- Уж это - вряд ли. Обломаешься, дед! Я грузди не ем, я их только искать люблю. Продавать - тоже нормально, когда берут…
- Вот то-то и оно, "сегун" Иванушка! Торопишься скорее взрослым стать да жениться на Лизавете-сан, а того не возьмешь в толк, что взрослые едят все!
- Ой, а ты сам-то? Кальмаров-то?
- Кальмары и прочая экзотика под это не подпадают.
- Хитрый…
Деду пришлось всю свою силу воли, вернее, то, что от нее осталось, мобилизовать, чтобы грядку доделать. И грядку он доделал, и бока прихлопал, и чеснок посадил, напряженно размышляя, откуда все-таки - взялось? И только одно предположение казалось достаточно правдоподобным: значит, как и камни, - из недр. Из палеолитического слоя, типа. В ходе некоторого естественного процесса выдавливания.
И только потом они с Иванушкой с огорода пошли во двор и в бочке с водой гончарное изделие обмыли, на боку изделия обнаружилась арабская вязь. Или значки еще более древней письменности.
- Чо пишут? - Иванушка, изнывая от любопытства и нетерпения, выглядывал из-под дедовой руки.
- Не по-нашему.
- И не по-английски?
- Тем более.
- А по - чьи?
- По-арабски вроде. Или вообще по-шумерски…
- По-шумахерски, ты хотел сказать?
- Да какие шумахеры в то время!
- А оно - не пустое?
- Судя по весу - нет.
- Тяжело?
- Тяжеловато.
- Там золото, дед!
- Ну, как нет-то! Пиастры.
- А потряси!
- Тряс уже. Ничего не звенит и не булькает.
- Ну, давай же уже открывать!
- Давай. Отверткой, что ли, поддеть…
Горловина посудины была широкая, а ниже шло сужение, а еще ниже - опять расширялось почти сферически. И крышка была утоплена ниже узкого места. Значит, крышка должна быть мягкой, но упругой. То есть пластмассовой. Что, конечно, абсурд.
И тем не менее, когда, порядком намучившись, - что-то удержало деда от того, чтобы крышку просто раскурочить - они таки добились, чего хотели, оказалось - да, именно пластмасса. Однако им уж к тому моменту было не до подобных мелочей. Поскольку наконец-то увидели содержимое. И оно более всего походило на ртуть.
- Ртуть! - первым сказал Иванушка. - А я-то размечтался, что сейчас Хоттабыч вылезет…
- Ртуть? - усомнился дед. - Не знаю… Ртуть, по-моему, тяжелей. Но, с другой стороны, при такой температуре только она бывает жидкой… Кстати, у меня и у самого такой рассказ есть. В книжке напечатан. Научишься читать - прочтешь…
- Давай немножко отольем. Во что-нибудь.
- А если все же - ртуть? Она ведь ядовитая, говорят.
- Позвоним в "СПАС". Приедут, сделают эту… Как ее?
- Демеркуризацию.
- Ага. Мы ж не виноваты. Мы ж не нарочно.
- Давай блюдце, что ли…
Но случилось непредвиденное. Дед только чуть-чуть налил в блюдце и попытался перестать лить, но не тут-то было. Он посудину-то вернул в вертикальное положение и даже поставил на стол, но струйка не прервалась и продолжала вытекать, вопреки всем природным законам. И блюдце переполнилось, и жидкость потекла на пол, где стала быстро образовываться обширная блестящая лужа, а Иванушка и дед только глядели на происходящее, как зачарованные, не предпринимая никаких попыток остановить процесс.
Между тем лужа перестала растекаться вширь, а начала - что выглядело совсем уж фантастичным - растекаться вверх, образуя некую пространственную форму!
- Терминатор! - первым догадался Иванушка.
- Терминатор-два, - внес уточнение дед.
- Да какая разница! Клево…
- Точно, сейчас оно нам…
Получившееся в итоге существо, однако, знакомых по кино терминаторов напоминало мало. Оно, когда окончательно сформировалось и утратило металлический блеск, оказалось бородатым мужчиной лет пятидесяти, но не голым, а одетым. Правда, в шелковые необъятные шаровары, рубашку свободного покроя, тюрбан, причудливо расшитые домашние тапочки без задников, но с загнутыми носами.
- Все-таки - Хоттабыч! - зачарованно прошептал Иванушка, однако ни малейшего страха он, пожалуй, не испытывал.
- Как ты сказал? - на чистейшем русском переспросил бородач. - Хоттабыч? Нет. Меня зовут Вакхид из Хафарсаламы. Можешь говорить просто - дядя Вакхид. А тебя - как?
- Иванушка. А это - мой дед.
- Здорово, дед.
- Здорово, Вакхид.
- Значит, раскопали, ребята?
- Да вот… Раскопали.
- Ну и хорошо. Когда-то должно было случиться. Какой у вас год-то сейчас?
- Двухтысячный! - поспешно выпалил Иванушка, обрадовавшись, что может на равных участвовать в разговоре взрослых.
- От Рождества Христова, - счел необходимым уточнить дед и правильно сделал.
- Слышал о таком, слышал! - обрадовался хафарсаламеянин. - Сторонником его учения, правда, я не был, но зато можно довольно точно сориентироваться…
- Ты, очевидно, магометанин? - попробовал угадать дед и попал пальцем в небо.
- Вот про это, извиняюсь, не слышал ничего. Я, видите ли, жил в те же времена, когда и ваш Христос. Вернее, чуть позже, а то б, может, имел удовольствие лично познакомиться.
- Ну, если в те времена, то - ясно. Это задолго до Магомеда было, - блеснул-таки эрудицией дед, показал образованность. И решительно отмел диагноз, поставленный было самому себе. Ну, действительно, какая может быть белая горячка и откуда, если уже который год - ни капли.
- А что вы можете, дядя Вакхид? - не утерпел-таки Иванушка, и дед посмотрел на него укоризненно, однако не придумал, чем смягчить этот, как ему показалось, несколько бестактный прямой вопрос.
- Что могу? - бородач вдруг улыбнулся неожиданно мягкой и даже смущенной улыбкой. - Так ведь я, собственно, Тот, Который Нужен. Это означает, что я делаю все, что нужно, но ничего не могу сделать по заказу.
- Как это? - Иванушка даже не попытался скрыть разочарования.
- Это значит, что, если бы ты сейчас, упаси Бог, умирал, я бы тебя спас. Но если бы ты попросил у меня богатства и власти, то я бы даже при большом желании - не смог… Конечно, дело намного сложнее, и чтобы понять все-все, надо, Иванушка, прожить хотя бы столько, сколько твой дед прожил, а лучше - сколько я. И ничего с этим не поделать…
После таких слов Иванушка мгновенно утратил всякий интерес к человеку из корчаги, или как она называется, начал поминутно зевать, и дед постелил постель, пообещав скоро присоединиться и, как полагается, очередную сказку хотя бы тезисно изложить. Но внук, чего с ним обычно не случалось, уснул почти мгновенно, не дождавшись ни деда, ни его "тезисной" сказки.
А дед и Вакхид из Хафарсаламы под бутылочку "Особой", которая всегда стояла в холодильнике на случай неожиданных гостей, просидели чуть не до утра. Вакхид рассказывал про свое время, дед - про свое. И обоим было чрезвычайно интересно общаться.
Деду даже подумалось, что такого все понимающего собеседника у него никогда в жизни не было. Не считая, разумеется, Иванушки. И как жаль, что не познакомился он с Вакхидом в молодости, может, не угораздило бы столько глупостей наделать. А когда водка кончилась, дед опять загрустил. Вернулся в то состояние, которое в последние годы становилось все более привычным.
- Устал я, Вакхид, как же я устал!
- Понимаю.
- Мне ужасно скучно.
- Понимаю.
- И я совсем-совсем ничего не хочу!
- Понимаю.
- А другие не понимают. Говорят, придуриваю. Говорят, в мои годы нужно еще… А у меня стойкое ощущение, что мне уже - сто лет. Или даже тыща.
- Я понимаю, почему другие не понимают. Это, в общем-то, обычное дело, когда не понимают.
- Но я б хотел - по-человечески, и не теряя достоинства, и никого не обременяя… И я уже, кажется, вполне готов. Вот только Иванушка…
- Понимаю. И хочу предложить вариант. Ведь это ты раскопал… Как она у вас называется?
- Ладка. Корчага…
- Пусть будет ладка. Ты ее раскопал, ты меня выпустил. Значит, тебе и - на мое место. Отдыхать. А мне - на твое.
- Ишь ты! Ну, нет! Я… Я, оказывается, не готов. Хоть режь меня.
- Не готов - так не готов. Закопаешь обратно, и вся недолга.
- А - ты? Тебе, что ли, - не надоело?
- Так ведь это был только миг!
- Ми-и-г?
- Миг. Ну, так что, закопаешь?
- Постой-постой! Дай сообразить… Значит, ты Тот, Который Нужен… И если я - на твое место, то я стану Тем, Который Нужен? А ты - мной? И мой внук подмены не заметит?
- Заметит. В том смысле, что этой унылой твоей рожи он больше не увидит, а увидит веселого, жизнерадостного, гораздого на выдумки деда. Того, каким ты был, когда только-только в полной мере дедом себя ощутил.
- А я?
- А ты отдохнешь. Один миг. Всего…
- Черт подери, я согласен! Как это сделать?
- Элементарно: садись задницей на мою корчагу, как на унитаз, и все. Ты утечешь в нее, а мне останется только - крышку. Молодец, что крышечку не испортил…
- Ну, давай! Пока я не передумал.
И поменялись они одеждой, и дед совсем уж было сел, но "посреди дороги" остановился.
- Слушай, Вакхид, может, скажешь напоследок, что на корчажке-то написано?
- Давно б спросил. Ничего таинственного. Написано: "Закопаешь - не найдешь".
- И - все?
- Все.
- Тогда - пока…
И дед, опустившись на удобное широкое "сиденье", мгновенно почувствовал всего себя текучим, как ртуть. Сделалось на миг страшно-страшно, но сразу же за этим сделалось никак…
А бывший Вакхид из Хафарсаламы закупорил гончарное изделие крышкой, и сделался Иванушкиным дедом, и пошел спать. Он очень осторожно подвинул внука, чтоб самому лечь, но то ли еще не приноровился, то ли внук так чутко спал. В общем, Иванушка проснулся. И сразу:
- Дед, рассказывай скаху! Длинную и страшную!
- Да ты что - уж давно ночь!
- Рассказывай!
- Ну, ладно. Слушай… - И обреченно завел свою волынку: "Жили, значит, были на белом светике…"
А утром они пошли в ближайший лесок, где дед за пять минут вырыл глубокую, метра на полтора, яму, и зарыли древний сосуд.
- Дядя Вакхид решил отправиться дальше, - так объяснил это дело дед, - ему не поглянулось у нас. А мы завтра, давай-ка, пока озера не встали, сгоняем за щукой - у щуки сейчас самый жор!
- Ты ж говорил, что уже - старый!
- Был старый - стал молодой.
- Ур-р-ра!
А когда они уже подходили к дому, оживленно обсуждая предстоящую поездку, Иванушка вдруг резко остановился.
- Дед, а ведь я бы сейчас не нашел то место, где мы только что зарыли…
- Поразительно, однако и я бы не нашел…
Про себя же, рассеянно улыбаясь, дед подумал: "Да я ведь, ей-богу, и впрямь еще парень хоть куда!" А также он подумал: "Конечно, Иванушка скоро перестанет во мне нуждаться, как теперь нуждается. Но ничего, на подходе следующие внуки…"
КОНЕЦ - ДЕЛУ ВЕНЕЦ
После этой сказки внук в потемках потрогал меня за нос, пощупал боевой шрам на щеке, украшающий меня с десятилетнего где-то возраста, и, вздохнув протяжно, заснул-таки.
Февраль, 2008.