- Целая вселенная времени! - Он благодушно вздохнул и отпустил ее, легонько шлепнув по заду. - Ладно, пока ты будешь думать, что надеть, я хоть смогу узурпировать ванную и принять душ.
- Желательно холодный! - услышала она свой голос.
Развязав галстук, Том сел на край постели и стал стягивать башмаки и носки.
Карен подошла к гардеробу, зная, что Том будет смотреть на нее, когда она нагнется, надевая нижнее белье, и из-под распахнутого халата выглянет грудь. Она повернулась к нему спиной.
- Знаешь, за что я тебя люблю? - спросил он. - За твою скромность, за твою непреоборимую стыдливость.
- Ради бога, Том…
Она подняла с пола отвергнутое ранее черное платье и, приложив к себе, повертелась перед мужем. Этот маленький жест был им одобрен.
Он в рубашке и шортах отправился в ванную.
Карен почувствовала себя предательницей.
- Ты думала, я его не найду?
Вопрос застал ее врасплох.
- Не найдешь что?
Она подошла к туалету, сняла заколки и, встряхнув головой, распушила волосы. Спину сверлил взгляд Тома.
- Как будто не знаешь!
Сердце пустилось в галоп.
- Представь себе, нет.
- Карен, любимая… - Он выжидал, наблюдая за ней: интересно, как она выпутается?
- Что? - Она оглянулась.
Том стоял в дверях ванной, расставив ноги и раскачиваясь на внешних краях голых ступней, - вылитый колосс в детстве. В руке он вертел крохотный треугольник битого стекла.
Карен рассмеялась, наморщив брови.
- Что это?
Фух, он ничего не нашел!
- Очередной экспонат из твоей личной коллекции. - Он метнул стеклышко, по размеру и форме напоминающее острие стрелы, на письменный стол жены.
- Ради всего святого, Том, какой еще экспонат? - Карен стоило немалых усилий скрыть свою радость, что это не ключ от ячейки. - Я в жизни не видела этой стекляшки!
- Она лежала в ящике, вот здесь. Дорогая, я очень хорошо понимаю, как нелегко признаваться в подобных вещах. - Теперь Том смотрел на нее спокойно и ласково. - Я не могу тебя заставить.
- В каких еще вещах, черт побери?
- Ну ладно, ладно, все нормально. - Том подошел и обнял ее за талию. - Просто я хочу, чтобы ты знала, - сказал он, словно лаская ее голосом, - что если тебе когда-нибудь захочется все рассказать… Помнишь, что говорили нам в Силверлейке? Отпираться - не самая удачная идея. Я был глубоко разочарован, снова увидев эти жуткие порезы у тебя на бедрах.
- Так нечестно, Том.
- Видимо, я заблуждался, полагая, что это осталось в прошлом.
- Ты первый нарушил правила.
- Разве? Ну, теперь ты меня совсем запутала.
- Можно, мы на этом закончим? Пожалуйста. - Карен почувствовала стеснение в груди, как будто невидимая рука подбиралась к горлу. - Прошу тебя.
Она попыталась вырваться. Это всего лишь игра, уговаривала она себя. Он меня провоцирует. Но Том удержал ее, приблизив ее лицо к своему.
- Знаешь, в последнее время ты стала какая-то не такая. Я не перестаю беспокоиться за тебя с тех самых пор, как Нед…
Карен аж вся изогнулась.
- Не будем приплетать сюда Неда.
Том промолчал. С его точки зрения, одно от другого неотделимо. Наконец он сказал:
- У меня хорошие новости.
Высвободившись из объятий мужа, Карен подошла к кровати забрать платье.
Он последовал за ней.
- Неужели тебе не интересно? Сегодня мне удалось дозвониться до Мискин - я отследил все ее передвижения вплоть до какого-то пансиона в Братиславе с унылым названием.
- Надо же, какая предприимчивость! - съязвила Карен, натягивая через голову узкое черное платье-"футляр". Пряча лицо. Вот оно - невинное объяснение. Так значит, она была права: Том и впрямь рылся в ее столе в поисках папки Неда. Просто он хотел как следует подготовиться к разговору с Мискин.
- А где еще угрюмая мымра Лия может проводить отпуск? - Он улыбнулся. - Я рассказал ей о воображаемом друге Неда.
- И как она отреагировала? - Карен сжала губы, ощутив на спине прикосновение руки Тома, помогавшего ей застегнуть молнию и крючки.
- Сказала, что ждать осталось недолго. Она хочет осмотреть его сразу по возвращении в город. По ее профессиональному мнению, если Нед вдруг заговорит, то это произойдет совершенно неожиданно… - Том развернул жену лицом к себе и, взяв за плечи, заставил ее посмотреть ему в глаза. - Как будто он и не переставал.
- Когда она вернется?
- В ближайшие выходные.
- Надеюсь, она не ошибается.
- "Прорвет, как плотину", говоря ее словами.
- Ах, Том… - Карен даже прослезилась. - Новость и впрямь чудесная.
- Я знал, что тебя это обрадует.
Они проехали отель "Плаза" и, вклинившись для отвода глаз в гирлянду рубиновых подфарников, покатили по Пятой авеню в сторону центра.
Их "мерседес" выполз на левую полосу и пристроился в тыл доставочного фургона. Эдди Хендрикс газанул, обогнал "мерс" по средней полосе и опять сбавил скорость, глядя в зеркальце заднего вида, как тот пытается снова влиться в транспортный поток.
Хендрикс уже оторвался на приличное расстояние, когда увидел, что водитель "мерса" включил поворот, готовясь вырулить на Сорок пятую западную. Тогда он попытался обойти "каприс" и перестроиться в правый ряд, рассчитывая на следующем перекрестке проскочить на Шестую авеню, но лазейка, в которую он хотел сунуться, была уже занята. Хруст… жгуче пронзительный лязг взрезаемого металла… а когда Хендрикс нажал на тормоза - истошный вой клаксонов.
Сдернув куртку с крючка над задним сиденьем, он со вздохом вылез из машины осмотреть повреждения. На белом "катлас-сьерра", который зацепил буфером крыло его "шевроле", похоже, не было ни царапины. Нет смысла искать лишнюю вмятину на покореженном боку его автомобиля.
В соседнем "олдсе" водитель с побелевшими костяшками пальцев все еще налегал на руль, продолжая сигналить. Хендрикс решил не ввязываться. Он выскочил на ослепительную Пятую авеню и, размахивая синтетической курткой, пошел наперерез встречным автомобилям, пока перед ним с визгом не остановился кеб.
- Ты что, рехнулся? - крикнул таксист.
Хендрикс ткнул ему под нос удостоверение частного сыщика и сказал, что ему придется проскочить пару светофоров, если они хотят догнать "мерседес".
- А не пошел бы ты, а? Не хватало еще, чтобы я лишился медальона, угодил за решетку! Чего ради?
- Азарт погони, - бросил Хендрикс, отстегивая купюру из свернутой в трубочку пачки, которую он держал в кармане штанов.
Наклейка на подголовнике водительского кресла гласила: "Благодарим за поездку на желтом. За рулем - человек превосходных моральных качеств".
- Повезло тебе, умник, что сегодня спокойный вечер, - добавил он и просунул двадцатку в "глазок" пуленепробиваемой плексигласовой перегородки.
Водитель не проявил должной расторопности.
- А если подумать - зачем спешить? - сказал Хендрикс, вытягивая купюру назад. - Подбрось-ка меня лучше к Центральному вокзалу.
Четверг
1
Они обедали в пропахшей камнем прохладе купальни с унылыми стенами, на которых за облупившимися, но по-прежнему веселыми фресками джазовой эры проглядывала холодная средиземноморская синева. Меню состояло из охлажденного вишисуаза, сандвичей с тунцом и хрусткого, как щебень, карамелевого мороженого. Все три блюда - каждое Дарлина приносила из кухни - исключительно пастельных тонов. Трапеза протекала в оцепенелом молчании. Женщины отказались от застольной беседы ради мальчика, сморенного одуряюще знойными ароматами сада, дремотным гудением пчел и трескотней машинки для сбора мячей на соседском теннисном корте. Хейзл посоветовала Неду хотя бы с полчасика передохнуть перед купанием, и он сидел, с тоской взирая на лазурную гладь бассейна и куда-то вдаль.
В августе Карен всегда овладевала охота к перемене мест. Выросшая в пыльном захолустье среди цитрусовых плантаций Флориды, девочкой она мечтала каждое лето улетать вместе с дроздами-рябинниками куда-нибудь в более цивильные северные края, завидуя детям, чьи родители могли позволить себе отправлять их в летние лагеря на озеро Мичиган, в Нантакет и Бар-Харбор, в Мэн, ну и конечно же, в Адирондаки - горы у берегов Онтарио.
По иронии судьбы, с тех самых пор, как она вышла замуж за Тома Уэлфорда и приехала разделить с ним сказочную жизнь в Долине Акаций, они так ни разу никуда и не съездили в августе. Ни в отпуск, ни на выходные - даже в Хэмптонс. Том его терпеть не мог - по причинам, в которых Карен усматривала скрытый снобизм. Не помогало ни то, что Эджуотер, построенный в 1912 году магнатом предприятий общественного пользования как осенне-весенний приют, не был предназначен для жизни в жаркие летние месяцы, ни то, что особняк (относительно скромный по стандартам Золотого Берега) закрывался на мертвый сезон. То есть пока Том восемь лет назад не приобрел "этот коттедж", как он его называл, для своей первой жены и не превратил его в семейный дом для круглогодичного проживания.
Долго же пришлось ему ждать семьи… ждать, когда появление ребенка наполнит старый дом смехом и любовью. Но Том всегда знал, что в этом и состоит истинное предназначение особняка, о чем он с благодарностью говорил Карен.
Но и это не помогло.
Снова зашипели-зафыркали водометы, нижний газон расплылся за радужной пеленой водяной пыли, затем вновь переместился в фокус, где более высокая трава под величественными деревьями сбегала к берегу - правильному полумесяцу сероватого, перемешанного с галькой песка. В пирс на дальнем конце волнолома, образующего рукав пролива, легонько ткнулась остроносая соседская моторка, качнувшись на внезапной волне от катера береговой охраны, который уже скрылся из виду.
Карен оглянулась на главный дом и увидела, как на краю террасы на мгновение появилась Дарлина в белой форме горничной и, полагая, что ее никто не видит, перегнулась через перила и плюнула в воду.
Было всего без четверти два.
На территории кэрской лечебницы, оформленной в духе английского парка (Карен достаточно было только закрыть глаза, чтобы представить озеро, величественные деревья, акры вытянутых газонов), казалось, всегда стояла вторая половина дня. Там тоже не было ни оград, ни четких границ, ни зон, объявленных внетерриториальными. Парк тянулся вдоль линии отеля в сельском стиле, где проживающим предлагалось чувствовать себя как дома, заводить - или не заводить - знакомства… словом, делать все что душе угодно. Ни у одной двери не было замка.
Почему же тогда ее никогда не оставляли одну - ни на минуту, даже когда она умывалась или одевалась? Отсутствие уединения - вот с чем приходилось учиться жить в "Силверлейке", или в "Кэр-Паравеле", как она окрестила эту престижную клинику в горах Адирондак (первоклассную имитацию этакого баварского охотничьего домика), где она провела свое пропавшее лето.
Каждое утро она прислушивалась к шагам идущей по коридору сестры Макайвер: остановится или не остановится у ее двери, чтобы вручить желанный "Кэрский паек"? Она помнила, как заливались птицы в лесу, когда единственное, что ласкало ее чуткий слух росомахи, это приближающееся дребезжание крошечных пластиковых чашечек с прописанными лекарствами - серебряными пулями для избранных счастливцев.
В своих снах, в своих грезах наяву в эти жаркие, душные августовские дни Карен иногда снова видит себя в Кэре. Как она до одури гуляет у озера - первое время либо с кем-нибудь из персонала, либо с мужем, когда тот ее навещал, а потом и одна. Как ее готовят к жизни вне лечебницы.
Естественно, где-то поблизости неотлучно присутствует некто невидимый - так, для надежности.
Сомлевшая от удушливой послеполуденной жары, Карен лежала возле бассейна с книгой в руках, но не могла на ней сосредоточиться, зорко следя из-за солнечных очков за Хейзл, которая учила Неда плавать.
Девушка стояла в мелкой части бассейна по пояс в воде; ее золотистый, чуть тяжеловатый торс был усыпан водяными бисеринами, по спине змеились мокрые концы белокурых волос. Со знанием дела придерживая мальчика за костлявые плечи, она кружила его по воде, заставляя работать ногами, как "ножницами".
- Смотри-ка, Нед! - воскликнула Хейзл, жестом указав на улыбающегося Флиппера - одного из надувных обитателей бассейна, занесенного к ним в фарватер поднятой мальчиком попутной волной.
Они так непринужденно смеялись, так весело плескались в своей пенно-искристой стихии, что Карен стало до боли обидно.
Тут она услышала, как к дому подъехал автомобиль, услышала, как неуверенно гавкнул и тут же умолк Брэкен, будто успокоенный знакомым запахом. Ах да, ведь сегодня у его друга садовника день стрижки газонов.
Едва ли она завидовала Хейзл в том, что ей удалось наладить столь теплые отношения с ее сыном, а если уж на то пошло, и с мужем, чье безоговорочное доверие она так быстро заслужила. Она появилась у них, когда Неду было два года. Опрятная, добросовестная, трудолюбивая дочь новозеландского фермера-овцевода, вымуштрованная в английской престижной школе Норленд-Плейс, Хейзл Уизерз, по их общему убеждению, оказалась настоящей находкой - сокровищем! Что и говорить, она всей душой полюбила мальчика. А за это Карен могла простить ей практически все, что угодно, закрывая глаза на разные мелочи, раздражавшие ее в Хейзл: бойкую придирчивость (няня лучше знает!), которая совсем не вязалась с ее миловидностью; то, что, когда никого не было рядом, она слишком вольно обращалась с Недом; дешевые духи, которыми она обливалась по выходным; несносную привычку повторять: "Будь я на вашем месте, миссис Уэлфорд…"
Строчки расплылись перед глазами Карен, когда она попыталась найти в книге то место, где остановилась. У нее мелькнула мысль присоединиться к сыну и Хейзл - просто чтобы освежиться… Как и подобает почтенной даме, она была в сплошном темно-зеленом купальнике в горошек, с юбочкой, прикрывающей верхнюю часть бедер.
Со вздохом откинувшись на спинку плетеного ротангового шезлонга, она увидела на террасе Дарлину, но на сей раз горничная направилась к дерновым ступеням, ведущим к берегу и в зону бассейна.
Нельзя сказать, что Карен предпочла бы сама заниматься воспитанием сына. Если временами она и чувствовала ностальгию по той простоте и свободе, в которых росла сама - когда ей разрешали без присмотра шастать по тенистым рощам и берегам хрустальных озер Полк-Каунти, - то ей хватало ума ни с кем не делиться своими переживаниями. Том ни за что бы этого не допустил, но его настоятельное требование нанять "добропорядочную" няню во многом объяснялось его сомнениями в моральной устойчивости Карен, в ее материнских способностях. Ей не хотелось наводить его на мысль, что она считает привилегированное детство Неда в Эджуотере далеко не идиллическим.
Сердце Карен забилось чуть быстрее, когда она увидела, что горничная с опаской пробежала сквозь строй водометов на газоне и потом, умерив шаг, свернула на тропинку к бассейну.
Было время, когда она чувствовала себя спокойнее, зная, что у них есть Хейзл, чтобы присматривать за мальчиком. Может, отчасти это и задевало ее гордость, но она даже была благодарна Неду, понимая, почему он избрал себе в наперсники человека, не принадлежащего к их семейному кругу, - человека, которому он мог без риска открыть тайну о существовании у него разговорчивого друга, Мистера Мэна.
Просто она ей не доверяла.
- К вам гость, миссис Уэлфорд, - возвестила Дарлина, едва переведя дух. На ее широком, спокойном лице играли отблески пляшущей голубой воды.
Карен поискала глазами халат.
Как она могла доверять Хейзл, если знала, что той, как и всей прислуге в Эджуотере, вменено в обязанность за ней следить?
Он ожидал ее в длинной, залитой солнцем галерее, протянувшейся чуть не во весь фасад первого этажа, стоя у портрета кисти Тиссо, на котором была изображена дама с крошечным пуделем в руках. Крепкий мужчина среднего роста, лет под шестьдесят. Когда Карен вошла в дом с террасы, незнакомец продолжал стоять к ней спиной, засунув руки в карманы помятого, но дорогого белого льняного костюма.
- Знаете, в ней столько безмятежности. Не то что у нынешних женщин. Что-что, а это они утратили. И все же я готов поклясться, что и у нее в жизни проблем хватало. Прекрасная живопись, настоящий шедевр, - сказал он, отступая от картины и в восхищении поводя плечами.
- А может, просто мужчинам хотелось видеть нас такими?
- Приятно, должно быть, жить в таком доме, в окружении красивых вещей. - Он медленно развернулся и, улыбаясь, окинул Карен оценивающим взглядом. - Если вы простите мне эти слова, миссис Уэлфорд.
- Вы очень любезны. Мы очень счастливы. Не помню, чтобы мы с вами встречались, мистер…
- Серафим. - В низком голосе с россыпью нью-джерсийского гравия слышался какой-то непонятный акцент, который то появлялся, то исчезал. - Но не шестикрылый…
- О! - воскликнула она и нервически засмеялась, когда гость пожал ей руку.
- Не из тех ангелов, знаете ли, что окружают престол Господа и чьи голоса гораздо мощнее, чем у ребят из группы "Масл Шоулз". - Он широко улыбнулся, и Карен заметила, что в зубах у него застряло что-то зеленое. - Виктор Серафим.
Необычное имя, которое Дарлина все пыталась вспомнить по дороге от бассейна к дому, постоянно его перевирая, ничего не говорило Карен.
- Вы случайно не друг Тома… моего мужа? Его сейчас нет, он в Нью-Йорке, на работе.
Гость покачал головой.
- Не могу сказать, что имел удовольствие.
- О, а я подумала… - Она не желала допустить даже возможность того, что этот человек явился по ее душу.
- Но как знать, может, теперь, когда я приобрел здесь дом… Мы ведь с вами соседи.