– Я думала об этом всю ночь, и знаешь, к какому выводу пришла? Я рада, что они сделали это со мной в клинике "Эйвентайн".
– Как это? Ведь вчера ты так возмущалась…
– И продолжаю возмущаться, потому что они обошлись со мной, как с лабораторной крысой. Но знаешь, я поняла одну очень простую вещь: если бы они не сделали этого, у меня бы не было тебя. А все остальное совершенно не важно.
– И тебе все равно, что я не твой родной сын?
Она обняла его.
– Ты мой родной, Стив. Ты мой мальчик, и ничто и никто не в силах этого изменить.
Тут зазвонил телефон. Стив нетерпеливо схватил трубку.
– Алло?
– Это Джинни.
– Ну что? – затаив дыхание, спросил Стив. – Вы его видели?
– Да. И он твой двойник, за тем исключением, что волосы выкрашены в черный цвет.
– О Господи! Так, значит, нас все-таки трое!…
– Да. Мать Уэйна умерла. Но я говорила с его отцом, он живет во Флориде. И он подтвердил, что она тоже лечилась в клинике "Эйвентайн".
Это были хорошие новости, но голос Джинни звучал удрученно, и Стив заволновался.
– Ты вроде бы совсем не рада тому, что нашла его.
– У него твердое алиби. На то воскресенье.
– Черт!… – Все его надежды рухнули в одночасье. – Но как такое могло случиться? И что это за алиби?
– Он был на присуждении "Эмми" в Лос-Анджелесе. Есть фотографии.
– Он что, в кинобизнесе?
– Нет, владелец ночных клубов. Местная знаменитость.
Стив понимал, почему так расстроена Джинни. Методика поиска Уэйна оправдала себя просто блестяще. Но это ни к чему не привело. Он тоже был расстроен, загадка не давала ему покоя.
– Но кто же тогда изнасиловал Лизу?
– Помнишь, как говорил Шерлок Холмс? "Отбросьте все невозможное, и тогда то, что останется, сколь бы невероятным оно ни казалось, и есть правда". Или это слова Эркюля Пуаро?…
Сердце его сжалось. Нет, разумеется, Джинни не верила, что это он изнасиловал Лизу.
– И что же тогда, по-твоему, правда?
– Близнецов четверо.
– Четверо? Джинни, но это просто безумие какое-то!
– Я и сама не слишком верю в то, что яйцо могло случайно разделиться на четыре части. Это сделано преднамеренно, это часть эксперимента.
– Скажи, а такое вообще возможно?
– В наши дни – да. Ты ведь наверняка слышал с клонировании. Но в семидесятые это было не более чем теорией. Идеей. Хотя похоже, что "Дженетико" на много лет опередила в этом смысле весь остальной мир. Возможно, именно потому, что они работали втайне и могли экспериментировать на людях.
– Так ты хочешь сказать, что я клон?
– Иначе не объяснишь. Извини, Стив, новости для тебя неприятные. Одно утешение, что у тебя такие замечательные родители.
– Да. А какой он, этот Уэйн?
– Ужасно противный. У него дома висит картина, где изображена голая Салина Джонс. Она распята. Мерзость!… Просто не терпелось выбраться из его квартиры.
Стив молчал. Так, значит, один из моих клонов убийца, второй – садист, а гипотетический третий – насильник. В хорошей же компании я оказался!
– Эта идея с клонированием также объясняет, почему у всех вас разные даты рождения, – сказала Джинни. – Эмбрионы хранились в лаборатории на протяжении разных отрезков времени, прежде чем их пересадили женщинам.
Почему это случилось именно со мной? Почему я не могу быть таким, как все?…
– Посадка заканчивается. Мне пора идти.
– Хотелось бы повидаться с тобой. Давай я приеду в Балтимор?
– О'кей. Жду тебя. Пока.
Стив повесил трубку.
– Ты все слышала? – обратился он к матери.
– Да. Вы с ним похожи, как две капли воды, но только у него есть алиби. И потому она считает, что вас четверо. И что ты – клон.
– Если мы клоны, я ничем от них не отличаюсь.
– Нет, отличаешься, потому что ты мой сын.
– Но я не сын! – Он спохватился, заметив, как болезненно исказилось ее лицо, но было уже поздно. Он и сам испытывал такую же боль. – Я дитя двух совершенно незнакомых людей, выбранных учеными из "Дженетико". Они и есть мои предки.
– Но ты должен отличаться от тех, других! Ведь ты ведешь себя совершенно иначе.
– Разве это доказывает, что я другой по своей природе? Просто меня натаскали, выучили, как домашнего пса! Ты сделала меня таким, каков я есть? Ты или "Дженетико"?
– Не знаю, сынок, – ответила мама. – Просто не знаю.
45
Джинни приняла душ, вымыла голову, затем тщательно накрасила глаза. Она решила не пользоваться помадой и румянами. Надела лиловый свитер с V-образным вырезом и плотно облегающие серые леггинсы. Ни туфель, ни нижнего белья надевать не стала. Вставила в ноздрю свою любимое украшение – маленький сапфирчик в серебряной оправе. Посмотрела в зеркало: да, она выглядит потрясающе сексуально.
– Уж не в церковь ли собралась, молодая леди? – спросила она себя вслух. Состроила смешную гримасу и пошла в гостиную.
Отца дома не было. Теперь он предпочитал проводить время у Пэтти, где его веселили трое внуков. Пэтти заехала и забрала его к себе, пока Джинни была в Нью-Йорке.
Делать ей было нечего, оставалось лишь ждать Стива. Она старалась не думать о постигшем ее сегодня разочаровании. С нее хватит. И еще она была страшно голодна – весь день продержалась на одном кофе. Поесть сейчас или подождать Стива? Она улыбнулась, вспомнив, как он съел на завтрак целых восемь булочек с корицей. Неужели это было только вчера? Казалось, что с тех пор прошла неделя, если не больше.
И только тут она спохватилась, что в доме у нее нет ни крошки. А вдруг он приедет голодным и ей просто нечем будет его накормить? Она торопливо надела спортивные ботинки на шнуровке и выбежала из дома. Села в машину и поехала в магазин "С семи до одиннадцати", что на углу Фолз-роуд и 36-й улицы. Купила там яйца, канадский бекон, молоко, батон из семи злаков, салат, пиво, упаковку мороженого "Бен и Джерри" с хрустящей шоколадной крошкой и четыре пакета булочек с корицей.
Она стояла в очереди в кассу и вдруг подумала: что, если он приехал в ее отсутствие? Возьмет и сразу же уедет, увидев, что ее нет. Быстро расплатившись, она опрометью выскочила из магазина с пакетами в обеих руках, а потом мчалась домой, как сумасшедшая, представляя, как он, несчастный, стоит на ступеньках у запертой двери.
Но у дома никого не было, и его старенького "датсуна" тоже не было видно. Она вошла и открыла холодильник. Достала яйца из картонной коробки, положила в специальное отделение. Разорвала пластиковую упаковку с шестью банками пива, налила в кофейник воды. И вот ей снова нечего было делать.
Только тут до нее дошло, что ведет она себя как-то странно. Раньше она никогда не беспокоилась о том, голоден мужчина или нет. Если, к примеру, Уилл Темпл хотел есть, он мог сам себе что-нибудь приготовить. А если холодильник был пуст, шел в магазин. А когда тот оказывался уже закрыт, ехал на машине в какой-нибудь дежурный магазин и там покупал все, что надо. С чего это вдруг у нее такой приступ хозяйственности? Наверное, Стив значит для нее больше, чем все другие мужчины, хоть и знакомы они всего несколько дней.
Звонок! Она вздрогнула.
Поднялась с дивана и с бешено бьющимся сердцем сняла трубку домофона.
– Да?
– Джинни? Это Стив.
Она нажала на кнопку. Стояла в дверях и ждала, пока он поднимется, и вдруг ощутила себя полной дурой. Ведет себя как какая-нибудь школьница! Она смотрела, как Стив поднимается по лестнице в простой серой футболке и мешковатых джинсах. На его лице отражались боль и разочарование от пережитого за последние сутки. Она протянула руки и обняла его – сильное мускулистое тело юноши казалось скованным и напряженным.
Джинни провела Стива в гостиную. Он уселся на диван, она включила кофеварку. Они были так близки друг другу, хотя не встречались каждый вечер, не ходили в рестораны, не смотрели вместе кино – словом, не занимались всем тем, чем привыкла заниматься Джинни с другими своими мужчинами. Нет, вместо этого они сражались бок о бок за свою жизнь и достоинство, решали головоломку, спасались от преследования тайных и явных врагов. И наверное, поэтому так быстро сдружились.
– Кофе хочешь?
Он покачал головой:
– Предпочитаю просто подержаться за руки.
Она присела рядом с ним на диван и взяла его за руку. Он подался к ней всем телом. И тут Джинни поцеловала его. Это был их первый настоящий поцелуй. Вкус его губ почему-то напомнил Джинни горьковатый запах лесного дыма. На секунду она напряглась, пытаясь сообразить, почистила ли зубы, но потом вспомнила, что почистила, и снова расслабилась. Сквозь тонкую ткань свитера он дотронулся до ее груди, прикосновение крупных сильных рук показалось на удивление нежным. И Джинни в ответ погладила его по груди – через футболку.
И все преобразилось. Он немного отстранился и взглянул на нее. Он смотрел пристально, слово пытаясь навеки запомнить ее черты. Дотрагивался кончиками пальцев до ее бровей, щек, носа, губ. И делал это так нежно, точно боялся что-то сломать или испортить. И легонько качал при этом головой, словно глазам своим не верил.
В его взгляде она прочла желание. Этот молодой человек жаждал ее всем своим существом. Его страсть передалась Джинни, охватила ее с бешеной силой, точно внезапно долетевший с юга порыв ветра – жаркого и иссушающего. Внутри у нее точно таяло что-то под этим напором, – такого ощущения она не испытывала уже полтора года. Ей захотелось всего сразу: чтобы он навалился на нее всем телом, чтобы во рту она ощущала его язык, чтобы эти сильные руки были везде – обнимали, сжимали, ласкали все ее тело.
Она притянула его к себе и снова поцеловала – на этот раз приоткрыв губы. Потом откинулась на спину, не разжимая объятий. Теперь он был сверху, давил на ее грудь всем весом. А потом она вдруг резко оттолкнула его и хрипло прошептала:
– Пойдем в спальню…
Встала и направилась туда первой, на ходу стягивая через голову свитер. Бросила его на пол. Он вошел следом за ней и закрыл дверь ногой. И, видя, что она раздевается, одним движением сорвал с себя футболку.
Они все так делают, подумала Джинни, закрывают за собой дверь ногой.
Он скинул туфли, расстегнул пряжку ремня и снял джинсы. Тело его было безупречным – широкие плечи, выпуклая мускулистая грудь, узкие бедра, обтянутые белыми плавками.
Но кто он?
Он подошел, она отступила на два шага.
Тот человек сказал по телефону: он может навестить тебя снова.
Стив нахмурился:
– Что такое?
Внезапно Джинни охватил страх.
– Знаешь, я не могу, – пробормотала она.
Он глубоко вздохнул.
– Ничего себе, – сказал он. – Вот это номер!
Она скрестила руки, прикрывая груди.
– Я… я просто не знаю, кто ты.
Только тут до него дошло.
– О Господи!… – Он сел на кровать спиной к ней, широкие плечи уныло сгорбились. Но ведь он мог и играть, притворяться. – Так ты решила, что я тот парень, который напал на тебя в Филадельфии?
– Тогда я приняла его за Стива.
– Но зачем ему выдавать себя за меня?
– Не знаю.
– Он бы не стал действовать так, если бы ему надо было просто потрахаться, – сказал он. – У моих двойников, конечно, весьма оригинальные способы получать наслаждение, но это не тот случай. Ведь если он хотел трахнуть тебя, то просто приставил бы нож к горлу, или начал рвать на тебе чулки, или поджег бы дом. Разве не так?
– Мне позвонили, – дрожащим голосом произнесла Джинни. – Этот человек не назвался. Он сказал: тот, кого ты встретила в Филадельфии, должен был тебя убить, но слишком увлекся и все испортил. Но он может навестить тебя снова. Вот почему тебе придется уйти прямо сейчас. – Она схватила лежавший на полу свитер и торопливо натянула его на голое тело. Однако ощущение угрозы осталось.
Во взгляде его читалось сострадание.
– Бедная Джинни, – тихо протянул он, – эти мерзавцы до смерти тебя напугали. Мне страшно жаль. – С этими словами он поднялся и стал натягивать джинсы.
И тут Джинни поняла, что совершила ужасную ошибку. Тот клон из Филадельфии, насильник, ни за что бы не стал одеваться в подобной ситуации. Он швырнул бы ее на постель, сорвал с нее одежду и попытался бы взять ее силой. А этот совсем другой. Это Стив. Она ощутила едва преодолимое желание обнять его, снова притянуть к себе, заняться с ним любовью.
– Стив…
Он улыбнулся:
– Да, это я.
Но может, он с самого начала именно так все и спланировал? Решил завоевать ее доверие, а потом, когда они оба оказались бы в постели, обнаженные, вдруг отбросил бы притворство и снова стал самим собой, проявил бы свою истинную сущность? Сущность мужчины, которому доставляет наслаждение видеть боль и страх женщины… При этой мысли она похолодела. Нет, ничего у них не получится. Она отвела глаза.
– Тебе лучше уйти.
– Можешь устроить мне проверку, – предложил он.
– Хорошо. Где я познакомилась со Стивом?
– На теннисном корте.
Ответ верный. Но ведь в тот день оба они, и Стив и насильник, были на территории университета.
– Спроси о чем-нибудь еще.
– Сколько булочек с корицей съел Стив в пятницу утром?
Он усмехнулся:
– Целых восемь штук. И ничуть этого не стыжусь.
Джйнни отчаянно затрясла головой.
– Но моя квартира может прослушиваться! Обыскали же они мой кабинет, уничтожили все данные в компьютере, так почему бы не наставить здесь "жучков"? Нет, ничего у нас не получится! Я недостаточно хорошо знаю Стива Логана, а то, что знаю, могут использовать другие.
– Наверное, ты права, – сказал он и надел футболку.
Потом присел на краешек кровати и начал надевать туфли. Джинни вышла в гостиную. У нее просто не было сил стоять и смотреть, как он одевается. Неужели она совершила роковую ошибку? Или, напротив, гениально разгадала намерения преступника? Она изнывала от желания заняться любовью со Стивом и, однако же, при одной только мысли о том, что может оказаться в постели с человеком, подобным Уэйну, содрогалась от страха и омерзения.
Он вышел из спальни полностью одетым. Она заглянула ему в глаза, надеясь, что он сможет развеять терзающие ее сомнения, но ничего не сумела в них прочесть. Я не знаю, кто ты на самом деле! Просто не знаю, и все!
Он прочел ее мысли.
– Бесполезно. Доверие есть доверие, но если его нет, ничем уже не поможешь. – Лишь на секунду он позволил себе высказать досаду: – Неудачник! Неудачник хренов, вот ты кто!
Гнев, прозвучавший в этих словах, испугал Джинни. Она сильная, но он еще сильнее. Нет, надо, чтобы он убрался отсюда как можно скорее.
Он почувствовал это.
– Ладно, я ухожу, – сказал он. И направился к двери. – Надеюсь, ты понимаешь, что он бы не ушел?
Джинни кивнула. Он снова прочел ее мысли.
– Но пока я не уйду совсем, ты ведь не можешь быть уверена, правда? А если уйду и потом вернусь, тоже не считается. А потому я действительно ухожу, хотя бы ради того, чтоб ты наконец поверила: я – это я.
– Да. – Теперь она снова была уверена, что перед ней Стив. Но если он не уйдет, сомнения вернутся.
– Нам нужен пароль. Чтобы ты знала, что это я.
– Да, пожалуй.
– Постараюсь придумать.
– Хорошо.
– До свидания, – сказал он. – Целоваться на прощание не стоит.
Уже сбегая по ступенькам, он поднял голову и крикнул:
– Позвони мне!
Джинни застыла на площадке и очнулась, только когда услышала, как хлопнула входная дверь.
Она прикусила губу. Ужасно хотелось плакать. Она пошла на кухню, налила себе кофе. Поднесла кружку к губам, но тут вдруг кружка выскользнула из рук, упала на пол и разбилась.
– Черт!
Она ощутила слабость и прилегла на диван.
Только что ей угрожала страшная опасность. Теперь Джинни понимала, что опасность была мнимой, и все равно радовалась тому, что она миновала. Все тело болело и ныло от неудовлетворенного желания.
– Скоро, – тихо выдохнула Джинни. – Скоро. – И вообразила себе их новую встречу, представила, как обнимет его и поцелует, а потом извинится. И конечно, он ее простит и будет очень нежен и ласков. И она представила, как у них все будет, трогая себя пальцами, и через несколько секунд содрогнулась от наслаждения.
А потом уснула.
46
Именно унижение казалось Беррингтону невыносимым. Пока что он одерживал верх над Джинни Феррами, но почему-то это его ничуть не радовало. Это она вынудила его вести себя, подобно жалкому подлецу и вору. Сначала он слил информацию этой сучке-журналистке, затем прокрался в кабинет Джинни и устроил там настоящий обыск. И вот теперь совсем докатился – следит за ее домом. Его вынуждал страх. Весь мир вокруг рушился. Он был в полном отчаянии.
Раньше он ни за что бы не поверил, что способен на такое, причем в весьма почтенном возрасте – через несколько недель ему исполнится шестьдесят. Сидеть в машине, припаркованной у чужого дома на темной улице, и не сводить глаз с запертой двери. Что бы подумала его матушка? Она все еще жива, хрупкая, хорошо одевающаяся дама восьмидесяти четырех лет. Живет себе в маленьком городишке, в штате Мэн, строчит остроумные письма в местные газеты и из последних сил цепляется за свою общественную работу аранжировщика-цветовода Епископальной церкви. Да она бы ужаснулась, узнав, до чего докатился ее сын.
И еще, не дай Бог, он встретит здесь кого-нибудь из знакомых! Завидя на улице прохожего, он старательно отводил глаза. Его машина вполне может вызвать подозрения. Автомобиль этот очень нравился Беррингтону, казался ему чрезвычайно элегантным, но на этой улице не так уж часто попадаются серебряные "линкольны". Фаворитами местной публики были старенькие японские малолитражки да с любовью сохраняемые старые "понтиаки". Впрочем, и самого Беррингтона, с красивой седой шевелюрой, трудно было не заметить в толпе. Сначала он делал вид, что рассматривает карту города, но местные жители были людьми доброжелательными, и вот уже двое мужчин постучали в стекло и вызвались показать ему дорогу, поэтому карту пришлось отложить. Он утешался одной мыслью: обитатели этого непрестижного района для него не представляют никакой опасности.
Он понятия не имел о том, чем занимается сейчас Джинни. Обыск в ее квартире, проведенный ФБР, ничего не дал – список найден не был. Беррингтону оставалось предположить худшее: список навел ее еще на одного клона. Если это так, то катастрофа неотвратима. Беррингтона, Джима и Престона ждут позор, публичное осуждение и полное разорение.
Именно Джим предложил ему понаблюдать за домом Джинни. "Мы должны знать, что она затевает, кто к ней ходит, кто уходит", – сказал Джим, и Беррингтон нехотя с ним согласился. Приехал он сюда ранним утром, и до полудня ровным счетом ничего не происходило. И вот в начале первого появилась Джинни – ее высадила из машины темнокожая женщина. В последней он узнал детектива, расследующего дело об изнасиловании. В понедельник она допрашивала и его, впрочем, совсем недолго. Он даже нашел ее весьма привлекательной. И имя запомнил: сержант Делавер.