- Ты чего это? - удивлённо спросил Макарка. - Плохо порубал сегодня?
- Не говори под руку.
- Ладно, Васята. Целься.
- Ты спокойней и не спеши, - сказала тётя Паша. - И не слушай этого баламута…
Вася поймал на мушку большую мишень танка, попал в него - танк крутанулся. Тут же запросто сшиб белку, которая грызла орешек. Чуть успокоился и решил испытать себя на целях посложней. Пальнул по сове с двумя мишенями: попадёшь в левую - откроется левый жёлтый глаз, попадёшь в правую - правый. Пальнул - и промазал. Послал пульку в крайнюю свечу над пластиковым бачком - мимо! Ещё выстрел, и снова промах!
Положил на прилавок ружьё и пошёл из тира. И услышал сзади Макаркин голос:
- Драпаешь, как Наполеон из Москвы! Погоди, Васята… Сказать хочу чего-то.
Вася не остановился. Он брёл по кипарисовой аллее к своему корпусу и думал: "Сколько я выбил из шести возможных? Только два… Как же так получилось?"
Главное теперь - не показать маме вида (папа в этих делах не очень догадливый), что с ним что-то случилось. Да и что особенного случилось? И всё-таки… С недавнего времени Вася стал замечать в себе - ему почему-то стала претить мамина жалость и даже излишняя забота о нём. А иногда хотелось и того, и другого… Очень! И чем больше хотелось, тем сильней что-то противилось внутри.
Вася вошёл на террасу. Мама, доставая из раскрытых чемоданов, развешивала в шкафу одежду, а папа сидел за письменным столом у окна и вставлял в пишущую машинку лист бумаги.
Вдруг на террасе появился Алька, потоптался у дверей и спросил:
- Я не помешал? Можно? Вась, выйди на минутку… - И когда Вася вышел, заговорил с ним совсем иным тоном, хотя и очень тихо, чтобы родители не слышали: - Ты где это околачивался? Я тебя искал. Где?
- Тут недалеко… - Вася не хотел ничего уточнять и вдаваться в подробности.
- Честно? Небось был с этим мурзатым? - не отставал Алька. - Интересная личность?
- А почему же нет? Все люди по-своему интересны. - Так любил говорить папа.
- А я уже всё обегал, - громко сказал Алька, - и на море был, и на турбазе. Пошли снова на море?
Он сказал это легко и просто, и Вася не отказался.
- Только не пропадай надолго, - попросила мама. - Скоро обед.
- А ну, кто быстрей добежит до моря? - предложил Алька и, не дожидаясь Васиного согласия, ловко перепрыгнул через барьер террасы и помчался по аллее. Ноги у него были очень длинные, очень прыгучие, очень прямая, гибкая спина. И все его движения были на зависть лёгкие, быстрые, уверенные и точные. Алька был и старше и на голову выше Васи. Ну что ж, и Вася года через два будет таким. Он расправил свои не слишком спортивные плечи и побежал. Он бежал изо всех сил, работая руками. Он должен, он обязан был догнать! Он задыхался, сердце его колотилось, прыгало и застряло где-то в горле… Не догнал!
Алька дожидался его у металлической решётки, ограждавшей парк, и неожиданно - Вася и пикнуть не успел - обхватил его, поднял и на вытянутых руках понёс через калитку. Вася заболтал ногами, задвигался своим вёртким крепким телом, чтобы освободиться. Не сумел! Алька так сжал его, что трудно было дышать, и вынес на широкую площадку перед столовой, донёс до балюстрады, обращённой к морю, и так быстро закрутил вокруг себя, что у Васи закружилась голова.
- Скажешь, не сильный я, не сильный? - со смехом спросил Алька.
Вдруг он резко опустил Васю, прижался спиной к балюстраде и посмотрел куда-то вправо. Оттуда донёсся чёткий, ритмичный стук шагов. Прямо на них в зелёных фуражках и выгоревшей форме шли два пограничника. Лица их прочно загорели на южном солнце. На поясах - плоские ножевые штыки в чехлах и обшитые брезентом фляги. За спиной, книзу стволами, на узких ремнях чернели воронёной сталью автоматы Калашникова. Вот кто, наверно, бьёт без промаха из своих автоматов и в любом настроении!
Пограничники прошли мимо, не обратив на ребят никакого внимания.
- Здесь пограничники? - шёпотом спросил Алька. - Что они здесь делают?
- Не знаешь, что делают пограничники? - с удивлением и чувством некоторого превосходства спросил Вася.
- Выходит, что здесь хоть и курорт, а самая настоящая погранзона и оттуда, - Алька кивнул в сторону Турции, - могут проникнуть диверсанты и шпионы?
- Выходит!
- А загорать-то и купаться они хоть разрешают? А по вечерам здесь можно гулять?
- Соблюдая режим погранзоны! - отчеканил Вася. Пусть не дерёт нос.
- Слушай, но как же они, эти двое - ну их наряд - могут всё заметить? Здесь такие пространства, - Алька показал рукой, - море, степи, горы… А они?
- А у них и техника кой-какая имеется.
У столовой в ожидании скорого обеда прямо на солнцепёке и под скамейками лежали бездомные собаки, по прошлым приездам хорошо знакомые Васе. Он побежал к ним, чтобы поздороваться с каждой, погладить, потрепать ухо.
- Оставь собак в покое! - сказал Алька. - Пошли на пляж!
Глава 6. Алька и его семейство
На берег ритмично накатывалась небольшая волна. Вода была прохладная, купались отдельные герои, хотя народу на пляже было много.
- Я и не ожидал, что здесь так… - Алька оглядел буровато-зелёную глыбу Кара-Дага, извилистую линию берега с бухточками, пляжами, причалом, с небольшими мысками и громадным, выдающимся далеко в море мысом Хамелеоном. - Вот потеплеет море, и я тебе обещаю, мы с тобой здесь скучать не будем! Честно. До буя доплывёшь?
- Да не пробовал ещё, - заметил Вася, враз теряя своё превосходство над Алькой. - С матрацем или кругом - да, а так…
- А так - не очень? Всё ясно! Знаешь, что мы с отцом захватили сюда? Надувную лодку! С сиденьями и вёслами. Такую нигде не купишь! Ни за какие деньги!
- Почему? Импортная?
- Отечественная… Стоп. Больше не спрашивай о ней ни слова. Нельзя. Когда-нибудь сам расскажу. А сейчас давай бросать в море камни - кто дальше?
Алька был сильней, рукастей Васи, и его камни дальше падали в воду, вскидывая фонтанчики. И "блины" он "пёк" плоскими камнями куда лучше Васи.
Вдруг Алька посмотрел на свои часы и ахнул:
- Этими блинами сыт не будешь! Помчались! - и они во всю прыть побежали с пляжа.
Минут через двадцать сестра-хозяйка в белом халате повела Соломкиных по мерно гудящему залу столовой и остановилась у большого стола. Вася не поверил своим глазам - за этим столом уже обедало всё многочисленное Алькино семейство… Бывает же так!
Сестра-хозяйка показала рукой на три свободных места.
- Приятного аппетита старым знакомым! - сказал папа. - Опять у нас с вами стыковка на земле.
- В следующий раз - в космосе!! - отозвался Алькин отец.
"Как хорошо!" - подумал Вася. Теперь они весь долгий срок будут сидеть за одним столом. Глубокие и живые глаза Альки дружески сверкали навстречу, и Вася сам не заметил, как его губы растянулись в улыбке. Всё-таки Алька ничего парень. С ним и впрямь не заскучаешь.
Алька не только поглядывал на Васю, но и был занят делом: за обе щеки уплетал закуску - тонко нарезанную свежую капусту с соусом и свежеиспечённую, в кожуре, картошку.
- Вы где взяли это лакомство? - удивился папа. - Сами испекли на костре?
- Не хвалите нас так! - засмеялся Алькин отец. - Всё это было на тележке, на подносе, в центре зала; голодные курортники налетели, как саранча, вмиг расхватали. Мы взяли на всякий случай с небольшим запасцем, пожалуйста, угощайтесь… Кстати, пора и познакомиться…
Алькин отец назвал себя - его звали Виктор Михайлович, - имена своих родных, и они один за другим кивали и улыбались. Все, кроме Алькиной сестры Таи. Она почему-то волчонком посматривала на своих родичей и на Васю с мамой и папой. И Вася тут же вспомнил Алькины слова в такси, что она вреднющая.
Вася с пристальным интересом разглядывал соседей - рыхлую бабку с толстым, морщинисто-властным лицом и тихонького, узколицего, с усталыми, очень мягкими глазами, совершенно лысого и носатого дедушку - ага, отец Виктора Михайловича! - упитанного краснощёкого Ромку.
Виктор Михайлович был в ослепительно белой рубашке с маленькими черными лилиями и оставался всё таким же спортивно подтянутым, бодрым, оживлённым и симпатичным. Но больше всех бросалась в глаза Вера Аркадьевна, Алькина мать, ещё довольно молодая, красивая, тёмноволосая, с гладкой причёской, с золотыми серьгами в виде больших лёгких колец и с крупным обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки, вся она празднично сверкала и вспыхивала в лучах солнца!
Васин папа представил своих:
- Меня зовут Саша, жену - Валя, а наше общее дитя - Васька.
Все за столом засмеялись, и Виктор Михайлович предложил взрослым выпить по глотку из пузатой бутылки с пятью золотыми звёздочками на этикетке. Немного налил в стаканы. Все привстали и со смехом, улыбками и шутками чокнулись и выпили за знакомство, дружбу и тёплое море.
Вдруг Вера Аркадьевна заметила на маминой руке серебристый перстень с полосатым агатом.
- Какая прелесть! Можно посмотреть? - Её голос был, как и она сама, красивый, беззаботный, певучий.
Мама положила на стол тонкую руку, и Вера Аркадьевна протянула к ней свою - округлую, загорелую, обнажённую до плеча, и Вася увидел не только гранёное обручальное кольцо на её пальце, но и другие золотые колечки с разными камешками.
- Где вы такой купили, Валечка?
- Сама нашла, и мне его оправили в мельхиор.
- Чудо! Наверно, долго пришлось искать?
- Долго, - призналась мама, - редкий камень потому и редкий, что…
- Ах, ну конечно, я вас отлично понимаю! Скажите, а купить уже готовые кольца с такими камнями здесь можно?
- Сколько хотите! Здесь их в огромном количестве продают местные и приезжие торговцы. Только будьте осторожны: легко наткнуться на подделку.
Официантка Шура, родная сестра тёти Груни, Макаркиной матери, и тёти Паши из тира, принесла на большущем, как боевой щит, подносе тарелки с борщом, поставила перед каждым, погладила мягкой рукой светлые Васины волосы - она любила Васю, - ушла с улыбкой, и все принялись есть.
Если быть совсем точным, принялись есть не все. Вася медленно погрузил в борщ ложку и стал бесшумно передвигать её по дну, вылавливая и отпуская узкие кусочки свёклы, зелёного лука и оранжевые кружки моркови. Ему сейчас совершенно не хотелось есть.
Вася искоса, с некоторым удивлением посматривал, как, пригнувшись к тарелке, Алька быстро отправляет в рот ложку за ложкой, как не на много отстают от него Виктор Михайлович с Верой Аркадьевной и Ромкой, как степенно, со стариковским достоинством ест лысый, печально молчаливый дедушка и шумно хлебает грузная бабка, недовольным, высокомерно тяжёлым лицом похожая на Ромку. А Васе не хотелось есть… Человек не обязан в назначенное время в огромных количествах совать в рот то, что ему предложат. Так ведь? Так. Малоежка он, и всё. Васе было не по себе: как бы мама при всех не стала упрашивать его проглотить хоть пять ложек борща! Сквозь землю можно провалиться от стыда… Как бы папа не начал вздыхать, морщиться и отворачиваться от Васи: он считает, что главная виновница его малоедства мама, донельзя избаловавшая Васю. Однако мама ничего не говорила и не просила. А тем более не просил папа. Наверно, они ещё в поезде и задолго до этого поезда, как не раз догадывался Вася, договорились, как вести себя с ним. Вася был уверен, что у папы с мамой был, к примеру, такой уговор: не упрашивать, не делать замечаний, не хвалить и не ругать, короче, как выражаются взрослые, не воспитывать сына при посторонних и - одновременно. Другое дело - наедине и порознь: вначале один воспитывает, потом, дав ребёнку отдых, подключается другой. Так, на их взгляд, можно.
Алька, мгновенно расправившись с борщом, с нетерпением задвигался на стуле и тут же направил на Васю свои брызжущие весёлостью и энергией глаза.
- Ты чего это?
- Что чего? - поднял золотистые ресницы Вася.
- Больной, что ли? - Алькины губы выразили сочувствие и насмешку. - Чего не лопаешь? Неужели не хочется? Я бы…
Вася опустил глаза и стал усиленно двигать ложкой в борще, будто задался единственной целью протереть дно тарелки.
- Оставь мальчика в покое! - резко оборвала Альку бабка. - Какое твоё дело? Может, у него болит живот или…
- …Или мочка левого уха! - хохотнул Алька. - Ведь я, я…
- Известно всем, кто ты! - откликнулась Тая. - Всякой бочке затычка - вот кто ты!
- Не так грубо, - вздохнув, попросил Алька, - со мной надо бережней обращаться, а то я нежный и могу развалиться на составные части…
- Ты-то? - рассмеялась Тая, и задиристо вспыхнувшие глаза её стали грустными.
Васе стало неловко, что он невольно стал центром внимания за столом. И начал есть. Борщ был вкусным, как и всё остальное, что принесла им тётя Шура. Вася ел и поглядывал не на Альку, а на его упитанного брата: проглотив несколько ложек борща, тот как бы отдыхал и, озираясь по сторонам, смешно надувал щёки.
Поднялись из-за стола все вместе и пошли к выходу. И здесь Вася увидел, что у Веры Аркадьевны очень длинное, пёстрое, в сборках, как у цыганки, платье - как только не наступает на подол? Она шла впереди своего семейства медленно, плавно, с большим достоинством и, как сразу же заметил Вася, многие из-за столиков смотрели на неё с интересом.
Глава 7. Конвоир
Алька шагал рядом с Васей, и, конечно, у него были на Васю какие-то свои виды - слова мамы сбывались! Вася чувствовал это, и ему не нравилось, что мама безошибочно отгадала, что всё будет именно так. Выходит, в Васе есть что-то такое, что устраивает Альку… Что? То, что он слишком мягкий и послушный? Нет уж! Не дождётся… Всегда хорошо иметь друга, такой был Санька, а вот нужен ли Васе кто-то другой?
Он попросил у мамы двадцать две копейки на мороженое в вафельном стаканчике и кружку хлебного кваса.
"Мороженое я есть не буду, это ясно, - решил Вася, - а холодную кружку кваса выпью… Впрочем, лучше не пить, а лишний раз выстрелить в тире".
- Ты сейчас куда? - спросил Алька. - За мороженым? Я тоже не прочь. Потопали!
Как бы от него улизнуть? Вася мечтал попасть не в танк с большим кружком мишени - невелика удача! - а в колеблющийся огонёк свечи над чёрным бачком или в тонкую нитку с бомбой, подвешенной к бомбардировщику.
Проходя мимо тира, они услышали короткие шипящие хлопки выстрелов.
- Давай заглянем, - предложил Алька. - Я отлично стреляю… А ты?
- Как когда…
Вася хотел пострелять один, без свидетелей, в полном спокойствии и уверенности, что никто не следит за ним, не желает ему промаха или попадания. Даже попадания нельзя желать под руку! Стоит кому-либо пожелать тебе удачи - обязательно промажешь. Уж Вася это давно заметил.
- Тогда посмотришь, как я стреляю, - сказал Алька. - Не пожалеешь.
- Да нет, иди один.
Алька один не пошёл в тир.
- Давай тогда побродим по посёлку? Запомни, я не люблю быть один! Одному - не жизнь. Тоска! У меня всегда и везде полно друзей, дома телефон трезвонит весь день: с одним договариваюсь пойти в кино, второй клянчит помочь решить задачку, третий предлагает что-нибудь в обмен, четвёртому надо одолжить… Ну сам понимаешь, у кого что. Голова кругом идёт. Тайка на меня за это злится: ей ведь тоже хочется потрепаться с девчонками… Раза два била меня телефонной трубкой по голове и чуть не сломала…
- Что не сломала, голову?
- Да не голову - трубку! - расхохотался Алька. - А ты с юмором… Хорошо! Юмор помогает в нашей суматошной жизни. Так что я терпеть не могу тишину и одиночество. Я - за дружбу. Но запомни: уж если дружить, так дружить, всегда быть вместе и никогда не подводить друг друга.
- А как же иначе? - Вася решил ни в чём не уступать и не поддаваться Альке. Однако это оказалось не так-то просто.
За павильоном автостанции был киоск, в котором продавали мороженое. Не успел Вася и глазом моргнуть, как Алька купил два стаканчика и один буквально вложил в его руку. От неожиданности Вася покраснел:
- Да не хочу я, возьми назад!
- Не хочешь? - с улыбкой посмотрел ему в глаза Алька. - Ты всерьёз?
- Всерьёз.
- Не смеши меня, пожалуйста! Давай уговоримся, Вася: никогда не упрямься и не противься, когда имеешь дело со мной. Я желаю тебе только добра… Какой же ты стеснительный… И… И первобытный! Давно таких не встречал. Думал, они уже вывелись. Прости меня, я привык говорить то, что думаю.
Алька смотрел на Васю, а Вася, не мигая, смотрел на него. И выдержал взгляд.
- А как у тебя с оружием? - вдруг спросил Алька.
- С каким оружием?
- До чего же ты бываешь непонятливым! Если со мной дружишь, должен всё схватывать с полунамёка… - И Алька рассказал, что его папа напривозил из разных стран уйму всяких игрушечных ружей и пистолетов, стреляющих пистонами, пробками, стрелами с резиновыми присосками и крошечными ракетами…
- Значит, ты… Ты любишь играть в войну? - обрадовался Вася, потому что в последнее время ничего так не любил по-настоящему, как играть в партизан, разведчиков и десантников.
- Да теперь не особенно, - ответил Алька. - Возраст не тот.
Уже в сумерках они подошли к Васиному корпусу, к высокому тёмному кипарису с пахучими шишечками. Знакомая металлическая очередь пишущей машинки звучно дробила тишину.
- Что это? - насторожился Алька. - Что за треск?
- Да это мой папа работает, - неохотно признался Вася.
- Он что у тебя - машинистка и приехал сюда ишачить? - На Васю недоверчиво уставились Алькины глаза.
- Он в журнале работает, журналист, - стал объяснять Вася, - и привык писать не ручкой, а на пишущей машинке.
- Дома не было времени поработать?
- Не хватило, - пришлось оправдываться Васе. - Такая у него работа… Он недавно вернулся с Баренцева моря. Ну, там одного капитана в чём-то несправедливо обвинили. Надо выручать.
- Выручать - это хорошо… - Глаза Альки сметливо, понимающе блеснули. - Взаимовыручка в наше время - главное, мир без неё рухнул бы!.. А сколько твой отец зарабатывает? - Вася в точности не знал этого, и Алька не стал допытываться. - Итак, Вася, уговорились: не будем здесь скучать, будем держаться рядышком. Человек рождён не для скуки… Верно? Пока! До завтра! - И Алька длинными упругими скачками помчался к своему корпусу.
- Работяги вы, - сказала мама перед сном и вздохнула, - одна я приехала сюда бездельничать.
Утром, когда Вася открыл глаза, он услышал далёкие крики петухов и близкое натужное кваканье. Вася порывисто вскочил с кровати - пора с Санькой на рыбалку! - но тут же сообразил, где он (в полувысохшем болотце в парке обитала уйма лягушек и жаб, точно таких же, как и в Мутном пруду), и разочарованно зевнул. Папа в джинсах и майке сидел на террасе за круглым столиком и "правил" - исправлял и перерабатывал то, что написал вчера. Лицо его посмуглело, подобралось, и усталости прошлых дней как не бывало. Он работал и что-то напевал под нос. Увидев Васю, он встал и расправил плечи.
- Ну что, Вася, скажешь? Что так смотришь на меня? Вырастешь - поймёшь: иногда приходится… Мы с тобой ещё отдохнём как надо. - Папа улыбнулся.
- Пап, а ты уже скоро?
- Не очень, но конец виден.
Мамы в комнате не было - видно, ушла к морю собирать свои камни.