Беррингтону очень хотелось в это верить.
– Если ты у нас такой умник, скажи, что нам теперь делать?
– Прежде всего надо выяснить, как много они успели узнать. Ни один из этих людей из Пентагона не уверен, что у Стива Логана есть копия со списком имен и адресов. Женщина-лейтенант из центра клянется и божится, что, когда он уходил, никакого списка при нем не было. Но это просто слова, это еще ничего не означает. К тому же адреса, указанные в списках, устарели на двадцать два года. И я хочу задать тебе один вопрос. Имея на руках только эти имена и фамилии, Джинни Феррами может их найти?
– Ответом будет "да", – сказал Беррингтон. – Сотрудники психологического факультета – настоящие эксперты в этой области. Мы все время только этим и занимались, выявляя идентичных близнецов. Если она получила копию этого списка вчера вечером, то сейчас уже вполне может иметь информацию о некоторых из них.
– Этого-то я и боялся. Скажи, мы можем проверить, так это или нет?
– Наверное, надо просто обзвонить их всех и узнать, не интересовалась ли ими эта женщина.
– Но только смотри, действуй осторожно.
– Ты меня просто бесишь, Джим! Иногда ты ведешь себя так, точно во всей Америке у одного тебя имеются мозги! Конечно, я буду действовать осторожно. Ладно, перезвоню позже. – И Беррингтон повесил трубку.
Имена клонов с их адресами находились у него на дискете. Он достал ее из ящика стола и включил компьютер.
Все двадцать два года он следил за этими людьми. Он испытывал к ним почти отеческие чувства. В самом начале он даже иногда писал им письма, указывая обратный адрес клиники "Эйвентайн", под тем предлогом, что им надо следить за состоянием здоровья людей, проходивших курс лечения гормонами. Позже он счел эту тактику рискованной и действовал по-другому. Например, представлялся агентом по недвижимости и спрашивал, не желает ли семья продать свой дом. Или коммивояжером и предлагал родителям близнецов приобрести справочник, где были перечислены все льготы и пособия, которые могут получать дети бывших военных. И порой с растущим отчаянием наблюдал за тем, как большинство этих умных, но непослушных детей превращаются в отчаянных хулиганов-подростков, а затем и во взрослых преступников. Но он склонен был расценивать все это, как неудачные побочные результаты безусловно блистательного исторического эксперимента. Он никогда не сожалел, что провел его, но порой испытывал чувство вины перед этими мальчишками. Он даже расплакался, узнав, что Пер Эриксон погиб во время спуска по горному склону где-то в Альпах.
Он смотрел на список и выдумывал предлог для сегодняшних звонков. Затем снял трубку и набрал номер отца Мюррея Клода. Телефон звонил и звонил, но никто к нему не подходил. Очевидно, решил Беррингтон, отец отправился в тюрьму навестить сына.
Затем он попробовал позвонить Джорджу Дассолту. На этот раз ему повезло больше. Ответил бодрый юношеский голос.
– Слушаю, кто говорит?
Беррингтон сказал:
– Вас беспокоят из телефонной компании "Белл", сэр, мы проверяем все случаи мошеннических телефонных звонков. Скажите, вам за последние двадцать четыре часа не поступали какие-либо подозрительные или странные звонки?
– Не могу сказать точно, не знаю. Дело в том, что меня не было в городе с пятницы, и к телефону никто не подходил.
– Спасибо и извините за беспокойство, сэр. Всего доброго.
Джинни могла знать имя и фамилию Джорджа, но она ему не дозвонилась. Так что он до сих пор под вопросом.
Следующим Беррингтон набрал номер Хэнка Кинга в Бостоне.
– Да, кто говорит?
Просто удивительно, подумал Беррингтон, до чего одинаковая манера у всех этих ребят. Даже отвечают одинаково. Но гена общения по телефону пока что не выявлено. Впрочем, исследование близнецов могло бы заполнить и этот пробел.
– Это из телефонной службы "AT", – сказал он. – Мы выявляем случаи мошеннического использования телефонных линий. Нам хотелось бы знать, поступали ли вам за последние двадцать четыре часа какие-нибудь подозрительные и необычные звонки?
Язык у Хэнка немного заплетался:
– Да у нас тут была такая гулянка, что я, ей-богу, не помню. – Беррингтон закатил глаза. Ну да, конечно же, вчера у Хэнка был день рождения. Наверняка напился или накурился до одури. – Хотя нет, погодите минутку! Вроде бы припоминаю. Звонили как раз посреди этой гребаной ночи. Она сказала, что из бостонской полиции.
– Она? – Это могла быть Джинни. У Беррингтона тут же возникли самые дурные предчувствия.
– Да, звонила женщина.
– А она как-то представилась? Если б вы назвали ее имя, это бы очень нам помогло.
– Вроде бы представилась, а вот как, хоть убейте, не помню! То ли Сара, то ли Маргарет. А может, Кэрол. Или нет, постойте, Сьюзан! Да, точно, Сьюзан. Детектив Сьюзан Фабер.
Точно, она!… Сьюзан Фабер – автор книги "Идентичные близнецы, воспитывавшиеся раздельно". Джинни просто назвала первое имя, которое пришло ей в голову. Это означало, что список клонов у нее. Беррингтон был потрясен до глубины души. Он с трудом взял себя в руки и продолжил задавать вопросы:
– А что именно она вам сказала, сэр?
– Спрашивала о дате и месте моего рождения.
Стало быть, она узнала, что говорит с нужным ей Генри Кингом.
– Я тоже подумал, что это как-то немного странно, – заметил Хэнк. – А что это за мошенничество?
Беррингтону пришлось импровизировать:
– Она выискивает потенциальных клиентов для страховой компании. Поступать таким образом противозаконно, но тем не менее страховщики часто пользуются этим приемом. Наша телефонная компания извиняется перед вами, мистер Кинг. И большое спасибо за то, что помогли нам в расследовании.
– Не за что.
Беррингтон повесил трубку. Он пребывал в полном отчаянии. Список имен у Джинни. Она найдет их всех, это лишь вопрос времени. Таких неприятностей у него еще никогда не было.
54
Миш Делавер категорически отказалась ехать в Филадельфию допрашивать Харви Джонса.
– Мы уже делали это не далее как вчера, милочка, – сухо сказала она, когда Джинни наконец дозвонилась до нее в половине восьмого утра. – Тем более, что сегодня моей внучке исполняется год. У меня тоже есть своя жизнь, неужели это непонятно?
– Но ведь вы знаете, что я права! – возразила Джинни. – Насчет Уэйна Стэттнера я оказалась права, он двойник Стива Логана, вы в этом убедились!
– Если не считать цвета волос. К тому же у него было алиби.
– И что же нам теперь делать?
– Я позвоню в полицию Филадельфии, выясню, кто там занимается преступлениями на сексуальной почве, и попрошу этого человека съездить к подозреваемому. Пошлю им по факсу фоторобот и попрошу проверить, похож ли Харви Джонс на изображенного там человека и может ли он отчитаться за свои действия в прошлое воскресенье. Если ответами будут "да" и "нет", это он.
Джинни раздраженно бросила трубку. Выслушивать все это после того, как она рисковала своей жизнью! После того, как проторчала в лаборатории всю ночь, разыскивая клонов!
Она была просто не в силах сидеть и ждать, когда полиция что-то предпримет, и решила сама поехать в Филадельфию и взглянуть на этого Харви. Нет, ни заходить к нему, ни заговаривать с ним она не будет. Просто остановит машину возле его дома и будет ждать, когда он выйдет. А если так и не увидит его, то пойдет к соседям и покажет фотокарточку Стива, которую подарил ей Чарльз, – короче, тем или иным способом узнает, является ли он клоном.
Она приехала в Филадельфию в половине одиннадцатого. Улицы университетского городка заполняли нарядно одетые чернокожие мужчины, женщины и дети, целыми семьями возвращавшиеся из церкви. Бездельники-подростки покуривали на крылечках старых домов, а вот студентов видно не было. Наверное, просто отсыпались в выходной. Но об их присутствии свидетельствовали старенькие поржавевшие "тойоты" и "шевроле", облепленные наклейками с названиями студенческих спортивных команд и популярных местных радиостанций.
Дом Харви Джонса оказался огромным обшарпанным зданием в викторианском стиле. Видно, квартиры здесь сдавались внаем. Джинни нашла автостоянку на противоположной стороне улицы и какое-то время наблюдала за входной дверью из машины.
А ровно в одиннадцать вошла в дом.
Хозяин дома отчаянно пытался придать ему респектабельный вид. Здесь еще сохранились кованые железные перила, а в дешевых вазах на подоконниках стояли запылившиеся пластиковые цветы. На стенах красовались объявления, выведенные старческой рукой: жильцов просили не хлопать дверью, выносить мусор в плотно закрытых пластиковых пакетах и не разрешать детям бегать и играть в коридорах и холлах.
Он здесь живет, подумала Джинни, и по спине ее пробежали мурашки. Но вот дома он сейчас или нет?…
Харви занимал квартиру под номером 5В, на самом верхнем этаже. Джинни постучала в квартиру на первом этаже. Дверь отворилась, из нее вышел босой мужчина с мутными глазами, длинными волосами и растрепанной бородой. Джинни показала ему фотографию. Он отрицательно помотал головой и захлопнул дверь. Она вспомнила, как сосед Лизы сказал ей: "Вы что, леди, вообразили, что тут у нас деревня на пять домов? Да я понятия не имею, как выглядят мои соседи".
Стиснув зубы, Джинни поднялась по лестнице на самый верхний этаж. К двери под номером 5В была прикреплена небольшая металлическая табличка в рамке, на ней было всего одно лишь слово: "Джонс".
Она стояла возле двери и прислушивалась. Но слышала лишь стук собственного сердца. Изнутри не доносилось ни звука. Возможно, его просто нет дома.
Джинни тихонько постучала в дверь под номером 5А. Секунду спустя дверь отворилась, и на пороге показался пожилой белый мужчина в старенькой рубашке в щегольскую полоску, с неестественно рыжими, явно крашеными волосами.
– Привет! – дружелюбно сказал он.
– Привет. Ваш сосед дома?
– Нет.
Джинни испытала одновременно облегчение и разочарование. Достала снимок Стива и показала ему.
– Скажите, он похож на этого человека?
Сосед взял снимок из ее рук, взглянул, сошурясь.
– Да. Это он.
Я была права! Я еще раз сумела доказать свою правоту. Моя поисковая система прекрасно работает!
– Шикарный мальчик, не правда ли?
А сосед-то голубой, догадалась Джинни. Элегантный пожилой гей. Она улыбнулась:
– Да, согласна с вами. А вы, случайно, не знаете, где его можно найти?
– По воскресеньям он, как правило, уезжает. Уходит около десяти, возвращается уже после ужина.
– А в прошлое воскресенье тоже уезжал?
– Да, леди. Кажется, уезжал.
Он, точно он!
– А вы, случайно, не знаете, куда он ездит?
– Нет.
Зато я, кажется, догадываюсь. В Балтимор, вот куда.
– Он вообще-то не из разговорчивых, – заметил мужчина. – Вернее, совсем с нами не говорит. А вы детектив, да?
– Нет. Хотя в данный момент чувствую себя детективом.
– Что он натворил?
Джинни колебалась. Затем подумала: почему бы не сказать ему правду?
– Я думаю, он насильник.
Мужчина ничуть не удивился.
– Охотно верю. Он со странностями. Сам видел, как от него выходили девушки и плакали. Прямо рыдали. Два раза точно видел.
– Очень хотелось бы заглянуть к нему. – Джинни надеялась отыскать улики, связывающие Харви с насилием.
Сосед заговорщически подмигнул ей.
– Ключ у меня имеется.
– Правда?
– Прежний жилец дал. Мы с ним дружили. Потом он съехал, а ключ так у меня и остался. А этот парень, как поселился, замки менять не стал. Наверное, воображает себя слишком сильным, не боится грабителей.
– Вы позволите мне войти?
Сосед колебался.
– Мне и самому любопытно заглянуть. Но что, если он вдруг вернется и застанет нас там? Парень он здоровый, спортивный, как-то не хочется, чтобы дело дошло до драки. Чтобы он на меня набросился и все такое…
Джинни и сама боялась этого, но любопытство пересилило.
– Я рискну, если вы позволите, – сказала она.
– Тогда подождите. Сейчас вернусь.
Что она увидит там, в квартире? Логово садиста, как у Уэйна Стэттнера? Беспорядок, разбросанные как попало вещи, недоеденные блюда из ближайшей закусочной и горы грязного белья? Или же, напротив, безупречный порядок, характерный для людей, страдающих навязчивыми идеями?
Сосед вернулся.
– Кстати, позвольте представиться. Я Молдвин.
– А я Джинни.
– Вообще-то мое настоящее имя Берт, но оно такое невыразительное, вы согласны? Я всегда называл себя Молдвином. – В руках он держал ключ. Вставил его в замочную скважину и вошел в квартиру над номером 5В.
Джинни последовала за ним.
Это была типичная квартира студента: гостиная объединена со спальней, маленький закуток вместо кухни, крошечная ванная. Обставлена она была всякой рухлядью: туалетный столик из сосны, пластиковый обеденный стол, три разнокалиберных кресла, провалившийся диван и большой старый телевизор. В квартире давно не убирали, постель была не застлана. Словом, ничего представляющего хоть какой-то интерес.
Джинни затворила за собой входную дверь.
Молдвин сказал:
– Только, пожалуйста, не трогайте ничего. Не хочу, чтобы он заподозрил, что я сюда заходил.
Джинни задавалась вопросом: что именно она хочет здесь обнаружить? План здания спортзала или котельной с табличкой "Насиловать здесь"? Он даже не прихватил с собой в качестве сувенира нижнее белье Лизы. Может, он перед этим выслеживал ее на протяжении нескольких недель и делал снимки? Тоже вряд ли. Или собирал небольшую коллекцию уличающих его предметов, например, губную помаду, счет из ресторана, обертку от шоколадки, какой-нибудь конверт или листок бумаги с ее адресом?
Она осмотрелась и постепенно начала понимать, что представляет собой этот Харви Джонс. На одной стене висел плакат, вырванный из какого-то журнала для мужчин: голая женщина с выбритым лобком и колечком в срамной губе. Джинни поежилась и стала рассматривать предметы на полках: книга "Сто дней Содома" маркиза де Сада, коллекция порнокассет с названиями типа "Боль" и "Экстрим". Было здесь и несколько учебников по экономике и бизнесу.
– Могу я взглянуть на его одежду? – спросила она Молдвина.
– Конечно, почему нет? – ответил тот.
Она стала открывать шкафы и ящики. Одевался Харви, как и Стив, немного консервативно для своего возраста. Хлопковые брюки, свитера и кардиганы, твидовые пиджаки, рубашки-батники, кожаные туфли на шнуровке и мокасины.
Холодильник был пуст, если не считать двух упаковок пива в банках и пакета молока. Очевидно, Харви дома не ел. Под кроватью валялась спортивная сумка, в ней – ракетка для тенниса и грязное полотенце.
Джинни была разочарована. Место, где проживал этот монстр, ничем не отличалось от обиталищ большинства других, вполне нормальных молодых людей. Не считая, разумеется, этой чудовищной порнографической картинки на стене.
– Ну вот и все, – сказала она Молдвину. – Не уверена, что нашла то, что искала.
И тут вдруг она увидела это. На крючке рядом с входной дверью висела красная бейсболка.
Джинни тут же воспрянула духом. Я была права, я нашла этого ублюдка! И вот доказательство! Она присмотрелась. Спереди белыми буквами было написано: "Охрана". Она с трудом подавила желание пуститься в пляс перед удивленным Молдвином.
– Что-то нашли, да?
– На подонке была эта кепочка, когда он насиловал мою подругу. Ладно, пошли отсюда.
Они вышли из квартиры, Молдвин запер дверь. Джинни крепко пожала ему руку.
– Просто слов не хватает, чтобы сказать, насколько я вам благодарна. Это очень важно, поверьте.
– Что собираетесь теперь делать? – спросил он.
– Вернусь в Балтимор и позвоню в полицию.
Она мчалась по шоссе и размышляла о Харви Джонсе. Зачем он ездит в Балтимор по воскресеньям? Повидаться с девушкой? Возможно. Или же, скорее всего, у него там родители. Многие студенты уезжают на уикэнды к родителям, отвозят грязное белье. Возможно, он и сейчас торчит в Балтиморе, поедает мясное рагу, приготовленное матерью, или смотрит с отцом футбольный матч по телевизору. Может, на пути домой он выберет себе очередную жертву?…
Интересно, сколько Джонсов проживает в Балтиморе? Тысячи?… Одного она, разумеется, знает, это ее бывший босс. Профессор Беррингтон Джонс…
О Боже мой! Джонс! Она была так потрясена этой мыслью, что пропустила поворот. Харви Джонс может быть сыном Беррингтона Джонса.
Ей вспомнился жест Харви, когда он зашел в кафе в Филадельфии. Он разгладил бровь кончиком указательного пальца. Ее все время беспокоила эта деталь, она знала, что уже видела это где-то, вот только никак не могла припомнить, где именно. И потом еще подумала, что, должно быть, замечала тот же жест у Стива или Денниса. Но теперь она вспомнила. В точности так же делал Беррингтон. Он разглаживал бровь кончиком указательного пальца. И Джинни всегда почему-то раздражал этот жест. Но другим клонам он был несвойствен, хотя все они, например, закрывали дверь ногой. А вот Харви перенял эту привычку у отца.
Возможно, он сейчас в доме у Беррингтона.
55
Престон Барк и Джим Пруст приехали к Беррингтону примерно в поддень. Сидели у него в кабинете и пили пиво. Этой ночью никто из них почти не спал, а потому выглядели они измотанными. Марианна готовила ленч, с кухни доносились аппетитные запахи, но даже это не могло поднять настроение у пресловутой троицы.
– Джинни говорила с Хэнком Кингом и матерью Пера Эриксона, – сказал Беррингтон. – Других проверить просто не успел, но смею вас уверить, она очень скоро доберется и до них.
– Давайте будем реалистами, – заметил Джим. – Что конкретно она успеет сделать к завтрашнему утру?
Настроение у Престона Барка было такое, что впору вешаться.
– А я вам скажу, что бы я сделал на ее месте к завтрашнему утру, – вставил он. – Раззвонил бы повсюду о своем открытии, привез бы, если б получилось, двух или трех мальчишек в Нью-Йорк и заявился бы с ними на телепередачу "С добрым утром, Америка". На телевидении просто обожают близнецов.
– Боже упаси!… – пробормотал Беррингтон.
К дому подкатила машина. Джим выглянул из окна и сказал:
– Старый, ржавый "датсун".
– Знаете, мне начинает нравиться первоначальная идея Джима, – заметил Престон. – Надо, чтобы все они исчезли.
– Никаких убийств! – взвизгнул Беррингтон.
– Да не ори ты, Берри, – добродушно произнес Джим. – Если честно, я всегда несколько бравирую, когда говорю, что те или иные люди должны исчезнуть. Было в моей жизни время, когда я мог отдать приказ убить, но оно давно прошло. За последние несколько дней мне пришлось просить своих старых друзей об услуге, и хотя все они откликнулись на мою просьбу, всему есть предел.
И то слава Богу, подумал Беррингтон.
– Но у меня есть другая идея, – продолжил Джим.
Двое друзей уставились на него.