- Правду говорят, в семье не без урода. Так что, может, всю жизнь придется приглядывать за ребенком, вместо родного папаши.
- Ничего не поделаешь.
- Добро бы за ребенком честного человека…
- Что болтаешь! Еще неизвестно, как обернется дело Итиро-кун. Даже если он и виноват, и то сначала нужно узнать обстоятельства, при которых все случилось, а потом уж…
Сампэй перестал улыбаться, а через час исчез. Его не оказалось ни в доме, ни в усадьбе, ни у моста. Все бросились в разные стороны на поиски: и дядюшка, и тетушка, и Миёко, и Косукэ…
- Сампэй-тян! - звали они.
А Сампэй тем временем сидел на высокой сосне у амбара. Он залез туда, чтобы посмотреть, не видно ли родного дома, но кругом стояли лишь высокие горы, освещенные заходящим солнцем.
Сампэй забрался на сосну у амбара еще и потому, что ему расхотелось жить в доме дядюшки Укаи, после того как он подслушал разговор дядюшки и тетушки. Он решил спрятаться. А когда солнце стало садиться и Сампэй услышал голоса, зовущие его, он не откликнулся, а продолжал сидеть на суку. И слезать с него не собирался. Было интересно смотреть, как солнце садилось за горы. Огромное, оно, казалось, катится по горным хребтам. В это время дядюшка Укаи подошел к крестьянину, работавшему на поле у дороги.
- Не видали ли вы мальчика лет восьми? - спросил он. - Днем привез от родственников, и вот исчез куда-то…
- Так вот оно что! А я-то думаю, кто это там на сосне у вашего забора виднеется? Неужели, думаю, ребенок? Так ведь и свалиться недолго. - И крестьянин показал пальцем на сосну.
- Вот, пострел, куда забрался! - удивился дядюшка и поспешил к дому. - Это ты, Сампэй? - запыхавшись, окликнул он мальчика, подбегая к сосне.
- Я. Солнцем любуюсь. Очень красивое оно.
- Вот сорванец! Как ты туда залез? Спускайся!
- Сейчас спущусь. Уже слезаю.
Сампэй стал потихоньку скользить вниз по стволу.
- Стой! Посиди там немного. Я лестницу принесу. Слышишь? Лестницу, говорю, принесу.
- Не надо. Я сам спущусь.
Забыв о том, что он может подорвать свой авторитет в этой горной деревне и еще на два ри окрест, и думая лишь о своей сестре, чей сын сидел теперь на дереве, дядюшка Укаи со всех ног бросился бежать к амбару. А Сампэй тем временем слез с сосны, и, когда дядюшка вернулся с длинной лестницей, он уже стоял под деревом в окружении тетушки, Миёко и Косукэ.
- Смелый мальчик! Ишь как высоко забрался! - не переставала восхищаться тетушка.
Миёко и Косукэ молчали. Дядюшка понес лестницу обратно, а тетушка шла следом за ним и говорила:
- Какой ужасный ребенок!
- Да, шустрый паренек.
- Ничего себе, шустрый! Вот увидишь, скоро наш Косукэ откуда-нибудь свалится.
Дядюшка ничего не ответил, но тетушка догнала его и сказала:
- Нельзя ли отправить его обратно?
Миёко и Сампэй сидят на веранде у гостиной. Миёко с серьезным видом разговаривает с Сампэем - она учится в шестом классе и потому ведет себя, как старшая сестра.
- Как же ты ухитрился забраться на дерево, Сампэй-тян?
- Плюнул на ладошки да и залез. Подумаешь, дерево!
Миёко позвали из дома, и она ушла на кухню.
- Эй, Косукэ! Я что-то придумал.
- Что? - откликается Косукэ. Косукэ старше Сампэя, он учится в третьем классе.
- Мне брат рассказывал: вот на таком ящике, - Сампэй показывает руками, какой величины должен быть ящик, - надо написать: "Птичий дом" - и повесить на ветку. Тогда сразу же прилетят птицы и поселятся в нем.
- Да ну! - восхищается Косукэ.
- Точно!
- Давай завтра попробуем сделать такой дом.
- Давай.
С утра Косукэ и Сампэй очень заняты. На веранде разложены пилы, молотки, поломанные ящики от конфет. Мальчики увлеченно пилят, вбивают гвозди…
- Что это вы делаете? - спрашивает Миёко, но ответа не получает. - Слышишь, Косукэ! Что ты делаешь? - Миёко трясет брата за плечо, и тогда он, наконец, поднимает голову.
- Ящик.
- А для чего?
- Дом будет.
- Какой дом?
Косукэ не удостаивает сестру ответом. Он и Сампэй молча трудятся. Миёко с недоумением глядит на неуклюжие сооружения, которые они называют ящиками. Особенно то, что делает Сампэй, вовсе уж не похоже на ящик.
- Сампэй, дай-ка мне его.
И, взяв пилу, Миёко выравнивает срез досок, подгоняет размеры, сколачивает доски гвоздями, кое-как придав поделке форму ящика. Однако Миёко очень гордится своей работой.
- Ну вот, нравится?
- Угу.
Сампэй доволен. Берет ящик в руки и, отстранив немного от себя, разглядывает его. Ему представляется, что в домике спит маленькая птичка. Она лежит на боку, положив голову на изголовье из травы и вытянув лапки.
- Вот и готов домик.
Сампэй думает, что в руках у него прекрасное жилье для птички, и ему хочется поскорее написать на нем: "Птичий дом". Тут и Косукэ кончает работу. Взглянув на его поделку, Миёко фыркает:
- Это что же, ящик?
- Ящик! - недовольно буркает Косукэ. В руках у него нечто бесформенное: не то треугольник, но то четырехугольник. С одной стороны торчит лишний кусок доски, с другой - недостает. В образовавшуюся щель просвечивает свет.
- Ты считаешь, что это ящик? - Миёко берет домик в руки и разглядывает его.
- А что же еще! - сердится Косукэ, но сердце его сразу же смягчается, как только он вспоминает, что этот домик будет висеть на ветке дерева и станет жильем для птиц. И он говорит сестре: - Миёко, напиши на нем иероглифы. А?
- Какие?
- Как бы это получше назвать… "Птичий дом"? "Дом для птиц"?
- Нет, не так. Надо написать: "Птичий домик", - говорит Сампэй.
- Может, "Птичья гостиница"? - предлагает Миёко.
- Да нет же! "Птичий домик"! - кричит Косукэ.
- Ну ладно, ладно!
Миёко приносит кисть и тушь и пишет так, как пожелали мальчики. И чтобы птицы сразу могли понять, что это такое, она пишет не иероглифами, а азбукой и чтоб виднее было - со всех сторон. Тем временем мальчики разыскивают веревки - ящики нужно привязать к веткам.
- А где вы повесите ваши домики? В роще? - спрашивает Миёко.
- Нет, - сердито отвечает Косукэ.
А когда Миёко пытается увязаться за ними, решительно прогоняет ее.
Мальчики уходят, а через полчаса следом за ними идет Миёко. Вскоре она бежит обратно, громко крича:
- Мама! Мама! Косукэ и Сампэй забрались на верхушку дуба.
Когда было обнаружено, что Косукэ и Сампэй забрались на высокий дуб, чтобы повесить там домики для птиц, им строго-настрого запретили ходить в рощу. Сегодня они пошли на речку, но им было сказано, что в воду входить нельзя. Можно только смотреть на речку с дамбы. И они сидели на дамбе и смотрели на воду, а более десятка мальчишек, больших и маленьких, весело перекликаясь, плескались в реке. Некоторые из них звали к себе Косукэ:
- Эй, Косукэ! Чего не купаешься? Иди к нам.
Косукэ спустился с дамбы и сел у воды, на травку. Сампэй присел на корточки рядом. Ребята разговаривали только с Косукэ, и Сампэю стало скучно. Надоело сидеть и молча глядеть, как все шумно резвятся в реке. Тут до его слуха донесся разговор двух взрослых на дамбе.
- Читал? В газетах писали… Аояма Итиро…
- Так это сын того Аоямы?
Сампэй не мог больше оставаться на месте. Он огляделся: неподалеку были мостки для стирки белья. В глаза ему бросилась деревянная бадья, наполовину наполненная водой. Вот это интересно!
Сампэй подошел к бадье. Всякий раз, когда набегала волна, бадья слегка покачивалась на воде. Сампэй сразу же залез в бадью - она была похожа на лодку. Это было куда занятнее, чем сидеть на берегу. "Вот тут и поиграю!" - решил Сампэй.
Он мигом слетал на берег, нашел длинный бамбуковый шест и оттолкнул бадью от берега. Бадья качнулась и поплыла вдоль берега.
Ты, кораблик мой,
Корабль! -
запел Сампэй.
Он хотел, чтобы все люди на берегу видели, как интересно ему играть. Но никто ничего не сказал. Тогда он залез в бадью.
Ты, кораблик мой,
Корабль!
Деревянная бадья!-
пропел он.
Но снова никто ничего не сказал. Тем временем его корабль отнесло уже шагов на пять от того места, где купались мальчики. Бадья все еще плыла вдоль берега, и если бы он захотел спуститься вниз по течению, то мог бы очень просто это сделать. А что, если отправиться в плавание? Решено! Сампэй оттолкнулся шестом от берега, направив бадью на середину реки. Течение было быстрым, бадью тут же завертело и понесло. Испугаться и закричать было не к лицу такому мужественному человеку, как Сампэй, и он продолжал распевать громким голосом, как будто ничего не случилось:
Ты, кораблик мой,
Корабль!
Деревянная бадья.
Отплыл еще немного. Стало слышно, как громко шумит вода. Теперь его стремительно несло вниз по течению. Вцепившись обеими руками в края бадьи, он несся но самой стремнине, не прося о помощи, не оглядываясь вокруг, хотя и побледнел немного.
Ну и волны!
Вот так волны! -
пел он.
Мальчишки, плававшие в реке, выскочили из воды и с воплями понеслись по берегу за бадьей.
В пяти тё вниз по течению деревенская речка впадала в большую судоходную реку, по которой плавали плоскодонные суда. А до впадения в реку были глубокая пучина и водопад. В пучине была страшная круговерть. И вот туда несло бадью, в которой сидел Сампэй.
В это время доктор Укаи выехал верхом на лошади навестить больного - на его участке располагались лишь горные деревушки, поэтому к больным он ездил на лошади. Укаи как раз проезжал по дамбе, когда мальчишки подняли крик.
- Эй! Что там случилось? - окликнул он их.
И узнав, что Сампэя унесло вниз по реке, доктор пришпорил копя и быстро поскакал по дороге вдоль дамбы. Берег реки густо зарос бамбуком, и всякий раз, когда бамбук расступался, образуя просвет, дядюшка Укаи оглядывал реку. Однако, проскакав два тё, он все еще не обнаружил Сампэя.
Итак, дядюшка Укаи скакал на лошади по дамбе. Он искал Сампэя, которого унесло в бадье вниз по течению. Всякий раз, когда бамбуковые заросли расступались, образуя просвет, дядюшка Укаи осматривал реку, и так он добрался до пятого просвета, а Сампэя все не было видно. Тогда он подумал:
"Так далеко мальчишку не могло отнести".
От того места, где дядюшка остановился, вниз к реке вела тропинка - обычно женщины полоскали там белье. Дядюшка Укаи спустился на лошади к берегу и, выехав на середину реки, огляделся. "Все-таки он где-то выше по течению", - сказал он сам себе и поехал вниз по течению, разбрызгивая воду. Вода доходила почти до колен лошади. Дядюшка внимательно вглядывался в воду: не лежит ли где на дне бадья, не видно ли тела мальчика. Через два-три тё река заворачивала за выступ горы к глубокой пучине. Дядюшка вывел лошадь на берег. "Надо поискать в пучине", - подумал он и вдруг услышал:
- Дядюшка!
Он поглядел туда, откуда донесся голос, - совсем рядом за скалой, в тихой заводи сидел в бадье Сампэй.
- О! Сампэй! - вырвалось у дядюшки.
- Меня унесло.
- Ну ладно, ладно! - сказал дядюшка.
- Да, знаешь, как страшно было! Течение очень сильное.
Тем временем дядюшка отвязал от седла веревку и бросил ее конец Сампэю.
- Лови! Поймал? Смотри не переверни бадью.
Так он и тащил Сампэя на веревке до мелкого места. Там подтянул к себе бадью и вытащил из нее Сампэя.
- На этот раз обошлось. Заставил же ты меня поволноваться!
- А вы и вправду волновались, дядюшка?
- А как же! Думал, ты утонул.
- Не утонул бы! Эта река не такая глубокая, как море.
- Что ты говоришь! Не такая глубокая! За лето непременно кто-нибудь да утонет.
Вытащив бадью на берег, дядюшка посадил Сампэя впереди себя на седло, и они поскакали.
- Поспеши-ка, брат, а то там все беспокоятся, - сказал он коню и погнал его.
Сампэю стало весело. Он заулыбался, но тут вдруг вспомнил о бадье.
- Дядюшка, а бадья?
- Да ладно! Кого-нибудь попросим сходить за ней.
Неподалеку от деревни им повстречались запыхавшиеся мальчишки. Лица у всех были настороженные. Однако, заметив на лошади Сампэя, они разразились радостными криками и продолжали бежать следом за лошадью, громко вопя: "Вассёй! Вассёй!" .
Около того места, где мальчишки купались, собралось еще человек двадцать детей, а на прибрежном лугу и на дамбе ожидало более десятка взрослых. Приблизившись к дядюшке, сидевшему на лошади, они сочувственно заговорили:
- Сколько волнений пришлось пережить!
- Слава богу, все обошлось!
Сампэю стало неловко от такого внимания, он попросил дядюшку спустить его с лошади и пошел с Косукэ домой. Ребята гурьбой бежали за ним следом и спрашивали:
- Ну как, страшно было?
- Нет, интересно, - отвечал он.
После того как Сампэя унесло в бадье вниз по реке, он стал героем в глазах деревенских мальчишек. Они приходили толпой к воротам дядюшкиного дома и звали его играть, но Сампэю было запрещено общаться не только с деревенскими мальчишками, но даже с Косукэ. Играть можно было только с Миёко. Она стала его "надсмотрщиком".
- Сампэй-тян, давай складывать фигурки из бумаги. Я тебе журавлика сделаю, - предложила Миёко, но Сампэю эта игра сразу же надоела.
- Сампэй-тян, поиграем в магазин. Я буду хозяйкой кондитерской, а ты приходи ко мне за покупками.
И это наскучило Сампэю. Тогда они решили пойти в лес за цветами. В лесу цвели колокольчики и патринии, в траве стрекотали кузнечики. Срывая цветы и гоняясь за кузнечиками, Сампэй то близко, то далеко слышал оживленные голоса мальчишек.
- Наверно, ты хочешь пойти к мальчикам? - спросила Миёко.
- Нет! - покачал головой Сампэй, и все же ему было не интересно играть с Миёко.
Но вот, пытаясь схватить кузнечика, он притаился в траве, и Миёко сильно всполошилась, стала звать его:
- Сампэй-тян! Сампэй-тян! Где ты?
Тогда стало немного веселее: Сампэй то и дело прятался, и Миёко искала его.
- У… противный! Больше искать не буду, - говорила она, умаявшись, и тогда он выскакивал со смехом из своего укрытия.
Но и это надоело, и Сампэй решил залезть на дерево. Сначала он притаился в траве, а потом незаметно забрался на дерево, а оттуда окликнул Миёко.
- Где ты? Опять спрятался? - спросила Миёко, но, увидев, как дрогнули листья на дереве, сильно испугалась.
- Ой! Сампэй-тян! Слезай немедленно. Мне от мамы попадет! Прошу тебя, слезь! - чуть не плача, уговаривала она его.
Однако скоро Миёко нашла способ сгонять Сампэя с деревьев: как только Сампэй собирался взобраться на дерево, она принималась трясти ствол и кричать:
- А ну-ка, слезай! Быстро! Кому говорят!
Так они дошли до горного озера. С одной стороны ущелье было завалено камнями, а с трех сторон стояли горы, заросшие высокими деревьями. Их листва отражалась в зеленой бездонной глубине воды. Сампэй забыл даже о своих шалостях - таким загадочным казалось это озеро.
- Ну что, Сампэй-тян, в твоей деревне нет, наверно, такого озера.
Сампэй кивнул.
- Страшно?
Да, было и вправду страшно. До озера оставалось несколько шагов. В воде плавала черепаха. Она спокойно шевелила лапами, высунув из панциря голову.
- А я купалась в этом озере. Конечно, до другого берега не доплывала, но до середины добиралась. А ты бы смог? Думаю, не осмелился бы.
Сампэй промолчал. А что ему еще оставалось делать?
- Да, каким храбрецом ты бы ни был, Сампэй-тян, а здесь бы ты сплоховал. Ха-ха-ха!
Ну, это уж слишком!
- А вот и нет! - возразил Сампэй, не улыбнувшись.
- Ах, нет! Ну попробуй, поплавай в этом озере.
- Ну и попробую.
- Слабо!
- И не слабо!