Ну, про цветы не буду говорить. Букетов всяких наставили столько, что через стол трудно было разглядеть друг друга.
Но, как известно, у нас во дворе ничего не проходит гладко. Вот и "Вечер дружбы" начался не так, как планировали его мамы. Они во что бы то ни стало хотели рассадить нас вперемежку с девчонками. Кто с кем больше дрался, того и собирались посадить рядом. Я не знаю, почему так решили. Может быть, чтобы друг к другу привыкали и не дрались потом? До чего же наивно рассуждают иногда мамы!
Одним словом, мы наотрез отказались - не стали садиться рядом с девчонками.
- Или отдельно, или вообще не будем праздновать! - категорически заявил Ахмадей.
Это подействовало.
- Какие они нелюдимы… - начала было говорить Люциина мама, но на неё шикнули другие мамы, и разговор про нас замяли. На душе стало легче.
Теперь расскажу всё по порядку, чтобы ничего не упустить.
Понятное дело, девочки уплетали конфеты и без конца разговаривали да смеялись. Я не знаю, почему так часто смеются девчонки. Что касается нас, то мы сидели рядом, чинно и важно разливали фруктовую воду по чашкам.
После того как все мы немного поели, мама Фатымы произнесла небольшую речь.
- Будем верить, - сказала она, - в настоящую дружбу между нашими детьми! Желаем им всем вместе и дружно сходить в летний поход!
Но у нас был свой тост.
- За дружбу и так далее! - тихонько сказал Ахмадей.
- За красных мушкетёров! - добавил Яша. Мы разом выпили фруктовую воду.
Всё шло тихо и гладко. Скоро мамы ушли, осталась только Манина бабушка.
Мы тоже собирались смыться, когда внезапно в саду появился Мурат. Он помахал рукой Фатыме, скрылся, а потом появился снова. Я так и ахнул. Рядом с ним шагал лобастый мальчик, тот самый, с которым мы познакомились, когда искали дом Аксакова.
- Заходите, мальчики, что же вы опоздали? - крикнула им Фатыма.
Отсюда мы заключили, что она пригласила их на "Вечер дружбы". Это надо было понимать как вызов нашим мальчикам. Имея столько порядочных мальчишек в своём дворе, приглашать чужих, с другого двора! Большего оскорбления для нас нельзя было и придумать.
Не я один так думал. Ахмадей даже побледнел от обиды.
Между тем все девочки начали ухаживать за своими гостями. Фатыма поставила перед лобастым тарелку с ягодами. Зуляйха подала ему чай. Маня тоже отломила кусок от своего шоколада и протянула Мурату.
"Ну, погоди же! - подумал я. - Как защищать - так Мансур! А как шоколады дарить - так другой!"
Я поднялся и сказал ребятам:
- Ну их! Уйдём!
- Сиди! - прошипел Ахмадей, не сводя глаз с лобастого.
- Мы же решили смыться! - напомнил я.
- Молчи! Чего тебе! Сам знаю! - рассердился Ахмадей.
Я не стал настаивать. С тех пор как Маня уступила свой шоколад Мурату, я потерял всякий интерес к нашему вечеру. Даже до чак-чака не дотронулся.
Когда вечер кончился и все расходились, я подошёл к Ахмадею.
- Как ты думаешь, - спросил я его, - может быть, надо отколотить их?
- Не сейчас, - сухо ответил Ахмадей.
А Яша поднял руку и торжественно произнёс:
- Мушкетёры не прощают измены! Они мстят!
Бинокль
У девочек вовсю развернулась подготовка к походу.
Фатыма успела уже договориться с туристическим бюро, чтобы во дворе нашего дома провести общее собрание мальчиков и девочек, посвященное походу. Фатыма сама написала объявление на большом листе бумаги.
"Всем мальчикам и девочкам "Большого оркестра"! - было написано крупными буквами. - Завтра у нас состоится интересный доклад о походе туристов. Наш маршрут будет называться "Сердце Урала". Приглашаются все, кто желает стать туристом".
В назначенный час во дворе собрались все девочки. Из мальчиков был один я. Конечно, красные мушкетёры не прощают, и после всего того, что было на "Вечере дружбы", мне не следовало ходить на это собрание. Но уж очень хотелось послушать про будущий поход.
Остальные мальчишки играли за сараем и отказались прийти на собрание. Понятное дело, Ахмадей не захотел плясать под дудку Фатымы.
Когда явилась очкастая тётя из туристического бюро, Фатыма послала меня за сарай, чтобы я снова пригласил остальных ребят.
- Иди, не мешай нам, кукла! - обозвал меня обидным словом Яша. - Мы не девчатники…
Мне очень не хотелось слыть "куклой". От обиды я больше ничего не мог сказать и побежал туда, где проходило собрание.
- Они не хотят слушать доклад! - громко объявил я.
- Ну что ж, начнём и без них, - решила Фатыма. Тетя в очках только что начала говорить нам про горы и леса, как из-за крыши сарая прилетело тухлое яйцо, брошенное кем-то из ребят. Оно упало рядом с тётей, чуть не задев её.
- Невозможные хулиганы! - возмутилась пришлая тётя. - Видали вы это?
Все девочки заахали. Доклад пришлось прервать, и за сарай побежала Фатыма, чтобы выяснить, кто это сделал. Но там она не застала никого.
Как только тётя начала рассказывать дальше, откуда-то из-за гаража поднялся свист. Волей-неволей пришлось прервать собрание. Тётя из туристического бюро очень обиделась и заявила нам:
- Если бы я знала, что у вас живут такие хулиганы, никогда сюда не пришла бы!..
После её ухода Фатыма гордо сказала опечаленным девочкам:
- Мальчики могут сорвать доклад, но путешествие - никогда!.. С этого дня мы начнём готовиться в путь-дорогу. Пойдут одни девочки!
- Почему одни девочки? - в сердцах воскликнул я. - Я тоже пойду с вами. Верно, и твой брат пойдёт…
Так опять проявилась моя бесхарактерность. Но это оттого, что я добрый. Моя мама не раз говорила мне об этом.
Фатыме купили лыжный костюм, который мог пригодиться ей в дороге. Зуляйха хвалилась алюминиевой фляжкой, подаренной папой. Искандер приобретал рыболовные снасти. Дядя Яфай даже обещал достать для нас охотничье ружьё и палатки.
Разумеется, мне было немного стыдно перед старыми друзьями, я даже старался не попадаться им на глаза. Но всё-таки бросить их совсем я не мог.
Однажды я робко заглянул за сарай. Мушкетёрская компания сидела на ящике и о чём-то разговаривала.
- Ты тоже в поход собрался, кукла? - усмехнувшись, спросил меня Яша.
- Я не кукла! - запротестовал я.
- Ну ладно, пусть не кукла! - смягчился он. - Хочешь пойти с девочками?
- Там не только девочки, - начал я защищаться. - Брат Фатымы идёт, ещё кое-кто…
- Тебе бы не следовало. Лучше бы шёл с нами… Верно, Ахмадей?
Тот важно кивнул головой:
- Он умеет молчать. Его нельзя скидывать со счетов.
- А вы куда? Тоже в поход? - стал расспрашивать я.
- Придёт время - узнаешь!
Я не настаивал, но в поход продолжал собираться. Мне тоже хотелось взять с собой такое, чего нет ни у кого. Фронтовые товарищи моего папы прислали нам его вещевой мешок. Я твёрдо решил захватить в поход этот вещевой мешок. Потом мне захотелось достать бинокль. Но где его возьмёшь?
Я попробовал обратиться к нашему генералу в отставке. Попросил его одолжить бинокль, однако он отказал:
- Это память о фронте. Подарок одной разведчицы. Я боюсь, что вы потеряете… Хочешь, я тебе компас дам?
От компаса я отказался.
Я очень люблю сдерживать своё слово: обещал взять в поход бинокль - надо во что бы то ни стало достать.
Однажды я пошёл в комиссионный магазин, где продавали бинокли.
- Дайте мне бинокль на время, пока в поход сходим, - умолял я.
Но мне и там не дали, сказали, что это чужое добро и из магазина без денег ничего не отпускается. Я показал им монету, которую мне подарил Яша. Монету тоже не приняли. Пришлось вернуться с пустыми руками.
Но я всё-таки не терял надежды достать бинокль.
Девочки воспитывают терпение
Наши девчонки практически готовили себя к походу.
- Поход - не прогулка, - напомнила Фатыма. - Пусть каждый ликвидирует свои недостатки!
С Фатымой никто не спорил: каждый сам понимал, что поход будет нелёгкий. Если мы выйдем в поход такими, какие мы есть на сегодняшний день, то, конечно, ни одного дня не выдержим. Много неженок у нас развелось!
Наша Зуляйха начала бороться с болью. Она калёным железом хотела вытравить из своей души слабость. Ради этого она два дня проходила в туфлях, которые жали ей ноги. На всех пальцах у неё появились кровяные мозоли.
- Не хватит ещё? - спрашивала она у Фатымы.
- Нет, - сурово отвечала та.
Сама Фатыма привыкала голодать. Понятное дело, в походе всё может случиться. Продукты могут выйти, в пещере можно потеряться, можно оказаться на острове… Фатыма всего два раза в день ела и два раза пила воду. Она намеревалась сократить норму ещё на один раз, если продержится до конца недели.
Маня, как известно, во всём старалась подражать Фатыме. И здесь она ничего другого не придумала, как голодать. Она ела утром и вечером, а днем ничего в рот не брала. Бабушка не на шутку испугалась.
- Не могу понять, что случилось с моей внучкой, - украдкой плакала она среди соседок. - Совсем перестала есть. Чего только я ей не покупаю: и молочное, и птицу, и фрукты… Бывало, очень любила шоколад, теперь даже не дотрагивается.
- Надо свести её к врачу. А то как бы чего серьёзного с ней не было! - посоветовала Люциина мама.
Когда Маня узнала, что бабушка хочет повести её в амбулаторию, то не на шутку испугалась. Прибежала ко мне.
- Фатымы дома нет. Посоветуй, что делать? - спросила она меня.
Хотел я ей напомнить про шоколад, которым она на вечере угостила Мурата, да не стал. Не такое время, чтобы про свои чувства говорить. И потом, ведь не побежала к Мурату, а пришла ко мне.
- Ты не бойся! - утешил я её. - В случае чего, я сам с тобой пойду.
Так и пришлось мне с Маней и с её бабушкой пойти в амбулаторию.
Если вы никогда не были в Уфе, расскажу вам, куда мы пошли.
Как только выйдешь из нашего дома, надо завернуть налево, то есть идти по Коммунистической улице. Она у нас центральная. Липами и тополями обсажена. И канавки есть, где мы хотели создать арыки. Дальше идёшь мимо швейной фабрики, мимо типографии и около Ленинского садика сворачиваешь направо.
В нашем городе давным-давно бывал Ленин, по пути из ссылки заезжал. Наверно, захотел посмотреть на то, как уфимцы живут, и с революционерами поговорить. Одним словом, на том месте, где Ленин любил бывать, памятник поставили и сад развели.
Пройдя по улице Ленина, надо свернуть налево. Тут в пятом или шестом по счёту домике находится наша детская амбулатория: старый каменный дом с кривыми лестницами.
- Держись! - предупредил я Маню, как только мы вошли в первый кабинет.
Перед тем как войти, я внимательно прочитал надпись, сделанную синей краской на белой дощечке: "Терапевт". "Это, наверно, фамилия доктора", - подумал я.
Высокий и худой дяденька, одетый как повар, опустил очки на самый кончик носа и сердито сказал нам:
- Заходите по одному!
Мне пришлось объяснить, что мы пришли все вместе.
- Кто же из вас больной?
- Вот она, - сказал я, легонько подталкивая вперёд Маню.
На белой скатерти лежали чёрный ящик, большие часы и термометр.
- Подойди ко мне, девочка. Повернись. На что жалуешься?
Он приставил дудочку к спине Мани и приложил к ней ухо, а потом даже в рот заглянул. Точно, взглянув на язык, можно узнать, что происходит на душе у человека.
- Ваша девочка совершенно здорова, - проговорил доктор, моя руки под краном. - Заставляйте её чаще бывать на свежем воздухе. Разнообразьте питание…
- Чего только я не перепробовала! - вздохнула бабушка. - Наверно, всё-таки болезнь её внутренняя, не иначе.
- Если мне не доверяете, обратитесь ещё к невропатологу! - обиделся доктор. - Могу повторить: девочка совершенно здорова.
Во втором кабинете сидела симпатичная молодая тётенька.
- Подойди ко мне, не бойся, - приветливо пригласила она Маню. - Расскажи, на что ты жалуешься?
- Я совсем не жалуюсь, - пролепетала Маня.
- Говори громче. Ничего не болит?
- Нет.
- Не кушает она у нас, - сокрушённо заговорила бабушка.
- Почему же ты, моя милая, не кушаешь?
Я испугался, как бы Маня не поддалась ласковому голосу.
- Держись! - прошептал я.
- Мальчик, а ты чего шепчешься?
- Просто так, - ответил я.
Потом мы заходили ещё к хирургу. Бабушка сказала, что, может быть, у Мани чего-нибудь сломалось.
Там тоже никакой болезни не обнаружили.
Когда вышли из четвёртого кабинета, бабушка вдруг заплакала:
- Боже мой, куда я теперь пойду?..
Этого Маня не выдержала. Она заплакала вслед за бабушкой, но ещё громче.
- Прости меня, бабусенька! - проговорила она сквозь рыдания. - У меня ничего не болит, я только воспитывала терпение… С этого дня буду есть всё, что ты мне дашь. Я стану послушной, как прежде.
Я с укором покачал головой: разве на девчонку можно положиться? При первом же случае подведёт.
Как трудно отучиться врать
Не раз Люция давала себе твёрдое слово, что навсегда и бесповоротно перестанет лгать.
"Это последний раз, - бывало, говорила она. - Больше никогда не буду, честное слово!"
Но каждый раз ей что-то мешало сказать правду. Помню, как-то ещё зимой она получила двойку по ботанике и очень огорчилась. Дело было перед концом четверти, и Люция решила об этом обязательно рассказать матери. С этой мыслью она направилась домой.
Мама была не одна - на диване сидела гостья.
- Вот она и сама, моя отличница! - обрадовалась мама, подводя свою дочь к незнакомой женщине.
Мама, конечно, прекрасно знала, что Люция не отличница. Всем, в том числе и гостье, она говорила неправду. Люция покраснела от досады, но всё же не рискнула подвести маму. Так она и не сумела сказать правду о двойке ни в тот день, ни после.
А ещё до этого Люция на катке потеряла красивые перчатки, недавно купленные в Москве. Она забыла их на скамье, когда одевалась. Но маме наврала, что перчатки украли.
Вчера я застал Люцию в слезах.
- Упала, что ли? - посочувствовал я, подойдя к ней. Мне всегда больно за людей, которые плачут. Ведь от счастья никто не плачет. А кому хочется, чтобы люди страдали?
- Вот искала конфеты… - ещё сильнее заплакала она. - Забралась в буфет и нечаянно уронила чашки… Такие большие… Их маме на свадьбу подарили.
- Ты же не нарочно, - стал я утешать её. - Маме объяснишь, как только она вернётся. Я уверен, что она тебя простит. Мне тоже приходилось разбивать чашки.
- Она уже вернулась, и у меня не хватило духу сознаться! - ещё горше заплакала Люция.
- Почему же не смогла? - заинтересовался я.
- Потому что… потому что… она заболела, как только пришла домой, голову завязала полотенцем и легла. Как же я ей скажу в такое время?
Нет, никак не могла Люция отучиться врать! Это было тем более страшно, что все без исключения девочки знали про Люцию, что она вруша, и понемногу переставали ей доверять. Разве такого человека можно взять в поход? По-моему, нет…
Военный совет мушкетёров
Как-то Яша остановил меня во дворе и торжественным голосом пригласил на совет мушкетёров.
Между прочим, став красными мушкетёрами, мы обязаны были носить перья на головном уборе, как это принято у всех мушкетёров. Однако возникли затруднения: ходили мы, как правило, без кепок. Поэтому было принято решение, что красные мушкетёры могут носить перья в карманах брюк.
Так вот, когда мы пришли в сарай, Ахмадей заставил нас вытащить из карманов петушиные перья. Только после того, как все убедились, что в нашу среду не пробрался чужой человек, он приступил к обсуждению вопроса.
- Девчонки затеяли поход, - проговорил Ахмадей, исподлобья посматривая на меня. - Надо определить нашу позицию. - Он опять покосился на меня. - Фатыма как будто решила без нас обойтись. Допустим это или нет? Говорите!
Я благоразумно промолчал о том, что уже дал своё согласие. Ждал, что скажут ребята.
- Поболтают и бросят, - проговорил Яша. - Без нас они не рискнут пойти в горы. По мне, плюнуть на всё это и забыть. Нам нужен свой поход, отдельный от девочек.
- Ты не знаешь Фатыму, - вмешался я. - Она обязательно уведёт девочек.
- Ну и что ж?
Я решил сыграть на самолюбии моих друзей:
- Они не особенно, мне думается, нуждаются в нас. Если захотят, то всегда найдут мальчишек из других дворов. Как прошлый раз…
Когда я напомнил про лобастого, Ахмадей даже зубами заскрипел:
- Это ещё посмотрим! Я не позволю, чтобы другие влазили в дела нашего "Большого оркестра"!
Мне только это и нужно было:
- Может, перехитрим их? Если мы пойдём…
- В самом деле, если попробовать? - задумчиво произнёс Ахмадей.
- Вот это здорово! - воскликнул я, обрадовавшись, что в поход пойдём все вместе.
- Ты не шуми, - остановил мой восторг Ахмадей. - Фатыма может заартачиться.
- Да нет, не заартачится! - настаивал я. - Ручаюсь, хоть голову на отсечение дам!
Ахмадей спросил:
- Яша, а ты как? Не против? Тот пожал плечами и промолчал.
- Тебя спрашивают! Против нас хочешь пойти, против решения, значит?
- Ну вас!.. - недовольно буркнул Яша. - Валяйте! Посмотрим, что из этого выйдет. Я воздерживаюсь. По мне, так лучше организовать похищение.
- Какое ещё похищение? - взъерепенился Ахмадей. - Тут о походе речь идёт… Итак, решение принято единогласно, - заключил он. - Следует сразу назначить и руководящий состав похода. Думаю, что тебя, Яшка, следует поставить начальником штаба. А Мансура - моим адъютантом.
- Я согласен, - ответил я быстро. - Адъютантом так адъютантом. Главное - вместе…
- Видишь, Мансур службу знает, - не скрыл своего одобрения Ахмадей, с укором поглядывая на замолчавшего начальника штаба. - Тебе, Яша, предлагаю срочно разработать маршрут похода и достать себе военное снаряжение, как полагается. В следующий раз явиться в полной форме. Понятно?
Компас генерала
В тот же день мы переименовали свой дровяник в "штабное помещение". Теперь без штаба не обойдешься! Это стало ясно. И вообще все мы с увлечением подражали военным. Ахмадей напялил на голову старую зелёную фуражку с новенькой красной звездой. Поверх его сатиновой рубашки, через плечо, был перекинут ремешок полевой сумки.
У меня пока был только поясной ремень, делавший меня похожим на военного. Большего, как мне объяснил Ахмадей, для адъютанта и не нужно.
Яша до последнего дня не мог ничего раздобыть, хотя и числился начальником штаба.
- Лучше бы ты меня комиссаром назначил, как Фурманов у Чапая, - не раз просил он.
И каждый раз Ахмадей отказывал ему в этой просьбе.
- Нет, мне комиссар не понадобится! - важно заявил он. - Ты как пить дать не удержишься, чтобы не вмешаться в мои распоряжения. А этого я, как знаешь, не терплю.