Глава восемнадцатая
На подходе к Сити-холлу Мэтью стало ясно, что нынешний день - даже учитывая вчерашнее убийство - грозит стать далеко не ординарным.
Перед зданием толпилась группа человек из сорока мужчин, которых, судя по запечатленным на лицах выражениям и громкости звуков, трудно было бы считать счастливыми горожанами. У некоторых в руках были листки, могущие быть лишь последним выпуском мастерской Григсби. Новорожденную "Уховертку" можно было купить к завтраку у Салли Алмонд, в "Док-хаусе" и еще в нескольких местах города. Что вызвало недовольство, Мэтью пока не знал и не стремился узнать, совершая свой рискованный путь сквозь толпу в парадные двери.
Кабинет магистрата Пауэрса на втором этаже был заперт - скорее всего магистрат уже был в суде. Мэтью искал в кармане ключ, когда другой клерк, некто Аарон Лаптон, остановился с охапкой бумаги в руках по дороге из кабинета в кабинет и рассказал Мэтью, что произошло утром. Намеченные судебные слушания отменены, поскольку все магистраты и олдермены, а также главный констебль и другие официальные лица приглашены лордом Корнбери на собрание в главном зале. Ходят слухи, доверительно поделился Лаптон, что они разносят в клочья Указ о чистых улицах… и кстати, Мэтью не слыхал про третье убийство вчера вечером? Мэтью заверил Лаптона, что слыхал, и тот продолжал рассказывать, что Корнбери теперь прикажет тавернам рано закрываться, а потому владельцы таверн и их завсегдатаи учуяли ветер и собираются на улице.
Кроме того, сегодня лорд Корнбери оделся в синее платье, которое ему никак не идет. Мэтью подумал в этот момент, что информации все-таки бывает слишком много, но поблагодарил Лаптона и отпер дверь, намереваясь хотя бы привести в порядок кабинет и разобрать корреспонденцию, которую мог положить ему магистрат в ящик "для ответа". Прежде всего он увидел "Уховертку", которую подсунул под дверь либо Григсби, либо нанятый мальчишка. Второе, что бросилось ему в глаза, когда он поднял листок с пола, это темная печатная строка, гласившая "Маскер наносит новый удар", а под ней, что еще ужаснее, подзаголовок: "Беседа коронера с юным свидетелем".
- Черт! - услышал Мэтью собственный голос, закрыл дверь и чуть не сломал засов, задвигая его на место. Потом он сел за свой стол - чтобы обрести хоть какое-то твердое основание.
Мармадьюку с Ефремом нелегко пришлось - судя по количеству на странице "попов" и "монахов". "Попы" - это буквы слишком бледные, потому что им не хватило краски, а "монахи" - слишком темные из-за ее избытка. Но дефекты печати не могли скрыть имя Мэтью в передовой статье.
Жертвой гнуснейшего убийства стал коммерсант из нашего города Пеннфорд Деверик во вторник около десяти часов тридцати минут вечера. Маскер совершил свое второе преступление против разума и гуманности! Эштон Мак-Кеггерс, официальный коронер Нью-Йорка, дал интервью Мэтью Корбетту, другу нашей газеты и клерку на службе магистрата Натэниела Пауэрса, по поводу этого омерзительного злодейства и того изверга, что прервал жизнь достопочтенного мистера Деверика.
Как сообщают мистер Мак-Кеггерс и наш мистер Корбетт, Маскер не покинул наш город, как сперва предполагал некоторые высокопоставленные лица, ибо на трупе мистера Деверика были обнаружены такие же разрезы вокруг глаз, как двумя неделями раньше у доктора Джулиуса Годвина. По мнению мистера Мак-Кеггерса, говорит наш интервьюер, перед тем как сделать свою грязную работу, Маскер нанес мистеру Деверику удар тупым предметом.
Мэтью не помнил, чтобы говорил это Григсби, но могло как-то проскользнуть. Очевидно, проскользнуло, потому что Мармадьюк умел сопоставлять одно с другим.
Наш корреспондент мистер Корбетт оказался на месте этого ужасного преступления в качестве свидетеля. Он рассказал нам, что на мистера Деверика грубо напали, но он не сделал попытки убежать, из чего можно заключить, что он мог знать своего убийцу. Ужасает факт, что, согласно утверждению мистера Мак-Кеггерса, лицо, знакомое многим из нас, скрывает звериный оскал изверга.
Опять же Мэтью не мог припомнить, чтобы что-нибудь говорил даже близкое к этому. Может быть, между строк заметил: "Деверик, похоже, не отбивался. Я думаю, Мак-Кеггерс считает, что это был кто-то ему знакомый".
Мистер Деверик был обнаружен на Смит-стрит мистером Филиппом Кови, и около полуночи мистер Мак-Кеггерс официально констатировал его смерть. Вопросы, заданные главному констеблю Гарднеру Лиллехорну, были направлены генеральному прокурору Джеймсу Байнсу, но тот воздержался от комментариев до высказывания лордом Корнбери своего мнения, которое пока услышать не удалось.
Мы публикуем это с надеждой, что Маскер вскоре будет привлечен за свои злодеяния к ответу. Мы приносим свои соболезнования вдове мистера Деверика Эстер, его сыну Роберту и всем его родным и близким.
Дальше следовала краткая биография Деверика, которую, как понял Мэтью, Григсби добыл у вдовы, а потом в новостях описывалась первая встреча лорда Корнбери с жителями его города. В заметке нового губернатора дипломатично называли "стильным дополнением к городу, которым он столь любезно намеревается управлять". Мэтью перевернул листок другой стороной и увидел внизу, под заметками о происшествиях вроде поломки лесовозной телеги на Бродвее и сведениями о кораблях и грузах в гавани объявление агентства "Герральд". Ну, хоть тут все получилось как запланировано.
Он снова перевернул лист той стороной, где была статья про Маскера. Кажется, в ней не было ничего, против чего Мак-Кеггерс возразил бы, и Мэтью подумал про себя, что неплохо сумел закрыться от Григсби. Но было все-таки сказано "знакомое лицо" и "оскал убийцы", что вряд ли генеральный прокурор Байнс оставит незамеченным. А главное - все это звучало так, будто Мэтью докладывает Григсби обо всех делах и ошибках Сити-холла. Некрасиво получается.
Он решил взять листок, как можно быстрее убраться отсюда и устроить себе выходной.
В коридоре он задержался закрыть дверь конторы. Направляясь к лестнице, он услышал внизу голоса, топот башмаков по ступеням - люди поднимались вверх. Похоже, собрание окончилось. И не очень дружелюбно - потому что доносились крики и такие выражения, что стены краснели. Мэтью показалось, что слышится громовой голос Байнса в близящейся буре - и тут же он сам явился как молния.
Отступать в кабинет магистрата было поздно, и Мэтью избрал единственный оставшийся путь - по более узкой лестнице на третий этаж. Но даже там он слышал за собой топот ног. Кабинет генерального прокурора расположился справа, в конце коридора. Слева, если миновать несколько хранилищ документов, была дверь. Мэтью открыл ее и оказался на коротком пролете лестницы, ведущей к другой закрытой двери. Примерно в десяти футах ниже расположилось царство Эштона Мак-Кеггерса. Голоса зазвучали громче - со второго этажа поднимались люди, - Мэтью прикрыл дверь, оставив шелку и стал ждать, пока все успокоится. От него не ускользнула ироническая мысль, что он предпочел бы встретиться с Маскером в полночь, чем с Байнсом перед ленчем.
- Совершенно невозможный человек! - послышался в коридоре голос. - Он сумасшедший, если не понимает, что сегодня вечером на улицах будет мятеж!
Это скулил Лиллехорн.
- К одиннадцати часам тюрьма уже будет забита! - Этого голоса Мэтью не узнал. Мог быть кто-то из магистратов. - А с ночными рыболовами что делать? А со стражей гавани? Если придет с корабля сигнал после полуночи, ему откажут в лоцмане?
- Он хочет, чтобы таверны были закрыты, вот в чем гвоздь проблемы! - Нельзя было не узнать голос Джеймса Байнса, и трудно было назвать его счастливым. - И отправить на улицу еще двадцать констеблей? Где ж мы найдем столько добровольцев? Или их под дулом мушкета гнать? Ну, так у меня и своей головной боли хватает! Я вам говорю: Григсби за это нужно арестовать!
Мэтью услышал шелест сминаемой бумаги.
- Нельзя его арестовать, - ответил тот же магистрат. - Кто же будет печатать извещения об указах?
- Черт бы его побрал! - взвыл Байнс. - Пусть только напечатает указы! А потом посмотрим, не получится ли пришить ему подрыв общественного спокойствия!
Хлопнула дверь, голоса зазвучали глуше. После этого Мэтью услышал совершенно определенный звук пистолетного выстрела - с этим звуком он сталкивался совсем недавно. Первой его мыслью было, что бабахает Байнс, срывая злость.
Но через несколько секунд раздался еще один выстрел, и Мэтью понял, что стрельба идет не из коридора, но внизу по лестнице и за дверью мансарды.
Что там делает Мак-Кеггерс, оставалось гадать, но у Мэтью были к нему вопросы, и сейчас, похоже, представился случай их задать, не важно, стреляет он там или не стреляет. Мэтью спустился к зловещей двери, решительно постучал и стал ждать с некоторым - довольно заметным, надо сказать, - трепетом перед неизвестным.
Наконец в двери открылась маленькая форточка и выглянул темно-карий глаз за линзой очков. Сперва он смотрел сердито, потом смягчился, когда владелец узнал посетителя.
- Здравствуйте, мистер Корбетт, - сказал коронер. - Чем могу быть полезен?
- Я бы хотел войти, если можно.
- Н-ну… сейчас я очень занят. Может быть, сегодня к концу дня?
- Я прошу прощения, сэр, но я вряд ли сегодня вернусь в Сити-холл. Даже определенно не вернусь. Вы не можете мне уделить несколько минут?
- Ну ладно. Несколько минут.
Засов отодвинули, повернулась дверная ручка, и Мэтью был допущен в самую таинственную часть здания.
Он переступил порог, и Мак-Кеггерс, одетый в коричневые панталоны и белую рубашку с закатанными рукавами, закрыл дверь за его спиной. Снова был задвинут засов, в чем Мэтью увидел демонстрацию желания Мак-Кеггерса, чтобы ему не мешали. В следующий момент, при дымном золотистом свете, струящемся в окна мансарды, он заметил, что Мак-Кеггерс создал здесь для себя отдельный мир - на самом верху самого высокого дома в городе, - и не на все элементы этого творения легко смотреть.
Прежде всего внимание Мэтью привлекли четыре человеческих скелета - три взрослых и один детский, - свисающие с потолочных балок. Также украшали стены штук тридцать черепов разных размеров; одни целые, у других недоставало нижней челюсти или каких-то костей. Там и сям макабрической декорацией расположились связанные проволокой кости ног, рук, кистей, грудной клетки. Поверх картотечных ящиков из дерева лежали медового цвета черепа и фрагменты черепов. На стене за ящиками - стенды скелетов вроде бы лягушки и летучей мыши. Кладбище скелетов, но только все без пылинки и сияет чистотой. Гордость коллекционера, подумал Мэтью. Мак-Кеггерс собирал кости людей и животных, как Мэтью собирал книги.
Впрочем, это были еще не все сюрпризы царства Мак-Кеггерса. Рядом с длинным столом, уставленным сосудами с жидкостью, где плавали предметы непонятного происхождения, расположилась стойка со шпагами, топорами, ножами разных размеров, двумя мушкетами, тремя пистолетами и еще всяческим оружием вроде деревянных палиц с гвоздями, бронзовых кастетов и грубых копий. Среди этих предметов заметны были два места, где не хватало пистолетов, и Мэтью услышал резкий запах горелого пороха.
- Я думаю, вы слышали мои выстрелы, - сказал Мак-Кеггерс. Он показал на два пистолета, лежащих среди книг у него на столе. - Я стрелял по Элси.
- Элси?
- Да, по ней. - Он махнул рукой в сторону портновского манекена, стоящего футах в двадцати. В нем было полно дыр. - Сегодня Элси, иногда Розалинда. - Он показал на другую фигуру, имевшую еще более жалкий вид. - Ей последнее время нездоровится.
Он поднял голову к люку в потолке, где видно было голубое небо, и Мэтью посмотрел туда же. От люка свисала веревочная лестница, туда выходили клубы порохового дыма, а навстречу ему смотрело черное лицо Зеда с выступающими лиловатыми татуировками.
- У нас гость, - объявил Мак-Кеггерс, открывая Мэтью, что Зед хоть сколько-то понимает по-английски. - Мистер Корбетт.
Зед исчез с тем же бесстрастным лицом. Мэтью подумал, всегда ли он живет на крыше, и что сказало бы высшее общество с Голден-хилл, узнав, что высочайшая точка Нью-Йорка принадлежит рабу.
- У меня несколько новых пистолетов, я их испытываю, - пояснил Мак-Кеггерс, вешая пистолеты туда, откуда, очевидно, их взял. - Из Нидерландов. Бой сильнее, чем у тех, которые я раньше видел. Потом я вытащу пули из Элси и измерю раны. То есть оттиски. Я с удовольствием все эти данные записываю - никогда не знаешь, что может пригодиться. - Он подошел к столу, где лежали открытый блокнот и перо рядом с чернильницей. - Сегодня самое популярное оружие - клинок. - Мак-Кеггерс что-то отметил в блокноте. - Завтра это будет пистолет, если его сделают достаточно маленьким, чтобы спрятать, и что-нибудь придумают, чтобы можно было несколько пуль подряд пускать без перезарядки. - Он обернулся и увидел скептическую физиономию Мэтью. - В Европе и тем и другим занимаются прямо сейчас.
- Я только искренне надеюсь, что "завтра" вы сказали не в буквальном смысле.
Мэтью не мог представить себе пистолет, выпускающий более одной пули. Такого опасного оружия мир еще не знал.
- В Пруссии уже есть многоствольные пистолеты. А насчет уменьшения размера и веса, чтобы пистолет можно было носить скрытно - я думаю, это дело ближайших пятидесяти лет. Даже не говоря уже о новых технологиях, оружейники народ невероятно изобретательный. - Мак-Кеггерс увидел в руках у Мэтью листок. - А, последние новости?
Мэтью протянул ему листок:
- Вышли сегодня утром. Сожалею, что мистер Григсби выставил меня интервьюером. Я очень старался отбирать информацию, когда ему рассказывал.
- Вижу, что старались. - Всего несколько секунд понадобилось Мак-Кеггерсу, чтобы ухватить суть. - Да, это замечание насчет "официальных лиц" некоторых приведет в бешенство. Особенно Лиллехорна. И Байнс тоже так не пропустит. "Лицо, знакомое многим из нас, скрывает звериный оскал изверга. Да, Григсби не стесняется пугать жителей".
Он повернул листок другой стороной и стал читать, пока Мэтью продолжал оглядывать мансарду.
Книжная полка с дюжиной древнего вида томов, переплетенных в поношенную кожу. Книги по медицине? Анатомии? Названий не разглядеть. Рядом массивный комод с ящиками, еще дальше - этажерка с ячейками, где лежали свернутые в трубку листы белой бумаги. У противоположной стены мансарды, за полками, где были сложены разные предметы одежды, стояли простая кровать и письменный стол. Здесь не было очага, а значит, Мак-Кеггерс либо должен был питаться в тавернах, либо - что вероятнее - договорился с местной хозяйкой.
- "Агентство Герральд", - прочитал Мак-Кеггерс объявление. - Запросы адресовать в гостиницу "Док-хаус-инн". Интересно.
- Правда?
- Да, я слышал о них. Но не знал, что они уже и сюда добрались. У них был девиз: "Глаза и руки закона". Частные детективы. Еще немного мутной воды для главного констебля, если они откроют здесь представительство.
- Да, действительно, - сказал Мэтью, пытаясь сохранить равнодушный тон.
- Вечерние новости до Григсби не дошли? - Мак-Кеггерс отдал "Уховертку" обратно Мэтью. - Я полагаю, вы слышали?
- Слышал.
- Так же жутко перерезано горло. Такой же удар по голове, те же круги вокруг глаз. Ой… - Мак-Кеггерса вдруг побледнел - он вспомнил, что видел в холодной комнате. Прижав руку ко рту, он будто пытался подавить возникающий прилив. - Прошу прощения, - сказал он через минуту. - Иногда моя слабость берет надо мной верх.
Мэтью показалось вполне уместным прокашляться и спросить:
- О какой слабости вы говорите, сэр?
- Вот теперь вы строите из себя тупицу! - Мак-Кеггерс опустил руку. - Вы отлично знаете, что я имею в виду. И все знают, верно ведь? - Он сам себе кивнул. - Все знают, все за моей спиной хихикают. А что мне делать? Видите, я проклят. Потому что я родился для этой профессии, но не выношу… - Он резко замолчал. Бисеринки пота блеснули у него на щеках. Он подождал, пока снова успокоится пищевод. Потом выдавил кривую улыбку и показал рукой на скелеты: - Видите моих ангелов?
- Ангелов, сэр?
- Моих неизвестных ангелов, - поправил Мак-Кеггерс. Он посмотрел на них как на шедевры искусства. - Два - вон тот молодой человек и женщина - приехали со мной из Бристоля. Другие два - мужчина постарше и девочка - найдены здесь. Мои ангелы, Мэтью. Знаете почему?
- Нет, - ответил Мэтью. И не был уверен, что хотел бы знать.
- Потому что они представляют все, что есть для меня завораживающего в жизни и в смерти, - продолжал коронер, глядя на свои драгоценные предметы. - Они совершенны. Нет, нельзя сказать, что у них нет плохих зубов, или трещины в костяшке пальца, или старой раны в колене - но только такие мелочи. Те двое, что из Бристоля, висели в кабинете моего отца. Он тоже был коронером, как и мой дед. Я помню, как отец показал мне их в предвечерних сумерках, как он сказал мне: "Эштон, смотри на них, смотри как следует, ибо здесь как на ладони вся радость жизни, вся ее трагедия и вся ее тайна". Радость, говорил он, ибо они были детьми предназначения, как все мы. Трагедия, потому что все мы станем такими. А тайна… потому что куда уходит свет от этих домов, когда остаются только фундаменты?
Мэтью заметил в глазах Мак-Кеггерса блеск, который можно было бы ошибочно счесть безумием, но Мэтью видел этот блеск у своего отражения в зеркале в Фаунт-Ройяле, когда перед ним стояла загадка, казалось, не имевшая решения.
- Никто из них, - продолжил Мак-Кеггерс, - не должен был умирать. Да, конечно, в конце концов все бы они ушли, но я помню, как отец говорил об этих первых, что их просто нашли мертвыми и никто не мог их опознать. Никто не признал их своими. Старик был найден мертвым в фургоне лудильщика, а лудильщик не знал, где и когда он туда залез. Девочка умерла на корабле. И знаете, что поразительно, Мэтью? Нигде не записано, что она вообще была пассажиркой на этом судне. Никто не знал ее имени. Она спала на палубе и ела вместе со всеми, но никто никогда не спросил ее о родителях. За все эти долгие недели всем было все равно. Она сделалась невидимой? Или просто так себя вела, что остальные считали, будто кто-то о ней заботится? Ей было четырнадцать, Мэтью. Откуда она взялась? Какова ее история?
- Какова была причина ее смерти? - спросил Мэтью, не сводя глаз с маленького скелета.