– Слушай, Джек. Один из приглашенных – генеральный директор крупной бухгалтерской фирмы – кстати говоря, седьмой по величине во всей Америке. По слухам, он ввязался в громкую биржевую аферу, и, между нами, его в скором времени выведут на чистую воду. Я больше чем уверен, что ему понадобится хороший адвокат.
Джек задумался. Уильям как-то обмолвился, что если Джек окажет ему любезность и возьмется отстаивать статую Давида, то в будущем последуют дела покрупнее. Мысленно он уже слышал упреки Тео, обвиняющего его в "продажничестве". Впрочем, голос домовладельца, которому Джек задолжал за прошлый месяц, оказался громче.
– Хорошо. Я приду на вечеринку.
От его дома на Ки-Бискейн до "Ритца" на Коконат-гроув было минут двадцать езды – достаточно, чтобы передумать. Джеку не доводилось работать на крупную контору, если не считать летней практики в студенческие времена. Впрочем, он имел понятие о том, как распределяются приглашения на пижонские мероприятия, подобные предстоящему банкету. Директор по маркетингу преподносил дело так, словно речь шла о вожделенных билетах на чемпионат по бейсболу. Впрочем, от участия в мероприятии уклонялись всеми доступными средствами до тех пор, пока сам генеральный не принимался рассылать персоналу и-мейлы угрожающего характера: "В конце-то концов! Как не стыдно?! Имейте в виду, что если сегодня же не наберется двенадцать человек, чтобы занять наш стол, я вам клянусь, ежегодную вечеринку в честь основания фирмы мы проведем в том же хлеву, куда ходим на праздники. И я не шучу!"
Едва Джек передал ключи от машины лакею, чтобы тот отогнал ее на парковку, зазвонил телефон. Это был Тео.
– У тебя что, радар, что ли? – удивился Джек. – Или уже по всему Интернету развесили объявления, что меня норовят перекупить?
– То есть ты опять встречаешься с Мией?
– Нет. У нее на вечер планы.
– Сочувствую, чувак. Сидишь на антидепрессантах?
– К черту таблетки.
– Может, сходим на стриптиз?
– Нет.
– Проститутку не желаешь?
– Сомневаюсь.
– А что же тогда?
– Да ничего. Ты ведь сам мне позвонил.
– Ну да. Просто хотел проведать старого приятеля, и все. Мы уж о нем и не слышим, он ведь у нас влюблен… – Это "влюблен" было сказано с подобострастием диджея на полуночном канале, объявляющего название очередного романтического хита.
Джек хотел было возразить, но осекся. Уже бог знает сколько лет его личные отношения не заходили так далеко. Да, они с Мией еще не признавались друг другу в любви, но даже человек, глубоко несведущий в таких вопросах, понял бы, что тут речь идет лишь о том, кто первым произнесет три заветных слова. По крайней мере Джек так считал и надеялся, что Мия чувствует то же самое.
– Да, у нас все замечательно. Можешь за меня порадоваться.
– Я рад. Давай отпразднуем.
– Не могу. У меня мероприятие.
– Мероприятие?
Джеку пришлось сделать над собой усилие, прежде чем он смог вымолвить:
– Да я тут еду по приглашению Уильяма Бейли. Исключительно по вопросу связей.
Эта весть была встречена гробовой тишиной. Наконец Тео заговорил, и в его голосе угадывалось неодобрение.
– Ну и дурень, твою мать! Эх, как же ты влип! – И он положил трубку, прежде чем Джек смог что-либо возразить.
Джек хотел перезвонить, но по здравом размышлении передумал. Пусть лучше пропустит пару бокальчиков – ему не помешает охладиться да поразмышлять на извечные темы в жизни Тео Найта; скажем, если в лесу упадет дерево, наводнится ли его почта сообщениями типа рекламы виагры? Джек спрятал телефон и вошел в гостиницу "Ритц".
По случаю торжественного вечера был снят главный зал для торжественных мероприятий. Джек проехал два лестничных пролета на лифте и вышел на балконный уровень – вечеринка была уже в самом разгаре. Повсюду порхали дизайнерские платья и взятые напрокат караты от "Ван Клиф & Арпелс". Но гул бесчисленных разговоров был не в состоянии заглушить брошенную Тео фразу. А правда, не глупо ли он поступает? Джек всерьез задавался этим вопросом. И в чем именно состоит тяжесть положения? Как говорит Мия, нет ничего плохого в том, чтобы тебе платили столько, сколько ты стоишь. Джек исправно служил обществу, а его жалованья не хватало даже на то, чтобы выплатить студенческие займы. После развода он остался почти нищим, если не считать машины, – да и ту потом спалили. Конечно, он не собирается прыгать в объятия Уильяма Бейли, но чтобы обрести самостоятельность, необходимо заручиться поддержкой такого человека, как он. Человека с широкими возможностями, который не переваривает судебных разбирательств и чьи клиенты готовы выложить целое состояние любому адвокату за то, что он убережет их от тюрьмы.
– Джек, хорошо, что ты все-таки приехал, – улыбнулся Уильям Бейли.
– Никогда не отказываюсь от дармовой выпивки.
– Вообще-то тут выпивка платная – десять долларов за порцию.
Тысяча долларов с человека, да еще платный бар. И все ради благого дела: сбора средств на новый "мерседес" для финансового директора какого-нибудь некоммерческого проекта по здравоохранению.
Бейли извлек из кармана целую пачку купонов и выделил Джеку с полдюжины.
– Угощаю. Только сначала представлю тебя кое-кому из знакомых.
Джек ощутил, как его локоть потащили в противоположном бару направлении, и его тело неохотно двинулось следом. В течение следующих двадцати минут он успел познакомиться с несколькими десятками человек, полагавших, что если фамилия нового знакомого Свайтек, то необходимо баловать его рассказами о его знаменитом отце. Вот Джек и притворялся, что ему страшно нравится слушать о том, как эти люди играли в гольф, выпивали, рыбачили или устраивали предвыборную кампанию вместе с бывшим губернатором. Впрочем, Джек был отнюдь не в настроении наблюдать сборище тех, кому нравилось похваляться знакомством со знаменитостью, тем более что настоящего Гарри Свайтека они знали не лучше, чем истинного Элвиса Пресли.
Среди всей этой суматохи и пустой болтовни взгляд Джека неожиданно привлекло видение в противоположной части зала. Спиной к нему стояла женщина, облаченная в вечернее платье, черное в полоску. Волосы ее были сплетены в косу и заколоты на затылке, бриллиантовые серьги замечательно оттеняли оливковый оттенок кожи и играли на изящном изгибе лебединой шеи. Джек уставился на незнакомку, не в силах отвести взгляд.
Голос Уильяма Бейли вернул его к действительности.
– Джек, я хотел бы познакомить вас с Эрнесто Салазаром. Это один из моих лучших и давних клиентов.
Джек улыбнулся и пожал новому знакомцу руку, пока двое его спутников подшучивали друг над дружкой на тему "Это кого ты назвал старым?". Джек слушал вполуха, кидая взгляды в противоположный конец комнаты, где возле бара стояла обворожительная женщина в черном платье.
Бейли продолжал:
– Эрнесто только сегодня вернулся из Аргентины. Больше двух месяцев провел в Буэнос-Айресе – занимался серьезным проектом по беспроводной сотовой связи.
– Ровно десять недель, – уточнил Эрнесто.
Джек что-то ответил, хотя все его внимание было сосредоточено в одной точке – он пытался уловить момент, когда толпа рассеется и откроет обзор на бар. Какое-то непонятное чутье навязывало ему необходимость разыскать ту женщину в черном платье. И вот – сияние бриллиантовых серег, профиль. И снова толпа сгустилась, к собеседникам подошел официант с шампанским.
– Вот она, – проговорил Эрнесто.
– Кто? – спросил Джек, почувствовав себя школьником, которого застали с ворованным "Плейбоем" в руках.
– Жена Эрнесто, кто же еще, – пояснил Бейли.
– Позвольте вас познакомить, – сказал Эрнесто. Кричать в таком шуме было бессмысленно, и Салазар сделал знак рукой, чтобы привлечь внимание супруги. Та или не заметила мужа, или не обратила на него внимания, показав лишь изгиб стройной спины. Эрнесто извинился и направился к ней, маневрируя среди групп беседующих.
Бейли опустил руку на плечо Джека и тихо, но не без некоторой раздражительности произнес:
– Ты рассеян, Джек. Что-то случилось?
– Отнюдь, – проговорил Джек, наблюдая, как Эрнесто подошел к женщине в черном и взял ее за руку. Она обернулась к нему, и тут же толпа сомкнулась за ними. И только лишь когда господин Салазар с молодой женой, сильно уступающей ему в годах, стали пробираться назад среди смеющихся лиц и болтовни гостей, Джек впервые увидел ее лицо.
Да, интуиция его не подвела.
– Джек Свайтек, прошу вас, познакомьтесь. Моя жена Мия.
Джек не смел шелохнуться. В мозгу эхом прокручивались слова "Моя жена Мия… Моя жена Мия…". У него было такое ощущение, словно кто-то включил под ногами гигантский пылесос и пытался вытянуть через пол душу. Джек стоял и смотрел на нее, Мия улыбалась, а глаза молили: "Ни слова".
Бейли подтолкнул Джека локтем и сказал:
– Ну вот, теперь понятно, почему Эрнесто так рвался домой.
Джек кое-как произнес:
– Да. Теперь все ясно.
Мия небрежно протянула руку – потрясающая актриса.
– Приятно познакомиться, господин Свайтек.
Вложив в жест остаток сил, Джек принял ее холодную как лед ладонь.
– Очень приятно, – проговорил Джек упавшим голосом. – Я очарован.
Глава 4
"Приятно познакомиться, господин Свайтек". Да уж куда там.
Приятно было видеть тебя обнаженной, кричащей от страсти и слышать, что тебе никто больше не нужен. А муженек, о котором ты нечаянно забыла упомянуть, тем временем находится в деловой командировке за две тысячи миль отсюда, где-то в Южной Америке.
Очень приятно.
Вечер понедельника. После катастрофы прошло полных двое суток, а душу все будоражил гнев. Да, Мия приложила массу усилий во имя осуществления задуманного. Она забросила все: жизнь в Палм-Бич, привычный круг друзей, особняк на берегу океана – и уехала за девяносто миль к северу от Майами. У мужа по всему миру были построены дома, так что она переехала в их квартиру на Саут-Бич и на два с половиной месяца отдалась холостяцкой жизни и сексу. Обручальное кольцо отправилось в шкатулку с драгоценностями. Друзьям она сказала, что отправляется "постранствовать". Для Джека была уготована своя легенда: мол, она готовится к квалификационному экзамену, а потом возьмется за поиски подходящей работы в хорошем месте – она собиралась стать агентом по недвижимости. Отсюда и шуточки про поцелуи: "Место решает все…" Джек, как последний болван, купился на ложь в красивой упаковке.
– Чуяло мое сердце, что-то с ней не так, – сказал Тео. Он сидел на диване Джека с пультом от телевизора, вперив ясны очи в голубой экран.
– Ага, – пробормотал Джек. – Главная проблема в том, что она не поклонница группового секса.
– Кстати, это еще не факт.
Тео обладал непревзойденной способностью ухудшать и без того худое положение. Джек встал и направился на кухню глотнуть пива.
Теперь, анализируя прошлое, Джек понимал, что на некоторые вещи в свое время все-таки стоило обратить внимание. Скажем, когда речь заходила о личном, Джек детально рассказывал о былых промахах и неудачах – она же спешила отделаться общими фразами. Лично он не был знаком ни с кем из ее круга, и порою бывало, что Мия без объяснимой причины отказывалась идти в той или иной ресторан. Как и всякому мужчине, Джеку нравилось, что все разговоры ведутся только о нем, а ведь это должно было навести на размышления. Как оказалось, дело не в том, что Мия полностью поглощена своим любимым, просто она как могла скрывала свою натуру.
– Дурак, какой же я дурак, – бормотал Джек, уставившись в открытый холодильник.
– Слава Богу, ты уже соскочил с этого дела! – прокричал с дивана Тео.
Джек открутил крышку с пивной бутылки и вернулся в гостиную.
– Ну почему из всех мужиков на свете она выбрала меня?
– Может, Том Круз не повелся?
– Я серьезно. Что я ей сделал?
– Ничего. В жизни всем заправляет случай.
– Я в такие вещи не верю.
– Восемьдесят четыре процента людей с тобой не согласятся.
– Почем тебе знать?
– Статистика. А с другой стороны, шестьдесят один и семь десятых процента статистических данных придумываются прямо на месте.
Если у Тео в руках пульт от телевизора и он смотрит сразу два баскетбольных матча, то вести с ним серьезные разговоры бессмысленно. Джек ушел на кухню и уставился в окно. Разум жаждал объяснений – может, и не стоило столь активно пресекать попытки Мии объясниться. Телефон она начала обрывать в полночь злосчастной субботы и не унималась до вечера минувшего воскресенья. Она заваливала его смс-сообщениями, моля о возможности поговорить; их он тоже игнорировал. Утром в понедельник заявилась к дверям его офиса. Джек разрывался: хотелось одновременно послать ее ко всем чертям и бежать прочь, и в то же время его тянуло остановиться и послушать, что она скажет, причем здесь было нечто большее, чем пресловутое любопытство.
– Прости меня, Джек, я очень раскаиваюсь.
– Это уже ничего не меняет.
Они стояли возле заморенной оливки, произраставшей во имя идеи "озеленения города" посреди квадратной дыры в тротуаре. Мимо катился автомобильный поток. У Мии был усталый, измученный вид – как видно, в выходные она не сомкнула глаз. Несчастная отводила взгляд, не решаясь смотреть Джеку в глаза. На другой стороне улицы, прямо через дорогу, пожилой человек старательно притворялся, что не замечает, как его колли удобряет болезное деревце.
– Помнишь, – говорила Мия, – когда я была у тебя в тот день, до приема? Я сказала правду: мне действительно никто, кроме тебя, не нужен.
– Разумеется, кроме мужа?
– Наш брак не назовешь гармоничным. Я не была счастлива. Эрнесто много лет… изменял мне.
– Неужели? А ты?
Мия устремила на него пронзительный взгляд голубых глаз.
– Я не такая. Для меня все внове. Ты был первым и последним.
– Понятно. Нашла себе идиота адвокатишку, чтобы расквитаться с Эрнесто за всех его баб.
– Прекрати, – с горечью ответила она. – Я ни с кем не сводила счеты. Наш брак кончился задолго до его отъезда.
– На банкете у меня сложилось совсем иное впечатление.
– Эрнесто Салазар не из тех, кто легко расстается с желанными вещами.
– Ты не вещь.
– А ты не Эрнесто.
– Ты говорила ему, что хочешь развестись?
– Да, несколько месяцев назад. Он попросил – вернее, пригрозил – хорошо подумать, прежде чем я решусь на такой шаг. После того разговора я даже помышлять об этом боялась. А когда повстречала тебя, то поняла, что должна стать свободной.
– Так это я виноват?
– Нет. Тебе не в чем себя упрекнуть. Ты был…
– Ну?
– Да ничего, забудь.
– Нет уж, говори, раз начала. Я хочу знать все, что меня касается.
Мия посмотрела на него упор и отвела взгляд.
– Ты был у меня первым мужчиной почти за два года.
Такого ответа Джек не ожидал.
– Выходит, вы с Эрнесто…
– Я же сказала: все было кончено задолго до нашей с тобой встречи.
Джек имел прекрасное представление о том, что становится с сексуальной жизнью супругов, когда у них что-то не ладится, – дни былой славы уже не в счет. Но два года – серьезный срок, особенно если люди живут под одной крышей.
– Мия, ты не обязана передо мной объясняться.
– Нет, я должна это сделать.
– Поверь, между нами уже ничего не изменится. Ты обманула меня самым подлым образом. Все кончено.
– Если ты меня ненавидишь, я могу это понять. Просто меня убивает, что я не была с тобой откровенна. Места себе не нахожу. Я все тебе объясню.
– Мне это теперь уже не интересно.
– Ты серьезно?
Конечно же, нет. Как хорошему адвокату, Джеку хотелось выслушать ее объяснения и все проанализировать. Потом, в лучших традициях обманутого любовника, он вновь и вновь до головной боли проигрывал бы в памяти ее слова, терзая сердце обидами. И тут же он себя одергивал, вспоминая о том, что пора очухаться, ведь он мужчина. А уважающий себя мужчина откажет предательнице в удовольствии облегчить совесть каким-нибудь неубедительным психоаналитическим объяснением, годным разве что для телевизионного ток-шоу.
– Прости, я спешу. Прощай. – Не дав ей и слова вставить, он нырнул в подъезд.
Джек стоял в темном вестибюле, прислонившись спиной к двери из дымчатого стекла, и надеялся, что Мия не станет стучать, в то же время страстно желая, чтобы она постучала. Может, стоило дать ей высказаться? Может, у нее действительно была причина лгать, вполне разумная, и утраченное доверие восстановилось бы?
"Или она снова решила поводить меня за нос?"
Казалось, по ту сторону двери затаилось напряженное безмолвие. Наконец Джек услышал звуки: кто-то шел по тротуару. Два робких шажка – и остановка. Еще два – и снова стоп. Цокали ее каблучки, и счастливая любовь на глазах становилась историей…
Мия ушла.
Глава 5
Помощник судмедэксперта рассек скальпелем правое легкое Эшли Торнтон. Специальный агент ФБР Энди Хеннинг невозмутимо наблюдала за процедурой вскрытия.
Здесь легко было забыть, что за окнами царит флоридский зной: комната, где проходило вскрытие, охлаждалась потоками ледяного воздуха, вторгавшегося в помещение через встроенные в потолок отдушины кондиционеров. Атмосфера в зале больше напоминала зиму в родимом Сиэтле, где Энди отличилась, выполняя тайное задание. Собственно, этим девушка и привлекла к себе внимание руководства группы оперативного реагирования. Помимо того, что она была дипломированным психологом, ее тут же выделили как первоклассного специалиста по ведению переговоров в кризисных ситуациях. Штат сиэтлского отделения ФБР был достаточно укомплектован, и потому, по прохождении интенсивной подготовки в отделе кризисных ситуаций при Академии ФБР, Энди перевели в Майами, где каждый день то и дело захватывают заложников, – специалист ее уровня всегда будет востребован. Город этот привлекал еще и потому, что находился в двух тысячах миль от ее мнимого жениха. Но об этом после.
Белые стерильные стены казались еще белее в свете ярких хирургических ламп, отражавшемся в глянцевой плитке пола. На столе из нержавеющей стали лицом вверх лежал неприкрытый серовато-багровый труп. Грудину рассекал глубокий разрез, который, раздваиваясь, поднимался кверху двумя косыми линиями, через грудь, до самых плеч. От грудины к крестцу нисходил длинный, еще более глубокий разрез, образуя ствол классического Y-образного разреза, который практикуют во всех случаях насильственной смерти. На большом анатомическом столе рядом с реберной пластинкой лежали печень, селезенка, почки и кишечник. Сейчас труп представлял собой в прямом смысле бренную оболочку, странным образом напоминавшую пустую половину арбуза, из которой выели мякоть.