– Прости, что заснула прямо на тебе. Ты как?
– Левая нога затекла, я понял это часов в пять утра, но потом ничего, приспособился, и все было нормально.
Джинни села и слегка отодвинулась, чтобы лучше его видеть. Одежда измята, волосы встрепаны, на щеках и подбородке пробивается щетина, и все равно он просто красавчик.
– А ты спал?
Он отрицательно покачал головой:
– Не до того было. Был занят твоим созерцанием.
– Только не вздумай говорить, что я храпела.
– Ты не храпела. Немножко посапывала во сне, вот и все. И еще изо рта шла слюна. – И он указал на мокрое пятно на своих брюках.
– О Господи! – Джинни вскочила. Тут ее внимание привлекли ярко-синие настенные часы, они показывали восемь тридцать. – Времени у нас в обрез, – сказала она. – Слушания назначены на десять.
– Тогда иди принимай душ, а я сварю кофе.
Она изумленно уставилась на него. Нет, он так добр и благороден, что просто оторопь берет. Таких парней не бывает.
– Ты что, явился от Санта-Клауса?
Он рассмеялся.
– Согласно твоей теории, я явился из лабораторной пробирки. – Тут лицо его помрачнело. – Черт его знает, так оно или нет…
Настроение Стива передалось Джинни. Она прошла в ванную, скинула одежду, встала под душ. Густо намыливая волосы шампунем, размышляла о том, как непросто складывалась ее жизнь последние десять лет, как много она трудилась, сочетая занятия наукой со спортивными тренировками, как сложно было доказать коллегам-ученым, что она не хуже их, преодолеть все препятствия, связанные с получением степени. Она работала как проклятая, чтобы добиться своего сегодняшнего статуса, потому что хотела стать настоящим ученым, помочь человечеству и лучше понять себя. И вот теперь Беррингтон Джонс собирается лишить ее всего этого.
После душа она почувствовала себя значительно лучше. Включила фен, чтобы высушить волосы, и тут зазвонил телефон. Она сняла трубку второго аппарата, стоявшего в спальне, у постели.
– Алло?
– Джинни? Это Пэтти.
– Привет, сестренка. Как дела?
– Отец объявился.
Джинни присела на краешек постели.
– Ну и как он?
– Без гроша, но жив и здоров.
– Он сначала пришел ко мне, – сказала Джинни. – Заявился в понедельник. Во вторник мы с ним поцапались: ему, видите ли, не понравилось, что я не готовлю ему обед. А в среду смылся, прихватив мой телевизор, компьютер и видеомагнитофон. Должно быть, уже успел пропить или проиграть все, что выручил за эти веши.
Пэтти ахнула:
– Джинни, но это просто ужасно!
– Да уж, хорошего мало. Так что смотри, держи все свои ценности под замком.
– Красть у своих! О Господи, если Зип узнает, он просто вышвырнет его вон в ту же секунду!
– Знаешь, Пэтти, у меня еще одна проблема, более серьезная. Сегодня меня могут уволить с работы.
– Но почему, за что, Джинни?
– Сейчас просто нет времени объяснять. Позвоню тебе позже.
– Ладно.
– Скажи, ты с мамой говорила?
– Каждый день разговариваю.
– Молодец, ты меня немного успокоила. Мне удалось поговорить с ней лишь один раз. Потом я звонила, но ее отказались позвать к телефону. Сказали, что у них обед.
– Да, персонал там не очень-то вежливый. Мы должны поскорее забрать ее оттуда.
Она может пробыть там очень долго, если меня сегодня уволят.
– Ладно, поговорим об этом позже.
– Удачи тебе!
Джинни повесила трубку. И только тут заметила на столике кружку с горячим, дымящимся кофе. Изумленно покачала головой. Казалось бы, пустяк, всего лишь кружка кофе, но ведь догадался же Стив, что ей сейчас это действительно необходимо. Очевидно, это у него в натуре – помогать людям, поддерживать их. И при этом ничего не просить взамен. По своему опыту она знала: в тех редких случаях, когда мужчина ставил интересы женщины выше своих, он рассчитывал, что потом целый месяц она в знак благодарности будет исполнять любую его прихоть, как гейша.
Но Стивен совсем другой. Если бы я раньше знала, что попадаются такие мужчины, ни на кого другого и смотреть бы не стала!
Она с детства привыкла все делать сама. Отца почти никогда не было рядом, рассчитывать на его поддержку не приходилось. Мама всегда была сильной, но к закату жизни ее сила превратилась в слабость. Она всегда очень многого ждала именно от нее, Джинни. Сначала хотела, чтобы дочь стала парикмахершей, даже нашла ей работу, когда Джинни было шестнадцать. Девочка должна была мыть головы клиенткам и подметать полы в салоне "Алексис", расположенном в Адамс-Морган. Поверить в то, что дочь хочет стать ученым, мама была не в силах. "Да ты станешь модным стилистом раньше, чем все остальные девочки окончат колледж!" – говорила она тогда. И никак не могла понять, почему Джинни закатила ей по этому поводу настоящий скандал и отказалась даже заглянуть в салон.
Теперь она не одинока. У нее есть Стив, всегда готовый прийти на помощь. И ей казалось совершенно не важным, что он еще не успел получить диплом, не успел стал модным и ловким адвокатом. Он будет с ней там, на слушаниях, – и это самое главное.
Джинни накинула халат и окликнула Стива:
– Хочешь принять душ?
– Еще бы! – Он вошел в спальню. – И рубашку не мешало бы сменить.
– Мужских рубашек у меня нет… хотя погоди. Есть! – Она вспомнила о белой сорочке, которую одолжил Лизе Хокстон какой-то сердобольный студент после пожара.
Кажется, он с факультета математики. Джинни сдавала ее в прачечную, и теперь рубашка лежала в шкафу, завернутая в целлофан. Она достала ее и протянула Стиву.
– Надо же, как раз мой размер! – обрадовался он.
– Только не спрашивай, откуда она, слишком долгая история, – сказала Джинни. – Думаю, что и галстук найдется. – Она открыла ящик комода и достала синий галстук в белый горошек, который иногда носила с белой блузкой и строгим деловым костюмом. – Вот.
– Спасибо. – Стив прошел в крохотную ванную.
Она разочарованно вздохнула. Ей хотелось увидеть, как он снимет с себя рубашку. Странные все же существа эти мужчины, подумала она. Боятся раздеться в присутствии женщины, вдруг становятся стыдливы, как монахини.
– А твою бритву можно взять? – спросил он.
– Да, конечно, пожалуйста.
Займись сексом с этим парнем прежде, чем он станет тебе почти как брат.
Она начала искать свой лучший костюм и вдруг вспомнила, что не далее как вчера сама же выбросила его в мусорное ведро.
– Чертова идиотка! – пробормотала Джинни себе под нос. Нет, конечно, можно достать его оттуда, но ведь он весь измят и изгажен. У нее еще есть прямой ярко-синий жакет, его можно надеть с белой футболкой и черными брюками. Ярковат, конечно, но сойдет.
Она уселась перед зеркалом и занялась макияжем. Стив вышел из ванной. Чистый, нарядный, он выглядел вполне официально в белой рубашке с галстуком.
– В холодильнике есть булочки с корицей, – сказала она. – Можно подогреть их в микроволновке, если ты голоден.
– Как волк, – сказал он. – А ты будешь?
– Нет, слишком волнуюсь, чтобы есть. Выпью, пожалуй, еще чашечку кофе.
Он принес ей кофе. Джинни быстро выпила его и начала одеваться. Когда она вошла в гостиную, он сидел за столом.
– Булочки нашел?
– Да.
– Ну и?…
– Ты же сказала, что не голодна. И я их съел.
– Все четыре?
– Ну… вообще-то там были две упаковки.
– Ты съел целых восемь булочек с корицей?!
Он смутился.
– Просто я проголодался.
Джинни рассмеялась.
– Ладно, пошли.
И уже повернулась к двери, но тут он схватил ее за руку.
– Погоди минутку.
– Что?
– Знаешь, Джинни, очень здорово быть друзьями и все такое прочее, и мне очень хорошо с тобой, но… Но ты должна понимать, мне этого мало.
– Знаю.
– Я в тебя влюбился.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Честные, ясные глаза.
– Знаешь, я тоже очень к тебе привязалась.
– Мне хочется заняться с тобой любовью. До того хочется, что все тело болит.
Нет, этот разговор может надолго затянуться, подумала она. И решила отшутиться.
– Послушай, – сказала она, – если ты трахаешься с таким же аппетитом, как и ешь, я твоя навсегда.
Лицо у него вытянулось, Джинни поняла, что обидела его.
– Прости, – сказала она. – Я не нарочно. Шутка. Так уж получилось.
Он пожал плечами, как бы давая понять: "Ладно, чего уж там".
Она взяла его за руку.
– Послушай. Давай сначала попробуем спасти меня. А потом начнем спасать тебя. И это будет очень здорово, обещаю.
Он сжал ее пальцы.
– Договорились.
Они вышли на улицу.
– Давай поедем в моей машине. Твою заберем потом, – предложила Джинни.
Они сели в красный "мерседес", Джинни включила мотор, и тут же заработало радио. Выехав на 41-ю улицу, она краем уха услышала, что диктор упомянул "Дженетико", и прибавила громкости.
"Сенатор Джим Пруст, бывший директор ЦРУ, должен подтвердить сегодня намерение выставить свою кандидатуру от республиканской партии на президентских выборах будущего года. В ходе кампании он обещает снизить подоходный налог до десяти процентов, чего можно достичь, упразднив пособия для малоимущих. По мнению комментаторов, с финансированием предвыборной кампании проблем не будет, поскольку Джим Пруст должен выручить около шестидесяти миллионов от продажи своей медицинской исследовательской фирмы "Дженетико".
Новости спорта. В Филадельфии…"
Джинни выключила радио.
– Ну, что скажешь?
Стив с отвращением передернул плечами.
– А ставки, похоже, все растут, – заметил он. – Если мы выложим всю подноготную "Дженетико" и сделка не состоится, Джим Пруст не сможет оплатить свою предвыборную кампанию. А он парень серьезный: шпион, бывший директор ЦРУ, выступает против контроля над вооружением и все такое прочее. Ты перешла дорогу очень опасным людям, Джинни.
Она сжала зубы.
– Тем лучше. Есть против чего сражаться. Я сама выросла на пособия, Стив. И если этот Пруст станет президентом, у девушек вроде меня останется только один путь – идти в парикмахерши.
39
У стен Хиллсайд-Холл, административного здания университета Джонс-Фоллз, собралась небольшая группа демонстрантов. Человек тридцать – сорок студентов, в основном девушки, выстроились у ступенек, ведущих ко входу. Впрочем, протестовали они вполне дисциплинированно. Подойдя поближе, Стив прочитал надпись на плакате:
"Вернуть Феррами! Немедленно!"
Он посчитал это добрым знаком.
– А они тебя поддерживают, – сказал он Джинни.
Она пригляделась и даже слегка покраснела от смущения и радости.
– Да, правда. Бог ты мой, значит, кто-то все-таки меня любит!
Другой плакат гласил:
"Вы не смеете так поступать с доктором Феррами!"
Едва завидев Джинни, демонстранты разразились приветственными криками. Она с улыбкой подошла к ним. Стив шел следом и, судя по всему, страшно ею гордился. Не каждый профессор может рассчитывать на такую поддержку со стороны студентов. Джинни пожимала руки мужчинам, целовалась с женщинами. Стив заметил симпатичную блондинку, которая не отрывала от него глаз.
Джинни обняла какую-то немолодую женщину.
– Софи! – воскликнула она. – Ну, что скажешь?
– Желаю тебе удачи, – ответила та.
Наконец сияющая Джинни оторвалась от толпы, и они прошли в здание.
– Они действительно хотят, чтобы тебя оставили на работе, – заметил Стив.
– Ты не представляешь, как много это для меня значит! – воскликнула Джинни. – Та пожилая женщина – это Софи Чэппл, профессор с кафедры психологии. Мне всегда казалось, что она меня недолюбливает. Просто не верится, что она вдруг решила выступить на моей стороне.
– А что за хорошенькая блондинка там была?
Джинни с лукавой усмешкой покосилась на него.
– Как? Ты ее не узнал?
– Но я совершенно уверен, что никогда не видел ее прежде. А она так пялилась на меня, прямо глаз не отрывала. – Тут он догадался. – О Господи! Это, должно быть, жертва?…
– Да. Лиза Хокстон.
– Неудивительно, что она так на меня смотрела. – Стив не выдержал и обернулся.
Очень милая девушка, невысокого роста, пухленькая. Его двойник напал на нее, бросил на пол, избил, изнасиловал. К горлу Стива подкатила тошнота – от ужаса и сочувствия. Обычная молодая женщина, и вот отныне ее всю жизнь будут преследовать кошмары.
Административное здание располагалось в красивом старинном особняке. Джинни провела его через отделанный мрамором вестибюль, и они оказались в просторном помещении, где царил приятный полумрак. Прежде здесь находилась столовая: высокие потолки, узкие готические окна, дубовая мебель на толстых изогнутых ножках. Перед выложенным крупным камнем камином стоял продолговатый стол.
По одну сторону стола сидели пятеро: четверо мужчин и средних лет женщина. Стив сразу же узнал лысоватого господина в центре – это был партнер Джинни по теннису, Джек Баджен. Так, значит, вот он, тот самый комитет, в чьих руках была сейчас судьба Джинни. От волнения у него пересохло во рту.
Наклонившись через стол, он пожал руку Джеку Баджену и сказал:
– Доброе утро, доктор Баджен. Я Стив Логан. Мы вчера говорили с вами по телефону. – Видно, сработал некий инстинкт, он чувствовал, что излучает спокойную уверенность, хотя внутри все сжималось от волнения. Стив по очереди поздоровался за руку с каждым членом комитета, они назвали свои имена.
Сбоку, в дальнем конце стола, сидели еще двое. Небольшого роста мужчину в синем костюме-тройке Стив узнал сразу: это был Беррингтон Джонс, они виделись в понедельник. А тот худощавый светловолосый человек в черном костюме в тонкую полоску, должно быть, легендарный Генри Квинн. Стив поздоровался и с ними.
Квинн окинул его скептическим взглядом и спросил:
– Позвольте узнать вашу юридическую квалификацию, молодой человек?
Стив одарил его дружелюбной улыбкой, потом наклонился к нему и тихо, чтобы никто другой не услышал, прошипел:
– А не пошел бы ты куда подальше, Генри?!
Квинн скривился, точно ему наступили на ногу, а Стив подумал: "Все. Этот напыщенный идиот вряд ли станет теперь меня цеплять!"
Он подвинул стул Джинни, и оба они уселись.
– Что ж, начнем, пожалуй, – сказал Джек. – Наши слушания носят неформальный характер. Полагаю, каждый из вас получил копию с изложением правил и теперь знает их. Обвинение выдвинуто профессором Беррингтоном Джонсом. Он считает, что доктора Джинни Феррами следует уволить, поскольку она подрывает репутацию университета Джонс-Фоллз.
Пока Баджен говорил все это, Стив разглядывал членов комитета, пытаясь угадать по лицам их настроение. Лишь только женщина, Джейн Эдельсборо, смотрела на Джинни, остальные старательно отводили взгляд. Четверо против, одна – за, сделал он вывод. Скверно.
Джек сказал:
– Интересы Беррингтона представляет мистер Квинн.
Квинн тут же поднялся и открыл портфель. Стив заметил, что кончики пальцев у него желтые – от никотина. Квинн достал подборку ксерокопий пресловутой статьи из "Нью-Йорк таймс", вернее, тех ее отрывков, где упоминалась Джинни, и раздал присутствующим. Весь стол оказался завален листками бумаги с броским заголовком:
"ЭТИКА ГЕНЕТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ: СОМНЕНИЯ, СТРАХИ, СПОРЫ".
Весьма действенное визуальное напоминание о том, какую кучу неприятностей принесла университету Джинни. И Стив пожалел, что не принес вырезок из каких-то других газет, чтобы закрыть ими эти.
Столь незамысловатый ход Квинна на мгновение парализовал Стива. Разве может он тягаться с человеком, за плечами которого тридцать лет адвокатской практики? "Нет, мне ни за что не выиграть", – подумал он, и его охватила паника.
Квинн заговорил. Голос у него был сухой, четкий, без какого-либо акцента. Излагал он свои мысли неспешно и педантично. Стив от души надеялся, что в этом его ошибка, ведь перед Квинном не жюри присяжных, собранных, что называется, с миру по нитке, а группа интеллектуалов, которые не любят, чтобы им разжевывали каждое слово. Квинн вкратце изложил историю дисциплинарного комитета, пояснил, какое место он занимает в управлении университетом. Затем пояснил значение словосочетания "подрыв репутации" и извлек из портфеля копию контракта с Джинни. Он все бубнил и бубнил, и Стив немного приободрился.
Наконец он покончил с преамбулой и начал задавать вопросы Беррингтону. И первым делом спросил, когда тот впервые услышал о поисковой компьютерной программе Джинни.
– Не далее, как в понедельник днем, – ответил Беррингтон и пересказал разговор, состоявшийся у него с Джинни. История совпадала с тем, что Стив услышал от самой Джинни.
Затем Беррингтон заявил:
– Как только я понял, на чем основана ее методика, то сказал ей, что, по моему мнению, то, чем она занимается, просто незаконно.
– Что?! – так и вспыхнула Джинни.
Но Квинн проигнорировал этот ее возглас и спросил Беррингтона:
– И какова же была ее реакция?
– Она очень рассердилась и…
– Подлый лжец! – крикнула Джинни.
Беррингтон слегка покраснел. Вмешался Джек Баджен.
– Прошу не перебивать, – строго заметил он.
Стив не сводил глаз с членов комитета. Теперь все они смотрели на Джинни. Он положил руку ей на плечо.
– Но это наглая, беспардонная ложь! – не унималась Джинни.
– А ты чего ожидала? – тихо шепнул ей на ухо Стив. – Он играет свою роль.
– Извини, – шепнула она в ответ.
– Не надо извиняться, – сказал он. – Продолжай в том же духе. Они должны видеть, что возмущение твое искренне.
Беррингтон между тем продолжал:
– Она стала обидчива, раздражительна, ну, как сейчас. И заявила мне, что может делать все, что угодно, потому что так составлен ее контракт.
Один из членов комитета, Тенниэл Бидденхем, сердито нахмурился: видно, ему не понравилось, что младший научный сотрудник факультета напоминает о своем контракте профессору. А этот Беррингтон весьма умен, подумал Стив. Знает, где уязвимое место противника и как обратить его промашки себе на пользу.
Квинн спросил Беррингтона:
– Ну и как же вы поступили потом?
– Ну, я понял, что могу и ошибаться. Ведь я не юрист, вот и решил обратиться за помощью к специалисту. И если бы мои опасения не подтвердились, я был бы рад признать правоту доктора Феррами. И, убедившись, что ее действия не приносят вреда, не стал бы спорить.
– И вы получили этот квалифицированный совет?
– Так уж вышло, что обстоятельства не позволили. Был слишком занят. Как раз собирался повидаться с юристом, а тут появилась эта статья в "Нью-Йорк таймс".
– Вранье!… – прошептала Джинни.
– Ты уверена? – спросил ее Стив.
– Еще бы!
Он сделал пометку в блокноте.
– Так, теперь расскажите нам, пожалуйста, что произошло в среду, – попросил Беррингтона Квинн.