Я заглянул в спальню Жени, остановился у двери и внимательно обвел ее взглядом. Женю я привел сюда ночью, в полумраке, а утром не озаботился осмотреться как следует.
Портрет молодого человека стоял, естественно, на тумбочке у кровати.
Процедура, подобная проделанной вчера с фото Леонида, подтвердила происшедшее на спиритическом сеансе – данного молодого человека не было среди нас, живых.
Мне не было его жаль – ненавижу наркоманов! Да и смерть Лени-художника особой скорби почему-то не вызывала…
Я медленно спустился вниз по лестнице, размышляя и прикидывая варианты. Юрик Кудрявцев неприятным оказывался человечком…
Мясо было почти готово, я засыпал в кипящие в жиру куски мяса лук, посыпал сверху майораном и, выключив плиту, накрыл казан крышкой, а сверху положил сложенное полотенце.
Засунул в карман мобильный телефон, оставленный Женей, снял с крюка внутри платяного шкафа возле двери комплект оставленных для меня ключей, и отправился в город.
Было полдесятого утра, солнышко уже встало и ласково освещало московские улицы и переулки. Таджики-дворники уже отработали смену, поэтому тротуары были чистыми. А вот автомашины не успели перенасытить воздух выхлопными газами.
В общем, я не шел по делам, я г у л я л. Неторопливо брел улочками в сторону проспекта Вернадского и метро "Университет" и размышлял о своем заветном мужиковом.
О том, в частности, какое решение принять вечером.
Проблема заключалась не только в Кудрявцеве. А главным образом в том, что я не любил женщин.
Ну, не в смысле физиологических отношений полов – здесь все было в порядке, просто по складу характера и психологическим особенностям мне настолько трудно уживаться с женщинами, что я просто не могу их любить.
Они – не как мы, они – другие. И если кто-то из мужчин вам скажет, что лично вот он, мол, досконально изучил бабью натуру – не верьте! Мужчине не дано ДОСКОНАЛЬНО ИЗУЧИТЬ ЖЕНСКУЮ СУЩНОСТЬ.
Вам кажется, что вы знаете свою жену. И все у вас идет, как нужно – что называется – л а д к о м, и вдруг она выкидывает коленце…
Неожиданно, на ваш взгляд – н е м о т и в и р о в а н н о, но это – на ваш взгляд.
При взаимном объяснении выясняется, что у нее – своя логика. И эта логика, согласно нашим мужским представлениям, ничего общего, вообще-то, с фундаментальной логикой не имеет. Потому что женская логика, в отличие от логики мужской, проистекает от эмоций, а не из расчета.
Если мужчина начинает действовать от эмоций, его быстро все начнут считать психом. Если женщина начнет действовать РАЦИОНАЛЬНО, окружающие будут называть ее не иначе, как "мужиком в юбке".
Мы – противоположны по отношению к окружающей среде и по реагированию на ситуации, в этой среде возникающие.
Но это – общие рассуждения.
У меня с последней женой, с которой я прожил 15 лет, в данный момент были отношения добрососедства, сходные с отношениями проживающих на общей коммунальной площади соседей.
То есть мы помогали друг другу и вынужденно мирились с совместным существованием.
Почти не ссорясь.
А ведь как все начиналось…
Мне было 40, ей – 39 лет, нас познакомила общая знакомая, и мы быстро решили попробовать жить вместе. Ну, а чего тянуть – не подростки ведь – взрослые люди!
Первые годы я буквально обволакивал ее вниманием. Встречал после работы, мы ежемесячно отмечали дату нашего знакомства – я готовил праздничный ужин и покупал в этот день цветы (мы познакомились 23-го числа).
Когда ей захотелось зарегистрировать брак – мы это сделали через пару месяцев совместной жизни.
По выходным утром я обязательно готовил и подавал ей в постель кофе и бутерброды.
Я взял на себя постоянную заготовку продуктов и кухонные дела (готовил еду я, а не она).
Когда по выходным она долго спала, а я вставал раньше и готовил завтрак, я ходил на цыпочках, чтобы не разбудить ее.
Одним словом, когда-то я дал ей слово сделать ее счастливой, и старался слово сдержать. Обеспечивая такое счастье, каким, естественно, понимал его я сам…
Но я совершенно не учитывал главного – мы РАЗНЫЕ. Она – женщина, и этим все сказано.
Через два-три года я перестал организовывать ежемесячные праздники 23-го числа, а через пять лет как-то незаметно истаяла традиция подавать кофе в постель.
И знаете, что самое поразительное? По-моему, она даже не заметила всего этого.
Пытался ли я объяснять ей, воспитывать ее, у ч и т ь? Ведь я был женат неоднократно, а она впервые вышла замуж за меня.
Пытался! Но однажды во время проникновенного моего монолога о том, к а к о н а не права, моя жена вдруг заорала дурным голосом. Естественно, я замолчал, и до меня вдруг дошло, что это не она глупая, это я – д у р а к.
Бессмысленно учить того, кто просто не желает учиться, а считает, что он все знает и сам.
Я проанализировал ситуацию. Ну почему же все то, что я делаю для нее, ею не ценится? В лучшем случае – воспринимается, как должное! И понял.
Она жила до сорока лет одна, она давно "поставила на замужестве крест". У нее сложилась за много лет своя жизнь, свои предпочтения, пристрастия и порядок симпатий.
Она любит родственников. Она любит и не может не общаться с подругами. Она добросовестный работник, и по своему любит свою работу.
Так было до меня. Так ОСТАЛОСЬ И ПОСЛЕ ПОЯВЛЕНИЯ В ЕЕ ЖИЗНИ МЕНЯ.
Табель о рангах пристрастий моей женушки складывался так:
– любимые родственники;
– любимые подруги;
– работа;
– мои родственники (!?!?!), и потом уже – я.
Можно много говорить о своих обидах, но лучше вспомнить еще раз, что она – ж е н щ и н а. А значит – не виновата ни в чем.
Она просто другая. И поэтому к данному моменту мы скорее были не супругами, а просто добрыми соседями. То есть и супружеских обязанностей по отношению друг к другу мы уже несколько лет не выполняем.
Впрочем, опять же это я – фактически 35-40-летний мужчина (в силу особенностей организма, которые приобрел в ходе опасной десятилетней работы)! а она – женщина, чей возраст приближается к 60-ти, так что ей-то эта вся сексуальная лабуда – скорее всего, по барабану… Ну, вы понимаете.
А в принципе – я, наверное, л ю б я, ужился бы с умной, но слабого характера женщиной, которая, в свою очередь, очень бы меня любила.
И ценила бы все, что я для нее делаю.
Моя же Аня – вдобавок, по характеру строптива. На каждое мое слово она обязательно найдет противоположное слово, на мое мнение – высказывает собственное, а оно считается всегда правильным…
Ну, такой вот у человека женский характер…
Так что я не виню ее. Но иногда – срываюсь, начинаю ей что-то доказывать, в чем-то ее убеждать, а потом в глубине души понимаю про себя – вот и опять ты – дурак!
Ну, просто она тебя не любит и не уважает. И нельзя ее винить за это – в ее шкале ценностей ты не смог подняться хотя бы на один пункт выше. Так уж вышло…
Или тебе просто не повезло с женой…
Но, господа мои, я пришел! Словно бы "на автомате" я уже входил в помещение психиатрической и психологической консультации возле метро "Университет". Добрел незаметно, перебирая грустные мысли…
Консультация у детского психиатра стоила мне 3 тысячи, так как прием вел профессор, и я внес их в кассу.
Поясню, что я делал в этом учреждении. Меня интересовало, какие последствия может иметь мое возможное исчезновение из жизни пятилетнего мальчика. Который уже пережил потерю любимого отца и мог оказаться в ситуации повторной потери папы.
– Профессор, я задаю вам вопрос гипотетический… Я понимаю, что вам желательно увидеть конкретного мальчика, поговорить с ним и определить его психологические особенности, состояние его психики. Но этого – не будет! Я не могу вам объяснить – почему, но – нет!
Просто чисто по-человечески прошу оказать любезность – на гипотетический вопрос дать ответ о гипотетических негативных вариантах возможных последствий для мальчика – если он вновь потеряет отца.
Вот квитанция об оплате ваших услуг. Поэтому я прошу вас не просто с к а з а т ь, а обязательно написать ваше заключение (гипотетическое, не более!) на вполне реальном бланке вашей консультации.
– Это невозможно! – возмущенно заявил мне, тряся реденькой бородкой, еще вполне молодого возраста профессор.
– Да ну, невозможно… – спокойным ровным голосом парировал я, доставая пятитысячную купюру и подсовывая ее под журнал регистрации приема. – Возможно! Может быть, и не стоит регистрировать т а к о й прием посетителя в этом журнале, но бумажку-то написать и неразборчиво подписать… Чего же тут невозможного? Вот только писать на бумажке нужно правду и только правду!
Уже несколько минут я смотрел ему прямо в глаза и направлял свой биоэнергетический посыл.
Ну, а чего, черт возьми! Я же не просил у него изготовить мне фальшивку – ну не мог я мальчика с фамилией Кудрявцев "светить" у психиатра!
– Ну, хорошо! – сдался профессор, и, придвинув к себе стопку бланков консультации, потянулся за ручкой.
– Одно пожелание! – попросил я. – Научным языком, пожалуйста, и только возможные, я подчеркиваю, профессор, возможные! негативные последствия. Два-три варианта.
А мне – расшифруйте записи на словах простым русским крестьянским языком…
Что и было сделано через пятнадцать минут. А денежная бумажка как-то незаметно исчезла – ну, как испарилась, со стола.
Я же взял из стаканчика на столе ножницы и на глазах профессора аккуратно, но специально неровно на месте разделения отрезал верхушку бумаги, на которой был отпечатан логотип учреждения.
Для вящего профессорского спокойствия.
Отовариваться мне пришлось все-таки не в бутиках, а на Юго-западном вещевом рынке на проспекте Вернадского.
В соответствии с количеством оставшихся у меня денег.
Купил пару неплохих рубах, два галстука, которые гармонировали и с расцветкой рубах, и джинсовой курткой. Также купил в киоске гранат и направился "домой". И тут зазвонил телефон.
– Это я, – голос Евгении был ровен и я обрадовался. Наверное, никто не встретился ей из участников позавчерашнего сеанса.
– Я уже еду домой, – продолжала она. – Ничего не нужно купить?
– Нет. Я тоже иду домой. Ну, или в свое временное жилище. Обед будет готов в срок.
После этого я позвонил на квартиру и, услышав голос Любы, убедился, что они с Ваней дома и пока "на фронте все без перемен".
Но перемены неумолимо приближались – до появления Кудрявцева оставался один день…
Глава 7-я
Добраться к а к б ы домой – все-таки уж буду пока эту роскошь в Козицинском переулке называть домом, пусть, возможно, и на пару дней всего, зато приятно будет вспомнить) – я успел раньше Жени.
У дверей меня встретил визжащий от восторга к а к б ы сын, и я вручил ему "чупа-чупс" определенного сорта – узнал по телефону у Жени, что именно любит Ваня.
Раздевшись и сразу же пройдя на кухню, я включил плиту под теплым еще казаном и принялся доготавливать плов. Люба, держа на руках Ваню, стояла рядом – что называется, буквально дышала мне в затылок. Они внимательно наблюдали за моими манипуляциями – надо полагать, учились правильно готовить плов.
И Люба, и Ваня.
Я же очистил гранат, попробовал алое зернышко и удовлетворенно хмыкнул – гранат оказался сладким, как я и выбирал.
Затем я достал пустую кастрюлю и высыпал в нее рис. И начал промывать его, как учит восточная кулинария, "в семи водах". А проще говоря – семь раз.
Взял чайный бокал, налил в него горячей воды, насыпал соли и как следует размешал ложкой. Наконец, достал из холодильника сливочное масло.
Все было готово для закладки риса.
Я открыл казан, в котором кипело в жиру мясо, высыпал из кастрюли промытый рис, выравнял его в казане, затем вылил подсоленную воду. Засыпал сверху рис гранатовыми зернышками, отрезал и положил сверху кусок масла. Затем долил водой до образования слоя жидкости высотой примерно в два пальца.
Плотно закрыл казан и стал ждать.
Закипело примерно минут через десять. Я убавил нагрев электроплиты до минимума, плотно закрыл крышку казана и укрыл его принесенным из душевой махровым полотенцем.
– Все! – сказал я Любе. – Накрывайте на стол, минут через десять ставьте разогревать борщ, заваривайте свежий чай – плов будет готов минут через двадцать!
Дверь хлопнула, Женя, с пунцовыми щеками и ярко-голубыми глазами, в которых плескалась радость, влетела на кухню, втянула носом воздух и заявила, что пахнет божественно, что она страшно голодна, а как вел себя Ваня, а я – я все успел сделать из того, что хотел?.. А вот у них сегодня в университете была интереснейшая лекция об эпицентре появления НЛО в районе Курской магнитной аномалии…
Мы не успели "ох!" сказать, как она уже сбегала в душевую, вымыла руки и сидела за столом, не переставая трещать обо всем на свете…
Так что обед, таким образом, прошел весело.
Потом Люба мыла посуду, а я, по просьбе Вани, укладывал его в постель. Короткая сказка, придуманная мной тут же, у кровати, усыпила парня, и я спустился на кухню, заставил хлебающую чай Женю поставить чашку, уцепил ее за локоток и повлек в гостиную.
Я включил телевизор, убавил звук, основательно устроился за столом и сказал:
– Присаживайтесь и вы, мадемуазель! И давайте уже поговорим о нашем общем деле!
Женя как-то сжалась, радость с лица испарилась, словно по волшебству.
Мне было страшно ее жаль, и тем не менее я сказал:
– Евгения, нужно что-то решать. Ну нельзя подобно страусу прятать голову в песок и считать, что проблема решена. Вы хотели мне что-то предложить – давайте сначала выслушаем вас и обсудим предложение, потом, возможно, что-то предлагать и решать придется мне…
– Виктор, я хотела вас попросить вот о чем…
Она встала, сдвинула большую картину, которая видела рядом с телеэкраном, и открыла дверцу вмонтированного в стену сейфа.
Вернувшись к столу, она подошла ко мне и положила передо мной пачку оранжевого цвета купюр, обернутую банковской лентой.
– Вы ведь пенсионер, верно? Так что своим временем можете располагать по желанию… Это деньги, чтобы вы могли постоянно летать в Барнаул и обратно…
Я было открыл рот, чтобы поинтересоваться – а чего ради я должен летать из Барнаула в Москву – и обратно? Но она приложила ладошку к моим губам.
– Пожалуйста! – она смотрела на меня умоляюще, и я закрыл рот. – Мне трудно сформулировать то, о чем я хочу вас попросить, но… но я хочу попросить вас побыть, сколько вы сможете, отцом Вани.
Вы сами видите, как он вас любит, он вам в рот смотрит… Знаете, после вашего появления он как будто стал другим ребенком – веселым, послушным, да что это я – вы ведь и сами все видите…
Ваня – мальчик, которому нужна полная семья, и я хочу попытаться ради него…
Она говорила что-то еще, но мои мысли были далеко.
Я вспоминал, как моя жена Аня всегда все делала по-своему. Что бы я не попросил – я никогда не мог быть уверен, что это будет сделано так, как я планировал. Она всегда делала все "Как лучше", то есть – по своему разумению. А мне хотелось ей на это всегда отвечать фразой актера Басилашвили из кинофильма "О бедном гусаре замолвите слово": "Не нужно, как лучше. Нужно, как положено…"
Положенным я считал то, что говорил я.
Почему-то вспомнилась телефонная розетка в моей комнате, из которой Анна никогда на ночь не выдергивала соединительный штеккер параллельного телефона, а в результате частенько ранним утром меня будил телефонный звонок, я брал трубку, и слышал из нее полный патоки голос очередной подруги: "Ой, Анечка, я тебя не рано побеспокоила?", а я клал трубку и сжимал зубы, потому что в табели о рангах ее подруг сама Аня Петрова – была, а вот семьи Виктора и Ани Андрейчук – не было. А потому беспокоиться о том, что ее звонок поднял с постели ни свет ни заря не только Аню, но и еще кого-то – не стоило…
Что из того, что этот человек, возможно, всю ночь мучился бессоницей и уснул лишь под утро?
Почему-то встрял в мои мысли также пьяница сосед, которого моя супруга регулярно привлекала к мелким ремонтам в нашей квартире – трубу подкрутить, свет наладить… Он все ломал, а мне приходилось искать мастеров, чтобы переделывать, и я буквально бесился от этого, и орал ей: "Сколько можно говорить – я запрещаю звать Петьку! Чего ты-то в это лезешь? Ремонт – дело мужское, я сам разберусь!", а она молчала и через некоторое время, словно бы мне назло, пьяный Петька вновь копался у нас дома…
Так что лично я с охотой бы принял предложение Жени. С радостью, если бы это зависело только лишь от нее и меня…
– Стоп, Евгения! – сказал я. – Почему бы тебе не ввести меня в курс дела полностью? Например, рассказать, кем, собственно, является твой брат?
Она словно споткнулась на слове – и замолчала.
А я – нет!
– Кудрявцев Юрий Борисыч, – размеренно говорил я, глядя в ее лицо. – Гендиректор и почти полный владелец АО РЭС… Апостол демократии, опора президента, правительства России и друг Запада, да что там просто друг – просто друг закадычный! Гений приватизации, и по слухам – человечек злопамятный, обид не прощающий…
Я встал, обнял за плечи безвольно приникшую ко мне девушку (нет, ну какого черта, она же не виновата, что у нее такой брат!), подвел к большим креслам, стоящим напротив телеэкрана.
Сел сам, посадил рядом, прижимая к себе, Женю.
– Евгения, – уже другим тоном сказал я. – Нельзя бегать от проблем, нужно решать их, глядя правде в глаза. Кто дал тебе эти деньги? Выстроил в центре Москвы целый дом с квартирой для тебя? Разбирался с твоими мужчинами? Молчишь? Вот он-то, в конечно счете, и будет решать, быть мне здесь, или нет. А не я и не ты!
Завтра он буквально на крыльях прилетит сюда, узнав о моем появлении…
– Откуда он узнает? – испуганно спросила девушка.
– Евгения, Евгения! – улыбнулся я, чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение в ней, которое не мог не почувствовать сразу же – я по-прежнему слегка прижимал ее к себе одной рукой. – Это же Юрий Борисыч! Только из-за моей просьбы ему не позвонили еще вчера!
Так что вы, Евгения, занимайтесь сегодня своими делами и Ваней, а я поеду к своему двоюродному брату Василию и мы будем пить водку. И говорить на отвлеченные темы. И я буду набираться сил.
Я дам вам ответ завтра, после встречи с вашим братом. А деньги пока спрячьте, договорились?
И я вновь слегка прижал ее к себе. И подумал, вставая с кресла, на котором мы сидели, что как-то совершенно не испытываю сексуального возбуждения – почему-то не было у меня к ней влечения…
– Ты ведь пойми, – говорил Василий, периодически прядая вперед головой (мы допивали уже вторую бутылку водки), – я ведь все восьмидесятые по заграницам прошарился… Я ведь – связист ВМФ – да! Между прочим – капитан третьего ранга в отставке… – Он попытался встать, видимо, желая предъявить мне висевший где-нибудь в шкафу форменный мундир, может быть – даже с орденами!
Вася год назад потерял сразу обоих родителей – умерли по старости один за другим, и остался один в прекрасной двухкомнатной квартире в доме на улице академика Панферова (в районе пересечения ее с Ленинским проспектом). Впрочем, об этом я, кажется. упоминал…