Том продолжал насвистывать, намеренно его поддразнивая.
- Заткнитесь, вашу мать!
В ребра ему уперся ствол.
Во рту сразу пересохло. Свист стал глуше. В том месте, где мелодия должна была пойти вниз на завершающей насмешливой строчке о труде за американский доллар, Том пробурчал:
- Другие просьбы есть?
Он повернул голову. Лицо Виктора было похоже на маску: косые щелки глаз под блестящими стеклами очков казались черными и пустыми.
- Мы с вами одного поля ягоды, Том, - сказал Виктор, ткнув его в спину дулом тридцать восьмого калибра. - Когда я получу ваши деньги, мы станем одним целым. Никто не сможет нас разлучить. Это будет как мгновенная инкарнация. Дверь!
Том не пошелохнулся; спина его напряглась в тревожном ожидании.
- Дверь, Том.
Виктор попытался протиснуться справа от него, не заметив, что плитка возле кабины была еще мокрая после душа Карен - предательски мокрая.
Он взмахнул рукой, чтобы удержать равновесие.
Том сосредоточил вес своего тела на локте и, резко развернувшись, вмазал им Серафиму в лицо. Тот удивленно крякнул и зашатался. Схватив его за запястье руки, в которой был ствол, Том ударил ее о хромированную стойку душа и бил до тех пор, пока бескурковый пистолет тридцать восьмого калибра не звякнул о плитку. Он отпихнул ствол ногой, и тут ростовщик, улучив момент, вцепился другой рукой Тому в глотку и попытался его оттолкнуть. Оба грохнулись на пол. Том был тяжелее и подмял под себя Виктора, но тот не ослабил хватки. Вся его сила перешла в пальцы, зубы скрипели от напряжения.
В глазах у Тома потемнело. Душащая боль в гортани привела его в чувство. Он двинул кулаком наугад и попал в теплую, мясистую шею Серафима. Тот захрипел, и пальцы его разжались ровно настолько, чтобы Том смог набрать в легкие воздуха. Вцепившись ростовщику в ухо и прихватив клок густых, покрытых лаком волос, он приподнял его голову и изо всех сил ударил ее об пол. Пальцы перестали сдавливать горло Тома, он вывернулся, дотянулся до пистолета и рывком вскочил на ноги.
- Я имею полное право… - выдохнул он, отступая назад. - Не думайте, что я не смогу… - Он дышал часто, по-собачьи, ловя ртом воздух. - Вы незаконно проникли в мой дом, приятель. А теперь сделайте себе одолжение, выметайтесь отсюда к чертовой матери.
Корчась от боли, Виктор медленно поднялся, держась за раму душевой кабины. Он вдруг превратился в старика, но разбитые, вспухшие губы по-прежнему улыбались - нервной, дергающейся улыбкой, когда он, хромая, двинулся к Тому.
Тот нацелил пистолет ему в грудь.
- У вас кишка тонка, - куражился Виктор. Без очков его близорукие голубоватые глаза - глаза первобытного пещерного человека - горели теперь нехорошим огнем вековой ненависти. - Не так ли?
Его ушибленная рука потянулась к пистолету.
3
Она вошла в дом с дождя и, поддав парадную дверь атласным каблучком, прислонилась к ее массивному филенчатому дубу, ожидая, когда мир перестанет вращаться.
До нее донеслось приглушенное эхо - как будто в другом крыле дома хлопнула дверь. После такой головокружительной гонки - а сердце Карен все еще качало адреналин - тишина привела ее в замешательство. Дом вдруг показался ей каким-то огромным.
Она сама не знала, на что рассчитывала. Что кто-то выйдет ее встречать? И что этот кто-то сможет сказать ей: не волнуйтесь, миссис Уэлфорд, все будет хорошо.
Теперь, когда она дома.
Нед здесь. Он был здесь все это время.
Заглянув в длинный пустой коридор, она обратила внимание, что балконная дверь, выходящая на террасу, оставалась открытой, впуская случайные капли дождя и слабый, но по-прежнему дерзкий ритм ударных с вечеринки на том берегу бухты.
Не через эту ли дверь вышел Джо с их полусонным сыном на руках?
Карен двинулась к лестнице.
Все, что она слышала, это детский голос в темноте. Как она могла быть уверена, что это был голос Неда? После стольких месяцев его упорного молчания? Ей отчаянно хотелось верить, что она ошиблась и что если она сейчас поднимется в детскую, то найдет сына в кроватке, заботливо укутанного одеяльцем.
Что-то блеснуло у нее под ногой. Она присела и подняла с пола какую-то вещицу. Это была рука с ковбойской шляпой, отбитая от ремингтоновской статуэтки. Лошадь с седоком валялась под круглым столом.
Карен замерла, напрягая слух.
Наверху кто-то ходил; прямо над головой глухо забухали тяжелые шаги, потом откуда-то издалека, как будто даже не из дома, ее окликнул мужской голос:
- Карен?
Она перевела взгляд на лестничную площадку и сквозь балясины, между которыми мог пролезть ребенок - что когда-то внушало ей опасения, - увидела холеные голые ноги Тома.
- Это ты, детка?
Карен медленно поднялась, одной рукой держась за стол, а в другой пряча обломок статуэтки. Глядя на спускающегося по ступеням мужа.
Том уже сменил смокинг на темно-синий махровый халат и гобеленовые шлепанцы; мокрые волосы были зализаны назад, как будто он только-только принял душ - последнее, что он всегда делал перед сном. На какое-то мгновение у Карен мелькнула мысль, что он еще ничего не знает.
Она бросилась ему навстречу, поднявшись до поворота лестницы, где он стоял, ожидая. Напряженное выражение его крупного, флегматичного лица лишило ее иллюзий.
- Прости меня, Том, - проговорила она горестно. - Пожалуйста!
- У тебя такой вид, будто ты прошла через линию фронта. - Он хмуро кивнул на ее изодранное, заляпанное грязью вечернее платье.
Она замялась, потом обхватила себя руками и всхлипнула.
- Я знаю, что ты думаешь, но я не имею к этому никакого отношения - к похищению Неда. Поверь мне.
- Что с колье?
Карен притронулась к горлу.
- Его украли.
Он молчал.
- Том?
- Да верю я, верю. Почему нет? Только ты вроде несколько удивлена, увидев меня здесь. - В глазах у него появился нездоровый холодный блеск.
- Я не думала, что ты так рано вернешься с вечеринки. Обними меня.
Том позволил ей положить голову ему на плечо, но она почувствовала, что он сопротивляется, не подпускает ее к себе, не дает ей втянуть себя в интимность боли, которую ей не с кем было разделить, кроме него.
- Ты ничего не слышал?
- Я имел беседу с твоим другом.
- Что ему нужно? - Карен подняла на него глаза, сморгнув слезы. - Они ведь не причинят Неду зла, правда?
- Ты задаешь слишком много вопросов, детка.
- Я?! Что ты имеешь в виду?
Том прочистил горло.
- Боюсь, гораздо больше, чем я готов заплатить в сложившихся обстоятельствах.
- Ты только так говоришь, Том.
- Он испробовал все свои дьявольские методы, пытаясь меня уломать. Похоже, он не ахти как смекалист, твой мистер Серафим. Мне пришлось напомнить ему, что при похищении детей обычно ведут переговоры с их родителями.
Карен вздохнула и, не в состоянии больше выдерживать взгляд мужа, опустила голову.
- Я не знала, что Джо так поступит, - проговорила она наконец. - Я сказала ему, что между нами все кончено, клянусь Богом. Я бы ни за что не… если бы с самого начала могла предположить, сколько горя это принесет. Это моя вина, а не его.
- Избавь меня от своих никчемных извинений.
- Ты же хотел ребенка, Том. Так же, как я.
- Почти так же… почти, но не совсем.
- И в эту жуткую клинику я пошла только ради тебя. Я всегда считала, что это нехорошо.
Он чуть улыбнулся.
- Знаешь, что доктор Голдстон сподобился сказать в твою защиту? Он сказал, что некоторых женщин желание иметь ребенка может довести до отчаяния.
- Я не знала, как сказать тебе, что я раздумала, не оскорбив твоих чувств. Я боялась, что ты рассердишься.
- Просто решила ничего не говорить и найти альтернативное лечение. Как это называется - пойти по мужикам?
- Все произошло случайно. Я вовсе не собиралась говорить Джо, что ребенок от него. Моя беременность казалась чудом. Как будто наши молитвы были услышаны. Мы ведь оба этого хотели, как ты не понимаешь?
Том оттолкнул ее от себя.
- Я думала, что смогу удержаться, - сказала она, всхлипнув.
- Но не смогла, не так ли? Нет, тебе надо было ему рассказать! Вам надо было продолжать встречаться! Зачем отказывать себе в том, что кажется таким правильным, таким естественным? Врешь, сучка подзаборная! Ты вовсе не такая сумасшедшая, какой прикидываешься. Ты прекрасно знала, что делаешь, - с того самого дня, когда мы с тобой познакомились.
Она заправила волосы за уши.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Развод, должно быть, казался делом слишком рискованным, - продолжал Том. - Ты хотела заполучить все. Своего любовника, его ребенка, мои деньги. Правда, тебе пришлось ждать, пока я не научусь воспринимать Неда как члена семьи. Пока я не дозрею. Ты показывала мне, учила, как любить его так, словно он моя плоть и кровь. Ты была очень терпелива. Во всем этом есть нечто такое, что мне не очень легко переварить.
- Прошу тебя, Том! - Карен опустилась на колени; подол платья вздыбился, накрыв голые икры Уэлфорда. - Речь не о нас. Речь о жизни Дока. Он всего лишь невинное дитя. Ты должен ему помочь.
- С какой стати? Приведи хоть одну вескую причину.
Она опустила глаза.
- Он ведь и твой сын.
- Да как ты смеешь так говорить?! - взревел вдруг Том. - Как ты смеешь?! - Он замахнулся на нее кулаком.
- Потому что ты его любишь, - прошептала она, пригнув голову и задрожав в ожидании удара. - Умоляю, Том!
Он разжал кулак и, презрительно усмехнувшись, опустил руку.
- Ах, как трогательно! Да ты посмотри на себя, посмотри, как ты этого хочешь. У тебя это написано на лице крупными буквами. Шлюха!
Простершись перед ним ниц, Карен раздвинула юбки и стала целовать ему ноги, орошая его изящные ступни слюнями и слезами. Она готова на все, говорила она, моля о милосердии, - на все, лишь бы спасти Неда.
- Поздновато, - сказал Том, схватив жену за волосы и не без нежности оттянув ее голову назад. - Поздновато для всего этого, согласна?
- Я слышала, как сегодня вечером Док впервые заговорил. Он сказал, что хочет домой, потому что его папа будет волноваться. Это он о тебе.
Карен заметила в его глазах выражение - мимолетное выражение тревоги, - которое подсказало ей, что его наконец проняло.
- Он дома, Карен.
Она ощутила усыпляющий прилив страха. Глаза у нее расширились.
- То есть?
Теперь Том ей улыбался.
Он взял ее за запястья и бережно поднял с колен. Затеплилась надежда.
- Идем наверх. Я хочу кое-что тебе показать.
Сине-белый коридор со спальнями тянулся, с разрывом у лестницы, во всю длину дома.
Его выцветшее напольное покрытие из волокна кокосовой пальмы, строй одинаковых рейчатых дверей, пять потолочных вентиляторов с лопастями красного дерева, перелопачивающими застойный воздух, были как на каютной палубе старинного лайнера "Кьюнард" в одном из снов Карен, где она ощупью пробирается по этому коридору в поисках выхода, дергая латунные ручки, которые никак не хотят поворачиваться. Сон всегда кончался одинаково: она обнаруживала, что опоздала, - корабль уже отчалил.
Они шли в сторону хозяйской спальни. Дождь барабанил по черной застекленной крыше над их головами.
С каждым шагом коридор казался все ýже и ýже. На нее давили эти стены, увешанные гравюрами с изображением водоплавающих птиц и морских баталий. Пол превратился в маслянистую волну, которая то вздымалась, то опускалась у нее под ногами. Было такое ощущение, будто они не продвигаются вперед. Но Том был с ней, рядом, вел ее за руку. Сквозь приоткрытую двустворчатую дверь их спальни в конце коридора Карен было видно, что свет на балконе все еще горит, как она его оставила.
Том резко остановился у входа в ванную, куда также имелся доступ из спальни и из его гардеробной. Эта третья дверь, ведущая в коридор, обычно была заперта. Том ее распахнул.
В комнате стоял пар. Карен вскрикнула, ничего не видя и не слыша. Шипение воды из душа, даже на таком ограниченном пространстве, заглушал шум дождя.
- Забавно! Я мог бы поклясться… - начал Том, поднимая с пола полотенце, но так и не договорил. Он пошел выключать воду.
- Прямо как у черта в парилке.
Карен опустила глаза и увидела между расставленных ног мужа что-то похожее на торчащую из-за ванны руку.
А потом, когда Том отступил в сторону и пар немного рассеялся, стало видно и все тело Виктора, привалившееся к похожей на птичью клетку душевой кабине. Из-под его раскисшего от воды пиджака сочилась кровь и розовым ручейком сбегала в водосток.
- О боже! - Рука Карен взлетела к губам.
Должно быть, Том принимал душ, когда там лежал Виктор.
Плитка на полу, потолок, запотевшее зеркало - все было забрызгано его кровью; кровь алела везде, даже в тех местах, куда, по идее, она не могла попасть: в ванне, на мыле, на бутылках с экстрактом для ванн "Флорис", на листьях азалии в горшке на высоком подоконнике, на игрушечной подводной лодке капитана Немо, на ветке коралла из южных морей, на зубных щетках… Везде.
Из груди трупа торчал блестящий пистолет, засунутый в рану по предохранитель спускового крючка.
- О боже, боже мой!
- Шокирована, да? - спросил Том, складывая полотенце и аккуратно вешая его на змеевик. - Я еще никого не убивал. Но это была самооборона. А ты чего ожидала? - Подойдя к жене, он обнял ее за плечи и прошептал ей в самое ухо: - Что обнаружишь в этом положении меня? Или такого рода детали ты оставила другим?
- О чем это ты? Кажется, меня сейчас вырвет.
Оттолкнув его, она упала на колени перед ванной, но позывы к рвоте не принесли облегчения.
- Где Нед? Ты сказал, что он… - Карен подняла на него глаза. - Кому - другим?
- Просто попросила их, чтобы все выглядело прилично.
- Никого я ни о чем не просила, - сказала она, качая головой. - Я не понимаю. Что произошло? Что они сделали с моим мальчиком?
- По возвращении домой тебе оставалось лишь снять трубку и позвонить в полицию. Сообщить, что произошел несчастный случай. Что ты вошла и увидела, что я лежу там с разбросанными по всему ковру мозгами.
- Нет, нет! Даже думать такого не смей!
- Самоубийство в состоянии душевного расстройства - подходящая формулировка, правда? - продолжал Том. - Я привязал веревку к спусковому крючку и закусил ствол своего надежного двенадцатикалиберного… Записки нет, но на допросе убитая горем женушка - ты, радость моя, - заявляет, что ее муж как раз получил некое неприятное известие. Домочадцы, разумеется, в шоке.
- Надо кому-нибудь позвонить, Том, мы же не можем… нам нужна помощь. - Карен с трудом поднялась на ноги и тут вдруг вспомнила о девушке. - Господи боже мой, а где Хейзл?
Том проигнорировал ее вмешательство.
- Откуда он узнал, Карен? Откуда мистер Серафим узнал, что я держу охотничьи ружья в подвале, если это не ты ему сказала? Он чересчур хорошо информирован о нашей жизни, о нашем доме.
- Он как-то заходил. - Запустив пальцы в волосы, Карен откинула их с лица. В левой руке она все еще сжимала отломанную конечность ковбоя. - Дарлина оставила его одного в холле. У него была уйма времени, чтобы осмотреться. Или же… - Она заколебалась, услышав сомнение в собственном голосе. - Не знаю, может, это детектив? Тот, которого ты нанял следить за мой. Они его убили, Том.
Уэлфорд пожал плечами.
- Он оказался порядочным человеком, пытался помочь мне сбежать.
- Сбежать? - Том вскинул брови. - Послушай, может, хватит юлить? Не пора ли признаться? Тебе будет гораздо легче, если ты выложишь все начистоту. У тебя ведь всегда так. Когда я послал твоего друга подальше, он сказал: что ж, очень жаль, тогда нам придется все переиграть, вернуться к первоначальному варианту - как хотела ваша жена. Он имел в виду тот план, который вы сообща задумали на заднем сиденье его "линкольна".
- Неправда! Это была его идея. Он нас обманул. Украл деньги из камеры хранения, я же говорила. Он сделал это, чтобы перекрыть нам кислород. Чтобы нам некуда было деваться.
- Какие деньги, Карен? - Том казался озадаченным.
- Да те пятьсот тысяч. Заем, господи боже!
- Он не ссужал тебе и пятисот центов.
- Что?! - Она открыла рот в изумлении. - Как это - не ссужал?
- А какой смысл? Не было никаких денег. Эти деньги никогда не существовали.
- Брось свои штучки, Том. - У Карен пересохло во рту. Она вцепилась в край раковины, чтобы удержаться на ногах. Куда бы она ни посмотрела, ее, казалось, повсюду преследовал остановившийся взгляд Серафима.
- Ты говорила, что оставила кейс в камере хранения, так?
- Да. - Ей стало трудно дышать. В ванной была страшная духота.
- На Центральном вокзале вот уже - сколько? - лет пятнадцать как нет камер хранения. Все это знают.
- Я больше не могу, Том, - сказала она, тяжело дыша открытым ртом. - Ты все не так понял. Он вынудил нас согласиться. Это единственное, что мы могли сделать, чтобы от него отвязаться. Он пригрозил расправиться с Недом.
- Ну, тут я пас.
Карен резко развернулась к нему лицом, продолжая стоять, наклонившись над раковиной.
- Но я же пришла к тебе, помнишь? Я же призналась, рассказала тебе… ну, может, не все, но хотя бы самое главное. Предупредила, что тебе угрожает опасность.
- Предупредила… - Он улыбнулся. - Я польщен. Это был один из твоих самых блестящих спектаклей. Вот ты изливаешь мне душу при луне. Просишь прощения. А спустя полчаса уже снова бежишь к своему любовнику, с которым поклялась никогда больше не видеться; я прихожу домой и обнаруживаю, что Нед пропал, а какой-то тип в саду требует у меня двадцать миллионов долларов. Многовато, тебе не кажется? Какова же была твоя доля, детка? Мне любопытно.
- Неправда все это, неправда, - простонала Карен. - Я понимаю, как это, наверное, выглядит в твоих глазах, но я не имею никакого отношения к похищению Неда.
- Не ври, сучка!
Она вздрогнула, будто он ее ударил.
- Вам с Хейнсом понадобились деньги, чтобы начать новую жизнь, тогда вы задумали похитить собственного сына и потребовать за него выкуп. - Голос Тома понизился до резкого шепота - пока еще голос рассудочности, но уже на грани чего-то такого, что пугало Карен. - Вы спланировали это вместе с Серафимом и его командой, подстроили все это: фиктивный заем, встречи в Центральном парке… подговорили меня организовать за тобой слежку, потом подослали этого детектива с его мерзкими пленками - вот уж где ты расстаралась, детка, - опять же для моего блага… потом заботливо предоставили "доказательства" того, что вы собираетесь сбежать и забрать с собой мальчика… вплоть до предложения контракта на расправу с твоим мистером Никто. Как тут было устоять такому ревнивому-преревнивому мужику, как я? Ну а на тот случай, если план с выкупом сорвется, у вас, разумеется, был наготове этот запасной вариант с убийством.
- Это ты пытался убить Джо!
Том ехидно рассмеялся.
- И что же, интересно, мне помешало?
- Где Нед? Что они… что ты с ним сделал? - спросила Карен в новом приступе тревоги. - Я должна поговорить с Хейзл.
- Она уехала. Ты же ее уволила, помнишь?