Пенелопа Лайвли - известная английская детская писательница. Больше всего ее интересует такой интересный внутренний мир подростков. К сожалению, взрослым проникнуть в этот мир очень трудно. Потому что взрослые не верят в чудеса. Вот и приходится детям в одиночку справляться со сложностями и трудностями, которые встречаются у них на пути. И не только у такой мечтательницы и фантазерки и даже немножко ясновидицы, как Мария, но у самого обычного веселого задиры, как Джеймс Харрисон. Книжки Лайвли - добрые и веселые, с занимательным сюжетом и счастливым концом.
Содержание:
-
Предисловие 1
-
Призрак Томаса Кемпе - (Роман) 1
-
Пролог 1
-
-
Чтоб не распалось время - (Роман) 25
-
1 - Дом, кот и несколько окаменелостей 26
-
2 - Каменный дуб и мальчик 28
-
3 - Часы и вышивка 30
-
4 - "Чайка" и несколько динозавров 33
-
5 - День, который мог быть совсем другим 35
-
6 - Хэриет 38
-
7 - Послеполуденная прогулка и календарь 40
-
8 - Качели 42
-
9 - Дождь и игра в прятки 44
-
10 - Пикник 46
-
11 - Маленькая черная собачонка и последний кусок голубого лейаса 49
-
-
Примечания 50
Пенелопа Лайвли
Предисловие
Пенелопа Лайвли родилась в 1933 году в Каире, где и прошло ее детство. В школе она не училась, но много читала. В 1945 году, когда семья переехала в Англию, Пенелопа закончила школу в Сассексе, затем Оксфордский университет, а с середины 50-х годов преподавала современную историю в колледже Святой Анны.
Первый роман Лайвли для детей "Астеркот" (1970) был замечен и читателями, и критикой, и с 1970 до 1977 года из-под ее пера вышли 12 романов для детей и подростков, а вскоре она стала писать также и прозу для взрослых. Кроме романов, рассказов, статей, она пишет также радио- и телесценарии.
На Лайвли посыпался воистину золотой дождь наград и премий. За роман "Призрак Томаса Кемпе" (1973) она была удостоена медали Карнеги, роман "Чтоб не распалось время" (1976) завоевал очень престижную в англоязычном мире премию Уитбред. В 1987 году роман Лайвли для взрослых "Лунный тигр" завоевал самую почетную английскую книжную премию Букера.
Вот что говорит сама писательница о своем творчестве: "…я пишу, следуя английской традиции говорить о серьезных вещах относительно весело. Особенно я ценю в других писателях два качества - точность и выразительность: умение сказать много, говоря мало; я всегда стараюсь выразить идеи и наблюдения языком характеров и сюжета".
Одна из любимых тем Пенелопы Лайвли - историка не только по образованию, но и по профессии, и по призванию - загадка времени, связь прошлого и настоящего, прорастание прошлого в жизни современных людей. Это главная тема двух романов для подростков, которые включены в книгу.
Очарование романов "Призрак Томаса Кемпе" и "Чтоб не распалось время" в том, что прочесть их можно на разных уровнях. Подростков, скорее всего, захватят необычные, загадочные события, участниками которых становятся главные герои: десятилетний Джеймс ("Призрак Томаса Кемпе") и одиннадцатилетняя Мария ("Чтоб не распалось время").
Действие романа "Призрак Томаса Кемпе" происходит в маленьком городке Лэдшеме. В доме Харрисонов обитает зловредный дух аптекаря Кемпе, умершего еще в XVII веке. Двери хлопают, вещи исчезают, чернила проливаются… Младший сын Харрисонов Джеймс и его друг Саймон остаются один на один с духом, ведь никто из взрослых Харрисонов не верит в его существование…
В романе "Чтоб не распалось время" Мария с родителями приезжает на каникулы в Дорсет. Здесь она открывает в себе способность видеть события далекого прошлого, видеть людей, живших именно в этих местах более ста лет назад.
Романы эти могут заинтересовать и взрослых читателей. Одни воспримут их как иногда шутливое, иногда серьезное свидетельство в пользу таких парапсихологических явлений, как полтергейст, ясновидение, телекинез. Другие оценят, в первую очередь, остроту наблюдений над жизнью английского среднего класса, психологизм и иронию в описании взаимоотношений подростков и взрослых, понимание внутреннего мира подростка.
Главное же в том, что читать романы Пенелопы Лайвли - истинное удовольствие.
Марина Г. Птушкина
Призрак Томаса Кемпе
(Роман)
Пролог
- Что это?
Оба рабочих стояли на крыше дома, где из чердака надо было сделать спальню. Пол чердака уже побелел от штукатурки, которую они обивали со стен. На стропилах висела паутина. Один из рабочих, вырезая сгнивший кусок дерева из наличника, уронил маленькую бутылку, когда-то за него засунутую. Бутылка разбилась; зеленоватое стекло с каким-то осадком на дне.
Второй рабочий потрогал ее ногой.
- Очень старинная штука.
- Да ведь и дом старый. Гляди, стена-то какая толстая. И каминная труба совсем прямая.
Тот, кто уронил бутылку, отодвинул осколки в сторону, туда, где они сгребли в кучу куски штукатурки и свернувшиеся, точно стружка, полоски старых обоев с узором из зеленых листочков. Насвистывая, он принялся вырезать для наличника новую дощечку.
- Теперь под наличником осталась дыра. Там, где был гнилой кусок.
- Ничего, я заштукатурю.
- А хорош отсюда вид! Прямо на церковь.
- И на кутузку. Чтобы помнить: держись, мол, от греха подальше.
Оба засмеялись.
- Давненько сюда никто не заглядывал.
- Да. Тут долго жили старички, муж с женой. Им чердак был без надобности. Им места и так хватало. Когда я поднялся сюда с миссис Харрисон - посмотреть, какая будет работа, - пришлось выломать дверь. Все было заколочено. А пыли столько, точно лет сто сюда не входили.
- Теперь будет славная комнатка.
- Хозяйка сказала: для мальчика. Чтобы, значит, имел свой угол.
- Давай кончать. Мне сегодня еще на один участок надо.
Они стали собирать инструменты, а мусор заметать в угол. В луче вечернего солнца, падавшем из окошка, взвилась пыль. Клубы пыли закружились и над полом, обволакивая им ноги и рабочую одежду.
- Ишь какой вдруг сквозняк!
- А с окном еще придется повозиться. Подогнать раму.
Они взяли свои инструменты и протопали вниз по лестнице. Дверь за ними захлопнулась, и от этого со стен опять посыпалась штукатурка. Их шаги затихли. А в комнате вихрились мелкие воздушные потоки; они рылись в куче содранных обоев, шуршали ими и даже слегка сотрясали оконную раму. Потом все улеглось. В комнате стало тихо и пусто.
1
Джеймс Харрисон и его мать свернули с главной улицы Лэдшема в свою, застроенную однотипными домиками. Улица упиралась в деревянные ворота, а дальше превращалась в пешеходную тропинку, которая терялась среди полей, расчерченных темными линиями живых изгородей. Их дом был самым крайним в Лэдшеме. Он носил название коттедж "Ист-Энд", и они жили в нем уже две недели.
Джеймс шел на несколько шагов позади своей матери и нес корзинку с покупками; это ему не нравилось, потому что корзинка била его по ногам и колола обломанными прутьями. К тому же его смущало, что из корзинки торчали различные предметы вроде дамских колготок и кочанов капусты. За Джеймсом шел пес Тим. Джеймс оглядывался на него, стараясь вообразить вместо него большую лохматую и солидную собаку из тех, что носят в зубах сложенные газеты и хозяйственные корзинки. Реальный Тим - приземистая, коротконогая дворняжка - скалился с независимым и отнюдь не услужливым видом.
Они проходили под низко нависшими карнизами, где лепились ласточкины гнезда; мимо дверей, выходивших прямо на улицу. В каждом маленьком окошке виднелись крупные растения в горшках; они смутно зеленели за стеклами, словно под водой.
В одном из этих мрачноватых окон на Тима сверкнула глазами пестрая кошка, и он стал царапать стену под окном, в бессильной ярости осыпая ее проклятиями.
- Уведи его, - сказала миссис Харрисон. - Чтобы не срамил нас. Раз уж он теперь наш, хочешь не хочешь.
Тим появился в Коттедже Ист-Энд вскоре после семьи. Харрисонов. Он сидел у кухонной двери, бездомный и несчастный. Его накормили, и он быстро утвердил в доме свои права, стараясь понравиться прежде всего миссис Харрисон, в которой сразу распознал источник всего съестного. Это явно был пес со сложным и загадочным прошлым. Жители поселка иногда смотрели на него с любопытством, словно не могли припомнить, откуда он тут взялся. Почтальон сказал, будто этот пес одно время жил у мясника, и мистер Харрисон сумрачно заметил, что это его ничуть не удивляет.
Джеймс продел под ошейник Тима пояс от своих джинсов и оттащил его от окна. Тим поджал короткий хвост и тут же принял, как он это умел, вид истязуемой собаки, чтобы разжалобить старушку, смотревшую на них с противоположной стороны улицы.
- Меня-то ты не проведешь, - сказал Джеймс и догнал свою мать.
- Что-нибудь будет к чаю?
- Еда, - сказала миссис Харрисон. - Как обычно. Давай сюда корзинку. Спасибо, что помог.
- Не за что, - ответил Джеймс с особенной учтивостью. Этим он решил страховаться от различных преступлений, вольных или невольных, какие ему наверняка предстояло совершить в ближайшем будущем. Мать взглянула на него с удивлением.
Они уже подходили к дому. Вон и окно чердачной комнаты, выходившее на церковь. Коттедж был небольшой, квадратный и уютный; поселиться в нем было все равно, что надеть старое пальто. Его шиферная крыша немного просела, а с одного боку выпирала - там, где когда-то была печь и выпекали хлебы; в доме были толстые потолочные балки, скрипучая лестница и каменный пол с живописными трещинами, откуда по ночам выползали большие и важные черные тараканы. Джеймс изучал этих тараканов; свой труд он предполагал озаглавить "Жизненный цикл британского таракана". Автор - д-р Джеймс Харрисон, член Королевского общества, член Парламента, доктор философии, кавалер ордена Британской империи.
Эллен больше нравились новые дома на другом конце Лэдшема, где она уже обзавелась подругами.
- Там ванные комнаты облицованы кафелем. И современные кухни. А на лестницах ковры. Если бы ты видела, мам!
- Я уверена, милая, что там прекрасно. Но нам с отцом понравился именно этот дом.
Надо признать, что кое в чем мама бывала очень разумна. Так что приходится удивляться, с горечью думал Джеймс, почему она родила Эллен. Мало ли кого можно было родить. А она взяла и родила Эллен. У других сестры тоже, конечно, ужасные, но Эллен - дальше ехать некуда.
Ванные комнаты с кафелем, видите ли…
Где ей понять, что с яблони, которая нависала над домом, можно влезть на каминную трубу? И где ей оценить все возможности мусорной кучи в конце фруктового сада, куда рабочие сбросили весь строительный мусор и которая еще хорошенько не обследована. И только Джеймс с Тимом знали про заросший крапивой колодец у забора, где, весьма возможно, водятся крысы.
Вместо газона и цветочных клумб, которые прельщали Эллен, у них было семнадцать яблонь. Великолепных яблонь с узловатыми, перекрученными ветвями, похожих на фигуры, которые танцевали причудливый танец, да так и застыли в высокой траве. Сейчас, осенью, яблони гнулись под тяжестью спелых яблок. Миссис Харрисон, женщина практичная, выставила грифельную доску. Подходя к калитке, они уже видели ее над живой изгородью. На ней значилось мелом:
Сорт "БРАМЛЕЙ" 5 п. фунт
Сорт "УОРСТЕР" 6 п. фунт
Падалица 3 п. фунт
А ниже было написано:
КОЛДОВСТВО
АСТРОЛОГIЯ
ГЕОМАНЕIЯ
АЛХИМIЯ
ОБРѢТЕНIЕ УТЕРЯННЫХЪ ПРЕДМЕТОВЪ
ВРАЧЕВАНIЕ
Миссис Харрисон поставила наземь корзинку и все внимательно прочла.
- Забавно, - сказала она. - Очень остроумно. Правда, орфография несколько устарела. Вероятно, мне только этого не хватало, когда я выставила доску. А теперь прошу, еще до чая, все стереть.
Она пошла по дорожке к дому. Оттуда слышалось что-то нудное. Это Эллен, конечно, с кем-то из подруг.
Джеймс стал разглядывать доску. Уж конечно написала не Эллен. Папа? Но когда он утром уходил, приписки на доске еще не было. Так кто же? "Кому-то хочется мне напакостить, - подумал Джеймс, ощетинясь. - Может, мальчишка с нашей улицы, Саймон Как-его-там? Или кто-то еще из класса? Но откуда им знать такие слова? Тут не обойтись без словаря. Придется разобраться, - решил он. - Позже".
Вслед за Тимом он обошел дом сзади, вспомнив, что они еще не закончили работу над ямой между корнями одной из яблонь. Надо было попытаться прорыть ход прямо под одним из деревьев и выйти с другой стороны. Тим, при всех своих недостатках, на подобные дела всегда шел охотно и даже, насколько это возможно для собаки, сам вносил предложения.
Они еще немного потрудились над ямой, но наткнулись на очень толстый корень и решили идти домой, к чаю. За столом уже сидела Эллен с подругой, бледной девчонкой с косичками, наверняка из тех, у кого современная кухня и ковры на лестнице. Они встретили его неодобрительными взглядами.
- Мой брат, - сказала Эллен. Подруга сочувственно кивнула.
К чаю были пшеничные лепешки и швейцарский кекс. Джеймс сел за стол веселый и голодный.
- Мамочка, - сказала громко Эллен, - по-моему, Джеймс мог бы вымыть руки перед едой. Особенно когда у меня гостья…
Называть маму "мамочкой" было новой выдумкой Эллен. Она думала, что это звучит изысканно. Джеймс бросил на нее свирепый взгляд.
- Принято, - сказала миссис Харрисон. - Пойди вымой руки, Джеймс.
Он пошел в ванную и вымыл тыльные стороны рук, оставив ладони в неприкосновенности. Пусть Эллен не думает, что она одержала полную победу. В зеркало ему усмехнулась его веснушчатая физиономия, увенчанная копной светло-желтых волос. Он попробовал некоторые свои выражения: зловещую ухмылку злодея из вестерна; ликующую улыбку капитана команды, выигравшей кубок финала (в вытянутой руке - кубок, вернее, кружка для полоскания зубов); грозный оскал чемпиона по боксу (последний получился особенно хорошо: с полотенцем на плече и влажным зачесом). В его комнате слышались какие-то постукивания. Конечно, Тим. Ему запрещалось входить в спальни, потому что он вскакивал на кровати и рыл там себе неопрятные гнезда. Но бороться с этим было невозможно. Он, видимо, научился открывать двери.
Снизу послышался голос матери:
- Джеймс! Тебе было предложено вымыть руки, а не принимать ванну. Мы тебя ждем.
Он поспешно снял с плеча полотенце, уместил его наверху полуоткрытой двери, чтобы оно свалилось на Эллен, и сбежал вниз, повторяя:
- Иду, мамочка. Извини, мамочка.
- Достаточно! - сказала миссис Харрисон. - Я уже стала чувствовать себя дамой из романа прошлого столетия. Еще немного такого поведения, и я надену на тебя рубашку с оборками и атласные панталоны до колен.
Эллен и подруга захихикали. Об ногу Джеймса потерлось нечто похожее на жесткую щетку. Это Тим проявлял интерес к швейцарскому кексу. Джеймс взглянул на него с изумлением. Неужели он и летать научился?
- Кому еще кекса? - спросила миссис Харрисон. - Джулия? Эллен? Нет? Джеймс, ломтик кекса, а не весь, если не возражаешь. А что вы, девочки, собираетесь делать после чая?
Они переглянулись и опять захихикали.
- Мы скажем после, - сказала Эллен таинственным шепотом.
Джеймс придал своему лицу, как он надеялся, выражение глубокого, уничтожающего презрения. Сколько же глупостей водится за девчонками. Вот и это тоже: секретничают, точно и впрямь задумано что-то очень важное, а ума у них хватает разве только на какую-нибудь дурацкую затею на кухне.
Джеймс глубоко вздохнул и стал смотреть в окно с озабоченным видом человека, у которого действительно есть серьезные дела.
- А ты, Джеймс? Впрочем, тебе есть чем заняться. Грифельной доской.
- Мы знали, что это ты, - сказала Эллен. - И очень глупо.
Джеймс закрыл глаза, давая понять, что устал и смирился.
- Глупо. Наверное, потому и в школу опоздал.
Джеймс открыл один глаз и свирепо посмотрел на нее.
- Чтобы больше этого не было, Джеймс, - сказала миссис Харрисон.
- Да и написано с ошибками, - продолжала Эллен.
- Ладно, - сказал Джеймс, выведенный из терпения. - Спорю, что ты не знаешь, что такое астрология.
- А вот и знаю.
- Ну что?
- А вот и не скажу, - сказала Эллен.
Джеймс только фыркнул. Он взял из раковины тряпку, смочил ее под краном и вышел к калитке. Стирая с доски нежелательную надпись, он подумал, что сделавший ее неизвестный очень здорово нарисовал все эти "ѣ" и "i". Вышло похоже на надписи на могильных плитах и на мемориальных досках в церкви. Но надо все же выяснить, кто это. Прийти и без спросу такое написать, какая наглость! Начну с этого Саймона. Спорю, что он. Джеймс смутно помнил его: коротышка в круглых очках с очень толстыми стеклами.
Джеймс опять смочил тряпку, на этот раз в луже, и положил ее на седло велосипеда Эллен. Затем направился к дому Саймона, на другом конце улицы, ближе к Главной.
Найти Саймона оказалось нетрудно. Он лежал растянувшись на каменной стенке. Его очкастое лицо смотрело сверху на Джеймса, как смотрел бы добродушный совенок.
- Привет, - сказал он дружелюбно и совсем непохоже на человека, который только что сыграл такую шутку. Разве лишь он очень искусный актер.
Джеймс растерялся. Некоторое время он с сомнением разглядывал Саймона, потом сказал, менее уверенно, чем собирался:
- Очень смешно. Ха-ха!
- Что? - спросил Саймон.