Она развела руками:
– Ну смотри, как хочешь.
– Сделай это для меня, ладно?
– Обязательно.
– Спасибо тебе.
– Но, – она подняла указательный палец, – если вдруг возникнет необходимость сделать следующий шаг, обещай, что обратишься ко мне.
– Не возникнет, – произнес Мэтт.
Выражение лица Сингл подсказало, что та ни на грош не верит в его слова.
Мэтт входил в свой старый дом в Ливингстоне, как вдруг зазвонил мобильник. Это была Джейми Сью, помощница Оливии.
– Прости, Мэтт. Никак не могу найти название этого отеля.
– Неужели? Не понимаю, как такое возможно! – сердито рявкнул он.
Возникла долгая пауза. Мэтт попытался исправить положение.
– Но разве она обычно не оставляет своих координат? На случай, если возникнет необходимость.
– У нее есть мобильный.
Он не нашелся что ответить.
– Чаще я сама бронирую номер в отеле для нее, – продолжила Джейми.
– А на сей раз?
– Нет. – И поспешно добавила: – Но в этом нет ничего особенного. Иногда Оливия сама бронировала себе номер.
– Ты, случайно, сегодня с ней не разговаривала?
– Она звонила. Утром.
– Сказала, где собирается быть?
Снова пауза. Мэтт понимал, его поведение давно вышло за рамки обычного мужнего любопытства. И все же счел, что рискнуть стоит.
– Просто упомянула, что у нее какие-то встречи.
– Ладно. Если опять позвонит…
– Непременно передам, что ты ее разыскиваешь. – И Джейми повесила трубку.
Мэтта настигло еще одно воспоминание. Однажды они с Оливией ужасно поссорились, пустились в перебранку, наговорили друг другу гадостей. Такое случается даже с любящими супругами, причем всякий раз понимаешь, что неправ, но удержаться не можешь. Оливия выбежала вся в слезах и не звонила два дня. Целых два дня! Мэтт звонил, она не отвечала. Он искал ее, но нигде не мог найти. Сердце просто разрывалось от боли. И вот он вспомнил об этом именно сейчас. Тогда его мучила та же мысль – что Оливия никогда не вернется к нему. Стало трудно дышать.
Когда он подъехал к дому, инспектор заканчивал свои дела. Девять лет назад Мэтт вышел из тюрьмы, отсидев четыре года за убийство человека. Теперь же – и это казалось невероятным – он покупает дом, где будет жить с любимой женщиной, растить ребенка. Сон…
Мэтт покачал головой.
Дом был частью новостройки, возведенной после прокладки новой автомагистрали. Прежде здесь находилась ферма, то же относилось ко многим жилым районам Ливингстона. Все дома почти одинаковые, но если это и разочаровало Оливию, она это скрывала. Долго смотрела на дом в каком-то почти религиозном восторге, а потом прошептала: "Само совершенство". Ее искренняя радость развеяла сомнения Мэтта.
И вот теперь он стоял примерно там, где будет находиться передний двор, и пытался представить, как собирается жить здесь. Странное чувство. Словно сам он больше не принадлежит этому месту. Он испытывал его и прежде, до встречи с Оливией. И вот теперь вернулся.
Позади затормозила полицейская патрульная машина. Из нее вышли двое. Первый в форме. Молодой подтянутый парень. Уставился на Мэтта с характерным для копов подозрительным прищуром. Второй в штатском.
– Привет, Мэтт, – сказал мужчина в штатском. – Давненько не виделись.
Со времени окончания средней школы Ливингстона миновало немало лет, но Мэтт сразу узнал Лэнса Баннера.
– Привет, Лэнс.
Мужчины захлопнули дверцы автомобиля одновременно, точно долго репетировали это движение. Коп в униформе скрестил руки на груди и молчал. Лэнс приблизился к Мэтту:
– Знаешь, а я живу на этой улице.
– Совпадение.
– Да уж.
– Работаю детективом в местном подразделении.
– Мои поздравления.
– Спасибо.
Сколько же он знал Лэнса Баннера? Наверное, со второго класса. Впрочем, они никогда не были друзьями. И врагами тоже. Три года играли в одной команде лиги. В восьмом классе занимались легкой атлетикой, потом полгода проучились вместе в старшем классе школы. Средняя школа Ливингстона была большой – около шестисот учеников. И пути их перекрещивались не часто.
– Как поживаешь? – спросил Лэнс.
– Отлично.
Инспектор отошел в сторону. В руках у него был блокнот с какими-то записями. Лэнс спросил:
– Ну, как тебе это, Гарольд?
Гарольд оторвал взгляд от своих бумаг, кивнул:
– Вполне солидно, Лэнс.
– Уверен?
Что-то в его тоне заставило Гарольда отойти на шаг. Лэнс обернулся к Мэтту:
– Хорошее место. И соседи у нас тут что надо.
– Поэтому и выбрал его.
– Полагаешь, это хорошая идея, Мэтт?
– Что именно, Лэнс?
– Ну, вернуться сюда.
– Я свое отсидел.
– И теперь думаешь, все позади?
Мэтт промолчал.
– Тот парнишка, которого ты убил. Он ведь не ожил, верно?
– Послушай, Лэнс…
– Теперь детектив Баннер.
– Послушайте, детектив Баннер, я собираюсь пройти в дом.
– Читал о твоем деле. Даже позвонил паре приятелей, тоже из копов, узнать поточнее, как все было.
Мэтт ответил ему пристальным взглядом. В глазах Лэнса мелькали серые искорки. Он изрядно растолстел. Продолжал сжимать и разжимать пальцы, и Мэтту совсем не нравилась его улыбка. Семья Лэнса Баннера долгие годы занималась на этих землях фермерством. Затем дед, а может, прадед продал землю за гроши. Однако Баннеры до сих пор считали Ливингстон своим городом. Считали себя солью этой земли. Отец Лэнса сильно пил. Два брата – тоже. Полные тупицы. Лэнс же, напротив, всегда казался Мэтту сообразительным.
– Тогда ты знаешь, что это был несчастный случай, – произнес Мэтт.
Лэнс Баннер нехотя кивнул:
– Вероятно.
– Почему ты со мной так разговариваешь?
– Да потому, что ты бывший заключенный.
– Думаешь, я до сих пор должен торчать за решеткой?
– Ну, это уж ты хватил. – Лэнс поскреб подбородок. – Из того, что я прочел, вывод напрашивался один: ты просто сорвался.
– И что?
– Да то. Сорвался и сел.
– Не понимаю…
– Вся эта муть об исправлении, становлении на путь истинный просто навязывается обществу. Лично я не против, пусть. Но мне, – тут он ткнул себе в грудь пальцем, – лучше знать.
Мэтт промолчал.
– Ты попал в тюрьму хорошим парнем. Весь вопрос в том, что из тебя потом вышло. Хочешь сказать, остался прежним?
Мэтт понимал, что отвечать на вопрос не имеет права. И зашагал к двери. Лэнс бросил ему вслед:
– Может, твой инспектор найдет способ. Поможет избавиться от уголовного прошлого.
Мэтт вошел в дом и быстро закончил дела с инспектором. Они обсудили несколько проблем – с канализационными трубами, сломанным выключателем, – но все это были мелочи. Затем Мэтт отправился к Марше.
Въехал на улицу, обсаженную деревьями, где проживали его племянники и невестка, – интересно, считается ли она его невесткой теперь, после смерти брата? Или бывшей невесткой? Мальчики, Пол и Итон, носились по лужайке перед домом, катались в опавшей листве. С ними была нянька Кайра. Кайра Уэлч недавно закончила летние курсы по экономике в университете Уильяма Паттерсона. И снимала комнату над гаражом Марши. Кайру настойчиво рекомендовал кто-то из прихожан церкви, куда ходила Марша. Сначала Мэтт скептически отнесся к идее поселить у себя няньку (пусть даже и студентку), но все закончилось к обоюдному удовольствию. Кайра прекрасно ладила с ребятишками, была весела и добродушна, эдаким лучиком света со Среднего Запада.
Мэтт вышел из машины. Кайра заслонила ладонью глаза и радостно махнула ему рукой. Даже улыбка у нее была по-детски весела и простодушна.
– Привет, Мэтт!
– Здравствуй, Кайра!
Мальчики услышали его голос и дружно повернули головы – ну, точно щенки, заслышавшие хозяина. И опрометью бросились к нему, восклицая на бегу:
– Дядя Мэтт! Дядя Мэтт!
На сердце у Мэтта сразу полегчало, а на губах заиграла улыбка. Итон обхватил его правую ногу. Пол уткнулся головой в живот.
– Макнаб отсылает мяч назад, – затараторил Мэтт, изображая комментатора Грега Гамбела. – Вы только посмотрите! Стрейен прорывается через линию, делает передачу…
– Я хочу быть Стрейеном! – завопил Пол.
Итон не мог такого вытерпеть.
– Нет, Стрейен – это я!
– Ладно, ладно, оба будете Стрейенами, – поспешил успокоить их Мэтт.
Мальчики недоверчиво уставились на дядю, подозревая подвох.
– Сразу двух Майклов Стрейенов не бывает, – заявил Пол.
– Да, – поддержал его брат.
Отошли на шаг-другой и налетели на Мэтта снова. Тот старательно изображал куотербэка в элегантном и одновременно нелепом стиле Пачино, которого вот-вот загонят в угол. Он то отступал осторожной трусцой, то отчаянно озирался по сторонам в поисках защитников, пропускал пас, сделанный невидимым мячом, и в конце концов обессиленно повалился на землю.
– Ура! – Мальчики навалились на него сверху, потом вскочили, пожали друг другу руки, принялись обниматься и бить себя кулаками в грудь.
Мэтт жалобно застонал и сел. Кайра с трудом подавляла смех.
Пол и Итон исполняли победный танец, когда в дверях появилась Марша. А она очень привлекательно выглядит, отметил Мэтт. Красивое платье, макияж. И укладка на голове просто сверкает, наверное, нанесла специальный мусс. В руках звякали ключи от машины.
Когда умер Берни, Мэтт с Маршей впали в такое отчаяние и растерянность, что даже пытались слепить некое подобие союза, где Мэтт мог бы исполнять роль мужа и отца. Естественно, затея потерпела полный провал.
Мэтт с Маршей выжидали достаточно долго, шесть месяцев, и однажды вечером, даже не обсуждая, но понимая, к чему это приведет, сильно напились. Марша сделала первый шаг. Поцеловала его крепко, в губы и разрыдалась. Притворству настал конец.
До того как Мэтт "оступился", его семья жила в счастливом неведении, точно осененная благословением Божьим. Мэтту исполнилось двадцать. И все четверо его бабушек и дедушек были в добром здравии; одна пара проживала в Майами, вторая – в Скотсдейле. Трагедии случаются и в других семьях, но на Хантерах это отразилось особенно болезненно. Хантеры остались совсем одни. История с Мэттом изменила все. Они не были готовы к тому, что последует дальше.
Трагедия всегда работает примерно по одной схеме. Сразу пробивает брешь во всех оборонительных редутах, открывая дорогу иным несчастьям. За время пребывания Мэтта в тюрьме умерли оба его дедушки и бабушка. Несчастье убило отца и привело мать в полное смятение. Она переехала во Флориду. Сестра – на запад, в Сиэтл. У Берни открылась аневризма. Семейное гнездо было разорено.
Мэтт поднялся с земли и махнул Марше. Та тоже махнула в ответ.
– Я пойду? – спросила Кайра.
Марша кивнула:
– Конечно, Кайра. Спасибо тебе.
– Не за что. – Кайра вдела руки в лямки рюкзака. – Пока, Мэтт.
– Пока, милое дитя.
У Мэтта зазвонил телефон. Определитель подсказал, что это Сингл Шейкер. Мэтт отошел к краю лужайки и нажал кнопку.
– Алло?
– Есть кое-что по твоему номеру, – сказала Сингл.
– Слушаю.
– Машина взята напрокат. В фирме "Авис", аэропорт Ньюарка.
– Так что, никаких концов?
– Ну, для большинства частных сыщиков – никаких. Но ведь ты имеешь дело почти с легендой, королевой данного бизнеса.
– Почти?
– Это я из скромности.
– Она тебе не идет, Сингл.
– Может, и так, но результат налицо. Короче, позвонила одному человечку из аэропорта, и он все выяснил. Автомобиль взял напрокат некий Чарлз Тэлли. Ты его знаешь?
– Нет.
– Думала, его имя и фамилия тебе что-нибудь скажут.
– Ничего.
– Хочешь, чтобы я проверила мистера Тэлли?
– Да.
– Ладно. Перезвоню.
Она отключилась. Мэтт уже хотел убрать телефон, как вдруг увидел вывернувшийся из-за угла патрульный полицейский автомобиль. Проезжая мимо дома Марши, он замедлил ход. Коп в униформе, напарник Лэнса, смотрел прямо на Мэтта. Тот ответил столь же прямым вызывающим взглядом и почувствовал, что краснеет.
Пол с Итоном поднялись с земли и наблюдали за машиной. Мэтт обернулся к Марше. Она тоже заметила ее. Пыталась выдавить улыбку, но улыбка тотчас увяла. Марша нахмурилась.
Снова зазвонил телефон. Не отрывая взгляда от Марши, Мэтт поднес мобильник к уху, даже не посмотрев на экран определителя.
– Алло, – сказал он.
– Привет, милый. Как провел день?
Это была Оливия.
Глава 8
Из телевизионных сериалов Лорен знала, что копы, как правило, встречаются в морге с патологоанатомами над трупом. В этом киношникам удалось убедить миллионы телезрителей. В реальности же подобное случается редко. Нет, трусихой Лорен не была, особой брезгливостью не отличалась, однако считала, что смерть любого человека должна всегда быть для нее шоком. Никогда не позволяла себе шутить на месте преступления, не пыталась блокировать или, напротив, приводить в действие какие-нибудь механизмы, позволяющие взглянуть на убийство отстраненно. Для Лорен морг был вполне обычным, знакомым местом, слишком земным, чтобы думать здесь о смерти.
Лорен уже собиралась отворить дверь в кабинет Элдона, как вдруг в коридор вышел детектив Тревор Уайн. Тревор был толст и старомоден. К Лорен относился с терпеливой снисходительностью, так порой смотрят на симпатичное домашнее животное, склонное написать на хороший дорогой ковер.
– Привет, Шприц, – сказал он.
– Что, новое убийство?
– Ага. – Тревор Уайн подтянул пояс брюк. Он принадлежал к разряду толстяков, определить местонахождение талии у которых невозможно, она у него кочевала из одного места в другое. – Жертва огнестрела. Схлопотал две пули в голову с близкого расстояния.
– Ограбление, бандитская разборка?
– Ограбление – возможно. На разборку похоже мало. Жертва – вышедший на пенсию белый парень.
– Где нашли тело?
– У еврейского кладбища на Четырнадцатой авеню. Думаем, он турист.
– Турист в таком районе? – Лорен скроила недоверчивую гримасу. – Что ему там делать?
Тревор выдавил смешок и положил мясистую руку ей на плечо.
– Дам тебе знать, когда все выясню. – Он не добавил "маленькая леди", но в подтексте это обращение имело место. – Ладно, увидимся, Шприц.
– До скорого.
Тревор ушел. Лорен отворила дверь.
Элдон сидел за столом в чистых нарукавниках. Он всегда носил на работе нарукавники. Кабинет отличала полная безликость и бесцветность. Поначалу, заняв этот пост, Элдон хотел переделать его, но вскоре передумал. Люди приходят сюда узнать подробности о смерти своих близких, и дополнительная стимуляция органов чувств им ни к чему. В общем, декор в кабинете Элдона всегда оставался нейтральным.
– На, – сказал Элдон, – лови.
И бросил ей что-то через стол. Лорен поймала. Пластиковый пакет, желтоватый и почти непрозрачный. Внутри нечто напоминающее гель. В руке у Элдона был второй, такой же.
– Так это…
Он кивнул:
– Да. Сильно поношенный грудной имплантат.
– Так и записать в отчете? Имплантат секонд-хэнд?
– Давай.
Лорен поднесла пакет к свету и нахмурилась:
– Я думала, имплантаты прозрачные.
– Да. По крайней мере из солевого раствора.
– Этот не солевой?
– Нет. Силиконовый. И мариновался в сиськах по меньшей мере лет десять.
Лорен с трудом скрывала отвращение. Внутри какой-то гель. Элдон изогнул бровь и начал мять и месить имплантат, как тесто.
– Прекрати.
Он пожал плечами.
– Они принадлежали твоей безупречной во всех отношениях монахине.
– И ты показываешь их мне потому, что…
– Потому что они могут послужить ключом.
– Вся внимание.
– Ну, во-первых, они силиконовые.
– Это я уже слышала.
– Помнишь, какая шумиха поднялась лет пять-десять назад? Говорили, что они могут стать причиной рака.
– Те имплантаты просто протекали.
– Правильно. И компании вынуждены были перейти на производство солевых.
– Но разве теперь не вернулись к силиконовым?
– Да. Но суть не в том. Эти старые. Очень старые. Им более десяти лет, точно тебе говорю.
Лорен кивнула:
– Ясно. Но это только начало.
– Есть и продолжение. – Элдон взял лупу, провел над пакетом с имплантатом. – Вот, видишь здесь?
Лорен тоже взяла лупу.
– Какая-то маркировка?
– Видишь номер в самом низу?
– Ага.
– Это серийный номер. Подобной маркировкой снабжаются все хирургические протезы и имплантаты – ноги, руки, груди и так далее. Каждый такой предмет должен иметь серийный номер.
– И производитель ведет регистрацию.
– Именно.
– Так что если позвонить производителю и продиктовать ему серийный номер…
– Мы узнаем настоящую фамилию подруги матери-настоятельницы.
– Спасибо, – улыбнулась Лорен.
– Тут есть одна проблема…
Она откинулась на спинку стула.
– Компания, производившая эти имплантаты, называлась "Серджи". Восемь лет назад она прекратила свое существование.
– Ну а записи?
Элдон пожал плечами:
– Попробуем разыскать. Ладно, уже поздно. Сегодня все равно ничего не получится. Надеюсь, что прямо с утра смогу заняться выяснением того, что произошло с их записями.
– Хорошо. Что-нибудь еще?
– Ты спрашивала, почему под ногтями у нее не обнаружили волокон.
– Да.
– Наши люди до сих пор не закончили полный токсикологический отчет. Вероятно, ее отравили. Но лично я не думаю.
– У тебя есть другая версия?
– Да.
– Какая же?
Элдон закинул ногу на ногу, отвернулся и уставился в стену.
– Вдоль обоих внутренних бицепсов на коже обнаружены небольшие синяки.
Лорен сощурилась:
– Что-то я не понимаю…
– Если человек очень силен и… хорошо поднаторел в этом деле, он мог подкрасться к спящей женщине. – Его голос звучал нравоучительно и ровно, так обычно делают внушение малым детям. – Он мог опрокинуть женщину на спину, или же она имела привычку спать на спине. Он мог навалиться на нее сверху, прижать коленями руки, человек осторожный и умелый почти не оставляет при этом синяков, ну а потом задушить подушкой.
Лорен показалось, что в комнате похолодело градусов на десять. Она зябко передернулась и почти шепотом спросила:
– Неужели все именно так и произошло?
– Надо подождать отчета по токсикологии, – ответил Элдон. Отвернулся от стены и взглянул Лорен в лицо. – Похоже, так и было. Есть еще одно обстоятельство в пользу моей теории. Оно нам поможет. – Элдон выложил на стол снимок. Голова мертвой монахини. Глаза закрыты, точно спит глубоким сном. – Ей было за шестьдесят, но после смерти морщины разгладились. Знаешь что-нибудь о пальцевых отпечатках на коже?
– Их очень трудно обнаружить.
– Почти невозможно, разве что если приступить к осмотру сразу после смерти. Во всех трудах по криминалистике рекомендуется все же попытаться снять пальцевые отпечатки с трупа. Парни из лаборатории, прибывающие на место преступления, должны убедиться, что тело еще теплое. А значит, есть шанс. И сделать это прежде, чем жертву упакуют в мешок.