моему, в таком возрасте детей нужно держать дома… от греха подальше. - Виктор засмеялся, откинув назад голову. - Не в этот ли садик ходит младший Уэлфорд?
Хендрикс кивнул.
- И каков распорядок дня?
- Он есть в моем отчете.
- Освежи мою память, Эдди.
- Шофер высаживает мальчика вон там, прямо у калитки. По будням - в районе девяти тридцати утра. А в полдень забирает.
- А этот тип, как его… Терстон… выходит из машины?
- Нет необходимости.
- То есть?
- С ними ездит няня, Хейзл, - продолжал Хендрикс с явной неохотой. - Она всегда отводит мальчика в здание, а на обратном пути заходит за ним и ведет к лимузину - кроме ее выходного, когда Карен Уэлфорд привозит и увозит его сама, в "вольво". Они очень осторожны.
Виктор рассмеялся.
- Еще бы!
- Послушайте, если это то, что я думаю, то я в этом участвовать не собираюсь.
- Эдди, Эдди, - мягко проговорил Виктор. - Мне нужны всего лишь факты. Разве я не за это тебе плачу?
- Я знаю свои границы.
- Мы говорим о пустяковом деле, о простом похищении. И не хуй мне вкручивать, что ты никогда не занимался подобными вещами.
- Всего один раз, да и то в связи с делом об опекунстве - в открытую и вполне законно. Даже правоохранительные органы были на нашей стороне.
- Да? Так ведь и у нас дело об опекунстве.
- Ой, не знаю. - Хендрикс покачал головой. Он не желал знать. Ему хотелось заткнуть уши. - Я о похищении младшего Уэлфорда… не понимаю я, Вик. А в перспективе что? Самоубийство?
- Это уже моя забота. А ты лучше подумай, как найти брешь. Любое место, где Нед Уэлфорд остается без присмотра, где переходит от одного стража к другому, менее загерметизированному.
- Я же говорил: они избегают рискованных ситуаций. Район такой. У богатых, когда они заводят детей, развивается чувство безопасности, как только их чада вступают в реальную жизнь. Ей-богу, они все еще говорят о полете Линдберга, как будто это было вчера. Девица не отстает от Неда ни на шаг.
- И на старуху бывает проруха.
Детектив поднял глаза и увидел, что Донат и Рой-Рой, которые были в одинаковых белых рубашках и узких клубных галстуках, затягивают крепления на ремнях безопасности. И пялятся на него в зеркало. Ему так захотелось сказать им: рад был с вами познакомиться, джентльмены, - вылезти из машины и уйти. Пока не поздно.
Но вместо этого он проговорил:
- Одна надежда - на понедельник.
Он бы не дотянул и до конца улицы.
Виктор улыбнулся.
- У кого-то прорезался голос?
- По понедельникам, - продолжал Хендрикс, - няня остается в детском саду на все утро. В полдень они здесь, у дороги ждут лимузин, который обычно опаздывает, потому что Терстон никогда не отказывает себе в удовольствии заехать в деревню выпить капучино. Есть там такое кафе, "Конюшня" называется. Вроде у него там шуры-муры с одной из официанток.
- Надолго опаздывает?
- На прошлой неделе им пришлось ждать пять минут.
- Это то, что надо, Эд. - Виктор наклонился к нему. - Теперь все получится. Ты сядешь впереди с Рой-Роем. Машина будет другая, но поведет Рой-Рой. Он подъезжает к ним, и ты начинаешь забалтывать девицу.
- Минуточку! Минуточку, черт побери! Никто никогда не говорил мне, что я должен ехать в какой-то машине…
Эдди сглотнул, у него пересохло во рту.
- Все, что от тебя требуется, это завести с ней разговор. Ну, ты знаешь - спросить дорогу или что-нибудь в этом роде. Донат, который будет случайно проходить мимо, подкрадывается сзади, хватает мальчишку и запихивает его в машину. - Сжатые ладони Виктора раскрылись, как книжка. - Чего проще!
Он должен был это предвидеть. Должен был понять, к чему все идет, догадаться, что именно это Виктор и замышлял с первых дней. Как же он мог так лопухнуться? Его подрядили на эту роль с самого начала.
- Нет-нет, это безумие. Я никогда не ввязываюсь в подобные дела. Не хочу быть замешанным ни в какой уголовщине. Господи, твою мать, это же статья, Вик! По федералке вам светит от двадцати пяти до пожизненного.
Виктор откинулся на спинку сиденья.
- Мы всегда знали, что в этой ситуации заложен потенциал, она может принять любой оборот.
- На глазах у толпы свидетелей? - продолжал детектив, но не так резко. - На тротуарах роем вьются мамаши, дети, воспитатели… это как потревожить осиное гнездо. И почему именно я, черт возьми? Я вам не нужен. Лучше уж в должниках ходить.
- Я оказываю тебе очень большую услугу, Эдди, я предлагаю тебе кусок, долю в добыче. Восемьдесят на двадцать - как тебе такой расклад?
- Пустой номер. - Хендрикс ослабил галстук.
Он подумал, не сказать ли Виктору, что Нед, возможно, не является сыном Тома Уэлфорда? Если босс об этом еще не знает, это придаст некоторую весомость его аргументу. Но Виктор - человек непредсказуемый, а Хендрикс не хотел, чтобы у того создалось впечатление, что он от чего-то отказывается.
- Не пустой, Эдди, - терпеливо гнул свое Виктор. - Вчера я опять встречался с Уэлфордом. Считай, деньги у меня в кармане. Он согласен позаботиться о долгах жены. Плюс кое-что еще. Когда такой законопослушный человек дает слово, Эд, на него можно положиться. Мы достигли взаимопонимания.
- Что это значит? - Хендрикс понимал, что его единственный шанс - согласиться, но хотел создать видимость, что ему нелегко принять предложение Виктора. - Вы доверяете ему, потому что он учился в Хотчкиссе и Йельском университете, потому что он заметная фигура в финансовых кругах?
Чем убедительнее он изобразит нерешительность, полагал детектив, тем больше шансов будет у него выпутаться из этой ситуации.
- Это значит, что Том Уэлфорд не побежит в полицию, получив в понедельник письмо о выкупе. Раз уж его жена снюхалась с сомнительными личностями… нет, его это убьет, он не захочет поднимать шум.
- Возможно, - задумчиво проговорил Хендрикс, - но в таких делах ничего не бывает так гладко, как предполагаешь. Всегда что-то срывается.
- Мы давно ждали такого фарта, Эдди.
- А жена? Ей-то что помешает пойти в полицию?
Виктор снял очки, подышал на стекла, протер их краем свитера и проверил на свет.
- Видишь ли, Эдди, они с Хейнсом очень переживают из-за пропажи денег из камеры хранения. Они не смогут заплатить процент. Они сами в жопе. - Он с улыбкой посмотрел на Хендрикса и надел очки. - Я предложил им найти выход, я предложил Карен - нельзя сказать, что она и сама не рассматривала такой вариант, - контракт по устранению ее мужа. Наш разговор записан. У меня даже есть свидетели. Правда, ребята?
Донат и Рой-Рой, внимательно следившие через зеркало за их беседой, закивали головами.
- Вы хотите сказать, они все-таки согласились его прикончить?
- Умница! Пришлось, конечно, их уговаривать, но недолго. Недолго, Эдди.
- Но вы ведь это не всерьез?
- Это был единственный способ помешать голубкам смыться. Они ведь собирались взять мальчишку с собой, а это спутало бы нам все карты. Что же касается Уэлфорда, то какая разница? Если ребенка забирает мать - ладно, мы получаем сердца, обливающиеся кровью, но как только они пересекают границу штата, то это уже становится похищением несовершеннолетних, это киднеппинг, Эдди. А если его забираем мы, то Уэлфорд, по крайней мере, будет знать, что если он заплатит, то сможет снова увидеть сына.
- Пожалуй, вы правы. Я никогда не думал в эту сторону.
- Как ты считаешь, сколько нам попросить - десять, двадцать?
- Почему вы так уверены, что он заплатит?
- Заплатит, заплатит, куда он денется? Она об этом позаботится. Ты же знаешь цену этому типу: ты сам анализировал его доходы, проверял чеки по кредитам… Эдди, двадцать миллионов для него - капля в море. Пара телефонных звонков - и все дела.
- Двадцать миллионов долларов… - проговорил Хендрикс, поводя головой.
- Послушай, когда они получат ребенка, им будет плевать, во сколько им это обойдется, для них это будет как Рождество в августе - все довольны, все счастливы. И знаешь, я думаю, это даже поможет им спасти брак. Стать ближе друг к другу. В каком-то смысле мне это даже нравится.
- Ну вы и фрукт!
Виктор усмехнулся.
- Надо просчитывать все варианты, Эд. Надо учиться быть гибким, приспосабливаться, если хочешь всегда быть в выигрыше.
Он подал в зеркало знак Рой-Рою, исполнив двумя пальцами нехитрую пантомиму: заводи! - и "линкольн" съехал с обочины.
- Вы так говорите, будто оказываете им услугу.
- Я всегда стараюсь мыслить позитивно. Представляешь, как мы разбогатеем? Ну что, надумал?
Хендрикс замялся.
- Эдди?
- Да вроде. - Он уже высчитал свою долю, и это на время отвлекло его от размышлений о том, с чего вдруг Виктор так расщедрился.
- У меня есть для тебя еще одно поручение.
Всю дорогу до вокзала в Минеоле, где час назад Хендрикс оставил свой "каприс", музыка играла на полную громкость - безопасная смесь новых и старых хитов на волне 97 FM.
Детектив, сгорбившись на сиденье, наблюдал за Виктором и его ребятами, которые продолжали урывками переговариваться на языке жестов, словно его тут не было. Кто знает, может, они собирались открутить ему яйца и сделать из них шашлык. В бешеном порхании рук и говоре пальцев - лепете, он бы сказал, - Хендрикс выискивал жесты и выражения лиц, по которым можно было бы хоть что-нибудь понять, но так ничего и не выискал, и это усилило его подозрения, что от него намеренно что-то утаивают.
Только когда они спланировали по пандусу на парковку, до него дошло, что Виктор уже разговаривает с ним - дает указания. Музыка играла так громко, что Хендрикс не слышал даже собственных мыслей. Он смотрел прямо перед собой, оглядывая машины, вспоминая, где оставил свою.
Виктор приблизил губы вплотную к его уху.
- Я говорю, мои люди хотят получить назад свои деньги, Эд.
- Что? Какие деньги? Не понимаю, - со смехом прокричал он в ответ, стараясь не выдать своего смущения. - Вы ведь вроде сказали, Уэлфорд согласился оплатить долг жены.
- Да, но она этого не знает.
- Ни хрена подобного!
- Я хочу, чтобы ты съездил к Хейнсу и поговорил с ним.
Хендрикс нервно захихикал.
- Вот как? И о чем?
- Тебе нехорошо, Эдди? На тебе лица нет.
- Лучше не бывает. - Хендрикс сглотнул. - Хотите, чтобы я смотался в коттедж? Ладно. А что делать, если Хейнса нет дома? По последним сведениям, он уехал. Мы его больше не пасем.
- Ждать - вот что делать.
- А что, если он приедет не один?
- Скажи ему, что тебе нужно сказать ему пару слов наедине.
- Это не по моей части. Не думаю, что я сгожусь для такой роли. Уже поздно, я обещал Мэрион быть сегодня вовремя… - Другого оправдания он придумать не мог.
- Ты ничего не забыл?
- Нет, с меня хватит! - взорвался он вдруг. - Я ухожу.
Не сводя глаз с Виктора, он нащупал дверную ручку. Дернул за рычаг - дверь была заблокирована. Виктор положил руку ему на плечо.
- Держи себя в руках, Эдди, мужик ты или кто? Ты не можешь уйти. Помни: ты пока что мне должен; я и сам могу остановить твои часы - в любой момент.
Детектив поежился под мягкой, тяжелой лапой Виктора.
- Вы с меня и так хорошо имеете за ваши деньги.
- Ты мне не хами, - посоветовал Виктор. - Эй, чудилы, приглушите эту херню!
Донат, который прищелкивал костлявыми пальцами под "Могу ли я тебе солгать?" группы "Юритмикс" - правда, не попадая в ритм, - потянулся вперед вырубить радио.
Хендрикс опустил глаза и уставился на свои любимые, изрядно стоптанные "доксайдеры"… представил, как их обмотают цепью и сбросят якорь за борт. По телефону Виктор говорил, что хочет показать ему свой корабль - десятиметровый полукаютный катер, который он держит на причале в Гленвуде. Можно совершить морскую прогулку, если будет время.
Но повторного предложения не последовало.
- Пришлось нам как-то преподать урок одному типу, - рассказывал Виктор, - не помню, как его звали. Я ему: "Сделай себе доброе дело, приятель, - отдай долг, иначе мы разметаем тебя по пустырю". Он давай скулить: я, мол, то, я, мол, се, тогда я сказал: "Мать твою так, еще раз пасть разинешь - Донат, вон, тебе мигом накостыляет". Мужик слова больше не сказал, но ты ведь знаешь, как у Доната со слухом. Бац! Врезал ему прямо в долбаный глаз, а потом как пошел ногами мутузить - у того только кости хрустели.
- Ладно, ладно, вам не придется натравливать на меня вашего громилу, я все слышал.
По едва уловимой редукции света за стеклами очков Виктора Хендрикс понял, что переступил черту.
- Его поколотили ни за что, Эдди. Видел бы ты его рот - такой весь… живого места не было. Он считает себя красавцем, вроде этого… Рока Хадсона. Ты знаешь этих типов - выбьешь такому пару его поганых зубов, так он ночами спать не будет. Когда этих обормотов бьешь, они сразу делают так… - Для наглядности Виктор поднял руки, заслоняя лицо. - Защищай живот, жизненно важные органы, печень, почки, самую важную часть тела. А у этих… - Он перегнулся через подлокотник и ласково ткнул Хендрикса двумя пальцами в надежно прикрытые жиром ребра. - Хрен с ним, с лицом, что уж такого важного в твоем лице?