А внук затосковал. Как-то явно не по-детски. На рыбалку не хочет, с пацанами гонять мячик не хочет, к родителям не хочет, сказок не хочет. Дед склеил великолепного бумажного змея, раскрасил его и украсил на японский манер, объяснил, что именно Япония - родина данной детской и недетской забавы, хотя, возможно, Китай, но это ж рядом, сам этого змея в небо запустил, дети со всей округи сбежались, а Иванушка - как будто из вежливости только. То есть без интереса и ожидавшегося блеска в глазах, который в иное бы время - непременно.
- Иванушка, а давай письмо Лизе отправим! - предложил дед.
- Давай! - И в глазах тут же маленько вроде бы блеснуло. - А как?
- Просто! Берем вот эту бумажку, на нитку ее вот так делаем, слюнями склеиваем, и… Понеслось!
- А-а-а, по шутке… - протянул разочарованно, и все. И нет никакого блеска…
Разумеется, посылалось и настоящее письмо в Японию. Обыкновенно, по старинке. Иванушка как раз писать уже немного научился, правда, мысли излагать - пока не очень, но дед-то на что. Но либо их письмо не дошло, либо ответное в долгой дороге затерялось, либо еще какая неувязка - ни ответа, ни привета, как говорится…
Да уж, конечно, они бы, как все нормальные люди, прежде всего электронной почтой воспользовались либо того проще - по сотовому звякнули, сколько бы это ни стоило, либо - "сэмэску", мол, как добрались, как здоровье, что с погодой у вас там? Мол, ждем ответа как соловей лета. Но вся-то и закавыка в том, что Япония в данный период времени была далеко не та, что до Потопа, при котором одни страны пострадали очень сильно, другие - средне, а некоторые - мало. Японии же досталось чуть ли не больше всех. Она не только почти полностью утратила свою историческую территорию - это ей, напомним, в значительной степени компенсировали - и лидерство в мировой экономике, но и политические проблемы нажила такие, что не дай Бог никому, отчего, в сущности, опять погрузилась в свое экзотическое средневековье, в забытый, казалось бы, изоляционизм впала. Более того: сихотэалиньская часть - Новая Япония, как ее стали именовать - тяготела к мировому сообществу, а исторические остатки, где и объявился новый микадо, - наоборот. Отчего - почти что гражданская война. То есть - не полномасштабная с "кольцом фронтов", но все равно…
Так что - ни электронной почты, ни сотовой связи. И это - с Японией…
Так что Иванушка, приготовившись, видимо, к длительной да изнурительной осаде, только-только на пробу "закинул удочку":
- Дед, а не сгонять ли нам в Японию?
Дед хотя и вздрогнул, но явно обрадовался, потому что внук, можно сказать, погибал на глазах, и требовалось его срочно любыми способами спасать, но ничего путного в голову не приходило и не приходило.
- Не вижу, почему бы нам с тобой не сгонять в Японию! - ответил дед, ни секунды не колебавшись, чем, во-первых, очень удивил внука, а во-вторых, мгновенно зажег в его глазах долгожданный блеск.
- Ты - серьезно?
- Конечно. Тем более что Япония - не Антарктида. Не растает. Но и продолжать тонуть вряд ли надумает - сколько можно.
- Так ведь - тоже далеко. И дизель-электроходы туда не плавают. И Президент твой давно уж… Только ведь - самолетом. Но летают ли туда коммерческие рейсы?
- Летают - не летают, не имеет значения. Все равно денег таких нет, чтобы самолетом - на край света.
- Тогда - как? Пешком?
- Можно и пешком. Ты же, помнится, однажды - в стальных кроссовках, да с чугунным посохом…
- Ну, это когда было! Да и долго так-то.
- Долго. Поэтому - на мотике сгоняем! "Ёшкин конь"-то на что?
- Тоже - не быстро. Да и доедет ли "Ёшкин конь"?
- Удивляюсь, почему ты до сих пор не понял, что "Ёшкин конь" хоть докуда доедет. Были бы запчасти. А они есть!
- Не быстро! - повторил Иванушка.
- А куда нам особо торопиться-то? Или уже - перехотел?
- Вот еще! Не перехотел я. И никогда не перехочу.
- Тогда - спать! Утро вечера мудренее! А утром, по холодку, и рванем!
- Ур-р-ра, спать!
И они утром рванули. По холодку. И гнали, не останавливаясь, километров сто пятьдесят. Только "шуба заворачивалась". Словно передумать боялись…
И опять - "скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается". Ехать пришлось и впрямь ужас как долго. Потому что дорога-то через всю Евразию так толком и не построена. В смысле, по документам и заявлениям правителей она давно и успешно функционирует, но на деле попадаются такие участочки, что уж лучше бы их не было, и водители гоняли кто во что горазд, не питая пустых надежд, а рассчитывая лишь на свое мастерство да крепость матчасти.
Зато - масса увлекательных приключений да впечатлений. Множество новых знакомств с интересными и бывалыми людьми.
Вот, например, едут-едут, глядь - опять очередной "кирпич". И стрелка - "объезд". Что ж, поехали по стрелке. Ехали, ехали, а потом вдруг спохватились: куда остальной-то транспорт подевался?! И поняли - заблудились. Где-то своротку проглядели. Назад? Ну - нет, такой моды, чтобы - назад, они сроду не имели, только - вперед! Ведь колея есть, значит, она куда-нибудь да приведет.
А темняться стало. Придется опять - палатку, костер. Эта романтика, конечно, давно поперек горла, но что поделаешь. Но тут, по счастью, у дороги избушка. На курьих ножках, натурально. Ничего подобного они еще не видели, но слышать-то, само собой, слышали сто раз, и знают - как надо.
- Избушка-избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом! - крикнул Иванушка что есть мочи. И загудели под избушкой невидимые электромоторы, и повернулась избушка. Но только они на крыльцо ступили - она! Баба-яга здешняя. На Светку с острова Непьяного нисколько не похожая, но, небось - тоже… Ишь, подбоченилась и глядит сурово.
- Кто такие? Откуда? Зачем? И с какой стати я должна вас в избушку пускать да прислуживать?
- А ты, баушка, прежде чем допрос вести, баньку нам истопи, потом накорми-напои да постель постели и - тогда уж! - шалея от собственной наглости, заявил дед, а сам думает: "Неужто и это сработает?"
Сработало!
- Шляются всякие… - проворчала баба-яга и пошла баню топить. Вот она - сила традиции народной!
Помылись-попарились ребята наши в древней баньке, в чистое белье переоделись, а грязное на лавке бросили - постирает, поди, как положено - в избу зашли, а на столе щи жирные дымятся, для деда стопарик налит, для внука - бутылочка "Пепси". Попили-поели - на пуховике - дома такого отродясь не бывало - развалились вольготно. Лафа! Так бы и ни в какую Японию… Тут, небось, кругом в речках-озерах рыба непуганая, грибы небраные…
- Бабушка, а почему у вас телевизор так плохо показывает? - спрашивает Иванушка.
И только тут дед видит в углу телевизор, который - действительно…
- Пес его знает, Иванушка! Наверное, - другой надо. Хотя и этому всего два года, но так, должно быть, нынче делают, чтобы у потребителя деньги лишние случайно не завалялись…
- Дед! Де-е-д!
- А? Чего?
- Дрыхнешь уже! А по существу заданных нам вопросов кому отвечать?
- М-м-да… Сморило… Старость…
- Дед, у бабушки, похоже, с антенной что-то. Сползай-ка на крышу, погляди! А я пока, так и быть, - на вопросы…
- На крышу?! Сейчас?!
- А когда еще? Утром уедем же.
- Ох-хо-хонюшки-хо-хо, грехи наши тяжкие!.. Щ-щас.
И полез дед на крышу - антенна впрямь в лежачем положении находилась, закрепил ее подручными средствами, назад спустился, а там телевизор кажет, как новый, но баба-яга и его внук на "ящик" - ноль внимания, потому что один рассказывает про свою Лизу, а другая вся уревелась. Она-то думала, что такие шекспировские страсти могут позволить себе только те, которые с жиру бесятся, и уже не шибко сочувствовала несчастным, притом иностранным богачам, а тут - сама жизнь! Наша, простая, русская. Правда, и нерусская немного тоже, но оттого - даже жальче. Ведь - дети еще, а - уже…
Наутро, когда путешественники чуть свет, наскоро позавтракав, собрались дальше ехать, баба-яга дала им в дорогу не только положенные по регламенту пирожки-подорожники, но и клубок пряжи, чтоб он впереди катился - выезд на тракт указывал, да пару аптечных пузырьков в придачу.
- В этом, - сказала она деду, - "вода живая", а в этом - "мертвая". Как пользоваться, небось, знаешь. Да понюхай оба сейчас же, чтобы не перепутать!
Дед понюхал - "живая вода" сильно воняла серой, ну, в смысле, сернистым ангидридом, а "мертвая", наоборот, шибала аммиаком. Хорошие запахи. В смысле, хорошо запоминаются.
Замотали волшебные препараты в тряпицу, чтоб целей были, баба-яга деду руку крепко, по-мужски, пожала, а Иванушку обцеловала всего. И махала, махала им платочком вслед…
Долго ли, коротко ли, проехали они всю свою страну и в океан передним колесом уперлись. Куда? Казалось бы - не вопрос. Прямо, конечно, на Японские острова. Лиза ведь там. Но дед Иванушку переубедил. Мол, теперь уже точно спешить нельзя. Наступает самое трудное и ответственное. Поэтому надо с Новой Японии начать. Она все-таки на бывшей нашей территории находится и хочет вместе со всем человечеством… И она не любит микадо, который нам тоже сомнителен… В общем, во внутренние дела мы, само собой, встревать не станем, но там нам будет легче понять, как действовать в Старой Японии.
И они повернули влево. И приехали, куда намеревались. И там действительно немало разузнали. Затем "Ёшкиного коня" угнали на свалку, потому что запчасти кончились, простились с ним, как с боевым товарищем, до конца испонившим свой долг, взяли с собой только кое-какие пожитки да Иванушкин меч на всякий случай и сели на морской паром. И вскоре оказались, считай, на месте.
А та-а-м…
А там какой только экзотики не навидались! Экзотика же и не позволила сразу мчаться к Лизавете. Потому что опять расплодившиеся в Японии древние огнедышащие драконы да еще сравнительно недавно впервые объявившиеся годзиллы - и пластмассовые, и такие - просто проходу не давали никому. Не дали они проходу и вновь прибывшим Иванушке с дедом.
Только наши путешественники выгрузились с парома на первом островке архипелага, так те сразу - со всех сторон. Как оводы, только очень большие. И давай Иванушка, по старой памяти, мечом своим над головой вращать. И дед - под этот как бы зонтик. А рука-то у Иванушки - не забыла! Да к тому же он дома последний год в секции каратэ занимался.
Отмахались. А тут со всех сторон - местные. Японцы, в смысле. Простые крестьяне. Потешные такие, как в фильмах Куросавы, что ли. Кланяются и лопочут, и лопочут и кланяются. Благодарят, значит. Само собой, деду саке подносят, Иванушке - рисовые шарики.
Потом их на утлой лодчонке, джонке, кажется, на следующий остров перевозят, и там все повторяется. Потом - третий остров, четвертый. И все уверяют, будто это кратчайшая и единственная дорога на остров, где живет уважаемое всей Японией семейство Судзуки, одним из членов которого действительно является девочка по имени Лиза-сан.
В общем, много островков посетили внук с дедом, много драконов и годзилл истребил Иванушка, за что местное население то ли в шутку, то ли всерьез прозвала Иванушку "Сегуном", а деда, соответственно, "Сэнсэем", пока наконец наши герои не сообразили, что фамилия "Судзуки" - примерно как у нас "Иванов", и что японцы их водят за нос. Хорошо еще, что Иванушка и дед так-таки не дали втянуть себя в здешние идеологические разборки…
А все же на одном из островов они, уже начавшие отчаиваться, нашли-таки искомое. Нашли место, где еще недавно жила нужная им семья, но застали только дымящуюся кучку - все, что осталось от фанерного да бумажного домика несчастных Судзуки.
И душераздирающая история о том, что здесь произошло, не заставила себя ждать. Оказалось, что дядя Игорь был в этом селении как бы доверенным лицом императора. И партизаны, сражавшиеся за Новую Японию, ему долго грозили. И вот привели свой приговор в исполнение. Правда, из людей в огне погибли только дядя Игорь с Марией Ивановной, а Лизу, сильно обгоревшую, но живую, вытащили из огня соседи, а подросшие мелкие вообще не пострадали, потому что гостили у родни на другом конце селения. Это все удалось Иванушке с дедом понять из слов опять же соседей - японский-то им обоим уже стал немножко как бы родным за время скитаний.
Затем появились близнецы, которые, как ни странно, Иванушку сразу узнали. И повели. И привели в какую-то пещеру, где по стенам горели да чадили факелы, а посреди пещеры на массивных цепях был подвешен хрустальный гроб, а в гробе том лежала она. Лиза. Лежала в коме. Обгоревшая. Так что больно было глядеть.
(Потом уж Иванушке с дедом рассказали, что это такой старинный японский обычай: того, кто - в коме, кладут в хрустальный гроб на трое суток и ждут, что будет. Если человек из комы выходит, его из гроба вынимают и лечат. А если не выходит - тоже вынимают, но не лечат, а сразу закапывают. Нипочем бы ни Иванушка, ни дед не поверили раньше, что в Японии есть подобный обычай, но теперь, когда на месте самой передовой в мире медицины - одно сплошное мракобесие, чему угодно поверишь…)
- Давай! - сказал Иванушка глухо.
- На, - сказал дед, - сперва - из этого, потом - из этого.
И побрызгал Иванушка сперва "мертвой водой", и Лизины ужасные ожоги тотчас бесследно исчезли, потом побрызгал "живой", и Лиза сделалась краше прежнего, однако - нет. Не встает. И тогда Иванушка, уже чисто от себя, наклоняется и целует Лизу в уста сахарные. После чего ей уж некуда деваться. И происходит наконец необходимое чудо.
Хотя - разве меньшее чудо, когда вдруг чужой-чужой становится своим-своим, ближе самого близкого?!
Но, может, этого и хотели глобалисты?
Ах, если бы!..
- Как же я долго спала! - говорит Лизавета по-русски и потягивается.
- Не так уж, - отвечает Иванушка, помогая девочке выбраться из хрустального ящика.
А тут подает голос один из близнецов. Он говорит по-своему:
- Так и быть, чужеземец. Можешь забирать нашу сестру. А мы к вам в гости будем ездить… - А глаза-то у обоих близнецов уже вполне самурайские - суровые, пронзительные, узкие. Но и грустные, конечно. Как в фильме "Семь самураев"…
- Может, и вы - с нами? - спрашивает Иванушка тоже по-ихнему.
- Не-е, нам надо за родителей поквитаться. И у нас тут родня. И, наконец, мы нужны микадо…
Иванушкины родители, когда им все рассказали, порадовались за Лизу, что у нее такие рассудительные да мужественные братья-самурайчата растут, ее, не колеблясь нисколько, удочерили, что само по себе было очень не просто и в какой-нибудь другой стране, может, вообще бы не выгорело. И стала Лиза Иванушке как бы сестрой. И его родной сестре Даше - тоже. И Даша, как ни странно, никаких ревностей устраивать не стала, а отнеслась к изменению состава семьи философски.
- А дальше-то - как? - спросил дед, когда приехал в город отметить событие.
- Сам это все устроил, а теперь спрашиваешь? - не утерпев, съехидничала дедова дочь.
- Дак…
- "Дак-дак"… Дальше видно будет!
- Дак я хотел еще сказать, что это все никак не устроишь. Этому всему можно только мешать, или не мешать, или всем сердцем сочувствовать. Дак я - последнее делал…
- Само собой, кто б сомневался!
12. ТОТ, КОТОРЫЙ НУЖЕН
Жили-были на белом свете Иванушка и дед. И вот, значит, как-то глубокой уже осенью, когда все добрые хозяева с этим давным-давно управились, наши ковырялись в огороде. Грядку для озимого чеснока делали или что. В смысле, ковырялся, конечно, дед, а Иванушка просто как бы на прогулке находился - носился по огороду, камнями, которые каждый год выпахиваются и выпахиваются из недр, по разным попадавшимся на глаза целям пулял - и то польза - а с некоторыми камнями, которые казались ему необычными и, может быть, даже драгоценными, к деду то и дело приставал - от работы отвлекал - дескать, а этот, дед, как называется, а этот? Будто дед у него, помимо прочего, еще и по минералогии спец.
Так что работа ни шатко, ни валко шла, ее было, вообще-то, на час-полтора, если взяться по-нормальному, но растянулась - аж до обеда. И не столько потому, что Иванушка отвлекал ерундой всякой, но больше потому, что, сказать по правде, деда от такой работы с некоторых пор, как говорится, с души воротило. Как и от большинства других подобных. Более того, он даже с любимой некогда рыбалкой давно завязал бы, но внуку отказывать не умел. И, в общем-то, уже совсем мало оставалось на свете дел, которые делал этот дед пусть не в охотку, но хотя б не через силу. Не превозмогая себя, не ломая через колено, как говорится…
Но огород забросить как-то не решался. Соседей боялся, которые этого ни за что не поймут и будут постоянно капать на мозги, мол, из-за него и только из-за него всем порядочным земледельцам никак не удается одержать окончательную победу над сорняками. Хотя так-то дед уже давно никого и ничего не боялся, в том числе смерти самой, но соседи… Традиции… Общественное мнение…
И вдруг, когда уж муторное это дело к счастливому завершению шло, лопата звякнула. Но ничего, кроме легкой досады, дед, конечно, не почувствовал. С какой стати. Тут копано-перекопано тыщу раз. И даже однажды менты весьма добросовестно потрудились, дай им Бог здоровья, успешного продвижения по службе и на взятках не попадаться… Однако и лишку не брать!
То есть дед и мысли не допускал, что на его огороде можно раскопать нечто неожиданное. Но очередной каменюка никак не выворачивался что-то. Видать, здоровый. Пришлось его по кругу обкапывать. За что такое наказание? Ведь уж совсем дело к концу шло, к счастливому освобождению.
Камень был округло-продолговатый. Так они все в этом смысле уникальны - похожих друг на друга не попадается, но все до единого непременно похожи на что-нибудь или даже на кого-нибудь. Да если еще одарил Господь развитым воображением и неистребимо романтичной натурой…
- Иванушка, подь-ка сюда!
- Чо? - внук - тут как тут.
- Глянь, чего мне попало. Как есть - амфора древнегреческая. Будто галера с грузом тут три тыщи лет назад потонула… Ой, да это, кажись, и впрямь посудина какая-то!
- Ну-ка, ну-ка, пусти, дед!
- Щ-шас… Щ-щас… Вот!
И дед, поднатужившись, извлек-таки на белый свет. Целиком.
- Точно, посудина. Не иначе, - кто-то из соседей. Шутники, бляха…
- Шутка? - Иванушка осторожно потрогал находку. - Не-е-е…
Но дед уже и сам сообразил, что первая его мысль - ошибочна. И попросту абсурдна.
- Пожалуй, Иванушка, пожалуй… Таких соседей у нас никогда не было, нет и уже не будет. Нашим соседям и в головы бы не пришло. Но если бы пришло - куда там! Лучше удавиться, чем такими реликвиями разбрасываться!
- А как это называется? Кувшин? Горшок?
- В принципе, можно, наверное, сказать и так, и так. Но по-нашему это, пожалуй, ладка. От слова "ладья". Или - корчажка. Гончарное изделие. В нем, к примеру, очень хорошо солить грузди.
- Какая ж тогда реликвия?
- Ну, не скажи, внучок! Были когда-то в нашей округе пара гончарных мастерских, но закрылись давным-давно. Когда я был таким, как ты сейчас. Так что теперь хоть амфора, хоть ладка, хоть эта… Хоть кринка - все реликвии. А ладку даже я, даже ради хохмы соседям бы - ни за что! И вот эту мы с тобой сейчас от земли очистим, и домой отнесем, и помоем, и на будущий год, если живы будем, в нее - грузди. И ты попробуешь, и тебя за уши не оттащишь!