Наконец обед Марго сделала. Ну, суп был так себе. Обыкновенный. А вот блинчатые пирожки - мировые. Я еле удержалась, чтобы не съесть ещё один. И, наверное, съела бы, если бы не знала, что этими пирожками Пыжик должен кормить свою маму.
А когда обед был уже приготовлен, мы начали играть. Пыжик показывал мне и Марго приёмы самбо. Я узнала в этот день, что слово "самбо" составлено из первых трёх букв слова "САМозащита" и начальных букв двух слов - "Без Оружия". Но эти знания никак не помогли ни мне, ни Марго. Мы обе летали на пол так же, как любой человек, который и не подозревает даже, что такое самбо.
Мы, наверное, целый час боролись, как вдруг в дверях комнаты появилась незнакомая девочка с большими синими глазами.
Пыжик закричал:
- Ребята, это же моя мама! Мама, это из нашего класса! Мои товарищи!
Девочка с большими синими глазами подошла к нам, и я увидела, что она совсем не девочка, а самая настоящая взрослая, только очень-очень маленького роста. Меньше меня. Чуть-чуть повыше Дюймовочки.
- А тебе нельзя бороться, - сказала мама Пыжика, подавая руку Марго. - Взгляни в зеркало, какая ты бледная! У тебя как сердце?
- Иногда бывает трудно дышать! И колет! - сказала Марго.
Мама Пыжика внимательно посмотрела на неё, потом оглядела меня и улыбнулась.
- Меня зовут Софья Михайловна! - сказала она и повернулась к Пыжику. - Ну, приглашай своих друзей к столу. Будем обедать. Мой сын, девочки, сегодня сам готовил обед. За качество не ручаюсь, но горячий обед.
Пыжик засмеялся.
- Обед готовила сегодня Марго! - сказал он. - За его качество я тоже не ручаюсь.
Мы стали отказываться, но Софья Михайловна и слышать ничего не хотела, поэтому пришлось и нам пообедать.
За столом было очень весело. Софья Михайловна и Пыжик так хвалили стряпню Марго, что она светилась вся от удовольствия, словно смазанная жиром.
Больше часа мы ещё просидели у Пыжика, а когда собрались уходить, Софья Михайловна повела Марго к себе в комнату, чтобы послушать её сердце.
- Видишь, - сказал Пыжик, - моя мама сразу увидела, что Марго больная… Она очень хороший врач. Она даже операции делает на сердце, а за такие операции не всякий врач-мужчина берётся.
- Женщины вообще способнее мужчин! - сказала я. - Вот тебе первый пример. А ты тогда в поезде спорил!
Скоро вернулись к нам Марго и Софья Михайловна. Марго застёгивала на ходу пуговки. Софья Михайловна выглядела серьёзной, озабоченной.
- Вот что, Машенька, - сказала она, положив на плечо Марго руку, - скажи своей маме, что я хотела бы поговорить с ней. О твоём здоровье. Скажи ей, что я очень, очень прошу зайти ко мне. Примерно в такие часы я всегда дома. Скажешь?
- Да! - кивнула Марго. - А я не могу умереть?
- Ну что ты, Машенька! - потрепала Софья Михайловна Марго по плечу. - Кто же умирает в такие годы? Да и кто это позволит умереть? Но тебе надо обязательно лечиться.
Значит, Марго действительно серьёзно больна, я это поняла по глазам Софьи Михайловны.
Бедная Маргушка! А я, дура, щипала её. Мне стало так стыдно, что я чуть не разревелась. Но разве слезами исправишь что-нибудь? Чтобы хоть немного искупить свою вину и чтобы сделать Марго приятное, я сказала, когда мы возвращались домой:
- Твой обед просто замечательный! И Пыжик, и Софья Михайловна в восторге. Особенно Пыжик. Ты заметила, как смотрел он на тебя? Настоящими влюблёнными глазами.
Марго остановилась, подозрительно посмотрела на меня. Лицо её превратилось из розового в красное, из красного в багровое. Наверное, от моих слов она покраснела вся, от головы до пяток.
- По-моему, он влюблён в тебя! - сказала я.
Марго закрыла лицо руками.
- Бессовестная, бессовестная! Как не стыдно! - прошептала она и вдруг, толкнув меня, бросилась от меня прочь и, не оглядываясь даже, убежала раньше, чем я успела сказать ей, что я пошутила.
Дома я опять читала журналы по науке и технике и, кажется, нашла всё-таки своё будущее.
Да, вот такую работу я с удовольствием стану делать всю жизнь. Не знаю только, нужны ли большие знания по математике, чтобы работать на такой полезной должности.
Дело в том, что морская вода содержит, оказывается, не только соль, но и много разных полезных металлов. Морскую воду перерабатывают (но как - этого я не поняла, потому что статья написана трудным языком) и выделяют из неё медь, цинк, марганец, золото и другие металлы. Морская вода превращается в обыкновенную после того, как из неё извлекут металлы, и становится годной для питья, для орошения полей.
Если переработать из морской воды в простую такое количество, каким можно оросить двести гектаров земли, то из этого количества воды получится пять килограммов чистого золота и много других металлов.
Очень интересная работа. А жить у моря - разве это не чудесно? Я люблю море. И наше, Балтийское. И Чёрное, где жила с мамой целый месяц, когда мама ездила в Крым лечиться.
Надо обязательно узнать, где, в каком институте можно научиться превращать бесполезную морскую воду в полезную для всех.
Завтра спрошу у кого-нибудь.
13 мая
Валя опять получила письмо. Нептун и четыре бороды пишут ей в этом письме (я опять переписываю его на всякий случай, потому что вся история с письмами кажется мне подозрительной):
"Всё пропало. Нам не спастись. Если до завтра останемся живы, сообщим или письмом или телеграммой. На всякий случай подбери решительных ребят, но не более пяти - шести человек. Жди дальнейших сообщений.
Нептун - гроза морей и четыре бороды".
- Надо подбирать! - сказала Валя.
- А вдруг розыгрыш? - спросила я и, подумав немного, предложила посоветоваться с Пыжиком. - Мне кажется, - сказала я, - он с головой парень. И у него так много разных книг… Думаю, нам будет полезно поговорить с ним.
- А он не проболтается?
- Что ты! По-моему, он совсем не болтун. Пойдём?
И мы пошли.
Застали мы Пыжика у входа в квартиру. Он стоял на приставной лесенке с проволокой на шее, с большими плоскогубцами в руках.
- А, здóрово, - закивал головою Пыжик. - Привет, привет! Придётся вам подождать минуточку… Перегорели пробки. Я сейчас! Я их в два счёта!
И действительно, он недолго заставил ждать. Пожимая нам руки, Пыжик сказал Вале:
- Я ведь один живу с мамой. А она - только женщина. Так что мне самому приходится делать мужскую работу.
Валя сказала:
- Мы пришли посоветоваться!
- Об одной загадочной тайне! - уточнила я.
Глаза Пыжика засветились.
- Тайна? Это здорово! Это хорошо, что вы пришли.
- Но, - предупредила я, - об этом никто, никто не должен знать!
- Кому говоришь? - усмехнулся Пыжик. - Мне? Да знаешь ли ты, сколько погребено здесь разных тайн? - Он постучал кулаком по груди. - На дне океанов не найдёшь столько погибших кораблей, сколько у меня тут загадочных тайн.
Мы рассказали всё, показали Пыжику и письма, и телеграмму.
- Только сохраняйте спокойствие! - сказал он, выслушав нас. - Не такие тайны приходилось раскрывать. Как-нибудь разберёмся. Не в первый раз!
Он вытащил из стола большую лупу с костяной чёрной ручкой и, прищурив глаз, принялся исследовать полученные письма, разглядывая каждую букву.
- М-да! - покачал головою Пыжик. - Это становится интересным. Так, так! Та-а-а-к! Понятно! Ну да, я так и знал! - сказал он, наконец, сдвигая брови.
Валя беспокойно заёрзала на стуле.
Пыжик посмотрел на нас строгим учительским взглядом и вздохнул так, как только вздыхает одна тётя Паша - наша школьная гардеробщица, когда 8 марта ей приносят подарки от всех классов.
- Всё понятно! - вздохнул Пыжик, нюхая письмо, написанное красными чернилами. - Видите, какие буквы? Смотрите внимательно. Как думаете, чем написано?
Он выдержал паузу, потом подошёл к двери, закрыл её плотно и, вернувшись к столу, провёл ладонью по лбу.
- Кровью написано! Понятно? - Пыжик взглянул на нас каким-то замогильным взглядом (не знаю, можно ли так сказать, но другими словами мне не передать его взгляда).
У Вали от испуга отвалилась нижняя губа. Она хотела спросить что-то, но так и осталась сидеть с широко открытым ртом. Я почувствовала такой жар на щеках, что стала похожей, наверное, на варёную свёклу или на вишнёвый кисель.
- Но… п-п-почему кровью? - пролепетала Валя.
Пыжик презрительно хмыкнул:
- Старый приём! С бородкой приёмчик! Неужели не догадались?
- Нет! - признались мы.
Да и как догадаешься, если не знаешь, о чём догадываться?
- Эх, вы, - усмехнулся Пыжик. - А ты говоришь, - повернулся он ко мне. - Да, что ты говорила в поезде? Девочки самые развитые? Ну, вот и покажи своё развитие! Если, конечно, у вашего брата головы привинчены для соображения, а не для того, чтобы шляпки носить!
- Тушью! - крикнула я.
- Карандашом! - подскочила Валя.
- Молоком! Молоком! - замахала я руками. - А потом надо подогревать написанное на огне! Чтобы прочитать!
Пыжик скривился, будто мы с Валей были такие безнадёжные тупицы, что смотреть на нас можно было только с таким кислым видом.
- Кровью, кровью пишут! - вытянул он губы и помахал перед носом каждой из-нас пальцем. - Это вы найдёте, если умеете читать, конечно, в любом романе… Да! В любом!..
Одного благородного англичанина захватили морские пираты. Захватили вместе с его верным бульдогом Ганнибалом, а он взял да и написал письмо. Кровью!
- Кто? Бульдог?
- Не остри! - огрызнулся не хуже бульдога Пыжик. - Благородный англичанин написал. Ну, и пираты остались с носом. Друзья англичанина быстро разыскали его и освободили, конечно.
- А бульдога? - спросила Валя.
- А бульдог сидит и ждёт, когда ты освободишь его. Но давайте серьёзно. Без бульдогов и без острот. Итак, что нам известно? А известно нам пока ещё немного! Мы знаем только, что их пятеро.
- Кого? - не поняла я.
- Бульдогов! - огрызнулся Пыжик. - Кого! Кого! Ясно - моряков! Нептун кто? Гроза морей? Да? А если гроза - значит, так мог назвать себя только капитан дальнего плавания. Почему гроза? Да потому, что так только и называют капитанов дальних плаваний. Им что, капитанам? Да им чихать и на моря и на океаны. Не боятся, иначе говоря. Всё теперь понятно?
- Нет! Непонятно, почему же гроза морей пишет кровью.
- А чем же он будет писать, если его взяли в плен? Пишущую машинку ему дадут, что ли?
- Плен? Почему он в плену? В каком плену?
Пыжик пожал плечами.
- Ну, знаете…
- Ничего не знаем! Объясни, при чём тут плен?
- Очень даже при чём! - Пыжик даже покраснел от возмущения. - Октябрёнку и то ясно, что Нептун захвачен кем-то и что его держат в каком-нибудь подвале. Пошевелите-ка мозгами и скажите: с какой стати он станет писать кровью, просить о помощи, если прогуливается по городу и тросточкой помахивает? Тут всё ясно. Ясно, что ждёт помощи. Ясно, что помощь должна прийти как можно скорее. Недаром же он телеграфирует.
- Для чего же его захватили?
- Чай пить! - со злостью сказал Пыжик. - Музыку слушать! Танцевать! Захватили, конечно, для того, чтобы выпытать секреты. Ну… например… как называется пароход, куда плывет, какой груз, сколько человек команды и другие секреты!
- А по-моему, всё это чепуха! - сказала я.
- Но чепуха-то ведь интересная! Скажи нет! А потом, ничего же ещё неизвестно. Может, чепуха, а может, не чепуха! И вообще, не понимаю! Такое интересное дело попалось в руки, а вы нос воротите от него! - Пыжик скрестил на груди руки и сказал: - Зря таких писем никто не напишет! Тут что-то есть! А если ничего нет, - тогда что? Нам влепят по единице? Сожгут на костре? Заставят смотреть подряд все телепередачи? Одну минутку! Я забыл это слово! - Он подошёл к стеллажам, снял словарь с полки и, раскрыв заложенную страницу, прочитал: - Ин-ту-и-ция! Чутьё, догадка, инстинктивное понимание! Во! У меня, братцы, интуиция эта самая! Понимание чутьём! Я ещё ничего не знаю, но чувствую - в какую-то беду попали советские моряки. Может, шпионы захватили их, а может, они сами захватили шпионов и держат их, не могут отойти ни на минуту, чтобы не убежали шпионы.
- Чепуха какая-то!
- Но интересная же чепуха! Зачем тебе всё надо, чтобы обязательно было на самом деле, по-заправдошному!
- Почему же они не сообщили в милицию, почему обратились к Вале? - спросила я. - И почему именно к Вале, а не в другое место?
- Ну, знаешь, - усмехнулся Пыжик, - задавать вопросы гораздо легче, чем отвечать на них. Почему ты Сологубова, а не троллейбус номер два? Почему у нас ноги, а не колёса?
- Дело в том, - сдвинул брови Пыжик, - что многое становится ясным только в конце романа. Все приключения обычно начинаются именно с таких загадок… Сначала ничего не понимаешь, но это же и хорошо. Если бы всё сразу было понятным, тогда и читать неинтересно. Ты вот спросила, почему они не обратились в милицию! Ну, а зачем же им обращаться, если они, может быть, сами решили распутать всё это дело!
- Да какое дело-то? Никакого ещё дела нет!
- Нет, так будет! Не торопитесь! Всё будет! И дело, и приключения! У меня интуиция! Да!
- А если нам самим обратиться в милицию? - предложила Валя.
- С таким-то делом? Ха! Сказала тоже! Вот если бы октябрёнок затерялся, - тогда другой разговор. Тогда мама или бабушка могли бы заявить о пропаже в отделение, и через полчаса им бы уже позвонили и сказали: "Зайдите за вашей пропажей и получите вместе со слезами и мокренькими штанишками!" А тут дело серьёзное! И уж если этот Нептун и бороды сами не обратились в милицию, - нам тоже нечего выскакивать! В общем, нужно готовиться!
- К чему готовиться?
- Интуиция подсказывает мне: будут большие события! Надо организовать спасательную экспедицию!
- Кого спасать?
- Кого потребуется, того и спасём! Давайте обсудим кандидатуры будущих участников экспедиции. Какие есть предложения? Не стесняйтесь!
- Ну, - сказала я, - мы трое! Это раз!
- Чи-лень-чи-пень! - предложил Пыжик.
Но я стала доказывать, что мальчишки разболтают всё и что вообще я против того, чтобы нам мешали. Пыжик пусть войдёт в спасательную экспедицию, но остальными пусть будут только девочки.
- Это почему же? - спросил Пыжик, как будто он не слышал моих объяснений.
- Потому, что ты… подходящий для нас, а все остальные мальчишки… Не надо, в общем, мальчишек.
- Но тут потребуется сила, а у вашего брата вместо силы - слёзы!
- Ну и неправда! Пригласим Нину Станцель. Она спортсменка. С нами пойдёт также Джульбарс,
- Овчарка?
- Угу!
- Овчарка - это хорошо! Овчарку я приветствую.
- А по-моему, возьмём ещё Марго - и хватит! - сказала я. - Четыре девочки, овчарка и ты - это уже приличная экспедиция. Мы возьмём палки. На всякий случай. Я могу захватить большой поварской нож. Чтобы защищаться. Ну, что ещё нужно?
- Пятерых, - сказала Валя, - вполне достаточно. И назовём свою экспедицию: "Пятеро смелых по спасению чести".
Пыжик стукнул кулаком по столу:
- Нас пятеро, но среди членов экспедиции не должно быть ни одного труса. - Он мечтательно улыбнулся. - Хорошее название для кинокартины: "Пятеро смелых спасают грозу морей и четыре бороды". Ладно. Быть всем наготове. Объяснить Марго и Нине обстановку и будем… Да, будем ждать развития событий.
Когда мы уходили, я задержалась в передней, чтобы найти шарфик, который лежал у меня в кармане. И как только мы остались одни с Пыжиком, я спросила;
- Ты веришь, что всё это серьёзно?
Пыжик захохотал.
- Чудачка! А зачем тебе обязательно по-серьёзному всё?
- Мне кажется, кто-то разыгрывает нас!
- Ну и что? Ну и пусть! И разве неинтересно узнать, кто разыгрывает, почему разыгрывает и чего хотят от нас те, кто затеял такое дело? - Он приподнялся на цыпочках, обхватил пальцами горло и пропел, вращая глазами: "Вся на-а-аша жизнь игра-а-а!" - и, подтолкнув меня в бок, спросил: - Кто это сказал?
- По радио передают!
- Ну, и всё! Точка! Будем действовать! А потом разберёмся. Что мы теряем в конце концов?
14 мая
Нина сразу согласилась войти в нашу экспедицию.
- Вообще-то, - сказала она, - все это чепуха! Но интересная чепуха! Я согласна!
Марго даже сама напросилась, когда узнала, что в экспедицию вошёл Леня Пыжик.
Но как только экспедиция была организована, Нептун и четыре бороды начали загадочно молчать. Это нас обеспокоило. Уж не случилось ли действительно что-нибудь серьёзное с этими моряками? Мы даже провели у Пыжика собрание членов экспедиции, чтобы лучше понять поведение Нептуна и его друзей. Мы просто не знали, что и подумать. Наконец слово взял Пыжик и сказал:
- Ничего страшного. Так во всех романах бывает. Сначала идёт всё непонятно, а потом выясняется постепенно, что к чему и для чего!
В ожидании новых известий от Нептуна, я вспомнила разговор с Марго о чертях и предложила ребятам всего класса организовать научный опыт. Конечно, все с радостью приняли предложение, потому что никто ещё ничего определённого не знал о чертях.
Первым сегодня был у нас урок английского языка. Самый скучный, самый противный урок. Я терпеть не могу этот удивительно непонятный язык. Бестолковый он какой-то! Никак не поймёшь, когда нужно читать простую букву "а", как "а", а когда, как "э" и как "ей" и даже как "о". Не понимаю, для чего же называть буквы так, как они не произносятся?
А произношение?
Почему мы ещё не вывернули языки и не свернули скулы, - просто не понимаю.
Ясно, что уж если делать опыт с чертями, - так делать его нужно только на уроке английского языка. И мы с радостью стали готовиться к опыту, не подозревая даже, как грустно кончится наша затея.
И вот что произошло в этот день.
Перед английским все ребята отыскали на партах сучки, а когда Ольга Фёдоровна вошла в класс, мы зашептали: "Чёрт, чёрт, помоги! Чёрт, чёрт, отврати!"
Ольга Фёдоровна села.
Она очень нервная и всегда кричит на нас. Но никто её не боится. Ребята вообще не боятся учителей, которые кричат, а иногда мы даже нарочно "кипятим" их, потому что пока они накричатся, можно заняться своими делами. Ольгу Фёдоровну совсем не трудно вскипятить. Чтобы спасти других ребят от чтения, мы заранее договариваемся, кому кипятить её сегодня. И тот, кто в этот день спасает класс, притворяется болваном. Он начинает так произносить английские слова, что Ольга Фёдоровна краснеет от негодования, стучит по столу и поправляет, поправляет, поправляет.
Особенно бьётся она с нами, приучая всех твёрдо произносить "з" в окончаниях существительных множественного числа. А так как "с" не очень просто отличить от "з", ей приходится доходить до белого каления. По сто раз повторяет она с кем-нибудь одно слово, пока не услышит правильный ответ, а мы тем временем спокойно учим другие уроки, решаем задачи и вообще отдыхаем от английского языка.