- Марья Николаевна в городе и Наташа. Это всё ночью случилось. Целый ящик зажигалок с самолёта сбросили, на ваш дом четыре штуки попало… Ой, Варя, как же там теперь дедушка без меня, один? Он же говорил, только ради меня на Каму поедет, а я взял и потерялся…
И Вадим, отчаянно всхлипнув, уткнулся Варе в плечо и горько заплакал.
- Ты, знаешь, не реви. Не маленький, - строго сказала Варя. - Первое: надо сразу же дать Сергею Никаноровичу телеграмму, что ты отстал. На эти самые трамвайчики.
- Я и сам так думал, - Вадимка снова захлюпал. - Только у меня всего один… один рубль…
- А потом догонять придётся.
- Да как же мы их догоним? Они же по Волге плывут!
- Ничего. Догоним. Только надо всё обдумать. - Варя села на ступеньку поудобнее и скрестила на груди руки. - Да, ты не досказал: а тот, Женька Га… нет, Голиков. Он что, значит, тоже отстал и здесь где-нибудь?
- Нет, он не отстал. Он-то до пристани успел добежать, я видел… - уныло ответил Вадимка.
- Ну и пускай. Всё равно мы и без него твоего дедушку с моей бабушкой догоним. Только надо будет всё обдумать, - твёрдо и решительно повторила Варя.
Снова на Восток
Они перелезли через колючую проволоку, потому что лазейку забили досками, а идти кругом было далеко. Тропинка упиралась в груду битого кирпича и щебня.
- Думаешь, он поможет? - робко спросил Вадим.
- Ничего я ещё не думаю… Конечно, поможет.
С Волги подул холодный ветер и поднял тучу пыли. Когда она улеглась, ребята увидели, что по берегу идут три человека.
- Послушайте… Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где здесь может быть Козлов? Андрей Козлов? - крикнула Варя.
- Козлов? Это Козёл, что ли? У причала на разгрузке давеча был. - Один из идущих показал рукой вверх по течению.
- Спасибо!
Вадим поправил разбитые очки и нетвёрдыми шагами поплёлся за Варей.
Вот и причал.
Вода у берега разноцветная от нефти. Привалившись бортом к старому баркасу, стоит пароход. Подъёмный кран, как огромная рука, тянется к нему с берега, снимает с палубы большие белые тюки, передаёт на сушу. Шум, крики…
Грузчики шныряют у мостков. Как ужаленный, взвизгнул свисток, повалил пар. Где же тут разыскать Козла? А он - вон он! Забрался на вышку, похожую на капитанский мостик, и оттуда командует краном:
- Стоп! Поехали! Опять стоп!
Или просто делает вид, что командует, а машина сама, без понуканий, спокойно тянется к пароходу?
- Козё-ол! - изо всех сил крикнула Варя.
Шум ещё громче. Теперь скрежещет огромная якорная цепь. Её волокут по берегу, а с парохода передают уже не тюки, а громадные, как жернова, колёса, части каких-то машин, может быть орудий, и тяжело вздыхает рядом двигатель, направляя за добычей железную руку.
- Козё-ол!
Мальчишка на вышке опустил белёсую голову, пошарил по берегу глазами и вдруг свистнул.
- Эге! - крикнул он. - Пришла!
Через несколько минут они уже сидели внизу на брёвнах. Вадим, открыв рот, не сводил с Козла близоруких глаз, а Варя рассказывала…
- К братану придётся идти, - твёрдо сказал наконец Козёл. - Он чего-нибудь да присоветует. Вы погодите, партию кончим грузить, к нему в часть вас и сведу. Слышь ты, чего насупилась? Гляди веселей!
Было холодно и так темно, что Варя не видела серой стёганки шагавшего впереди Козла.
Город, тоже тёмный, притаился на том берегу, светились только редкие огни вдоль моста.
- Теперь сюда. Гляди, канава.
Варя прыгнула, попала ногой в воду, обрызгала шедшего сзади Вадимку.
- Пришли.
Перед ними был большой неосвещённый дом, похожий на барак. Варя нащупала руками дверь. Она сразу распахнулась, и огромный, как великан, часовой загородил им дорогу.
- Кто такие?
Козёл вышел из тени, заговорил. Часовой не пропустил его, но выслушал и кого-то позвал внутри барака. Наконец Козёл спустился со ступенек, сказал, что придётся обождать, потому что братан сейчас на посту.
Варя с Вадимом, прислонившись к стене, ждали.
В чёрном небе то и дело вспыхивали острые жёлтые полоски. Потом далеко, но отчётливо ударяли по воздуху хлыстом и сразу же гулко раскатывалась железная дробь. По небу вдруг чесанула красная точка, и над городом заныли низкие протяжные гудки.
Козёл объяснил:
- Учебная тревога. Налётов ждут, вот и тревога.
Вадим дрожащим голосом вставил:
- У нас в Москве тоже сначала так - учебная.
В темноте зачавкали чьи-то шаги. Два красноармейца прошли мимо часового; один, молодой, коренастый, вскинув винтовку, отрапортовал, утёр рукой рот и, заметив ребят, подмигнул Козлу. Тот ткнул Варю, дёрнул за рукав Вадима, шепнул:
- Пошли за ним!
Ребята вошли в сени. Пахнуло теплом и свежевыпеченным хлебом. Коренастый красноармеец провёл их через коридор в светлую большую комнату. Здесь на стене висел баян, в углу были составлены друг на друга некрашеные табуретки и длинные скамьи. Кто-то, стоя у рояля, одной рукой играл "чижика".
- А ну, садитесь.
Варя села, Вадимка как был, так и повалился на облезлую кожаную кушетку.
Красноармеец принёс две оловянные миски с дымящейся фасолью, по краюхе хлеба, кивнул:
- Ешьте, а то смёрзли.
- У меня сало есть, - сказала Варя.
- Пошто сало, сало беречь надо, - сказал строго красноармеец. - А ты давай говори.
Козёл попросил у брата закурить и начал…
- Здесь пускай ночуют, - решил брат Козла, когда тот рассказал всё. - Утром машина из части на Чебоксары пойдёт, их и захватит. Там, может, и трамвайчики эти, или как их ещё, нагонят. Машиной-то напрямки, ближе.
Варю и Вадима оставили в той же светлой комнате с роялем и кушеткой. Вадим сразу, не вставая, заснул. Пришёл часовой, принёс плащ-палатку и прикрыл его. Под голову сунул обёрнутый чистым полотенцем ватник. Варя уселась на скамейке, хотя часовой поставил рядом раскладную койку, и решила почему-то не спать до утра.
В комнату то и дело входили красноармейцы, хлопала дверь. Один раз из коридора просунулась белёсая голова исчезнувшего куда-то Козла. Он крикнул:
- Слышь ты, чего сидишь? Спать ложись, время.
- Я не хочу, - сказала Варя.
- Часов в пять, как посветает, машина придёт. Ну, пока.
Варя вскочила, хотела спросить, где он будет сам или как его можно разыскать, но в это время в дверь внесли огромный начищенный барабан, а за ним, топоча, ввалился целый взвод красноармейцев.
- Потише вы! Не видите, ребята чьи-то спят, - сердито сказал взводный. - Откуда будете, пацаны?
- Я из Сайгатки, он из Москвы. - Варя показала на Вадимку.
- Ну, валяйте спите. Ерепеша, контрабас тащи!
Низенький розовый красноармеец внёс большую, как самовар, блестящую трубу. Прислонил её к стене возле баяна, присел, вытянул губы и дунул - труба глухо рявкнула.
Потом красноармейцы, стараясь ступать тише, но так, что стёкла в окне тонко задребезжали, вышли из комнаты и протопали по коридору. Где-то далеко прокричали: "Дневального к командиру-у!"
Варя свернулась калачиком на кушетке в ногах у Вадима, натянула на себя край плащ-палатки и сразу точно провалилась куда-то.
Горн играл что-то очень знакомое.
Вот сейчас подует ветер, распахнётся светлая занавеска на окне и старшая пионервожатая крикнет: "Ребята, вставать, побудка!.." С крайней кровати спрыгнет дежурная в голубой майке и трусах и побежит вдоль одинаковых, с блестящими шишечками, кроватей; будет сдёргивать с сонных девочек одеяла, щекотать пятки… А горн заиграет ещё звонче и радостнее: "Вставай, вставай!.."
Так было в прошлом году летом в пионерском лагере на Оке.
Но вместо вожатой над Варей наклонилась встрёпанная голова, и Вадимка испуганным шёпотом спросил:
- Варь, мы где?
- А что?
- Где это мы?
В окно заглядывало утро. Труба и барабан поблёскивали у стены. Сбоку торчала чёрная крышка рояля, на ней лежала чья-то пилотка… А больше ничего не было видно - кушетку кто-то загородил большим жёлтым листом фанеры.
- Ой, Вадимка, проспали! - вскрикнула Варя, сбрасывая плащ-палатку.
Вадим захлопал ресницами и полез в карман за очками.
Опять заиграл горн, только гораздо ближе. Дверь открылась, кто-то тихо сказал:
- Будить ребят, что ли?
Варя высунулась из-за фанеры, помахала рукой:
- А мы уже не спим!
- Вот и ладно.
В двери стоял коренастый красноармеец, брат Козла, за ним второй - в синем комбинезоне и танковом шлеме.
За ночь кто-то расставил по комнате скамейки, и она стала похожа на зал для заседаний.
- Вот и ладно. Ехать время. Так ты, Федя, их до Чебоксар подкинь. Пускай на пристани парохода, то бишь трамваев своих, ждут. Дежурному так и объяснишь. Доложишь, в общем.
- Есть.
Человек в танковом шлеме - это был шофёр - вывел Варю с Вадимом тем же коридором во двор. У крыльца их нагнал брат Козла и сунул обоим по большому куску хлеба, переложенного солониной.
Перед крыльцом стоял высокий зелёный грузовик, доверху гружённый ящиками. Шофёр ловко вскочил в кузов, перекидал часть ящиков в сторону, вытащил из-под них старую шинель. Поплясал, уминая ногами сваленные у борта мешки, и крикнул:
- Залазьте!
Варя с Вадимом подошли к грузовику.
- А как залазить? Мы не умеем.
- Эх вы, воробьи! На колесо ногу ставь, так. Руку давай!
Он легко, по очереди, втянул их в кузов. Подавая шинель, - приказал: "Закройтесь, а то студёно!" - спрыгнул прямо с борта на землю и полез в кабину.
На крыльцо вышел брат Козла, ещё несколько красноармейцев.
- Поехали? - спросил он. - Ну, час добрый.
- Поехали! - крикнула Варя. - Спасибо! А ещё Козлу передайте, когда увидите…
Кабина колыхнулась, мимо побежали дома, холодный ветер забил в лицо.
- Поехали… - прошептал Вадимка.
Машину занесло вбок. Передние колёса упёрлись в край кювета.
Вадим подпрыгнул в кузове. Из кабины высунулось загорелое лицо, и шофёр громко спросил:
- Живы?
- Живы! - закричала Варя.
Вадим поправил капюшон и тоже сказал:
- Живы.
- А раз живы - вылазьте. Приехали.
- Как - приехали?
- Чиниться будем.
Варя откинула шинель.
По обе стороны гладкого, как лента, шоссе - лес. Совсем золотой осенний лес. Даже не верится, что утром были в городе. И тишина - не шелохнётся ветка, с неё медленно падают редкие листья.
Вадим сидит на борту, свесив тонкие ножки, и боком, сквозь одно стекло, смотрит на всё с радостным удивлением. Шофёр лежит на спине под машиной, выстукивает ключом невидимую поломку. Вот он вылезает, берёт из кузова четырёхугольный бачок, обливает тряпку и зажигает её.
Пламя вспыхивает и гаснет от дневного света, и только потому, что вблизи становится жарко, можно догадаться - тряпка горит на ветру.
Шофёр греет в огне инструменты и мурлычет:
Вот на Чебоксары
Повезу товары,
А от Чебоксаров
Поеду без товаров.
- Это что, стихи? - спрашивает Варя. - А что вы сейчас делаете?
- Стихами не занимаемся, - отвечает шофёр. - Вот крестовина лопнула, чтоб ей было пусто!
Он берёт большой гаечный ключ и отвёртывает на колесе гайку.
- А ты с мальчонкой в Горьком встретилась?
- В Горьком.
- А сама, выходит, с Камы на Москву подавалась?
- Подавалась.
- Вояка! Без тебя там не справятся.
Чья это песня звенит на дороге?
Неслышно гонит по шоссе зелёная машина. Вот-вот пролетит мимо, но вдруг тормозит, и над кузовом, поверх дружно уставленных железных бочек, вырастает голова. Знакомая голова! Лохматые белёсые волосы, стёганка нараспашку.
- Козё-ол! - кричит шофёр и машет гаечным ключом.
- Козё-ол! - кричит в восторге Варя, забираясь на ящик.
- Козёл! - пищит радостно Вадимка.
Парень ныряет за бочку, машина останавливается, и он лихо скатывается на землю.
- Поломались? - спрашивает деловито.
- Есть такой грех.
А Варя с Вадимом, вцепившись друг в друга, хохочут от радости.
- Здоро́во, - баском говорит Козёл. - А мы уж гнали!.. Запчасти с ремонта забрать надо, меня заместо братана и послали. Недосуг ему.
- Ой, Козлик, а я всё думала, где бы тебя разыскать! - кричит Варя.
- Зачем? - Он чуть-чуть смущён.
- Так просто! Сказать, что если что - ты тоже к нам в Сайгатку приезжай. Слышишь? Обязательно приезжай! Спросишь там геологическую партию разведчиков. Ладно? Вот здо́рово будет!
- Я-то? Чудна́я… - Но он заметно тронут. Подсаживается на корточках к шофёру, и они тихо совещаются о чём-то.
- Слышь ты, дело какое, - почёсывая затылок, говорит Козёл и подходит к Варе. - Поломались вы, видать, всерьёз. Либо на буксир теперь к кому проситься, чтоб до Чебоксар довезли, либо, отсюда недалеко, тоже пристань есть, так нашей машиной вас подбросим. А то не успеете… Трамвайчики ваши, глядишь, пройдут.
- А какая пристань?
- Бахтырская называется. Километров тридцать пять…
- Бахтырская? - Варя наморщила лоб. - Погоди…
- Точно.
- Тогда я знаю! Там же комната матери и ребёнка есть. И в ней сестра!
- Чья сестра?
- Нет, медицинская! Она меня знает, я у неё ночевала.
- Вот и ладно. - Козёл явно подражает в словах брату. - Тогда на нашу машину лезьте живо, а я сейчас… Запчасти заберём - и туда!
Пристань Бахтырская
Дверь над лестницей была заколочена.
Там, где раньше висела белая дощечка с надписью "Комната матери и ребёнка", теперь торчал тёмный костыль. Лестница была похожа на челюсть с выбитым зубом - одной ступеньки не хватало. Варе показалось, что, с тех пор как она ушла отсюда, прошло несколько месяцев. У двери валялись бумажки, солома, стояла перевёрнутая белая табуретка.
- Нету, - сказала она спустившись. - Никого! Куда-то уехали…
Тусклая лампочка освещала лестницу, от её света лицо у Вадима было бледным.
- Куда ж мы теперь? - жалобно спросил он.
- Поищем где-нибудь… И… сама не знаю! - вдруг рассердилась Варя.
Вадим виновато опустил голову.
По дороге в Бахтырскую забросили Козла на ремонтную станцию, он там и остался получать запчасти. А новый шофёр довезти до пристани довёз, но сам тут же куда-то пропал.
Ребята печально вышли на берег. Уже стемнело. Волга шумела, подкатываясь к обрыву, от этого шума становилось ещё холоднее. Кто-то шёл от причала с фонарём.
Варя вспомнила Веру Аркадьевну. И сразу тревожно засосало под ложечкой: дядя Борис Матвеевич, Сайгатка, Москва, мама… Бабушка едет на Каму с интернатом, а она, Варя, убежала оттуда! Что-то будет? Только бы довезти Вадимку, сдать его! А потом… потом…
- Кто здесь?
Голос был незнакомый, насторожённый.
Вадим с Варей замерли в тени. Человек ещё раз повторил: "Кто здесь?" - и повернул обратно.
Шофёра всё не было. Может быть, трамвайчики уже прошли? И Козлу теперь уже никто не передаст, успели они их догнать или нет!
- Знаешь что? - сказала решительно Варя. - Ты здесь обожди, вот под навесом, а я пойду что-нибудь узнаю. Не боишься один?
- Боюсь, - тихо сказал Вадим. - Ты надолго?
- Нет. Только у причала посмотрю.
Варя пошла по берегу.
Строений у причала было всего пять. В крайнем, низком и длинном, горел свет. Варя встала на цыпочки и заглянула в первое окно. За столом, положив голову на газету, рядом с керосиновой лампой спал бородатый мужчина в кожаном пальто. Одна рука у него свесилась к полу, второй он придерживал портфель. У стола стоял серый рюкзак.
Мужчина вдруг потянулся, сладко зевнул и раскрыл глаза.
- Ох! - сказала Варя. - Кажется, он… Тот самый!
Она прижалась носом к стеклу и часто задышала. Мужчина протёр глаза, посмотрел в окно, вдруг прищурился и, ударив себя по лбу, выбежал из комнаты.
- Ты - она? - спросил он, втаскивая Варю в дверь.
- Она, - сказала Варя.
- Та самая, на вокзале?
- Та самая.
- Куда же ты тогда подевалась? Я тебя с билетом искал, искал. С ног сбился…
- Я вас тоже искала, искала! - радостно ответила Варя. - Понимаете, мне показалось… Там ещё, как у вас, пальто кожаное было… Я думала, вы убежали!
- Я? Убежал? С больной-то ногой?.. Уморила!.. Держи, получай свои деньги. Пришлось билет обратно сдавать. Но каким же образом ты оказалась здесь?
- Товарища одного встретила. Теперь уже в Сайгатку обратно надо ехать. А в Москву… В Москву потом.
- Чудеса! - Он засмеялся, взял Варю за плечо, поставил перед собой и, закусив бороду, произнёс грозно, чужим голосом: - "С вами она?" - и своим: - "Со мной! Со мной!"… Так было? - спросил, хитро щурясь.
- Так! - засмеялась Варя.
Он открутил лампу, в комнате стало совсем светло.
- Да, но как же ты, бедовая, всё-таки в Бахтырскую попала? - повторил удивлённо.
- Нас на машине привезли! - начала гордо Варя и вдруг осеклась. - Знаете что? А можно мальчишке одному тоже сюда прийти погреться?
- Которого в Горьком встретила? Конечно, можно!
- А вы что здесь делаете?
- Ну, это потом узнаешь. Веди мальчишку.
Варя быстро пошла к двери, но с порога обернулась.
- Знаете что? - спросила она. - А если вдруг ещё один мальчишка приедет, можно будет и ему сюда?
- Как - ещё один? Третий?
- Да. Который нас на эту самую машину устроил. Вдруг он приедет?..
- Ну, так и быть, и третьему можно. В тесноте, да не в обиде.
Вернулась Варя, конечно, только с Вадимом. Козёл "вдруг" не приехал. Вадимка еле передвигал ноги. Поджидая Варю у бывшей комнаты матери и ребёнка, он задремал, уронил очки и выбил второе стекло. Теперь он ковылял в одной калоше и жмурился на свет, как заспанный мышонок.
Рано утром бородатый разбудил их. Накануне он узнал, что московские речные трамвайчики прошли вверх по Каме часа за три до приезда ребят. Значит, догнать их можно будет только следующим пароходом. А когда он придёт - неизвестно.
Ребята хорошо выспались на чистом полу. Под голову бородатый подложил кожаное пальто; керосиновая лампа грела, как печка.
- Пойдёмте, - сказал он.
- А куда?
- Всё равно парохода ждать. Пойдёмте подкормимся.
Они вышли из дома. Низкие строения у причала были похожи друг на друга, как близнецы: во всех окнах белели марлевые занавески. На завалинке перед одним строением сидели люди в серых халатах и лущили семечки.
Когда подошли ближе, из открытого окна вдруг послышался стон.
- Что это? - спросил испуганно Вадим.
- Не бойся…
Женщина в белом халате показалась в окне и спряталась.
- Зачем нам туда? - шепнул Вадим.
Варя промолчала. Они поднялись в сени, оттуда в большой пустой коридор, бородатый сказал: "Подождите здесь", - а сам ушёл.
Стон повторился. Открылась дверь, из неё на носилках вынесли человека - голова у него была забинтована и качалась, как неживая.
- Ребята, вы к кому?
Высокая женщина в белом халате удивлённо и строго смотрела на них. Варя оробела.
- Н-не знаем… - пробормотала она. - Тут один привел нас.
- Кто привёл, зачем?
- Н-не знаем.