Папино министерство мне очень и очень понравилось. Понравились и высота, и облака. И всё, всё… Город отсюда виден как на ладони. Воздух чистый-пречистый. И кругом так просторно, так солнечно, что хочется даже петь. И ветер здесь весёлый, певучий. И красный флаг пляшет на ветру, словно наверху всегда бывают только праздники.
Папа повёл рукою и сказал:
- Смотри, Галка! Было тут когда-то болото топкое. Да такое болото, что ни одна порядочная лягушка не жила в нём. Мальчонком, бывало, я сетки ставил здесь на перелётных уток. А теперь? Видишь, красоту какую воздвигли каменщики! Широкие проспекты! Красивые дома! Просторные площади! Любо-дорого смотреть!
Я положила одиннадцать кирпичей, а папа намазал их чем-то, и они приклеились. Если будете проходить по Московскому проспекту, обязательно посмотрите на десятиэтажные дома. В одном из них лежат одиннадцать моих собственных кирпичей. И все они помечены крестиками. Я сама отметила карандашом каждый кирпич.
Что ж, может быть, я тоже стану строить красивые дома. Ведь это же очень интересно - проходить мимо своих собственных домов и говорить громко:
- Стоят голубчики! И сотни лет будут стоять. Как памятник каменщице Сологубовой со други!
Ну, в самом деле, разве не интересно построить такой дом, который останется после тебя как память о твоей жизни?
Вообще мне хочется жить так, чтобы люди считали меня полезной, чтобы гордились мною, уважали меня. Вот почему иногда я хотела бы заняться спортом, добиться звания чемпионки мира по лыжному спорту, по бегу, плаванию, прыжкам, метанию диска и вообще ставить мировые рекорды.
Не для себя! Нет! А для того, чтобы все гордились мною. Я бы ездила по всем Олимпиадам и скорее умерла бы, чем уступила первое место. Ну, разве не замечательно выступать за всю нашу страну и побеждать для всех наших людей, для славы Родины? А иногда хочется водить корабли в самые дальние страны, видеть весь мир, смотреть своими глазами на то, о чём много раз читала в книгах.
И всё ведь это возможно! Стоит только захотеть, и ты будешь кем хочешь.
Раньше мне казалось, что моя мама неудачно выбрала себе занятие. Я думала, работать поваром совсем неинтересно.
Мама сказала однажды, когда я завела такой разговор:
- Дурочка, не место красит человека, а человек - место! У нас, запомни, нет и не может быть плохих профессий, а вот люди плохие ещё встречаются. А коли сам никудышный, так такому любая работа кажется плохой. Про нашу, про кулинарную скажу работу. Почему нет на свете выше этой профессии? Да потому - всем нужная она! И учёному, и министру, и писателю, и артисту, и герою труда, и самому старому, и самому малому! Кормилец он людей, повар-то! И пока человек не может обходиться без пищи, - нет важнее работы, чем наша, поварская!
Один раз я была на фабрике-кухне, где мама работает шеф-поваром, и там сама увидела, как уважают маму.
Я сидела в общем зале, ждала, когда мама освободится, чтобы взять у неё деньги на билет в ТЮЗ. И вот рядом со мною сел мужчина с большими усами и совсем без волос. То есть, не совсем, потому что на голове у него было что-то вроде птичьего пуха, но уж прически-то из этого пуха никто бы не сделал. Мужчина заказал обед и стал есть, а потом постучал ножом по тарелке и сказал:
- Хочу сказать несколько слов шеф-повару!
Мама, конечно, вышла в общий зал, чтобы послушать несколько слов. Мужчина вскочил, начал трясти мамину руку и закричал на весь зал:
- Благодарю! Спасибо! Уж так пообедал сегодня, как давно не ел. Замечательно! Вкусно! Просто объедение! Это надо же сообразить такой борщ! Гениально!
Мама спросила:
- Вам ещё что-нибудь нужно?
- Только карету скорой помощи! Я же не просто поел, но буквально объелся! Подумайте, три порции умял талантливого борща! Ну, право же, меня хоть на носилках выноси! Еле дышу! Честное слово!
И тут все обедающие закричали:
- Да разве только борщ хорош? Вы бы щи ленивые попробовали, растегаи, солянку, окрошку! А люля-кебаб? А котлеты по-киевски? А шашлык по-черкесски? Пальчики оближете!
- А какие чахомбили здесь подают! - вскочил один толстый мужчина и причмокнул губами так, словно выстрелил. - Это же не повар, это ж настоящий Наполеон кухни. - И, взмахнув руками, бросился к маме с криком:- Чествовать! Чествовать!
Все засмеялись, закричали "ура" и все кинулись к маме и стали пожимать ей руки.
А мама почему-то заплакала. Я спросила:
- Ты, мама, что? Тебе больно?
Мама сказала:
- Глупыха ты, глупыха! С непривычки! Нас, пищевиков, чаще в жалобных книгах чествуют, а тут, видишь, какое дело! Да и то сказать: что даёт она, жалобная книга-то? Что в ней? Ругань да оскорбления. А тут - доброе слово! Ласка! Поневоле растопишься да заплачешь от радости…
Но я бы ни за что не заплакала. Ну, чествуйте! Пожалуйста! Каждый день можете чествовать. А потом сказала бы всем:
- Мы, конечно, немножко недосмотрели, и обед сегодня получился не совсем хороший. Но завтра постараемся накормить получше. Приходите, пожалуйста!
И я бы себя не пожалела, но уж такой бы обед приготовила, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Впрочем, хвастаться не хорошо. Папа говорит:
- Хвастун подпрыгнет на метр, а разговор о прыжке на тысячу километров растянет.
Нет, я бы ничего не сказала. Просто приготовила бы такой обед, после которого все плакали бы от радости.
Ведь все же возможно, если постараться.
Но вот интересно: почему так хочется, чтобы хвалили тебя? Хорошо это или плохо?
Нина Александровна говорит, что это и не хорошо и не плохо.
- Если, - говорит она, - человек старается сделать что-нибудь полезное, приятное для других, - тогда это хорошо, конечно. Но когда из кожи лезет вон для того только, чтобы его все хвалили, чтобы сказали, будто он лучше всех, умнее, способнее, - тогда это не совсем хорошо. Даже очень плохо!
6 мая
Сегодня, наконец, завязался у меня разговор с Марго о боге. Я сказала:
- Ну, хорошо. Ты веришь. Ладно! Но для чего же верующие ходят в школы? Для чего они учатся? И зачем тебе школа, образование, книги, если сам бог безграмотный? Ведь он даже и двух классов не кончил.
- Бог всемогущий и всезнающий! - сказала Марго.
- Тогда зачем же он идёт против науки? И зачем других заставляет быть тёмными?
- Не ври! - засопела Марго. - Это ты сама выдумала.
- Ничего не выдумала. У меня факты. Пожалуйста! Ты знаешь, что король франков запретил крестьянам ставить громоотвод. И знаешь почему? Потому что бороться с волей божьей грешно. А если в чей-нибудь дом ударит молния, - значит, так угодно богу. Ты читала об этом?
- Нет!
- Вот видишь! Не читала, а споришь. Слушай, Марго, я дам тебе три книги. Обязательно прочитай их. А когда прочитаешь, поговорим серьёзно.
И я дала ей три книги, которые подобрал для меня дядя Вася, чтобы легче было воспитывать Марго.
Пусть читает.
7 мая
Марго начала думать. У неё появились в голове разные мысли. Я очень рада, что наконец-то она поняла, для чего приделана голова к шее.
Она пришла сегодня в школу задумчивая и какая-то рассеянная и всё время посматривала на меня, а потом, во время большой перемены, спросила:
- Ты для чего живёшь?
Я удивилась, конечно, потому что такого вопроса никак не ожидала от Марго. Не понимая, что она хочет, я сказала:
- Ну… живу и только. Полагается жить, вот и живу!
- Значит, сама не знаешь! - усмехнулась Марго.
- Ты задаёшь глупые вопросы, - сказала я. - А таких вопросов я сама могу сотню задать. Для чего ты ешь? Для чего спишь? Для чего дышишь воздухом? Смешно!
Но Марго смотрела на меня с таким видом, будто я задала очень умный вопрос. Этого уж я не могла выдержать. Я схватила её, зажала ладошкою её рот и, когда она посинела вся, спросила:
- Ну, ты можешь не дышать? Ты теперь будешь спрашивать, для чего дышишь?
- Пусти! - прохрипела Марго, и, когда я выпустила её из рук, она сильно вдохнула воздух, посмотрела на меня исподлобья и, подумав, сказала: - И ты не знаешь, почему люди живут.
- Не говори глупостей! Люди живут потому, что жить интереснее, чем не жить. Просто нам нельзя не жить, если мы живые.
- А для чего?
- Конечно, для жизни!
Марго вздохнула и замолчала. А я и сама не могла сказать ничего больше.
Между прочим, раньше никто у нас в классе не задумывался, почему и для чего мы живём, а в этом году даже Марго интересуется этим. Но что я могу объяснить ей, если сама не всё ещё понимаю.
Я решила поговорить с дядей Васей. И у нас с ним был такой большой разговор о жизни, что я просидела в его комнате больше часа.
- Что ж, - сказал дядя Вася, - рано или поздно у каждого человека появляется такой вопрос. И на него тысячи мудрецов пытались ответить на протяжении тысячи лет. Люди ломали головы, стараясь узнать конечные причины жизни, а жизнь сама и есть конечная причина. Ты спрашиваешь, для чего мы живём? Ну, не для того же, конечно, чтобы задавать глупые вопросы. Жить надо, Галочка, жить! Как, ты спросишь? Скажу! Я ведь и сам в своё время искал ответ на этот вопрос.
- Да? - удивилась я. - А мне казалось, что только ребята нашего класса интересуются этим.
- Всех интересует этот вопрос! Но по-разному! Есть умники, которые не живут, а только болтают о жизни. Ах, что такое жизнь? Ах, почему я живой человек, а не мёртвый? Ах, почему у меня две ноги, а не четыре? Есть и такие люди, которые всю свою жизнь считают только подготовкой к какой-то особенной жизни. Которые не живут, а только собираются зажить по-настоящему с понедельника, с первого числа, с нового года! Которые не могут понять, что жизнь наша - это именно сегодняшний день. Самый ценный! Единственный! Неповторимый! Но когда люди только собираются жить, но не живут, они подходят незаметно к последнему дню своего существования, за которым уже нет и не может быть ни завтра, ни первого числа, ни нового года. За которым стоит пустота. Смерть берёт такого человечишку за воротник и говорит: "Ну, довольно уж тебе коптить землю! Кончай своё ожидание!" Человечишко брыкается: "Ах, уважаемая смерть, позвольте ещё пожить немного" Я вот завтра обязательно начну жить по-настоящему!" А смерть стучит его по затылку: "Хватит; всю жизнь прособирался и ничего не сделал, так что же ты сумеешь сделать за один день!" - Главное, тётка, жизнь сама, а не ожидание жизни.
- Ну, хорошо, - согласилась я, - я не буду ожидать, я хочу жить, но как надо жить?
- Вот это уже вопрос по существу. И на него жизнь отвечает, не мудрствуя лукаво. "Живи, - говорит она, - твори, делай всё, что нужно и полезно другим, без чего люди не могут жить, а стало быть, без чего ты и сам не проживёшь ни одного дня".
- А что самое главное в жизни? - спросила я.
- Самое главное - это самое необходимое. А самое необходимое - это труд, конечно! Работа! Деятельность! Созидание! И эта потребность в труде появляется в человеке вместе с первым его дыханием. Вот ты посмотри на детей. Завтра же взгляни на них! В парке! На детской площадке! Чем занимаются они?
- Дети?
- Да! Дети! Что делают они день-деньской!
- Играют!
- Как играют? Во что играют? Присмотрись получше! А играют они в труд! Да, да, не смейся!
Ребёнок лепит из песка куличики, строит плотины, шалаши, строгает палки, сооружает из кубиков дворцы, роет каналы, ковыряет землю, расчищает её, изменяет всё по-своему, не понимая даже, для чего и с какой целью он это делает. Но мы-то с тобой отлично понимаем, что в этих играх пульсирует живая человеческая потребность творить, работать, преобразовывать мир по своему вкусу. Если бы такого стремления к работе, к приспособлению мира к своим потребностям не было у людей, тогда бы не было у нас ни культуры, ни цивилизации. Да ничего бы не могло быть. Тогда промчались бы по земле человеческие орды, сожрали всё и исчезли бы, как многие животные исчезают из жизни планеты. Бесследно!.. Творить, работать пришёл на землю человек, чтобы не исчезнуть, чтобы жить, жить и жить. Тот, кто не понимает, что работа и есть сама жизнь человечества, - не человек, а глупое, бессмысленное животное.
- Дядя Вася, а вы любите полы мыть?
- Нет! И комнату убирать не люблю! Но, - развёл руками дядя Вася, - приходится, ничего не поделаешь! Не ходить же по колено в грязи. Да и невыгодно. Грязь да всякие заразные микробы не позволяют жить неопрятно. Стало быть, хочешь не хочешь, нравится или не нравится, а наводи чистоту и порядок. Значит, работа бывает не только игрой, удовольствием, творчеством, но также и необходимостью. Иногда тяжёлой, иногда удивительно неприятной!
- А какую работу лучше всего выбрать?
- Ну, этого я не скажу… Одному нравится строить машины, другому - искать подземные клады золота, угля, алмазов, нефти. Третий увлекается разведением и выращиванием новых, невиданных сортов злаков, овощей, выводит небывалые породы животных. Один чувствует радость, управляя машинами, другому нравится строить города. Выбирай работу по душе, чтобы быть хозяином этой работы, а не рабом её. Каждый должен заниматься только своим делом, любимым, радостным. Это и есть счастье. Но ещё счастливее будет жить человек, когда он увидит и поймёт, что его любимая работа к тому же и полезна тебе, мне, миллионам других, и что радует она всех и каждого… Впрочем, тебе пока ещё не понять этого. Мала! Ноги коротки, головка на три номера меньше, чем требуется для понимания.
Ну тут-то дядя Вася неправ. В моём возрасте ребята всё понимают. Да и что непонятного в работе для общей пользы?
Утром я открываю окно и делаю физзарядку. Я вижу толпы людей, машины, трамваи. В этот час тысячи, сотни тысяч людей спешат на работу. Уходят и папа, и мама, и наши соседи по квартире. Из окна я вижу сотни дымящих труб. Белый, розовый, серый и чёрный дым растекается в воздухе, и кажется, будто плывут в нём дымы папирос, которые курит утренний город. Мой папа всегда курит перед работой, и у нас вот также по утрам, в таком же вот солнечном тумане клубятся папиросные облачка.
- Раз, два, три! - подсчитываю я вслух и выбрасываю руки вперёд и в сторону. - Раз, два, три!
А Ленинград уже проснулся, откашливается, покуривает заводскими трубами, и мне кажется, "вот-вот вздохнёт он, крякнет и густым голосом, таким, как далёкий гром, скажет:
- Доброе утро, добрые люди! Выспались? Отлично! А теперь пора и на работу!
Я слышу голоса всей страны. Они входят в радиоприёмник, рассказывают радостно, где и какие заводы, фабрики, электростанции строятся и где они уже построены. Знакомый диктор московской радиосети говорит, как и вчера, всё о том же - чем заняты советские люди и как хорошо будет жить, когда у нас станет всего много: и металла, и машин, и угля, и сахара, и хлеба, одежды и мяса.
Все люди трудятся. И для себя! И для меня! Все наши советские люди заботятся о всех. И обо мне! Я очень даже понимаю это. А когда понимаешь такое, тогда становится понятным и всё другое. Ведь если вся страна работает для меня, как же я могу не работать для страны? Для всех? И если я не стану для всех работать, как все работают для меня, то можно ли брать всё, что необходимо для жизни, не краснея от стыда?
8 мая
Эта Валя не девочка, а тридцать три несчастья. С ней обязательно что-нибудь происходит, а мне всякий раз приходится распутывать её приключения. Я уже писала о письмах, которые она получала. Ну, как я и предполагала, эти письма посылали детдомовцы. Когда Валя сообщила мне о них, я на другой же день села к Елагиной на парту и сказала ей:
- Глупо! Мелкая месть! Валя смеётся над вашими письмами.
Елагина сделала удивлённое лицо.
- Какие письма? О чём ты это? Ты лук ела или без лука обалдела? Никаких писем твоей Вальке никто не посылает. Чего привязываешься? Тебя не трогают - и не лезь!
А глаза у неё бегают, так и вертятся во все стороны.
- А ну, погляди мне в глаза! - сказала я.
- Подумаешь, какая! - забормотала Елагина. - Привязывается ко всем со своими глазами… Пусть твоя Валька изучает твои глаза, а мне нечего смотреть.
- Слушай, Елагина, - сказала я, - нельзя же быть такой мелочной! Она не даёт книги, а ты глупые письма посылаешь. Чего ты хочешь доказать? Ну, что?
- Ты её агитируй, а меня нечего… Да… Она начиталась книг о любви и воображает, будто все так и начнут писать ей да свиданья назначать…
- Ага, ага! - закричала я. - Попалась! Сама проговорилась! Если бы не писала, тогда откуда же тебе известно, что Вале назначают свиданья?
- Ничего не знаю!
- Зато я всё знаю!
- Чего ты знаешь?
- Чего ты не знаешь! Валя никаких книг о любви не читает! Она о разных приключениях любит читать. О шпионах! Вот что я знаю.
- Да? - почему-то обрадовалась Елагина. Глаза её заблестели, она захихикала и, вскочив с парты, убежала. - Ладно! - крикнула она, помахав мне рукой. - Больше не буду!
Разговор с Елагиной, кажется, повлиял на неё. Валя перестала получать любовные письма. Но сегодня она снова получила письмо такое загадочное, что ни я, ни она так ничего и не поняли.
Красивым почерком на плотном листке бумаги было написано:
"Совершенно секретно. Соблюдай осторожность. На днях сообщим всё подробно. Никому ни слова. Салют!
Нептун - Гроза морей и четыре бороды".
- Кто же этот Нептун? Ты где с ним познакомилась? И эти… ещё… четыре бороды? Кто они?
- А я знаю? - пожала плечами Валя.
Мы осмотрели странное письмо ещё раз, и на этот раз очень внимательно, но ни конверт, ни марки, ни почерк не помогли нам понять: кто пишет, для чего пишет и чего хотят от Вали этот Нептун и четыре бороды?
- Просто письмо не попало по адресу! - решила я. - Или в вашем доме проживает другая Валя Павликова! Ещё одна! Но в другой квартире!
В доме, где живёт Валя, почти полтысячи квартир, и среди ребят этого дома может быть десять Павликовых. Мальчишек и девочек тут столько, что они даже в лицо не знают друг друга, хотя и живут в одном доме. Я предложила пойти к воротам и тут прочитать список жильцов, чтобы узнать, нет ли в доме ещё Павликовых и в какой квартире они живут. Но лишь только мы спустились вниз, как столкнулись на лестнице с Дюймовочкой и Птицыным.
- Очень Хорошо! - сказал Птицын, загораживая нам с Валей дорогу. - Вы знаете, что случилось с Марго?
- Нет! - переглянулись мы с Валей.
Марго была до конца уроков в школе, спорила со мной и пошла домой одна. Что же могло с ней случиться?
- Заболела! - сказал Птицын.
- Так она всё время болеет!
- Смертельный случай! - нахмурился Птицын. - Её подняли на улице девчонки из восьмого "б" и провели домой. Я сам видел! И я думаю: теперь полагается послать к Марго делегацию! Так всегда делают, когда кто-нибудь из товарищей болеет.
- А ты за доктором сходил? - спросила Валя.
- Я сказал матери Марго, чтобы сходила! Доктора полагается вызывать матери, а мы будем делегация!