Случилось невероятное
Огромное здание. И всё в окнах. Окна, окна, окна. А в них стёкла. Кажется, что все стены сделаны из стекла. Счастливый Глеб: в такой красивой школе будет учиться! Прежде чем открыть входную дверь, дедушка сказал:
- Не вздумай там болтать. Молчи и внимательно слушай. И отвечай на вопросы. А сама ни о чём не спрашивай. Поняла?
- Я поняла, - кивнула Зойка. - Молчать и ничего не спрашивать.
- Да, и отвечать на вопросы, если тебя о чём-нибудь спросят.
Широкая-преширокая просторная комната. За загородкой вешалки. Пустые. Ни одно пальто не висит.
- Это тут Глеб будет раздеваться, когда в школу придёт? - шёпотом спросила Зойка.
- Да, это гардероб. А вообще вся эта передняя называется вестибюль.
- Ладно, - сказала Зойка. - А почему?..
Но дедушка сжал её руку в своей и приложил палец к губам. Они подошли к двери, на которой висела табличка с надписью: "Директор". Дедушка постучал.
- Войдите, - отозвался женский голос. Они вошли.
За столом сидела седая женщина в тёмном костюме.
- Здравствуйте, - сказал дедушка. - Вот привёл свою внучку.
- Присядьте, пожалуйста, - сказала женщина. Дедушка сел в кресло у стола. Зойка уселась в другое кресло, напротив.
- Девочка, встань! - велела женщина. - Это я твоего дедушку попросила сесть. А дети в присутствии учителей не садятся без разрешения. И надо здороваться. Твой дедушка поздоровался, а ты - нет.
Зойка соскочила с кресла и крикнула:
- Здравствуйте!
Дед укоризненно покачал головой.
- Не надо так громко, - спокойно сказала женщина и обратилась к дедушке: - В детсаду она у вас не была?
- Не была, - ответил дедушка. - К сожалению.
- Подойди ко мне, девочка, - сказала женщина. И когда Зойка обошла стол и встала перед ней: - Как тебя зовут?
- Зойка, - ответила Зойка.
- Не Зойка, а Зоя. А фамилия твоя как?
Зойка подумала:
- Наверно, Платонова. Ведь Глеба фамилия Платонов. Ему, знаете, уже букварь завернули в цветную бумагу и надписали: "Букварь Глеба Платонова". А я его сестра. Значит, у нас одинаковая фамилия.
- Зоя! - строго сказал дед.
Зойка повернулась к нему:
- Что, деда?
- Не говори так много.
- Ой, забыла! - Зойка двумя руками зажала рот и сквозь пальцы громко прошептала: - Не буду!
Женщина взяла со стола журнал и протянула его Зойке:
- Попробуй прочесть, что написано на обложке.
- Это "Наука и жизнь", - сказала Зойка. - В этом номере есть про Кукошу, попугая, очень смешное. Нам баба Люба читала. Этот попугай, знаете, умел говорить…
- Зоя, умерь фонтан своего красноречия! - сказал дедушка и смущённо добавил: - Читать умеет.
- А сколько будет, если к двум прибавить один? - спросила женщина.
Зойка пожала плечами:
- Что же тут прибавлять? И так ясно, что будет три. А Глеб у нас умеет считать до ста.
- А ты?
- А я всегда забываю, что после двенадцати будет тринадцать, - призналась Зойка. - Говорю двенадцать, а потом сразу четырнадцать. Как нарочно.
Женщина улыбнулась.
- Ну, ничего. Ещё запомнишь, что после двенадцати надо говорить тринадцать. Так, значит, семь лет ей исполнится через…
- Пять месяцев, - сказал дедушка.
- Многовато не хватает. И ростом маленькая.
Брови у Зойки сами собой нахмурились. Дядя Юра вечно называет её "коротышка" и "кубышка". Потому что она маленькая - Глеб на целую голову выше - и довольно толстая. Виновата она, что ли, что у неё аппетит хороший?
- Но, принимая во внимание все обстоятельства… - продолжала женщина и вдруг спросила: - Зоя, ты хочешь учиться в школе?
Зоя взглянула на женщину с упрёком и с возмущением: такая славная на вид, а дразнит её!
- Хоти не хоти, - выпалила Зойка сердитым дрожащим голосом, - а если я на год позже родилась? - Губы у неё скривились, она шмыгнула носом.
- Не вздумай плакать! - поспешно сказал дедушка и объяснил: - Она так завидует брату, что тот пойдёт в школу, просто беда!
Если бы дедушка не запретил ей плакать, может быть, Зойка и удержалась бы. А от дедова запрещения - и поплакать нельзя! - ей стало так себя жаль, что она разревелась в три ручья.
- Ну, перестань! - женщина положила руку ей на голову.
И тут случилось невероятное.
Поглаживая Зойкины волосы, женщина сказала:
- Теперь Зоя не будет завидовать брату. Потому что она тоже станет школьницей. Мы запишем Зою Платонову в школу.
Поражённая Зойка сразу перестала плакать.
- Деда, правда? - прошептала она.
- Ну конечно, правда, - весело сказал дедушка. - Скажи Марье Николаевне спасибо!
- И мне тоже купят ранец? - недоверчиво спросила Зойка.
Дедушка встал с кресла:
- И ранец, и книги, и тетради. Спасибо, Марья Николаевна, огромное спасибо!
- Ранец! Ранец! Ранец! - Зойка запрыгала в восторге, но вдруг застыла на месте, воскликнула испуганно: - А директор-то позволит?
- Ну что ты, Зойка, в самом деле, - сконфузился дедушка. - Разве ты не видишь, что перед тобой директор? Извините её, Марья Николаевна, совсем она у нас ещё глупенькая.
Зойка воззрилась на седую женщину в тёмном костюме:
- А как я могу видеть? На лбу же не написано.
Марья Николаевна засмеялась и покачала головой.
У деда раскраснелись щёки. Он дёрнул Зойку за руку:
- Говори спасибо - и до свидания! Мы столько времени отняли у Марии Николаевны.
За что он рассердился, Зойка не поняла и поэтому с недоумением в голосе сказала:
- Спасибо и до свидания.
На столе зазвонил телефон. С трубкой, прижатой к уху, директор приветливо покивала им головой. Дедушка поклонился и за руку потащил Зойку к двери.
Ожидание
Она тоже пойдёт в школу! Зойка ходила по квартире притихшая, не болтала, не приставала, а всё думала: чудо какое, она тоже станет школьницей!
Двадцать раз в день она открывала свой - свой! - ранец и перебирала в нём букварь, "Родную речь", задачник и тетрадки. Доставала пенал, открывала его и смотрела на карандаш, ручку и резинку. Никогда в жизни не видела она такого восхитительного карандаша, такой распрекрасной ручки и такой замечательной резинки. Налюбовавшись сама, она показывала книги, пенал и ранец кошке Резвушке и кукле Ларисе, спрашивала их строго:
- Вы-то понимаете, что я в школу пойду?
С Глебом Зойка говорила покровительственным тоном:
- Когда мы с тобой, я и ты, пойдём в школу, уж я не позволю тебе баловаться по дороге!
Глеб смотрел на неё растерянно.
За обедом Зойка уронила на пол котлету, и баба Вера рассердилась на неё. Глеб сказал по привычке:
- Она же маленькая! Она в школу ещё… - И замолчал.
И не говорил ни слова, пока баба Вера отчитывала Зойку за неаккуратность. Зойке даже странно стало, что Глеб её не защищает.
Во дворе и в сквере Зойка всем детям и взрослым, знакомым и незнакомым, сказала, что она тоже пойдёт в школу. Если бы ей позволили, она сообщила бы о таком необычайном событии по радио. Всему Ленинграду сообщила бы, всему Советскому Союзу и всему миру: "Я пойду в школу! Я тоже пойду в школу!"
Целый день она повторяла про себя эти чудесные слова.
Плохо было одно: до первого сентября всё ещё оставалось несколько дней. И никак они не кончались. Просто терпенья не хватало дождаться. Уж Зойка и спать ложилась пораньше, и вставала не сразу, валялась в постели, пока ей не приказывали вставать, - всё для того, чтобы время быстрее прошло.
Не кончались дни, не кончались, да вдруг и кончились.
Первый день
Детей-то сколько! Целая огромная толпа. Весь этот вестибюль, как назвал его дедушка, забит детьми. Белые передники, цветы в горшках, букеты цветов в руках у ребят - всё пестреет, мелькает, сливается. И шум неразборчивый, гул над всем стоит. Зойке стало как-то смутно, вроде немножко страшно. Она вцепилась в руку Глеба и вместе с ним поднялась по лестнице.
В классе расселись за парты. Тоже много ребят, но всё-таки не столько, как внизу. Учительница полная, пожилая. Стоит у стола. Немного на бабу Любу похожа, только моложе и не такая толстая. Ну, и лицо, конечно, другое. Нос не такой.
Объяснила учительница, что надо вставать, когда тебя вызывают. И потом садиться тихонько, крышкой парты не греметь.
- Сейчас я с вами познакомлюсь, - сказала она. И стала по очереди называть фамилию и имя каждого из ребят.
Одни сразу вставали, а других по два раза приходилось окликать: "Иванов Петя! Петя Иванов!" - тогда только вставал.
"Я уж так не сделаю. Я сразу встану", - подумала Зойка.
Вот вызвали Глеба. Он поднялся и сказал:
- Здесь.
Издали Зойка с удовольствием на него смотрела. Когда вошли в класс, учительница их быстро рассадила по двое, и Зойка оказалась на парте не с Глебом, а с каким-то незнакомым мальчиком.
Когда Глеб встал, Зойка сказала соседу по парте:
- Это мой брат!
- А кто там громко разговаривает? - спросила учительница. - В классе нельзя разговаривать, надо сидеть молча и слушать.
Многие ребята повернулись и посмотрели на Зойку. Зойка закрыла рот ладошкой.
Ещё вызывали ребят. Долго. Ведь их было очень много. Зойка внимательно разглядывала картину на стене, чёрную большую доску, окна.
Все подоконники заставлены цветочными горшками. Там и бегония Глеба стоит. А её букет астр на столе учительницы в банке с водой.
Сидевший рядом с Зойкой мальчик прошептал:
- Да где же эта Платонова? Не пришла, может?
И тогда Зойка услышала:
- Платонова Зоя!
И увидела, что учительница смотрит на неё.
- Это я Зоя Платонова, - сказала Зойка, вспомнила, что надо встать, и вскочила. Крышка парты так и громыхнула.
- Почему же ты не отзываешься? - сказала учительница. - Я тебя в третий раз вызываю. Надо слушать внимательно. Садись.
Зойка смущённо села. И как она пропустила, что её вызывают? Посмотрела на Глеба. А тот сидит с красными щеками.
Учительница дала им по листку бумаги. И все стали рисовать, кто что хочет. Зойка нарисовала чёртика, который дёргал кошку за хвост. Мальчик рядом с ней заглянул на её рисунок и хихикнул. Сам он нарисовал какую-то длинную колбасу и сказал, что это подводная лодка.
Собирая рисунки, учительница на каждом листке писала фамилию рисовавшего. Все встали, потому что в коридоре заливался звонок. Построились в пары, вышли в коридор и походили там немножко. Опять зазвенел звонок. Все ребята вернулись в класс и снова сели за парты. Учительница показала им большую печатную "А" и большую печатную "М" и объяснила, что звуки обозначаются буквами. У каждого звука есть своя буква, а у каждой буквы свой звук.
Ребята достали из кассы букваря большие "А" и "М" и, держа их над головой, хором тянули:
- А-а-а…
А потом хором тянули:
- М-м-м…
Зойке понравилось мычать. Она подумала, что они похожи на стадо двуногих коров, вообразила себя коровой и с удовольствием замычала:
- М-м-у-у!
Ребята засмеялись. Учительница сказала строго:
- Зоя!
Зойка сейчас же перестала мычать. И они сложили в кассе слово "мама". И все встали и сделали маленькую гимнастику. И учительница прочитала им коротенький рассказ о том, как дети ходили в лес за грибами. И зазвенел звонок. И они построились в пары и пошли вниз, в раздевалку.
"Раздевалкой" назвал вестибюль мальчик, который сидел с Зойкой на одной парте. Его звали Андрюша Колотушкин. Странная фамилия. Но Зойка столько наслушалась на первом уроке фамилий, что уже не удивлялась. Даже Сковорода была у одного мальчика фамилия.
Вова Сковорода. Так что уж Колотушкин, или Габер, или Пичужкина - это не так удивительно.
В раздевалке Зойку и Глеба ждала баба Люба. Всю дорогу до дома Зойка болтала без умолку. Глеб слова не мог вставить.
- Намолчалась ты, как видно, - сказала баба Люба.
- А в классе нельзя разговаривать! - важно сказала Зойка.
Не тут-то было
На другой день Зойку повели в школу в чёрном, а не в белом переднике. И без цветов.
На первом уроке писали карандашом в тетрадях палочки. Зойка живо накатала три строчки палочек. Андрюша Колотушкин ещё и первую строчку не дописал.
- Вон у меня сколько! - шёпотом похвасталась Зойка. - А у тебя-то как мало!
И вдруг услышала над своей головой голос учительницы:
- Зоя Платонова, куда ты так торопишься? Надо писать по линейкам, а ты как написала? Одна палочка короткая, другая длинная. Вот Андрюша очень хорошо пишет, аккуратно.
Учительница взяла у Зойки карандаш, вывела в её тетрадке несколько ровных палочек и велела писать так же, не залезая за линейки.
Зойка шумно вздохнула и стала писать, то и дело заглядывая в Андрюшину тетрадку: не вылез ли Андрюша за линейки?
На переменке два мальчика из другого первого класса сильно подрались. Что-то они отнимали один у другого и тузили друг друга кулаками. Это было очень интересно, но к сожалению, быстро кончилось: чужая учительница разняла драчунов.
После звонка ребята опять тянули нараспев "ма-а-ма-а". Потом по классу несся звук "у-у-у", потому что учили букву "У".
Под это "у-у-у" по классу прыгали тысячи солнечных зайчиков. Они сбивались в стаи и растекались по учительскому столу и по полу. Но особенно весело им было на оконных стёклах. Зайчики там плясали, дразнились и звали на улицу каждого, кто на них посмотрит.
Зойка зевнула. Банты на головах у девочек и в их косах она давно все рассмотрела: почти все банты коричневые, как у неё самой, только у трёх девочек тёмно-зелёные.
За стеклом по карнизу расхаживал голубь сиреневого цвета и тоже учил звук "м-м". "Ма-ма" и "у-у" у него не получались. Покормить бы его крошками, может, тогда получится. А вдруг этот голубь, как попугай Кукоша, научится говорить? У них во дворе тоже есть голуби, надо попробовать обучить их разговору… Хорошо бы сейчас, не откладывая. Да что тут вообще сидеть без конца?
Зойка встала, вежливо сказала учительнице:
- До свиданья!
И пошла к двери.
- Ты куда? - с удивлением спросила учительница.
- Домой пойду, - сказала Зойка. - Мне надоело.
В классе стало тихо-тихо. Всё ребята вылупили на Зойку глаза. Наверно, удивились, что она пошла без ранца.
- Мой ранец пусть Глеб принесёт, - сказала Зойка. - А дорогу я найду сама очень даже хорошо. Нам и улицу переходить не надо. Правда, Глеб?
Зойка посмотрела на Глеба. Он сидел красный, как мак. На лице у него был ужас.
- Сядь на место, Зоя Платонова, - сказала учительница. - И запомни: уходить из школы, пока не кончатся уроки, нельзя. Садись!
Зойка села на своё место. Андрюша Колотушкин смотрел на неё так, будто всё лицо у неё было раскрашено зелёной и голубой краской или нос стал длинный, как у Буратино.
Учительница спросила:
- Что будет, если каждый ученик вздумает уйти из класса, когда ему захочется?
Ребята засмеялись.
- Видишь, Зоя, - сказала учительница, - всем даже смешно стало. Потому что дети ничему бы не научились, если бы стали уходить посреди урока. Никогда так не делай.
Тут раздался звонок.
К Зое, весь красный, подскочил Глеб.
- Как ты могла такое сделать? Ведь это школа, класс!
- Ну и что? - сказала Зойка. - А если мне правда надоело слушать без конца "ма" да "у"? Тебе-то, что ли, весело?
- Не всё же "ма" да "у" мы будем учить. Мне интересно, что дальше будет. Особенно по арифметике.
Дома Глеб и словом не обмолвился об этом происшествии. Зойка сама выпалила, доедая компот:
- Так хотелось домой уйти, просто ужас, как хотелось. Да не тут-то было! Я уже близко от двери была и до свиданья уже сказала. А учительница говорит: "Садись на место".
- Как? - ужаснулась баба Вера. - На уроке ты сказала до свиданья и отправилась к двери? Да как тебя в угол не поставили за такое самоуправство? Неслыханно!
- Ну что я сделала? Что? - оправдывалась Зойка. - Убить, что ли, кого хотела?
- С ума сойти, что ты говоришь! - воскликнула баба Вера.
Баба Люба немножко фыркнула, сделала строгое лицо и сказала:
- Ох, уж эта Зойка! Вечно с ней что-нибудь…
Разве с бабушками столкуешься? Зойка взяла кусок хлеба, вышла во двор, приманила голубей и стала учить их говорить "ма-а-ма-а". Но голуби оказались тупицами. Все крошки съели, а два простых звука-буквы не выучили.
Бантики
Писали уже не просто палочки, а "элементы". Элемент - это палочка с изгибом, с такой закорючкой. Чтобы было красивее, Зойка ко всем закорючкам пририсовала бантики. На парте она в этот день сидела одна: Андрюша Колотушкин заболел гриппом.
Зойка хотела раскрасить бантики и уже достала из ранца коробку с цветными карандашами. Но в эту минуту к ней подошла учительница. Теперь Зойка твёрдо знала, что зовут её Надежда Васильевна.
- Это что за художество? - сказала Надежда Васильевна. Она взяла Зойкину тетрадку, подняла её высоко и показала всему классу: - Смотрите, дети, какие элементы у Зои Платоновой! Из линеек они вылезли, зато каждый элемент принарядился - нацепил бантик.
Класс так и грохнул. От смеха ребят стёкла зазвенели. Зойка расплакалась от обиды.
- Ты не плачь, - сказала Надежда Васильевна. - А пиши всё снова. Пойми, Зоя, мы учимся. Ведь очень скоро мы начнём писать буквы. А ты тратишь время на бантики, а простые элементы писать не умеешь.
Было это на последнем уроке. После звонка Надежда Васильевна отвела первый класс в раздевалку. Погода стояла тёплая, почти все пришли без пальто. Глеб и Зойка уже сами приходили в школу и сами возвращались домой - ждать никого им было не надо. Поэтому Глеб сразу повёл надутую, зарёванную Зойку вон из школы.
Но хоть и быстро он выводил её из раздевалки, крепко держа за руку, двое мальчишек, Сергеев и Желехов, успели к ней подскочить и крикнуть с двух сторон в уши:
- Бантики! Бантики!
Всё расстояние от школы до их двора Зойка прошла молча, опустив голову и надув губы. Вернее, не прошла, а протащилась вслед за Глебом. По лестнице на второй этаж Глеб её почти волок, а она упиралась.
На звонок открыла баба Люба.
- Пришли наши первоклашки, - сказала она весело и ласково, как всегда. - Ну, как ваши де… - И осеклась, поспешила за ними.
Молча Глеб тянул по коридору упиравшуюся Зойку, втащил её в комнату, там отпустил, наконец, её потную руку, плюхнулся на диван, не снимая ранца, отвалился на спинку и вздохнул:
- Уф-ф!
А Зойка осталась стоять, вся набычившись. Лицо у неё было сердитое, упрямое и грязное. Развязавшийся бант повис до самого подбородка, но она его не поправляла.
- Что случилось? - испуганно воскликнула баба Вера и скорей поставила на буфет тарелки, которые держала в руках: она накрывала на стол.
- Что? Что такое? - вторила ей баба Люба.
- Обиделась, - кратко объяснил Глеб.
Зойка с размаху села на пол и оглушительно заревела.
Бабушки совсем переполошились:
- Да что это? Господи! Что за напасть такая?
Но вот обе замолчали, прислушиваясь.
Сквозь рыданья у Зойки стали вырываться слова: