И, в конце концов, благодарное человечество воздало дань заслуженного уважения в первую очередь Иванушке, потому что его имя попало в Интернет, а во вторую - и деду, воспитавшему юного гения. Они на всех памятниках так вдвоем и были. Дед - сидячий, а Иванушка - подле него. Стоя и одну руку на плечо возложив, а другую - воздев. В общем, как Минин и Пожарский. Да еще Иванушку сделали своим почетным членом почти все научные академии мира. И мантии прислали. Да еще одна конфессия причислила к лику святых. А другие не успели. Могли бы и - позже? Да нет, знать, не могли. Знать, не положено.
Однако свой привычный образ жизни нашим героям и после всего этого удалось сохранить. Как и все прочее. Потому что им, находящимся на своей исторической и какой угодно Родине, даже менять местожительство не пришлось.
11. ПУЩЕННАЯ В БЕЛЫЙ СВЕТ
Жили-были в одном довольно скучном, но зато почти что самом безопасном, в смысле природных катаклизмов, месте нашей планеты Иванушка и дед, горя, в общем и целом, не зная. Точнее, благополучно и с честью преодолевая любые напасти, поскольку оба были только с виду простоваты и даже, возможно, малость придурковаты, а на самом-то деле - пацаны реальные и порой страшно башковитые. Особенно Иванушка, который обещал с годами вырасти в самого настоящего Царевича. Ну, а дед уж в силу возраста ничего такого, понятно, не обещал, мечтая лишь увидеть внука взрослым и счастливым.
И вот однажды пристал Иванушка - сделай да сделай, дед, настоящий лук, какой у всех порядочных Иванов Царевичей имеется. И, само собой, - колчан со стрелами.
А у деда к тому моменту уже был печальный опыт. Он увидел как-то у больших пацанов рогатки, и до того эти рогатки несерьезные да просто неправильные были, что деду стало жаль явно умирающей вековой традиции, и он сам, не дожидаясь, когда Иванушка попросит, сделал классную рогатку. Из которой не просто - в белый свет пулять, а вполне серьезно охотничать. На воробьев, на кошек, а если жалко тех и других - по бутылкам можно. Вроде как - стендовая стрельба.
К счастью, Иванушка тогда глаз никому не вышиб, а только - одно маленькое стекло у соседей в кухне. Зато уж настыдили деда… Все кому не лень. И в основном сомнения относительно здоровья дедовой головы высказывали. Мол, конечно, что старый - то малый. И ведь не возразишь ничего по сути. И не объяснишь, что возраст тут ни при чем, что мы всегда такими были. А объяснишь - так тем хуже.
И стал дед всяко изворачиваться. Мол, луками теперь только полные дикари на островах Полинезии да затерявшиеся в джунглях африканские пигмеи пользуются. А так лук безнадежно и навсегда устарел.
А Иванушка - свое. Знает, что все равно по его, в конце концов, выйдет.
А дед ему, чуть не плача:
- Слушай, внук, у тебя и дома, и здесь оружия всякого - арсенал! И автоматического стрелкового с лазерными прицелами, и гранаты всех систем. Средних размеров пехотное подразделение вооружить можно. Стыдно же будет - с луком-то. Засмеют же!
А Иванушка:
- Сделай, говорю, мне лук! И колчан со стрелами.
- Может, лучше - воздушного змея?
- Давай - змея. Но потом все равно - лук.
- Да на фига он тебе?!
- А - вот…
И дед наконец начал догадываться. Парень-то - в пору входит. Семь лет уж через пару месяцев стукнет… Как, однако, время летит… Видать, надумал внук личную жизнь начать устраивать. Да не как-нибудь примитивно и обыденно, а так, чтоб… Подобающе, в общем. Как Иваны Царевичи да Иванушки Дурачки, которые многих царевичей умней, обычно поступают. Сам же давеча ему - очередную сказку про такое-эдакое впаривал. Вот и…
А не рановато ли? Да, пожалуй, нет. Девки-то нынче чуть не с пеленок порочные… Куда-то придем… К тому ж "начинать устраивать" - это ведь не жениться еще!.. Нет, впрямь - пора…
- Ладно, внучек, будь по-твоему. Но если опять начнешь стекла бить, то лучше я сразу - опять в маленькую серую птичку…
- Стекла бить не буду.
- Что ж… Однако если выйдет не так - не обессудь. Мы в "полинезиях" не обучались. Сделаю, как умею. А вот колчан… Колчан вообще не умею. Мы без колчанов замечательно обходились.
- Колчан, так уж и быть, не делай, - неожиданно легко согласился внук на компромисс.
- Но придется тебе терпением запастись…
И работа закипела. И дед уж постарался, ни в чем не схалтурив. Полдня в лесу разыскивал можжевеловую палку нужной длины и толщины да чтоб еще прямая. Насилу нашел. Сушил эту палку несколько дней, хотя видно было, что запас терпения внуку удалось скопить не очень большой. Да и у самого-то деда с терпением всю жизнь не ахти.
Великолепная тетива получилась из капронового, что ли, шнурка. В дедовом детстве таких веревочек еще не существовало. И когда загибал - не сломал, хотя такая опасность всегда более чем реальна. Ведь хочется как следует загнуть, а не то что…
А вот со стрелами намучился дед. Он их в детстве выстругивал ножиком из расколотой предварительно доски. Из такой доски, которая ровно раскалывалась. Конечно, теперь у него в хозяйстве был инструмент и более прогрессивный, чем ножик, но дед решил ничего в отработанной технологии не менять. Во избежание дополнительных проблем. Мол, пусть не быстро, но - наверняка. И нечего тут мудрить.
Он, выстругав кое-как только одну стрелу, уже завалил стружкой весь двор. А надо ж было - хоть несколько.
Впрочем, и одну-то еще предстояло до конца довести. Для чего требовался наконечник, который изготавливался из консервной банки. Но тоже дед несколько банок перепортил, прежде чем у него получилось более-менее. Да и то… Между тем когда-то - запросто. А теперь - не загибается жестянка, как надо, и все тут! Видать, какой-то был технологический прием, но забылся напрочь. И руки, которые якобы могут что-то такое помнить помимо головы - нет.
Видать, слишком много времени прошло. Вот если бы дед сыну своему луки мастерил, то, может, теперь было легче. Но у деда сыновья вообще никогда не получались.
Наконец была готова и стрела. И внук незамедлительно приступил к баллистическим испытаниям. Сперва - на втыкаемость и на целкость. Стрела легко вонзилась в нужную доску забора, и даже ее кончик вибрировал по-настоящему. Тогда Иванушка вышел на улицу и запулил вертикально. На - взлетаемость. Стрела взлетела высоко и упала на лужайку возле дома, довольно глубоко уйдя в грунт. Потом был выстрел на улетаемость. И стрела улетела далеко. Так что ее не удалось найти.
Однако за это время была готова - вторая. Мастерство росло не по дням, а по часам, и руки, кажись, все-таки что-то помнили.
Вторая стрела упала к соседям в огород, Иванушка и дед очень вежливо попросили соседей поискать, соседи нашли, но предупредили, укоризненно глядя деду в глаза, что - первый и последний раз. Поэтому когда стрела упала к ним на крышу, дед кротко вручил внуку - третью.
- Иди-ка ты, Иванушка, уже в чистое поле. Ты ведь туда собирался. А я сделаю тебе еще пару штук, и все. Видишь, мозоль какая. Кровавая. Щ-щас прорвется, дак…
И пошел Иванушка в чистое поле. В смысле, на пустырь, где раньше стояла какая-то воинская часть, которую потом расформировали и военные, побросав весь хлам, разъехались кто куда, но оставшееся пространство, наверное, так и числилось за их ведомством. А дед, доделав стрелы и прорвав-таки мозоль, пошел отдыхать, потому что устал, как собака.
Но только он задремал, слышит - Иванушка. Да и не один. С девушкой годов пяти. Принцесса не принцесса, но - ничего. Во всяком случае, одета чистенько, и сопли под носом не блестят. И, кажется, некурящая. Хотя что из нее вырастет, с определенностью, конечно, не скажешь, однако - не лягушка-квакушка, точно.
- С кем это ты, Иванушка?
- Дед! - А у самого глаза - "по семь копеек". - Дед, это - Лиза!
И дед аж вскочил на диване. Но тут же охнул, за поясницу схватился, в глазах потемнело.
- Лиза - это! - повторил внук, думая, что дед все позабыл.
Но дед ничего не позабыл. Бедную Лизу из Антарктик-Сити, которая им обоим очень нравилась, но с которой ни у деда, ни у внука ничего серьезного в силу возрастных причин быть не могло, никогда ни на миг не забывал.
- Вижу, - молвил наконец дед, когда боль слегка отпустила. - Проходи, Лиза. Сейчас мы будем пить какао. Ты любишь какао, Лиза?
- Не знаю. Мы дома его почему-то не пьем, - ответила смущенно девочка, но прошла в комнату.
И деду все в ней понравилось. И голос, и смущение, и непосредственность, с которой она в чужой дом вошла. К мужчинам. Хотя на ту Лизу она нисколько не походила. Ну, нисколечко. Потому что имела типично азиатский тип внешности и фамилию "Судзуки". Лизавета Судзуки. В чем после всемирного Потопа ничего странного нет. Как и во многом другом.
Сели пить какао. Стали разговаривать. Дети - просто так, а дед - чтобы все разузнать и выведать. А потом выводы сделать. И обобщения, если получится.
- Дед, я две стрелы потерял. Но последняя - вот! Лиза подобрала. Я, представляешь, чуть ее не подстрелил!
- Это большое счастье, что - чуть. А то нам бы… Мог бы и международный скандал выйти… Лиза, а у тебя наше гражданство есть?
- Откуда? - девочка тяжко вздохнула. Как маленькая, уставшая от жизни старушка.
- А что - так?
- Да мама с папой пробовали, но это очень-очень сложно. И если даже - то нескоро.
- Хм-м… Точно. У нас, как говорится, имеет место быть… А кто твои мама с папой, девочка, в смысле, чем занимаются?
- Папа - инженер. А мама - учительница. В школе японский преподает. Только, говорит, часов мало, поэтому и денег…
- Но папа-то хорошо зарабатывает?
- Папа - хорошо! Но тоже мало.
- Ясно. Все ясно… А что поделаешь - трудные времена. Может, скоро полегче станет… Извини за бестактность, но многие ваши назад уехали, когда мы земную ось правили…
- Нам тогда не хотелось. Но теперь, наверное, уедем скоро. Правда, пока окончательно не решили, но…
- Уедете? - вздрогнул Иванушка.
- Еще не точно…
- Да, от вашей прекрасной страны мало осталось. Мы, правда, чисто по-русски поделились с вами как с погорельцами, чем могли, хребет Сихотэ-Алинь - чуть не весь, что поболе несчастных Курил, а про нас все равно… Хотя - замнем…
- От нашей прекрасной страны, которая была и так небольшая, остался один архипелаг. Вроде Курил бывших. А Сихотэ-Алинь… Нет, спасибо, конечно, только там все чужое… Так, во всяком случае, папа с мамой говорят. А они мне добра желают… - Пожалуй, это была и впрямь маленькая, но изрядно пережившая старушка. Каких немало и в иные, более стабильные времена.
- Но зачем же вы - тогда?
- Как, разве вы не слышали?!
- Что? - это Иванушка и дед спросили хором.
- Как что? Ну, вы даете! У нас же там теперь - микадо опять!
- Это что? - ляпнул Иванушка, столь явно выказав свое невежество, что дед аж болезненно поморщился.
- Ваня, так шутить глупо! - почти что прикрикнул он на внука и, чтобы внук его правильно понял, быстро добавил: - Про микадо, про то, что у вас восстановлена монархия, мы, разумеется, знаем и сердечно рады. Но просто нам показалось, что ты про другое сказать хотела, ведь про микадо сейчас весь мир только и говорит.
- Я лишь хотела добавить - но об этом вы тоже, значит, слышали - что микадо приказывает всем японцам… Потому что Родина…
- Ясно, Лиза, все ясно. Святое дело. Конечно. Раз сам микадо…
- Ой, мне домой пора, меня родители потеряют!
- Да-да, конечно, Иван, проводи Лизавету. Приятно было познакомиться, заходи к нам еще, девочка.
- Можно?
- Нужно.
- Хорошо. Если только родители мне сейчас не запретят.
- Так уж постарайся, чтоб не запретили!
- Обязательно. До свидания, дедушка.
- До свидания, внучка…
И молодежь ушла, но у деда весь сон пропал, мысли всякие тревожные да не особо веселые одолевать начали…
"Конечно, это, должно быть, очень тяжело, когда все вокруг чужое и все чужие. Сам, правда, на собственной шкуре не испытал, но чувствую. А глобалисты хотели - через колено. Какое счастье, что не вышло…"
А Иванушка между тем довел новую подружку до ее дома, оказалось, что они в пятиэтажке снимают однокомнатную, где, кроме Лизы, мамы и папы, еще два братика-близнеца годовалых. И все - японцы!
Иванушка мужественно довел Лизу до двери квартиры, потому что именно в подъездах любят шалить ужасные злые маньяки, открыл Лизин отец - щуплый невысокий очкарик, а за его спиной маячила миниатюрная мама, будто сошедшая со старинных японских акварелей времен Хокусая, что ли. Тоже в очках. Оба, однако, обрадовались с чисто местной непосредственностью. Стало быть, она, непосредственность, не такая уж местная. Оба, значит, уже начинали беспокоиться.
- Это - Иванушка, - сказала Лиза родителям, - мы с ним сегодня случайно познакомились и уже подружились.
- Здравствуй, Иванушка! - сказал Лизин папа. - Меня зовут дядя Игорь. - И пожал Иванушке руку. Его рука показалась Иванушке очень сильной. Хотя и маленькой.
- А меня - Мария Ивановна, - сказала мама и улыбнулась.
Улыбнулся и дедов внук, но ничего не сказал, только молча удивился, что всех по-русски зовут.
Он, вообще-то, имел твердое намерение только проводить новую подружку и немедленно уйти. Однако когда его пригласили на чай, он вспомнил, что Лиза-то какао у них пила, и, чуть поколебавшись, решительно шагнул внутрь. Сразу разулся, конечно, понятия не имея, что у японцев тоже есть обычай разуваться, чем доставил хозяевам явное удовольствие. Но неужто они, живя здесь уже довольно долго, до сих пор не замечали, что русские им хотя бы в этом ничуть не уступают? Наверняка замечали. Но, должно быть, это их продолжало умилять…
Чай оказался таким, какой Иванушка и дома пил, но в то же время - совсем не таким. Гораздо, гораздо вкуснее. И подумалось: а ведь будь у них под рукой своя японская вода да все остальное, то каким бы получился чай? И еще подумалось, что и наши бы люди, имея возможность пить такой напиток, тоже, может, сделались трезвыми, как японцы. Но тут же встали перед глазами противные дядьки да тетки, день и ночь неприкаянно слоняющиеся по поселку, которых после Потопа совсем не стало, но со временем откуда-то опять появились - они б тогда наверняка так же ханыжили насчет чая и все равно на работу не ходили.
А вот печенье, которое к чаю подали, Иванушка не любил. Они с дедом такое никогда не покупали. А покупали дорогое и рассыпчатое…
Таким образом, побывав в гостях, Иванушка, по обыкновению, и десятка слов не сказал вслух, но подумать успел о многом. Хозяева же решили, что мальчик этот очень хорошо воспитан - заметил, что за ширмой годовалые близнецы спят, и моментально сообразил, как следует себя вести. И не стали запрещать своей дочке с ним дружить. Потому что должен же у нее быть какой-то круг общения.
- Дед, - спросил Иванушка с порога, - а почему они все по-русски называются?
- Это, как им кажется, должно нравиться нам, - не задумываясь, ответил дед, - да еще они уверены, что мы их настоящие имена будем обязательно и даже нарочно коверкать. Хотя имена-то у них… Вот у монголов - да! Язык сломаешь. Был у меня в институте приятель - Алдаберген Букей. Так я почти уверен, что никакой он не Букей, но - на порядок заковыристей. А японские - семечки. Кстати, брать себе русские имена - не только японская причуда. Многие и, что характерно, чаще всего азиаты этим грешат. Европейцы - редко.
- А-а-а… - сказал Иванушка и тоже стал раздеваться.
Но дед-то намеревался основательно с внуком побеседовать! И о вещах куда как серьезных. Так что пришлось допытываться. Впрочем, как обычно.
- И что вы там делали?
- Чай пили, чего еще в гостях делают?
- А о чем говорили?
- Ни о чем.
- Совсем-совсем?
- Совсем-совсем. Там же за ширмой мелкие спали.
- Тогда конечно… И как вы теперь будете? С Лизой-то.
- По-моему, я произвел на них хорошее впечатление. Так что - будем как-нибудь, наверное…
- Это хорошо. Мне Лиза тоже понравилась. Серьезная мадемуазель. Не то что наши некоторые. Только ты, Иванушка, не очень-то… Они ж скоро уедут.
- Может, еще раздумают.
- Вряд ли.
- Будет плохо. Очень плохо. Я даже не знаю…
И дед понял, что его любимый внук серьезно влип. И если он по натуре тоже однолюб - а это, скорей всего, так, то - беда. И надо как-то, что-то… Может, не поздно еще…
- Я, Иванушка, конечно, не вправе вмешиваться в твою личную жизнь, однако, видишь ли… Очень уж мы и они - разные! До такой степени разные, что у нас - "гора", а у них - "яма". Мы - чужие им. Они - чужие нам. И в таких случаях редко что-то хорошее выходит.
- Да ну! - отмахнулся внук. - Шовинизм какой-то. Пережиток. Все люди - братья.
- А земная ось? Или уже забыл?
- Прекрасно помню. Но отдельные случаи ничего не решают. И мой случай - отдельный.
- Отдельный? А представь, Иванушка, что вот бы у нас тут тоже свой микадо вдруг выискался! И кинул бы какой-нибудь клич. От имени Родины, само собой. И мы бы все - как стадо баранов… Можешь ты такое представить? Я - нет.
- А я - запросто. Хотя, допустим, лично ты на этот клич не побежишь. И я не побегу. Но бараны-то найдутся и у нас. Сколько угодно.
- Увы, найдутся. Но эти-то, Судзуки твои, баранами точно не выглядят. Однако - едут. На клич. Как это объяснить с помощью нашей логики?
- Никак.
- Вот. А разные логики, это - как разные планеты. Пропасть!
- Да, может, не уедут они!
- Может. Давай спать.
- Давай.
И они выключили свет, Иванушка отвернулся к стене, дед - в противоположную сторону, и стали спать. Даже без обычной сказки. То есть внук засопел почти сразу - может, надеялся увидеть во сне свою Лизу, а дед, по обыкновению, еще долго-долго не мог уснуть. Его одолевали думы.
Иванушка больше лук даже в руки не брал. Вот до чего дед заморочил ребенка своими сказками - с девчонкой по-нормальному не познакомиться! И этот же самый дед еще пытается кого-то…
Все лето Иванушка и Лиза были, можно сказать, неразлучны. И никакого внимания не обращали на пытавшихся дразниться. Вековечное "жених и невеста поехали по тесто…" их, похоже, ничуть не волновало. Хотя еще совсем недавно Иванушка убежденно говорил деду: "На фиг! Никогда я ни в кого не влюблюсь - дурак, что ли!" Правда - несколько позже: "Жениться мне, вообще-то, неохота. Но раз все рано или поздно женятся, то, наверное, придется когда-то и мне… Но ты не думай, дед, я спать все равно с тобой буду. Всегда…"
А теперь дед глядел и думал: "Ишь ты - каков! Ноль внимания на всех, фунт презрения! Я в его годы так не мог. "Царевич", да и только!"
А потом пришлось прощаться. В присутствии взрослых, конечно. Лиза все же всплакнула. Хотя и сдержанно. Иванушка тоже обронил две скупых мужских слезы. Одна из правого глаза выкатилась, вторая - из левого. Но не целовались. Даже в щечку.
И Судзуки уехали.