– Послушайте, начальник, я выясню, чьих это рук дело, обязательно выясню.
Не ожидая реакции Джеффри, он развернулся и зашагал к машине. Джеффри проследил, как они отъехали, и направился к дому.
Негромко постучав, он вошел внутрь. Уилл Харрис сидел в своем кресле, рядом стакан чаю со льдом. Он встал, приветствуя Джеффри.
– Я не хотел отрывать вас отдел, – сказал Уилл. – Просто доложил о происшествии. Моя соседка испугалась.
– Какая соседка? – спросил Джеффри.
– Миссис Барр, что живет через дорогу. – Он ткнул пальцем в окно. – Женщина пожилая, пугается по любому поводу. Она говорит, что ничего не видела. Ваши люди уже ее допрашивали. – Уилл вернулся к креслу, поднял белую бумажку и протянул ее Джеффри. – Вообще-то я тоже немного испугался.
Джеффри взял записку и прочел напечатанные на белом листе слова угрозы: "Скоро сдохнешь, ниггер".
Джеффри тщательно сложил записку и засунул в задний карман. Огляделся вокруг.
– У вас здесь уютно.
– Спасибо, – ответил Уилл.
Джеффри повернулся к фасадному окну. Его терзало дурное предчувствие. Жизнь Уилла Харриса из-за его вчерашнего визита оказалась в опасности.
– Не возражаете, если я сегодня переночую у вас на кушетке? – спросил он.
– Думаете, в этом есть необходимость? – удивился Уил.
Джеффри пожал плечами:
– Береженого Бог бережет.
12
Лена сидела дома за кухонным столом, уставившись на солонку и перечницу, и пыталась подытожить события прошедшего дня. Райан Гордон виноват лишь в том, что он придурок. Если Джулия Мэтьюс достаточно умна, то она поехала домой или решила временно никому не показываться на глаза, чтобы отделаться от своего приятеля. Следовательно, в колледж они ездили зря. Так и не нашли подозреваемых в убийстве сестры.
С каждой минутой, с каждым часом из-за отсутствия реальных зацепок Лена становилась все злее и злее. Сибилл всегда предупреждала ее, что злость – опасное чувство, что надо питаться другими эмоциями. Теперь же Лена поняла, что никогда не сможет ни радоваться, ни даже грустить. Утрата опустошила ее, и злость стала единственным чувством, поддерживающим жизнь. Лена не пыталась подавить в себе злость – она дала ей волю расти, словно раковой опухоли, чтобы не сломаться от беспомощности. Злость поможет справиться с бедой. Когда убийца будет пойман, когда найдется Джулия Мэтьюс, тогда Лена нагорюется.
– Сибби, – застонала Лена, закрыв лицо руками.
Даже во время допроса Гордона ее преследовал образ сестры. Чем отчаяннее она с ним боролась, тем упорнее он возникал.
Воспоминания приходили обрывками. Только что она сидела напротив Гордона и смотрела на его жалкое позерство – и вдруг оказалась на пляже. Ей двенадцать, она ведет Сибилл к морю поиграть в воде. Когда Сибилл потеряла зрение, Лена стала ее глазами: Сибилл будто вновь обрела возможность видеть. Лена до сих пор считала, что стала хорошим следователем благодаря необходимости видеть за двоих. Она обращала внимание на детали. Прислушивалась к своей интуиции. Теперь чутье подсказывало, что бесполезно тратить время на Гордона.
– Привет. – Хэнк достал из холодильника кока-колу и протянул бутылку Лене, но она отказалась.
– Откуда?
– В магазине купил. Как прошел день?
Лена не ответила на вопрос.
– Зачем ты пошел в магазин?
– У тебя тут есть нечего, – сказал Хэнк. – Удивительно, что ты не отощала.
– Не надо покупать мне продукты, – запретила Лена. – Когда ты возвращаешься в Рис?
Вопрос задел его.
– Через пару дней, наверное. Если я тебе мешаю, могу остановиться у Нэн.
– Можешь жить здесь.
– Никаких проблем. Ли. Она предлагала мне свой диван.
– Не стоит останавливаться у нее, – сердито сказала Лена. – Ладно? Все. Если ты на пару дней, то я не возражаю.
– Я могу пойти в отель.
– Хэнк! – повысила голос Лена. – Хватит об этом. У меня был трудный день.
Хэнк нервно крутил в руках кока-колу.
– Хочешь поделиться?
– Нет, – ответила она, еле сдержав слова: "Не с тобой". Он глотнул колы и уставился в стену.
– Зацепок нет, – сказала Лена. – Список пустой. – Хэнк вопросительно поднял брови, и она объяснила: – Мы составили список насильников, которые поселились в Гранте за последние шесть лет.
– Такую информацию фиксируют?
– Слава Богу, да, – ответила Лена, предотвратив споры о правах гражданина.
Как бывшему наркоману, Хэнку неприкосновенность личной жизни была дороже, чем здравый смысл. Лене не хотелось обсуждать, как платят за грехи вышедшие из тюрьмы заключенные.
– Так, значит, у тебя есть список?
– У нас у всех есть по списку, – пояснила Лена. – Мы стучим в двери, ищем соответствующего человека.
– Чему соответствующего?
Лена посмотрела на него, раздумывая, вдаваться ли в подробности.
– Такого, который в прошлом совершил нападение с изнасилованием. Белый, в возрасте от двадцати девяти до тридцати пяти. Чтобы он считал себя верующим. Видел раньше Сибилл. Преступник должен был знать, куда она ходит, значит, имел представление, как она выглядит.
– Довольно четкий портрет.
– Да, но в списке почти сотня людей.
Хэнк присвистнул.
– В Гранте-то? – Он недоверчиво покачал головой.
– Это только за последние шесть лет, Хэнк. Если никого не найдем, то расширим список лет на десять – пятнадцать.
Хэнк поправил волосы. Лена ткнула пальцем в его голые руки.
– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером не снимал пиджак.
Хэнк посмотрел на старые следы от уколов.
– Хорошо, если тебе угодно.
– Придут полицейские. Мои друзья. Люди, с которыми я работаю. Увидят шрамы и все поймут.
Он вгляделся в рябую поверхность кожи.
– Не надо быть полицейским, чтобы понять, что это.
– Не заставляй меня краснеть, Хэнк. Мне и так уже пришлось сказать начальнику, что ты наркоман.
– Сожалею.
– Да уж, – вздохнула Лена, не зная, что добавить. Она боролась с искушением унизить его. Вместо этого она вдруг сказала: – Я не в настроении вести задушевные разговоры.
– Жаль, – ответил Хэнк, однако не ушел. – Нам надо обсудить, что ты будешь делать с прахом сестры.
– Не сейчас.
– Я говорил с Нэн…
– Мне плевать, что об этом думает Нэн, – оборвала его Лена.
– Она была ее любовницей. Ли. Они жили вместе.
– Мы тоже жили вместе, – напомнила Лена. – Она была мне сестрой, Хэнк. Ради Бога, я не отдам ее Нэн Томас.
– Она очень хороший человек.
– Не сомневаюсь.
Хэнк крутил в руках бутылку.
– Нельзя оставлять ее в стороне только потому, что тебе неловко. Ли. – Он сделал паузу. – Они любили друг друга. Ну почему тебе так сложно это признать?
– Признать? – рассмеялась Лена. – А что тут отрицать? Они вместе жили. Вместе ездили в отпуск. – Она вспомнила сальности Гордона. – Об этом знал весь их чертов колледж. Какая теперь разница?
Хэнк решился.
– Не знаю, малышка. Ты ревновала ее?
– К кому? – вскинула голову Лена.
– К Нэн.
Лена захохотала.
– Глупее от тебя ничего не слышала.
Хэнк пожал плечами:
– Ты долго держала Сибилл при себе… Когда она встретила кого-то другого, естественно, ей стало сложно находиться с тобой.
Лена открыла рот от изумления. Хэнк сам нарывался на перебранку, которой она старалась избежать.
– Ты думаешь, я ревновала к Нэн Томас потому, что она трахала мою сестру?
Хэнк сморщился от таких слов.
– Считаешь, их отношения этим и ограничивались?
– Я не знаю, что между ними было, Хэнк, – сказала Лена. – Мы не обсуждали эту сторону ее жизни, ясно?
– Знаю.
– Тогда зачем ты поднял этот вопрос?
Он помолчал.
– Ты не единственная, кто потерял Сибилл.
– Я это и не утверждала! – крикнула Лена, поднимаясь.
– Но ты себя так ведешь, – возразил Хэнк. – Послушай, Ли, может, тебе стоит с кем-нибудь поговорить об этом?
– А мы сейчас с тобой чем занимаемся?
– Не со мной, – нахмурился Хэнк. – Где тот парень, с которым ты встречалась?
Лена усмехнулась:
– Мы с Грегом расстались год назад, да и вряд ли бы мне захотелось поплакать ему в жилетку.
Лена вышла из кухни, поднялась в спальню и хлопнула дверью.
Шкаф был набит костюмами и широкими брюками, но она достала черное платье. Вытащила гладильную доску, однако зацепилась за шнур утюга и уронила проклятую железку себе на ногу.
– Черт!.. – прошипела Лена.
Села на кровать, потирая пальцы. Это Хэнк виноват: вывел ее из себя. Он всегда так поступал. Навязывал свою философию великодушия и любви к ближним, привитую ему обществом "Анонимных алкоголиков". Если ему хочется так жить, если ему необходимо так жить, чтобы не сорваться на наркотики и не упиться до смерти, – пожалуйста, но у него нет права навязывать свои взгляды Лене.
А насколько смешон его вывод, что Лена ревновала к Нэн! Всю свою жизнь Лена пыталась помочь Сибилл стать самостоятельной: читала вслух задания, чтобы не ждать брайлевский перевод, помогала готовиться к экзаменам и ставить эксперименты. Она все делала ради Сибилл, ради того, чтобы сестра встала на ноги, нашла работу, зарабатывала себе на жизнь.
Лена разложила гладильную доску и взяла платье. Разгладила ладонями ткань и вспомнила, когда последний раз надевала его. Сибилл попросила отвести ее на вечеринку факультета в колледже. Лена удивилась, но не отказала. Существовала четкая грань между преподавателями колледжа и горожанами, и Лене было неуютно среди людей, которые не просто окончили высшее учебное заведение, но и претендуют на ученую степень.
Сибилл, напротив, была в своей стихии. Она стояла в самом центре группы, разговаривая с преподавателями, которые увлеченно слушали ее. Никто не пялился на нее, как в отрочестве. Никто не смеялся над ней и не острил по поводу слепоты. Впервые Лена поняла, что Сибилл в ней больше не нуждается.
Нэн Томас не имела никакого отношения к этому открытию. Хэнк ошибался. В тот день Сибилл стала независимой. Она умела о себе позаботиться. Она могла передвигаться. Несмотря на слепоту, она была в некотором смысле зрячей. Сибилл хорошо разбиралась в людях, поскольку внимательно слушала, как они говорят. Она улавливала малейшие изменения в голосе, когда они начинали лгать или когда были опечалены. Она понимала Лену, как никто.
В дверь постучал Хэнк.
– Ли?
Лена вытерла нос, заметив, что плачет. Она не встала открыть дверь.
– Что?
Приглушенным, но достаточно четким голосом он произнес:
– Я сожалею о том, что сказал, солнышко.
Лена сделала глубокий вдох.
– Ничего страшного.
– Я беспокоюсь о тебе.
– Я в порядке, – заверила Лена и взяла утюг. – Буду готова через десять минут.
Дверная ручка закрутилась, затем вернулась в начальное положение. Хэнк зашагал вниз по лестнице.
Молельный дом был набит друзьями и коллегами Сибилл. После десяти минут рукопожатий и принятия соболезнований от незнакомых людей Лене стало не по себе. Она готова была взорваться от того, что вынуждена стоять тут так долго и делить свое горе с чужими. Помещение словно давило на нее, кондиционер работал так, что некоторые надели куртки, а Лена истекала потом.
– Привет, – сказал Фрэнк, взяв ее за локоть.
Лену удивило это прикосновение, но она не убрала руки. Как хорошо, что можно поговорить со знакомым.
– Слышала, что произошло? – спросил Фрэнк, косо взглянув на Хэнка.
Лена покраснела от смущения, поняв его взгляд.
– Нет, – ответила Лена, отводя Фрэнка в сторону.
– У Уилла Харриса, – тихо начал он. – Кто-то бросил камень ему в окно.
– Зачем? – спросила Лена, догадываясь о причине.
– Не знаю, – пожал плечами Фрэнк. – Мэт… – он запнулся, – был весь день со мной. Не знаю.
Лена повела его в коридор, чтобы не шептаться.
– Ты подозреваешь Мэта?
– Либо Мэт, либо Пит Уэйн. То есть они единственные, кто приходит на ум.
– Может, кто-нибудь из масонской ложи?
Фрэнк сердито нахмурился, чего и следовало ожидать. Сделать такое предположение – все равно что обвинить папу римского в надругательстве над десятилетним мальчиком.
– Может, Брэд? – спросила Лена. Опять осечка.
– Ах да, – поняла Лена. – Ясно.
Она не сомневалась, что Брэду Стивенсу не нравится Уилл Харрис, однако Брэд скорее отсечет себе руку, чем нарушит закон. Однажды он вернулся на три мили, чтобы подобрать мусор, случайно вылетевший из окошка машины.
– Я собираюсь сегодня поговорить с Питом, – сообщил Фрэнк.
Лена посмотрела на часы. Полшестого. Пит скорее всего уже дома.
– На твоей машине? – спросила она, решив, что оставит свою Хэнку.
Фрэнк окинул взглядом собравшихся людей.
– Хочешь уйти с поминок сестры? – в полном изумлении спросил он.
Лена потупила глаза, изображая стыд. Ей было просто необходимо покинуть пространство, полное незнакомцев, пока не накатило горе, пока ее не охватило состояние такого оцепенения, когда уже будет все равно.
– Встречаемся за углом через десять минут, – сказал Фрэнк.
Лена вернулась обратно в поисках Хэнка. Он стоял рядом с Нэн Томас, обняв ее за плечо. Лена вспыхнула, увидев сию трогательную сцену. Дядя утешал чужого человека, в то время как его собственная плоть и кровь стояла одна в десяти шагах от него.
Лена пошла в коридор за курткой. Она уже одевалась, как кто-то решил любезно помочь ей. Обернувшись, она не без удивления увидела Ричарда Картера.
– Мои соболезнования, – приглушенным голосом проговорил он. – Мне очень жаль вашу сестру.
– Спасибо, – выдавила Лена. – Ценю вашу заботу.
– Вы узнали что-нибудь о пропавшей девушке?
– Мэтьюс? – выпалила Лена, не успев придержать язык. Хоть она и выросла в маленьком городе, но не переставала поражаться, как быстро распространяется информация.
– Этот Гордон, – начал Ричард, театрально вскинув руку, – не особо милый парень.
– Да уж, – пробурчала Лена, пытаясь обойти Картера. – Спасибо, что пришли.
Он слегка улыбнулся.
– Мне очень нравилось работать с вашей сестрой. Она так хорошо ко мне относилась.
Лена переминалась с ноги на ногу, намекая, что не расположена к долгой беседе. Она знала, что Фрэнк долго ждать не будет.
– Ей тоже нравилось работать с вами, Ричард, – выдала Лена.
– Это она вам так сказала? – спросил он, очень довольный. – Я знаю, что она уважала мой труд, но она правда так говорила?
– Да, постоянно. – Лена бросила взгляд на Хэнка, по-прежнему обнимавшего Нэн. Она кивнула в их сторону. – Спросите у моего дяди. Он на днях вспоминал об этом.
– Правда? – воскликнул Ричард, приложив руку к щеке.
– Правда, – подтвердила Лена, достав из кармана ключи от машины. – Не могли бы вы передать их моему дяде?
Ричард уставился на ключи. Сибилл хорошо ладила с Ричардом только потому, что не могла видеть его снисходительные взгляды. Она фактически проявляла терпение Иова, когда дело касалось Ричарда Картера, и не раз спасала его от провала академической стажировки.
– Ричард?
Лена позвенела у него перед носом ключами.
– Конечно, – согласился тот и протянул руку.
Лена опустила их на его ладонь, подождала, пока Ричард отойдет на несколько шагов, и рванула через боковую дверь. Фрэнк сидел в машине с выключенными фарами.
– Извини, что опоздала, – сказала Лена, залезая внутрь. Она сморщилась, почувствовав дым. Вообще-то Фрэнку запрещалось курить в ее присутствии во время работы, но она промолчала, поскольку он делал ей одолжение.
– Ох уж этот ученый люд, – произнес Фрэнк, затянулся и выбросил окурок за окно. – Извини.
– Ничего, – ответила Лена.
Было странно сидеть в таком наряде в машине Фрэнка. Ей даже вспомнилось первое свидание. Подростком Лена носила исключительно джинсы и футболки, поэтому надеть платье казалось великим поступком. Теперь она чувствовала себя неловко на каблуках и в колготках, не знала, как сесть, куда деть руки. Остро ощущалось отсутствие кобуры.
– Мои соболезнования, – произнес Фрэнк.
– А, спасибо, – процедила Лена.
Пока она находилась в молельном доме, наступила ночь, и чем больше они отдалялись от города, от людей и уличных фонарей, тем темнее становилось в машине.
– Такие дела в доме старины Уилла, – начал Фрэнк, нарушив тишину. – Просто не знаю…
– Думаешь, это сделал Пит?
– Не знаю, – повторил Фрэнк. – Уилл работал еще на его отца, может, лет за двадцать до рождения Пита. Как преданный раб. – Он потянулся за сигаретой, но остановился.
Лена сложила руки на коленях и смотрела вперед. Они пересекли городскую черту и заехали в глубь Мэдисона. Фрэнк сбавил скорость и резко повернул направо, в тупик.
Кирпичный дом Пита Уэйна был скромным строением – каков хозяин, таково и жилище. Его автомобиль, "додж" 1996 года, стоял на подъездной дорожке.
Фрэнк остановил машину у обочины и погасил фары.
– Ты так разодета, – усмехнулся он, – что я просто обязан открыть тебе дверцу.
– Не смей, – запротестовала Лена и схватилась за ручку: вдруг он серьезно?
– Постой, – сказал Фрэнк и задержал ее.
Лена подумала, что он продолжает шутить, но уловила что-то неладное в его тоне и посмотрела вперед. Из дома вышел Пит с бейсбольной битой в руке.
– Оставайся здесь, – велел Фрэнк.
– Как бы не так, – заявила Лена и решительно открыла дверцу.
В машине зажегся свет, и Пит повернул к ним голову.
– Не спеши, малыш, – сказал Фрэнк.
Лена терпеть не могла, когда ее так называли. Она молча шагала за Фрэнком по подъездной дорожке, чувствуя себя глупо на высоких каблуках и в длинном платье.
Пит, выставив биту, наблюдал, как они приближаются.
– Фрэнк? – узнал он. – Что случилось?
– Не возражаешь, если мы зайдем на секунду? – спросил Фрэнк и добавил: – Брат.
Пит тревожно покосился на Лену. Она знала, что у масонов свой язык общения, и неизвестно, что хотел выразить Фрэнк, назвав Пита братом. Ей казалось, что ее сейчас ударят.
– Я выходил, – сказал Пит.
– Вижу. – Фрэнк бросил взгляд на биту. – Не поздновато для спорта?
Пит переложил биту из одной руки в другую.
– Нес в грузовик. Меня напугал случай в закусочной. И я решил, что она не повредит мне за прилавком.
– Давай войдем внутрь, – предложил Фрэнк, не дав Питу возможности возразить.
Он поднялся по ступенькам и встал у двери, дожидаясь, пока хозяин нагонит его и отопрет замок.
Лена пошла за ними. Все направились на кухню.
Пит держался крайне настороженно. Он так крепко держал биту, что побелели костяшки.
– Что стряслось? – спросил он Фрэнка.
– Неприятности у Уилла Харриса, – ответил Фрэнк. – Кто-то кинул камень ему в окно.
– Печально, – равнодушно произнес Пит.