- Глухари сраные, - выругался он, зная, что, будь посветлее, он бы на это не отважился. - Думаете, я шучу? Думаете, я не тяну на такие деньги? Что ж, хрен с вами, читайте по моим губам.
Услышав, как под одним из них скрипнул стул, он подумал, уж не нашел ли он нужную частоту?
5
Назад они шли молча.
Карен подобрала юбки, то и дело стряхивая с лодыжек москитов. С каждым шагом у нее все сильнее горела и саднила кожа на внутренней стороне бедер, но она не показывала виду, что ей больно, все еще ожидая успокаивающего действия эндорфинов, выброс которых произошел с облегчением от исповеди.
…Бобби Шефто! Все вместе: душка Бобби Шефто…
Бурная волна аплодисментов звезде эстрады с ревом прокатилась по парку. Том поднял руку, и они остановились послушать обворожительно хрипящий голос певца, его прощальное слово: я люблю вас всех, желаю всем чудесного вечера, да благословит… да благословит Господь Америку, - сопровождаемое ликующим заключительным проигрышем на джазовом фортепьяно, предоставляющим публике возжаждать продолжения.
- Этот парень - живая легенда, - нарушил молчание Том, покачав головой, словно ("Невероятно", - подумала Карен) он расстроился из-за того, что пропустил номер, который тысячу раз слышал.
Сияющий шатер впереди, за темными вязами, казалось, парил над дэвенпортовским газоном. Он напомнил Карен космическую станцию с рисунка, принесенного Недом из детского сада.
Оказывается, я люблю Нью-Йорк, проквакала "легенда" на бис.
Карен ужасала перспектива снова окунуться во всю эту хренотень с бурным весельем, когда единственное, чего она сейчас хотела, - это чтобы муж увел ее домой.
- Меня беспокоит одно, - сказал Том, потирая затылок. - Твой друг, этот гольфист с "линкольном", рассчитывает, что я отдам ему деньги после того, как со мной произойдет несчастный случай?
- Я знаю, знаю, что это звучит бредово. - Карен смущенно хихикнула. - Он вовсе не друг, Том.
Уэлфорд подождал, пока она наденет туфли.
- Среди присутствующих есть люди, - продолжал он, - люди, которых я считаю своими близкими друзьями и которым очень хотелось бы иметь возможность растрезвонить о том, что я тебе сказал, если бы они об этом узнали. Они предупреждали, чего можно от тебя ожидать, когда я на тебе женился. Мол, рано или поздно она покажет себя в истинном свете. Воспитание много значит, Том, говорили они. Да, я не купился на эту ерунду тогда и не куплюсь сейчас. Но будь я проклят, если дам им или моей семье хоть один шанс позлорадствовать. Если ты должна этому Виктору какие-то деньги, я улажу все прямо в понедельник.
Том набрал полную грудь воздуха и с важным видом посмотрел по сторонам, словно полагая, что его речь, несмотря на приватный характер, должна была собрать аудиторию.
- Спасибо тебе, - тихо проговорила она. - Я этого не заслуживаю. После того, как я с тобой поступила, я не достойна…
- Эй, расслабься, хорошо? - Он обнял ее за плечи. - Пойдем поищем чего-нибудь выпить.
Они свернули на лестницу в парк. Оглянувшись, Карен заметила парочку, стоявшую на пирсе, перегнувшись через деревянные перила с фонариками, уходящими далеко в море. Мужчина стоял лицом к девушке в белом декольте и золотых босоножках. На вид она была, наверное, вдвое младше него. До Карен донесся ее низкий гортанный смех, которым она отреагировала на его слова. Он сунул ей палец в рот.
Дождик все никак не мог собраться.
Не в состоянии заснуть, она подошла к окну и, выглянув на улицу, увидела, как он тенью скользнул за руль своего "бьюика" с открытым верхом. Потом, не зажигая фар, отъехал по не слишком заезженному проселку, бегущему через цитрусовые плантации вдоль еще темной кромки озера. Она помнила эту водную гладь - стеклянно-спокойную, такого же заморенного голубого цвета, как небо, - в которой так четко отражался редкий ряд сереющих пальм на горизонте, что если долго смотреть, то бывает трудно различить, где верх и где низ. В памяти у нее сохранилось, что он махнул ей на прощание, в чем сейчас она отнюдь не уверена.
Так она в последний раз видела отца.
- У нее нет друзей - одни гостевые карточки, - проворчала Тамара Дэвенпорт, пожалуй, громче, чем намеревалась, взявшись за руку Карен, чтобы преодолеть полосу препятствий из парочек, беседующих на ступенях лестницы.
Вечер перешел в новую, свободную фазу и теперь даже отдаленно не напоминал те модные северобережные светские приемы, которые кончаются, едва начавшись, - как только все увидят, кто был и кого не было.
Женщина, обруганная Тамарой, соперничающая королева благотворительных кругов, только что прошествовала мимо них вниз, игнорируя решительное "фру-фру" в облаке радужного тюля, напитанного духами "Джой", - как вдруг вернулась к схватке.
- Я все слышала, Тэм, - пропела она, не оборачиваясь.
Карен могла лишь сделать вид, что ничего не заметила.
- Спасибо, что спасла меня от мистера Абогадо, - сказала она хозяйке дома.
- А, это тот мужчина? - Тамара остановилась, чтобы отдышаться, когда они добрались до площадки. - Дорогая, на тебе лица нет. Ты точно хорошо себя чувствуешь? - Она показала Карен дверь в ванную для гостей и взяла с нее обещание, что она ее подождет, чтобы спуститься вместе.
- Это пройдет, - ответила Карен, теряя терпение. - Правда.
Что бы ни задержало Тома - он уже минут двадцать как ушел наполнить бокалы, - она хотела быть на месте, когда он вернется. Он оставил ее на попечение одного бразильского риэлтера по имени Абогадо - этакой "масленки" с конским хвостом и в расстегнутой рубашке, который пытался заинтересовать ее "пляжным домиком ее мечты" на Шелтон-Айленде. Тамара обнаружила, что Карен "чахнет", как она выразилась, подпирая стену под изгибом двойной лестницы, и тотчас же увлекла ее наверх "кое о ком посплетничать в комнате для девочек".
Угроза интимной беседы исчезла, как только женщины оказались вдвоем.
- Это же форменное безобразие: живем нос к носу - и никогда не общаемся! - игриво проговорила Тамара. - Когда вся эта суета уляжется - после Дня труда, давай мы с тобой состыкуемся и подготовим заговор.
- Давай, - ответила Карен с улыбкой, закрывая дверь.
И запираясь.
Она села на пол рядом с ванной, собрав юбки на талии и расставив ноги перед настенным зеркалом, доходившим до самого пола. Смочила ватный тампон в водном растворе кокаина и стала протирать вскрывшиеся раны. Возблагодарив Абогадо за то, что он расщедрился для нее на флакон и ложку, которые отстегнул от золотой шейной цепочки, Карен втянула носом остатки драгоценного порошка и облизала ложку. Потом заглотила розоватую гущу болеутоляющего, разведенного в зубном стаканчике. В старые времена она высосала бы и окровавленный тампон, чтобы ни капли не пропало даром.
Закончив процедуру, Карен встала на колени перед тем же зеркалом и, перекрестившись, прочитала молитву. Она сделала все возможное, чтобы убедить мужа в реальности грозящей ему опасности, хотя и сомневалась, что он воспримет эту угрозу всерьез. Ее беспокоило, что он задавал так мало вопросов, что выслушал ее сумбурный, не всегда связный рассказ о том, как она заняла денег у Виктора Серафима, почти не перебивая. Он даже не поинтересовался, для чего ей понадобилось полмиллиона долларов. Только опять повторил, что не хочет знать лишних подробностей.
- Так говоришь, он забрал деньги? - Том посмотрел на нее все с тем же искренним, чуть насмешливым недоверием.
- Я не могу этого доказать.
- Возможно, этот парень не так уж глуп.
- Он делец, Том. Не надо его недооценивать. Я сама нарвалась. Дурак набитый и то догадался бы, что единственной причиной, почему Виктор согласился дать мне денег, была возможность подобраться к тебе… к твоему состоянию.
- Я таких слов не употребляю.
Карен отвернулась.
- Думаю, теперь он хочет иметь дело напрямую с тобой.
- Сколько, говоришь, ты должна?
- Полмиллиона долларов, я же сказала.
- Эта сумма значительно подрастет, если присовокупить доход с капитала. Какая у него такса - четыреста, пятьсот процентов? - Том покачал головой. - Обратилась бы лучше ко мне, детка, я бы дал тебе денег на более мягких условиях. - На его лице заиграла улыбка. - Все мы совершаем ошибки.
Ей хотелось верить, что одними насмешками дело не ограничится.
- Он сказал, что убьет тебя.
- Эти ребята всегда угрожают. Так они делают бизнес. Меня не слишком заботит твой мистер Серафимович.
- Он это сделает, Том, если не получит денег. Я все видела собственными глазами. Он спускает на людей своих псов и не может их отозвать. Они глухие, немые, и взгляд у обоих зашоренный…
- Как с ним связаться?
- Он сказал, что сам позвонит.
- В этом городе нет ни одного человека, до которого я не мог бы добраться, сделав пару телефонных звонков. Если у нас ничего не выйдет - черт с ним, передадим дело в полицию. Там умеют быть тактичными.
- Это я втянула нас в эту гнусную историю, Том. Ты достоин лучшего. Возможно, твои друзья были правы.
- Но ведь все в прошлом, не правда ли? - мягко проговорил Том. - Выше нос! - Обняв жену одной рукой за плечи, он достал из нагрудного кармана шелковый платок и предложил ей вытереть слезы, прежде чем она вернется к гостям.
- Только не отсылай меня в Силверлейк, - просила она, вытирая глаза, - мне нужно быть здесь, с тобой. Я должна остаться дома, чтобы присматривать за Недом.
Запах его одеколона напомнил ей ощущение от кляпа во рту, когда они ехали в аэропорт, - его горьковатый привкус. Как у кокаина, только послаще.
- Все будет отлично, не надо беспокоиться, - сказал Том, успокаивая ее. - Переживем как-нибудь. Я по-прежнему люблю вас, миссис Уэлфорд. И ничто этого не изменит. Никогда. К тому же ты нам нужна.
- Так ты мне веришь? Том, посмотри на меня.
Его глаза, когда она в них заглянула, были похожи на два черных озерца, в каждом из которых отражалось ее умоляющее лицо.
- Богом клянусь, я ничего не придумала.
- Я это уже понял, - спокойно проговорил он.
Перед зеркалом в ванной, моля Бога возместить изъяны в ее исповеди своей неизбывной благодатью, Карен попросила Его ниспослать ей милость сохранять способность к подлинному раскаянию и днесь и впредь.
Если она в чем-то и солгала мужу, то это была ложь недосказанности: она сделала то, что велел ей отец Майкл.
Карен вернулась в приподнятом настроении, с другим выражением лица; онемение в верхней части бедер ощущалось как морозное дыхание заснеженной мостовой. Она в некоторой нерешительности встала у края балкона. Над запруженным гостями вестибюлем нависала огромная многоярусная люстра, похожая на перевернутый свадебный торт. Она была не зажжена. Сквозь ее тусклые подвески, подрагивающие от тяжелого буханья басовых ударных в шатре, Карен могла, оставаясь невидимой, наблюдать за тем, что происходило внизу.
Кроме Тома, там не было ни одного человека, с которым ей хотелось бы поговорить.
Из-за кокаина сердце реагировало на каждый пустяк. Она прислушалась к музыке. Оркестр, в предсказуемом чесе по шестидесятым, исполнял "Мы с Бобби Мак-Ги", которая напомнила Карен, как Джо говорил ей, что это была свадебная песня его родителей - он был у них шафером. "Свобода - это когда нечего больше терять", - ревели в палатке подвыпившие богатеи, разменявшие шестой десяток. Карен не знала, смеяться ей или плакать. Они помнили все слова песен "Держись за ищейкой" и "Мустанг Сэлли". Она не завидовала им, их ностальгии по утраченной юности, которую сменили более невинные времена.
Наконец Карен увидела Тома. Он стоял в толчее у парадного входа, держа над головой два бокала с шампанским и озираясь по сторонам в поисках ее. Она помахала ему, но он даже не догадался взглянуть наверх, и она с сознанием долга двинулась к лестнице.
- Вот ты где, дорогая! - налетела на нее сзади Тамара. - Ты не поможешь мне вот с этим? Я весь вечер шастаю полуголая, а никто вроде и не заметил.
Принужденная улыбкой хозяйки бала, Карен, сгорбившись, стала застегивать крючки, разошедшиеся на ее могучей спине.
- Эй, Том! - проорал кто-то под ними. - Сюда!
Карен глянула вниз сквозь люстру и увидела вытянутую над толпой руку: очередной "жабоед" пытался привлечь к себе внимание ее мужа, продираясь к нему. Ей была видна лишь часть спины плотного мужчины с прямыми волосами, доходившими до воротника. В какой-то момент она подумала, что это Боз, - до того как образ раздробился паутиной из проволоки с хрусталем.
- Сюда, Том! - Он продолжал проталкиваться.
Смеясь над чем-то, что сказал ему стоявший рядом с ним мужчина, Том повернулся спиной к ней, и тут на его плечо по-братски легла знакомая рука. Карен чуть не вскрикнула.
Это не мог быть он… здесь-то уж точно.
У нее заколотилось сердце. На фоне черного бархатного смокинга Тома непристойно розовел кургузый средний палец.
Том обернулся, расплескав шампанское. На его лице отобразились сначала удивление, потом более мрачная вспышка то ли раздражения, то ли тревоги - Карен не могла сказать наверняка, - когда он увидел, что попал в яркий луч светской улыбки Виктора Серафима.
- Так где же ваш богоподобный муж? - прожурчала Тамара, величаво проплывая мимо нее к перилам. - За весь вечер я не смогла приблизиться к нему меньше чем на милю.
Он хочет убить его прямо здесь.
Карен похолодела, чувствуя свою беспомощность.
- Слишком поздно.
Виктор в смокинге и белом шелковом поло. Одна рука - в кармане.
Том что-то сказал, пятясь назад.
- О чем это ты, дорогая? Да вон он, бедняга, застрял у двери. О, силы небесные…
Должно быть, в кармане у него пистолет, нацеленный на Тома. Совсем спятил - при всем честном народе…
- Смотри-ка, кто схватил его за пуговицу!
Карен, разинув рот, рванулась к перилам. У нее екнуло сердце, когда она увидела, что Виктор медленно вынимает руку из кармана. Вынул - ладонью вверх и невинно взвесил воздух. Упреждающий крик замер у нее в горле.
Неизвестно, что сказал Том, но Виктор, похоже, слушал его не без интереса. Она увидела, как ее муж взял Виктора за плечо и стал подталкивать его вперед, пытаясь выставить этого незваного гостя за дверь, но тот не сдавал позиций. Я имею такое же право находиться здесь, как и вы, говорил он всем своим видом. Виктор явно был рад этой встрече и болтал без умолку, Том же с напряженной, дергающейся улыбкой постоянно озирался по сторонам, словно ему не терпелось от него отвязаться, словно он боялся, что его увидят в нежелательной компании. Он делает это слишком нарочито, подумала Карен. Так себя ведет, как будто они незнакомы.
Тут есть над чем подумать, но вряд ли это случайное стечение обстоятельств. Карен вдруг стало нехорошо. Если они знакомы, это может значить только одно.
- С кем это Том говорит? - спросила она через силу.
У нее застучало в голове, и она отступила от края балкона, словно перед ней разверзлась бездна.
- О, это наш падший ангел, мистер Серафим, - изрекла Тамара. - Все мне талдычат, что он, знаете ли, связан с "Коза ностра", но он внес такой щедрый вклад в наше маленькое дело, что мне было неловко его не пригласить. Он как раз купил здесь дом, где-то у площадки для гольфа. Не пора ли нам двинуться вниз спасать Тома?
Теперь идея идти спасать Тома казалась комичной.
Это может значить только то, что все было с точностью до наоборот.
Сочувствие Тома, то, что он охотно поверил в ее историю, что так легко отпустил ей грехи, отнесясь к ним как к очередному симптому ее "болезненного состояния", - беспокоился о ней, а если и злился в душе, то совсем чуть-чуть: надо же было дать ей понять, что он ревнует. Мне не нужны лишние подробности, сказал он. О боже, ей ведь тогда и впрямь стало его жалко, она ему поверила. Но слишком уж часто он это повторял. Можно было предполагать, что Том будет преуменьшать угрозу его жизни. Но чтобы он не хотел знать подробностей финансовой сделки, в которой задействованы его деньги… Это обретало новый, пугающий смысл. У нее снова заколотилось сердце.
Ведь Джо ее предупреждал. А что, если его подозрения справедливы?
- Вот идиотка! - Карен разыграла маленький спектакль: порылась в сумочке и резко ее захлопнула. - Должно быть, я оставила в ванной пудру. Ты иди, а я через минуту догоню.
Надо было срочно найти телефон. Судя по всему, Том не знает, что она видела их вместе. Другое дело Виктор - тут она ничего не могла сказать наверняка. Времени было в обрез. Тамара, когда подойдет к ним, обязательно что-нибудь ляпнет.
Карен спокойно продефилировала через площадку, потом свернула в коридор со спальнями, который, насколько она помнила, ведет к занавешенному зеленым сукном выходу на черную лестницу. Оказавшись вне поля зрения хозяйки дома, она припустила бегом.
Первая дверь, в которую она ткнулась, оказалась заперта. Вторая вела в пустую комнату для гостей, обитую бледно-желтым ситцем в цветочек. Карен закрыла за собой дверь и повернула ключ. Ей не пришлось включать свет, чтобы найти телефон, стоявший возле кровати.
Руки у нее так дрожали, что ей пришлось набирать дважды.
Ну скорее, Джо… возьми трубку.
Карен прослушала четыре гудка, пять… барабаня по столику накрашенными ногтями… шесть. Она ясно видела, как он сидит в гостиной Овербека, вперившись в пустоту.
Да ответь же, черт тебя подери!