10
На следующий день Лиза, в розовом платье, в том самом, которое ее молодило, шла по коридору суда, читая таблички на многочисленных дверях длинного коридора. Горел тусклый свет, стены коридора и двери были выкрашены грязно-зеленой краской, и поэтому было совсем темно. Но Лиза ничего этого не замечала. Аккуратная и праздничная, она не видела напряженной сутолоки суда, серьезных и отчаянных лиц людей, попавших в беду; не уступила дорогу милиционеру, который вел арестованного. Тот отвел ее рукой в сторону, а она ему улыбнулась.
Лиза сегодня специально встала раньше обычного, по дороге на работу заскочила в чистку и захватила розовое платье. Волновалась, когда спешила за ним, - а вдруг оно не готово. Все закончилось благополучно. Директор отпустил ее в суд: она ему выложила всю Костину историю. И два последних рубля Лиза ухнула на такси, а то в автобусе всю изотрут, а так она чистенькая явилась в суд. Веселые кудряшки били ее по плечам, на губах блуждала радостная, беззаботная улыбка. Приход в суд для нее был забавной игрой. Она даже забыла, что у нее в сумочке, взятой напрокат у подружки под розовое платье, лежит Костина повестка.
Она думала только о Глебове, точнее, о Боре, как он ее встретит и что ей скажет.
Наконец она нашла нужную табличку, остановилась, посмотрела на себя в маленькое зеркальце, взбила волосы и, волнуясь, приоткрыла дверь. В образовавшуюся щель она увидела небольшую комнату, сплошь заставленную шкафами, набитыми толстыми папками. Двое мужчин сидели за письменными столами и что-то читали. Один из них - толстый, седой, в очках, неизвестный Лизе, а второй, конечно, был Глебов. Лиза видела его в профиль - чуть длинноватый нос, худое, почти изможденное лицо. Одет он был во все темное: и костюм был темный, и рубашка, и галстук. "Какой унылый!" - подумала Лиза, она не ожидала, что Глебов так изменился; она забыла, что прошли годы. У нее немного испортилось настроение, она вошла неуверенно и поздоровалась. Толстый мужчина снял очки, с любопытством посмотрел на Лизу, явно отметив привлекательный вид, и спросил:
- Вы ко мне?
- Нет, я к товарищу… Глебову.
Глебов оторвался от своих бумаг и произнес будничным голосом:
- Добрый день, Лиза.
- Именно… Лиза, - ответила она растерянно, не готовая к такому обыкновенному приему. Она себе что-то нафантазировала, как Глебов бросится ей навстречу, как будет удивлен и рад ее приходу, а тут ничего подобного. - И ты не удивлен? - спросила Лиза обиженным голосом.
- Нет, он не удивлен, - вмешался толстый мужчина. - Он у нас избалован женским вниманием, даже появление такой очаровательной женщины, как вы, не вызовет на его мрачном челе улыбки. Кстати, меня зовут Николаем Сергеевичем Замятиным, я представитель народа, народный заседатель, у этого вечно хмурого и недовольного человека. - Толстяк встал, схватил портфель и, не произнеся больше ни слова, удалился.
Глебов молчал.
- Может быть, ты мне разрешишь хотя бы сесть? - разочарованно спросила Лиза.
- Конечно. Извини, что сразу не предложил, - сказал Глебов, не глядя на Лизу. - Чем могу служить?
- Уж сразу и служить. - Лиза села, оправила платье и положила сумочку на колени.
- Такая у меня работа, - заметил Глебов. - Про меня вспоминают, когда дело доходит до суда. - Он посмотрел на нее тяжелым, долгим взглядом.
Лиза смутилась. Почувствовала, что его глаза поглотили ее, что она заглянула в них и утонула. По коже прошел легкий озноб, ей стало холодно, и она вся сжалась.
- А я вот просто так зашла, - пролепетала она. Испугалась своего вранья и добавила: - Ну, почти… просто так. Воспользовалась случаем, чтобы тебя повидать. Правда, правда, честное слово.
- Ну ладно, говори, что такое твое "просто так".
- А ты стал злой, - огорчилась Лиза. Ее тоненькие брови полезли вверх, губы напряженно сжались. Она по-детски беспомощно спросила: - Боря, тебе неприятно меня видеть?
- Нет, отчего же?… Я рад. Мы давно не виделись. Последний раз я тебя встретил на Грузинской улице. Ты с кем-то шла, смеялась и… неплохо смотрелась.
- А сейчас? - Лиза улыбнулась.
- И сейчас неплохо. - Глебов посмотрел на Лизу.
Лиза искренне и восторженно ответила на одном дыхании:
- Это потому, что я увидела тебя!
- Не надо, Лиза, - мрачно заметил Глебов. - Давай перейдем к делу.
- Успеется "дело". - Теперь, когда она немного привыкла к Глебову, перед нею вдруг предстала вся ее юность. Остановилось дыхание, и защемило сердце, пришлось крепко прижать к груди руку, чтобы заглушить боль. Она посмотрела на Глебова более спокойно и внимательно: он ей неожиданно показался совсем молодым, как тогда в Вычегде. - А помнишь, Боря, как мы познакомились?
- Признаться, не помню.
- Не помнишь, как ты появился у нас? Как пришел на танцплощадку и заступился за меня? Ну это же была потрясная история! Не вспомнил? Ну, ты беспамятный тип! - Лиза продолжала вдохновенно: - Как ты мог забыть?! Надо будет рассказать ее Косте - он оценит. Меня зацапал комсомольский патруль, трое парней, за то, что я была в мини, честно скажу, на пределе. - Она рассмеялась. - И танцевала стилем. Они скрутили мне руки и повели к выходу. Наши, конечно, развесили уши, никто за меня не заступился. Народ у нас дикий. Одного унижают, а другим смешно… Хохотали надо мной. Прическу сбили, куртка лопнула под мышкой, одну туфлю потеряла. Прямо хохот и обвал… со стороны. А я реву от обиды… Не вспомнил?
Глебов не поднял головы, но как-то дрогнули губы, то ли улыбнулись в ответ на рассказ, то ли скривились в усмешке. Резко встал и, стоя к Лизе спиной, начал перебирать папки. А Лиза, не замечая его странного поведения, продолжала:
- Ну и память у тебя! Дырявое корыто, извините-подвиньтесь! А еще судья! - Она уставилась в глебовскую спину и заметила, что у него мятый пиджак, лоснящиеся брюки и стоптанные туфли. - Значит, тащат меня к выходу. И вдруг!.. - Лиза сделала торжественную паузу. - У них на дороге стал ты! И так спокойно и громко заявил: "Отпустите девушку!" - Она улыбнулась: так ей нравились ее воспоминания. - Боря, ты долго будешь маячить у шкафа? - Глебов не ответил, но послушно сел на свое место, лицо его вновь стало непроницаемым. - Так вот тебе печальное продолжение… Они без слов набросились на тебя и стали бить, потом оттащили в милицию, составили протокол, что ты нарушитель спокойствия и хулиган. На работу отправили письмо, и тебе влепили комсомольский выговор. Неужели ты и этого не помнишь?
- Смутно. Все это, Лиза, было в другой жизни. Я был другой, ты была другая. Мы были наивные, доверчивые, как дети.
- Между прочим, я тогда прождала тебя у милиции до часу. Дрожала от страха, а уйти не могла. Вот! Ты вышел, я испугалась: у тебя лицо было в крови. Рассекли тебе бровь. - Лиза посмотрела на Глебова и увидела, что у него одна бровь поперечным шрамом разделена надвое. - Надо же, - обрадовалась она, - у тебя сохранилась эта рассечина! - Она протянула руку, чтобы потрогать шрам кончиком пальца. - Точно, на левой брови. - Тоненький Лизин палец, украшенный аккуратным лиловым ногтем, с большим любопытством упорно тянулся через стол к Глебову.
Глебов отпрянул, потрогал рассечину и сказал:
- А ты фантазерка… Этот шрам у меня с детства: ударился о камень во время купания.
- Да?… - Лизин палец повисел в пространстве и ни с чем отправился восвояси, но сама Лиза не сдавалась. - Странно, а я точно помню… Ты когда вышел из милиции, я посмотрела на тебя, еще подумала: какой симпатичный парень, и запомнила: слева были следы крови. И потом! Мы же пришли ко мне домой, и баба Аня смазала тебе йодом ранку. А-а, попался?
Лиза заметила, что Глебов смутился, и переменила тему разговора, жалея его. Она всегда всех жалела, если кто-нибудь попадал в неловкое положение.
- А как мы ехали из Вычегды на пароходике в город, тоже не помнишь?
- Угадала, - сказал Глебов. - Не помню.
В ответ на реплику Глебова Лиза рассмеялась, ей начинала нравиться их перепалка.
- Мы всю дорогу смеялись. А что там было смешного? Пароходик был маленький, а название у него какое-то быстрое… Вот забыла, черт побери!.. То ли "Стрела", то ли "Ракета", а тащился как черепаха.
- "Стремительный"! - вдруг вырвалось у Глебова.
- Да, точно, "Стремительный"! - радостно подхватила Лиза. - Я была в белом платье. Села на канат, испачкалась и разревелась. А ты стал меня утешать, строил смешные рожи. Помнишь?
- Признаться, не помню. И хватит, Лиза, ладно? - Глебов посмотрел на нее холодно и отчужденно.
- Ладно, Боря, хватит, - согласилась Лиза; ей почему-то стало грустно. - Ты меня прости… Прости. Вспоминаю. А ты человек занятой. Ладно, поехали дальше.
- Ну и какой же он, твой сын? - неожиданно, по-деловому спросил Глебов, уперся локтями в письменный стол и посмотрел на Лизу.
- Костик? - Лиза засияла. - Ты знаешь, он умный. И очень современный. Одевается тоже современно, там брюки-бананы, куртка, из-под нее торчит рубаха. В общем, модно… Некоторым не нравится, а я воспринимаю положительно. Все просчитывает в одну минуту. Теперь дети совсем другие. Правду тебе говорю. Разве мы в их возрасте так просекали? Я, например, в сравнении с ним просто дура. "Физик" говорит: он должен идти в технический, у него, говорит: голова - компьютер. А он - ни в какую. Заканчивает девятый и одновременно музыкальное училище. Раньше не собирался никуда поступать. Поступишь - а потом в армию. Он армии боится. А теперь праздник: в армию не надо, можно сначала отучиться. Он собирается в консерваторию. У него в школе своя рок-группа. Сам сочиняет песни. Пользуется большим успехом. Ты про него, конечно, слышал. Его весь город знает. Ну, догадайся, кто он? - Лиза победно посмотрела на Глебова. - Он… Са-му-рай!
- Самурай? - искренне удивился Глебов.
- Господи! - не на шутку возмутилась Лиза. - Это же прозвище! Ну, ты отстаешь, это точно. Сидишь в своем суде, как в дремучем лесу. Забрались, закопались и сидите в берлоге. А что происходит в жизни, понятия не имеете… Есть, например, немецкая группа, называется "Чингисхан", а Костя - Самурай. И это не просто прозвище - из него складывается характер певца, вот что важно. Понял?
Глебов неуверенно кивнул головой, впервые на его губах мелькнуло что-то вроде доброжелательной улыбки.
- Самурай не будет петь лирических песенок… Там: "Се-е-ребряные сва-а-дьбы-ы…" От них его тошнит, воротит, - вдохновенно продолжала Лиза. - Он весь… в агрессии. Поет песни-протесты. Вот! Понимаешь, он в центре событий. - Она вдруг оборвала свою речь, непривычно задумалась, ее лоб пересекли несколько морщинок. - Скажу тебе, Боря, как старому знакомому: иногда он меня пугает. Живет без тормозов… - Не договорив фразы, Лиза остановилась, вид у нее стал дико-испуганный, глаза округлились в панике: нашла, кому высказывать свои сомнения. Если бы Костик услышал, вот бы понес! Она глубоко вздохнула и сказала, пытаясь спасти положение: - Между прочим, да, да… - судорожно придумывала, что бы рассказать "между прочим", и придумала: - У него фанатки есть. Вот.
- Кто? - опять не понял Глебов.
- Ну, фанатки. - Лиза снова приобрела уверенность. - Ты, кажется, ничего не знаешь и про фанаток?… Обалденно! Фанатки. Девчонки. Поклонницы Костика. Интересное зрелище, я тебе скажу. Они все одинаково одеты. На рукаве повязка, никогда не догадаешься с чем… С его фотографией. Когда я увидела, то неосторожно хихикнула, и напрасно: они меня так запрезирали! Особенно одна, по прозвищу Глазастая, меня в упор не видит или насквозь прошивает, как рентгеновскими лучами. Правда, правда. Ух, девицы, им все до лампочки… - Поняла, что опять поплыла не в ту сторону, чертыхнулась и почему-то обозлилась на Глебова: - Послушай, ты, я вижу, ничего не помнишь, ничего не знаешь, ничего не слышал. На каком свете ты живешь, судья?
- На этом, - серьезно ответил Глебов. - Давай вернемся к делу.
- Пожалуйста. - Лиза полезла в сумочку за повесткой, но вместо этого вытащила конверт с фотографиями, который она всегда таскала с собой. - Сейчас я тебе кое-что покажу. Тебе будет интересно, - сказала она, протягивая Глебову фотографии. - Это Костик сейчас, в натуре. Один к одному. Он прирожденный актер, очень хорошо выходит на фото. Видишь, такой же черненький, как ты. - Глебов внимательно перебирал фотографии. - А здесь ему пять. Он тогда уже был солистом детского хора. Правда, ангелочек? И голос был ангельский, ну прямо потусторонний. Самые высокие ноты брал. До-ре-ми-фа-соль-ля-си-си-си! - пропела Лиза. - И всегда чисто. Ни одной фальшивой ноты. От рождения абсолютный слух… А здесь мы вместе.
Эту фотографию Глебов рассматривал дольше других. Наконец оторвался от нее, улыбнулся открыто, - улыбка его красила, делала незащищенным, - помолодел и сказал:
- Ты как раньше.
- Значит, все помнишь?! - обрадовалась Лиза. - Ну, Боря, Боря, слава богу, а то я так огорчилась. - Она готова была вскочить и расцеловать его.
Но Глебов снова помрачнел, вернул ей фотографию и в прежнем тоне спросил:
- А почему твой сын сам не пришел?
- Я не пустила, когда узнала, что его вызываешь ты.
- Повестку, - снова попросил Глебов.
Лиза опять влезла в сумочку, достала повестку и протянула.
- У него контрольная по химии. - Она почувствовала легкое беспокойство, глядя на Глебова с повесткой в руке. Он сразу стал незнакомым, чужим, лицо отяжелело, постарело. Лиза уже почти не узнавала его, она глупо хихикнула от страха и пошутила: - У нас без химии не запоешь.
Глебов что-то черкнул в повестке, спрятал ее в стол. Его глаза вновь пронзили Лизу.
- Больше у тебя дел ко мне нет?
- Спасибо, Боря, больше никаких дел, - пролепетала Лиза. Она встала. - Ты извини… Мы на ходу всё, на ходу. Надо встретиться, поболтать. - Вдруг сорвалась, самоутверждаясь, чтобы преодолеть смятение: - Меня машина ждет… директорская. Подбросить тебя куда-нибудь?
- Благодарю. - Глебов тоже встал, лицо его по-прежнему было непроницаемым. - А сыну передай, чтобы зашел в следующий четверг.
- Зачем? - не поняла Лиза.
- Он свидетель, - ответил Глебов. - Главный и единственный свидетель по этому делу.
- Какой он свидетель! - сказала Лиза. - Он же мальчик… - Она понимала, что погибла, что ее приход не принес Костику никакого облегчения, но продолжала защищаться: - Понимаешь, у него напряженка. - Голос ее сломался, теперь она просила Глебова робко, жалобно. - Две школы. Экзамены на носу. Тут и физика, и литература…
Книг сколько надо прочитать. И сольфеджио… И общее фортепьяно. Ну просто обалденное количество дел… Я боюсь, он просто не выдержит. Концерты… конкурс в Москве. И еще суд!
- Ничем не могу помочь, - перебил Глебов, демонстративно сел и углубился в чтение, как будто Лизы здесь уже не было.
- Ну и ну! - вдруг обозлилась она. - Тогда зачем столько ненужных слов? Можно сказать, из пушки по воробьям, как говорит мой Костик. К черту старую дружбу, к черту дурацкие воспоминания!
- При чем тут старая дружба?! - Глебов повысил голос. - Ты в суд пришла.
- Подумаешь, в суд! Почитаешь про вас в газетах - волосы дыбом встанут!
- Лиза, пойми, - сказал Глебов, - решается судьба человека, а твой Костя - главный свидетель. Я должен его допросить. Мне многое еще не ясно.
- О чем? - испугалась Лиза.
- Обо всем. В частности, я не исключаю, что твой Костя знает больше, чем говорит. Может быть, он что-то скрывает.
- Как страшно! Я теряю сознание! - рассмеялась Лиза. - Наконец тебе удастся разоблачить настоящего преступника… А я, дуреха, лезу со своими воспоминаниями… Кривые улочки Вычегды… Собор на холме… Колокольня, где мы царапали на камне: "Лиза плюс Боря…" Купание в далеких озерах… - Лиза замолчала. Ее вдруг осенило, она догадалась о причине судейской неумолимости: конечно, он не смог ей простить измены! Как она сразу не поняла! Типичный мужской характер. Все они собственники.
- Боря, значит, ты на меня все же сердишься?
Ее вопрос застал Глебова врасплох: казалось, он был удивлен.
- Я? Сержусь?… За что? За что мне сердиться на тебя, когда мы не виделись столько лет? - Он даже засмеялся.
По мере того как Глебов говорил, Лиза все более убеждалась, что ее догадка справедлива. Легкая улыбка торжествующего человека тронула ее губы. Как ни странно, ей было приятно, что он на нее сердился, - все-таки она его когда-то любила.
- Ну, я думала, ты на меня сердишься… за старое, - сказала Лиза.
- Ах, за старое, - ответил Глебов. - Конечно нет. Даже наоборот.
- Что "наоборот"? - Лиза демонстративно опустилась обратно в кресло.
- Совсем не сержусь. - Глебов тоже сел. - Да и за что?
- Ну, хотя бы за то, что в одно прекрасное утро я вдруг исчезла, без всяких предупреждений, в неизвестном направлении.
- Ерунда какая-то! - неестественно бодрым голосом ответил Глебов. - Как я могу сердиться на то, что произошло чуть ли не шестнадцать лет назад.
- Значит, все же сердишься, - заметила Лиза.
- Ничуть, - возразил Глебов. - Хотя если вспомнить, то, надо признаться, меня это тогда поразило. - Он заставил себя улыбнуться. - Что-то было в этом… веселенькое, мягко говоря.
Лиза решительно перебила его:
- Никогда бы не подумала, что ты окажешься мстительным. Я же была девчонкой!.. Ну влюбилась, ну помстилось - сбежала…
- Чепуха какая-то, - опомнился Глебов и оборвал Лизу, чтобы прекратить всякие разговоры: - Прости, у меня дела… Надо дочитать…
- Взъелся на меня, - не слушая Глебова, продолжала Лиза.
- Ничего не взъелся, - ответил Глебов.
- Вот видишь! - Лиза победно улыбнулась. - Кричишь! Без всякого основания. Злишься! Злишься!.. Хотя и несправедливо. Ведь я тогда тебя любила!
- Да ладно тебе… трепаться! - вдруг грубо взорвался Глебов. - Нашла что вспоминать… Детские игры. Наш поезд ушел. - И, чтобы окончательно добить Лизу, сказал: - Пойми, мы с тобой пожилые люди.
- Кто… "пожилой"?
- Я и ты.
- А я про это никогда не думала, - призналась Лиза.
- А ты бы подумала. Нам не всхлипывать надо о прошлом, а думать о Боге. Самое время, - отчеканил Глебов. - К тому же я тебя никогда не любил. Понимаешь: не любил! И хватит!
Лиза не была защищена от неожиданной грубости. Голос у нее задрожал, улыбка стерлась с губ, и она жалобно спросила:
- Совсем… не любил?
- Совсем… - Глебов заметил, что глаза Лизы наполнились слезами. "Не хватало, чтобы она здесь разревелась", - подумал он, но остался тверд и сухо произнес: - Лиза, у меня работа. Через два часа суд. Это серьезно.
- Ах, вот даже как! Совсем не любил!.. Совсем? Никогда?! - Лиза задыхалась от негодования и обиды. Она не знала, чем бы ей сразить Глебова, и выпалила в отчаянии: - Не любил? А у меня… У тебя сын… Мой сын Костик… Твой! - Замолчала, наблюдая за Глебовым. Как она вовремя придумала про сына: посмотрим, каким соловьем он сейчас запоет.
Лиза демонстративно перебросила ремешок сумочки через плечо, лицо ее сияло, щеки разрумянились, глаза снова сверкали. Она стала прехорошенькой, совсем как в те молодые годы, когда Глебов ее увидел впервые.
- Ну, я пошла. - Лиза посмотрела на растерянное лицо Глебова, самодовольно хихикнула и добавила: - Тебе, по-моему, есть о чем подумать. Привет! - Хлопнула дверью и исчезла.