Терпение Алешкино иссякло. Он пытался сорвать горчичник, но большой газетный лист крепко прилип к спине. Алешка кубарем скатился с печи и, путаясь в длинном тулупе, побрел к дверям.
- Ой, угодники святые! - закричала бабка Степанида. - Мальчонок без памяти.
Она догнала его на крыльце, схватила за плечи, прижала к себе.
- Лешенька, что с тобой?
- Горчичник, - простонал Алешка.
- Худо тебе?
- Сними горчичник.
И едва испуганная бабка отклеила с пылающей Алешкиной спины злосчастный горчичник, как на крыльцо вышел Шугай.
- Эка тебя напарило!
- Это бабушка…
- Знаешь, что директор МТС сказал? Под суд отдать парня - и все!
- Отдавайте..
- Ну что ты пристал к моему трактору? Есть ведь в школе юннатский участок. Ты юннат?
- Нет, - ответил Алешка и рассмеялся.
- Что же тут смешного?
- Какое там поле!.. Разве это поле?
- Обыкновенное, юннатское.
- Туда на тракторе въедешь, вроде как в страну лилипутов попадешь.
- Подумаешь, Гулливер какой!
- Не всамделишное все это. Деляночки, квадратики.
- А брать чужой трактор, по-твоему, настоящее дело? - рассердился Шугай. - Хулиганство это. Понятно?
- Непонятно…
- Выходит, директор прав, надо акт на тебя составить. Тогда поймешь.
- Я трактористом хочу быть.
Шугай недоверчиво покосился на Алешку. Хитрый, притворяешься? А может, правда, тянет мальчонку к машине? Поди разбери их, озорников.
- Значит, метишь в трактористы? Только на всякое хотение должно быть терпение. Ты сам посуди: ну как пустить тебя на трактор? Себя убьешь, трактор сломаешь.
- А вот и не сломаю…
- Одного такого, как ты, убило. Трактор на горе стоял, а он его растормозил да прыгнул с испуга на гусеницу.
- Не знал машину, оттого и убило.
- И ты не знаешь. К тому же зазнался. Ишь ты, страна лилипутов! Нет у тебя к земле настоящего интереса.
- Я машиной интересуюсь.
- Избаловали вас! "То не хочу, этого не надо!" Когда я был такой, как ты, выбирать не приходилось. Батька у кулака на маслобойке кочегаром работал. Чуть свет меня будил - и к локомобилю! Шуруй, ходи вокруг машины…
- Хорошо вам было.
- Что, что? - словно не веря, спросил Шугай. - Да ты понимаешь, что говоришь?
- Локомобиль, машина… Интересно…
- Загнать бы тебя в ту кочегарку, - возмутился тракторист. - Жарища, духота, ад кромешный. Бочку воды за день выпьешь. Так вот, давай договоримся. Хочешь быть трактористом - к тракторам не лезь! Придет твое время! А увижу - в кабинку залез…
- Под суд?
- Мне придется идти.
- За что?
- Убью.
Неуловимый противник
Алешка страдал. Как никогда его тянула машина, и как никогда она была недоступна ему. А кто во всем виноват? Охотница. Она его предала. И надо же, чтоб эта девчонка оказалась дочкой директора МТС!
Однажды Алешка бродил за деревней и увидел у гумна старый, ржавый тягач. Мало ли старых, уже негодных машин! Но эта остановила Алешку. Не сделать ли самому трактор? Правда, на таком не поедешь, но приделать к нему всякие рычаги и педали можно. Садись и управляй! Когда нет настоящего трактора, и старый, сломанный тягач чего-то стоит. Особенно после козьей кормушки!
Алешка тщательно исследовал находку. Под капотом - пустота; там, где было управление, остались лишь прорези. Но зато целы колеса. Алешка побежал домой. Он вернулся к тягачу вооруженный топором и пилой, волоча за собой доски.
Вечером к сараю пришли ребята. Они с готовностью признали в Алешкином сооружении настоящий трактор, в честь строителя дали ему название "А-1" и тут же решили создать свои курсы трактористов. У Алешки учебник есть? Есть! "А-1" чем не машина! Так быстрее от слов к делу! И занятия начались.
- Поехали! - кричал кто-нибудь, и телегообразное сооружение, именуемое трактором, катилось вниз.
Алешка рассказал Кольке о своей машине, и прицепщик в свободное время приходил к сараю. Случалось, что он забывает о своих шестнадцати годах и принимал участие в общей игре.
- Алешка, за руль!
- Есть за руль! - Алешка взбирался на сиденье и подавал сигнал: - Готово!
- Поехали!
Самодельная машина отвлекла Алешку. Но никакая игра не могла заставить его забыть предательство директорской дочки. Только попадись! В другой раз не станешь болтать, чего не надо. И Алешка сжимал кулаки: погоди, еще встретимся!
- Да что она тебе далась - пытался утихомирить его Колька. - Ну, наябедничала девчонка отцу, ведь все обошлось - и ладно… А если ты ее тронешь, - опять шум пойдет! Брось, не связывайся.
Алешка и сам понимал это и все же на доводы Кольки неизменно отвечал:
- Все равно отколочу. Уж где-нибудь встречу и отколочу.
Но встретить Таню оказалось не так-то просто. Поди узнай, куда она ходит, где бывает. Да не во всяком месте нападешь. Как-то Таня сидела в палисаднике под окнами дома и читала книжку. Ни подойти, ни подкрасться. В другой раз он увидел ее у реки. С какой стороны лучше зайти, - Алешка быстро разработал план нападения. Он крадется с фланга прибрежными кустами, заходит в тыл, появляется на тропинке и, наконец, атакует. Но, пока Алешка обдумывал свой план, Таня села в лодку и отплыла на середину реки. Ну как ее там достанешь?
Все равно, рано или поздно, он сведет счеты с ненавистной девчонкой. Только надо действовать по всем правилам. Прежде всего необходима самая тщательная разведка.
Ранним утром, вооружившись на всякий случай палкой и взяв с собой несколько лепешек - харч в разведке не последнее дело, - Алешка переплыл речку. Он проник в парк, окружавший МТС. В этом парке березовые рощицы перемежались с зарослями сирени, в низинках густо рос малинник. Тут старые дубы, словно придя на водопой, окружали чистые, неподвижные пруды, над ручейками горбились каменные замшелые мостики и в самых неожиданных местах - то рядом с аллеей, то на спуске к реке - возникали светлые зеленые лужайки. А в центре парка находилась усадьба МTC - огромный, вымощенный камнем двор, с низкими кирпичными сараями, в которых помещались ремонтные мастерские.
Над усадьбой стоял гул тракторов, из кузницы доносился перезвон молотков, ослепительно вспыхивали огни электросварки; отсюда в канун весны расходились по колхозам тракторы, в жаркую летнюю пору отсюда шли на уборку хлебов комбайны.
Алешка совсем забыл, зачем он пришел. Жадными глазами он проводил гусеничную машину, которую после ремонта обкатывал совсем молодой тракторист. В дальнем углу двора высилась куча лома. Сколько там несметных сокровищ - гайки, болты, поршни!..
Из конторы донеслись голоса. Алешка прислушался. Какой-то тракторист расплавил подшипники. Кто-то звонил из Серебрянки. Ну, конечно, Шугай. Просит срочно прислать втулочки. Алешка рванулся к окну. "Не надо никого посылать, - я снесу". Нет, ему не доверят.
Солнце поднялось над парком, и даже в темной, обсаженной елями аллее стало светло. Тут только Алешка вспомнил о Тане. Ну и разведчик!
Как бы прогуливаясь, он направился через усадьбу к директорскому дому. Но что это такое? Окна закрыты, да и дверь на замке. Вот так здорово! Он караулит девчонку с самого утра, а ее и дома нет. Уходи, Алешка, кончай разведку.
Он возвращался в Серебрянку с одной мыслью: как все-таки ему выследить эту Таньку? Надо завтра опять идти на усадьбу? А если ее и завтра не будет дома? Мало ли подружек! Нет, тут надо что-нибудь другое придумать.
Алешка миновал парк и спустился к реке. Там он разделся, нацепил штаны, как парус, на палку и поплыл на другую сторону. Неожиданно на середине реки Алешка громко рассмеялся. Он придумал, как выследить директорскую дочку. Берегись, Танька! От радости он нырнул, поболтал в воздухе ногами и, фыркая, вылез из воды. Первое, что увидел Алешка, были его собственные штаны. Вздувшись двумя черными пузырями, они плыли по течению. Держи, хватай, а то утонут!
На берегу Алешка выжал штаны и зашагал в Серебрянку. Ему было весело. Девчонка сама подаст о себе голос. Ведь она охотница. Стрельнет - он за пять километров услышит.
Алешка был доволен собой, словно он уже поймал Таню и даже отдубасил, чтобы впредь неповадно было выдавать будущих трактористов. И вдруг, едва он поднялся по извилистой тропе к густому кустарнику, совсем близко один за другим прогремели два выстрела. Она. Охотница!
Алешка выскочил на береговую кручу и пробрался сквозь кустарник к овощному полю.
В поле, склонившись над грядами, бабка Степанида убирала капусту.
- Бабушка, кто тут стрелял?
- Вот так простреляемся, - стала жаловаться Степанида. - Вон сколько капусты посадили…
- Бабушка, да я не о том…
- Все трактористами стали, а убирать капусту кому?
- Да я про выстрелы, бабушка. Ты тут никого не видела?
- Как же! Разве тут увидишь кого из твоих дружков? Вам бы баловаться да озорничать! А ну становись-ка лучше рядом да помоги вон в ту кучу капусту таскать.
Алешке ничего не оставалось, как подчиниться бабке, и он послушно согнулся над большим тугим кочаном. Но кто же все-таки стрелял? Алешка рубил кочерыги, таскал в кучу капусту и все время озирался по сторонам. Словно сквозь землю провалился охотник.
И вдруг выстрел раздался над самым ухом. Алешка шарахнулся в сторону, Рядом лежал, разорвавший свои тугие одежды, кочан капусты.
- Во-во, еще один раскололся, - запричитала бабка Степанида. - Еще неделя пройдет, - не приведи господь, какая пальба начнется.
Где Таня?
Близился конец беспокойного Алешкиного лета. Скоро в школу! С утра за парту, после обеда домашние уроки, и дня как не бывало. А тут еще разлучили Алешку с Колькой Лопатиным.
Как-то Алешка купался в речке. В это время Шугай и Колька возвращались в Серебрянку. Они спустились к воде, и вскоре Алешка с Колькой уже плыли наперегонки, спорили, кто глубже нырнет, кто дольше пробудет под водой. Алешка нет-нет, да и поглядывал в сторону Шугая. Когда одевались, Шугай спросил Лопатина:
- А не ты ли, Николай, приваживаешь своего дружка к моему трактору?
- Сами его привадили.
- Рассказывай, - ухмыльнулся тракторист. - Небось, ежели дружок залезет в кабинку, не прогонишь.
- А что мне, - ответил Колька. - Я ваш трактор сторожить не обязан.
- Нет, обязан!
- В сторожа не нанимался.
- Это ты серьезно? - насторожился Шугай. - Прицепщик, который не дорожит машиной, мне не очень-то нужен.
- Не нужен, пусть дадут другого, - совсем распалился Колька. - А мне все равно, за каким трактористом качаться на плугу да грачей на борозде считать.
Алешка подмигивал другу, дергал его за рубаху. "Ну, чего лезешь на рожон? Не спорь с Шугаем." Но Кольку уже трудно было остановить.
- Ишь, пригрозили! Это Алешке в охотку на тракторе поездить, а мне вашего трактора хоть совсем не будь. Насмотрелся на его крюк, надышался его гарью.
Через несколько дней Колька пришел к Алешке, одетый по-дорожному - в комбинезоне, в тяжелых ботинках, с вещевым мешком на плечах.
- Ты куда собрался? - удивился Алешка.
- С молотилкой по бригадам… Председатель колхоза посылает.
- Не надо было с Шугаем ругаться.
- Подумаешь! - тряхнул маленькой головой Колька. - Уехал бы, куда глаза глядят.
Алешке без него стало совсем скучно. Он с большим нетерпением ждал начала занятий. В школе он наверняка встретит эту девчонку. И, может быть, они окажутся в одном классе. И тогда… Ну, конечно, Алешка вздует ее и проучит.
Однако Таня в школу не пришла. Заболела. Что это ей вздумалось ни с того, ни с сего, да еще в начале учебного года, болеть? Болеть можно лишь в дни, когда задают много уроков, а сейчас ну просто смысла в этом никакого нет.
Первые уроки вела историк и классный воспитатель - Серафима Сергеевна. Ей было не больше сорока. Но ребятам она представлялась уже старой. Для тех, кому четырнадцать, сорок лет - это много. К тому же Серафима Сергеевна всегда куталась в белый пуховый платок; казалось, что даже в теплый сентябрьский день ей холодно. После уроков Алешка вызвался помочь учительнице донести до дому тяжелую связку книг и по дороге спросил:
- Серафима Сергеевна, а что это Черешкова не захотела учиться в нашей школе?
- Какая Черешкова? - не сразу догадалась учительница.
- Да с усадьбы МТС.
- А, дочка Георгия Петровича… В город уехала.
- Чудно выходит. Отец здесь, а она нивесть куда учиться едет.
- У нее в городе мать, преподает пение в консерватории.
Алешка недоумевал, а спросить Серафиму Сергеевну стеснялся. Как это так? Отец Черешковой здесь, а мать осталась в городе. А разве не найдется дело учительнице пения в Серебрянке? И в школе, и при клубе. Но, может быть, они там квартиру сторожат? Колька Лопатин говорил, что самое опасное в городе - упустить квартиру. Уедешь, на новом месте не приживешься, - куда возвращаться? Колька в этих делах разбирается. Да, не удалось тебе, Алешка, отомстить охотнице.
Алешка спасает трактор
Невесело начался для Алешки школьный год. Русский, литература, математика, география, история, зоология. Физика и химия. Еще что? Ах да, немецкий язык и физкультура. И на каждый день расписание. Оно висит на стене, оно в дневнике, оно в памяти. Однажды Серафима Сергеевна вызвала Алешку. Он обстоятельно рассказал заданный накануне трудный урок, и Серафима Сергеевна не замедлила поставить ему пятерку. Но, когда он подал дневник, она спросила строго:
- Это что за новости? Ты, кажется, возомнил себя министром?
Класс насторожился.
- А что я сделал? - смутился Алешка.
- Кто тебе дал право вводить новый предмет - "Тракторы"? Хорошо еще, что шестым уроком, а не вместо истории, географии или немецкого языка…
Ребята засмеялись. Алешка хмуро оглядел товарищей. Пусть смеются. Он сам ввел для себя такой предмет. И в дневник записал. А после уроков, когда один из семиклассников назвал его в насмешку "министром", он весьма основательно доказал обидчику, что смеяться над собой никому не позволит. В большую перемену он нарочно вытащил книгу "Гусеничные тракторы". Смотрите, не жалко! Это не какие-то там беспозвоночные, плюсквамперфекты или сложноподчиненные!
На свете трудно было сыскать еще такого мальчишку, который бы проявил столько терпения, как Алешка. Сколько раз ему хотелось забраться тайком в кабинку трактора и, с риском для собственных ушей, покрутить, потрогать все, что было там интересного! Но Алешка терпел. Уж очень хотелось ему стать трактористом. На уроке немецкого языка он списывал с доски слова и думал: заучи он хоть тысячу слов, - все равно на трактор не пустят. А зачем его заставляют заниматься какими-то литературными героями, а не учат тому, чему он хочет учиться? Даже любимый предмет - физика, где, казалось бы, все имело прямое отношение к тракторам, - даже физика потеряла в его глазах всякий интерес.
Хмурым ноябрьским днем Алешка после уроков зашел домой, бросил на кровать сумку и, схватив на ходу кусок хлеба, пошел к реке. За рекой гудел трактор, - там Шугай поднимал зябь. Алешка спустился к мосткам и прыгнул в лодку.
Осеннее небо было серое и такой же серой была вода, отражавшая низкие темные тучи. От реки веяло холодом и сыростью. Руки Алешки покраснели, покрылись цыпками и с трудом держали тяжелое отсырелое весло. Наверное, где-то совсем близко выпал снег. Ветер не доносил с берега запаха прелого листа, зеленой отавы и перепаханной земли.
Неприглядно, серо было вокруг, тоскливо было и на душе у Алешки. Ну зачем он едет к Шугаю? И все-таки Алешка греб к другому берегу, откуда доносился рокот шугаевского трактора.
Лодка врезалась в прибрежный кустарник. Алешка привязал ее и пошел на гул. Шугай пахал. Бурая, поросшая колкой стерней земля переворачивалась следом за трактором, свежие борозды словно догоняли его. На повороте машина остановилась и Шугай спрыгнул на гребень.
Алешка спрятался за кустом. Он видел, как Шугай не спеша стал наливать в радиатор воду. Потом выплеснул остаток на землю и снова залез в кабинку. Алешка понуро повернул к берегу.
Над рекой тянулись осенние сумерки. Они выползали из чащи прибрежных кустов и заводей. Было слышно, как неподалеку в омуте бьется, попавшая на живца, большая рыба. Алешка сел в лодку и поднял весло. А не подождать ли Шугая? Ведь он скоро домой пойдет. Алешка прислушался. Трактор смолк. На спуске показался Шугай.
- Эй, на переправе! - крикнул тракторист.
- Никита Иванович, перевозчик, наверное, дома, - предложил свои услуги Алешка. - Пока услышит да сюда причалит, - сколько времени пройдет. А я сразу перевезу.
- Ну ладно, вези, - согласился Шугай. - В город срочно ехать надо, боюсь, - на машину не успею.
Алешка торопливо оттолкнул лодку и, присев на корму, быстро заработал веслом. Молча они переправились на другой берег.
Дома Алешка сел за уроки. А мысли были далеко - в поле, на реке. Долго он смотрел в темное окно. Откуда-то из ночи упала на стекло пушинка, потом она стала небольшой звездочкой и вдруг расцвела замысловатым узором. В сенях послышались шаги, с улицы вошла бабушка Степанида. Сняв темный платок, она прислонилась к лежанке.
- Растопи-ка, Алешенька, плиту, - мороз на улице.
Алешка привычно нащепал лучину, разжег плиту и
снова сел за стол. И только после этого до него дошел смысл бабушкиных слов.
- Сильно морозит?
- Северян дует…
Алешка сорвался с места, схватил пальтишко и выскочил на улицу.
Через минуту он уже стучал в дверь шугаевского дома.
- Никита Иванович вернулся из города?
- Нет еще - ответил женский голос, и следом загремела щеколда. - Это кто тут?
Но Алешка уже спрыгнул с крыльца и бежал через дорогу к дому бригадира. Прямо с улицы он постучал в окно.
- Где бригадир?
- Он с Никитой в город уехал.
Куда же теперь идти? Ведь пока он бегает по деревне, вода в тракторе замерзнет. Разорвет трубки радиатора - и машина выйдет из строя. И сразу же созрело решение. Надо переправиться через реку и выпустить из радиатора воду.
Алешка свернул в прогон и сбежал по крутому взвозу. По реке шло сало. В темноте осенней ночи легкие льдинки ударялись о борт лодки, рассыпались, тихо тонули, но на смену им плыли новые, образуя почти сплошной звенящий поток. Нащупав цепь, Алешка откинул ее на дно лодки и стал искать весло. Весла не было. Как же переправиться на ту сторону? Минуту он простоял в нерешительности, потом бросился к прогону и вытащил из ворот длинную жердь. Ну вот, теперь он обойдется и без весла! Лодка со звоном скользнула в ночную реку, а жердь окунулась в густую ледяную кашу. "Еще река замерзнет, - пронеслось в голове Алешки. - Надо успеть переправиться, выпустить воду из радиатора и вернуться домой".