Но мама не слышит, что он говорит. Она встревожена, голова ее занята другим: она не знает, где искать отца в этой тьме, - полиция далеко, за помощью обратиться не к кому.
- Сейчас приду, - говорит Дзэнта и идет к двери.
- Я снова захотел. - Сампэй встает и идет за братом.
Они выходят за ворота.
- Дзэнта, пойдем к фабрике, - предлагает Сампэй.
- Пойдем.
Взявшись за руки, они идут по дороге. Сампэю очень хочется пить, но он терпит.
- "Раз, два, три, молодая кровь кипит!" - запевает он.
- Тише ты!
Дзэнта думает, что нужно двигаться неслышно…
- Ну-ка, вставайте! - будит их мама. - После завтрака я пойду в город встречать отца.
Мама бодра и энергична. Она не спала всю ночь и пришла к решению, что плакать теперь не время. Дети не знают этого. Они с радостью вскакивают с постелей, наперегонки умываются и усаживаются за стол.
- Мам! А ты привезешь гостинчик? - спрашивает Сампэй.
- Если будете сидеть дома тихо и смирно. Смотрите, никого не впускайте во двор.
Когда мама ушла, они закрыли ворота, задвинули засов и попробовали, крепко ли заперто.
Убедившись, что все в порядке, вернулись в дом, развалились на татами . В доме было тихо и спокойно, и Сампэя потянуло ко сну.
- Дзэнта, давай поспим, - сказал он.
- Не хочется, - невесело ответил Дзэнта.
- Пока мы спим, мама с папой вернутся с подарками.
- Я не хочу спать.
Сампэй закрыл глаза и сразу же засопел носом - вчера они поздно уснули, и сон одолел его.
Сампэй спал, наверно, целый час. Открыв глаза, он увидел, что Дзэнта лежит рядом на спине и моргает глазами.
- Ты не спал, Дзэнта?
- Нет.
- Хочешь, я тебе колыбельную песню спою? Сразу заснешь.
- Еще чего! - рявкает Дзэнта, но по его щекам катятся слезы.
Сампэй, ничего не заметив, продолжает:
- Давай сказки друг другу рассказывать.
- Не хочу.
- Давай.
- Не хочу я, неинтересно.
- Нет, интересно. Про Воробья с отрезанным языком, про Момотар о …
Дзэнта молчит.
- Слушай, я буду тебе рассказывать, - говорит Сампэй. - Ну вот, давным-давно жил-был Воробей с отрезанным языком.
- Дурак! Разве можно позволить, чтобы воробью отрезали язык!
И тут они услышали стук в ворота.
- Папа пришел! - завопил Сампэй, вскочив на ноги.
Дзэнта тоже поднялся. Сампэй хотел было выскочить из дома, но Дзэнта остановил его, обхватив руками.
- Нет, это не папа. Конечно, это не он.
Они прислушались.
- Госпожа Аояма дома? - спросили за воротами.
Сампэй взглянул на Дзэнту: "Что делать?" Дзэнта продолжал держать брата.
- Госпожа Аояма! - снова крикнули за воротами, но теперь уже громче. И постучали посильнее. - Что же вы молчите? Не ответите, сломаем ворота и войдем.
Ага! Это голос Акадзава Дзюдзо из правления фабрики.
Сампэй не мог уже стоять спокойно. Он попытался высвободиться из рук брата, но тут они услышали:
- Что будем делать? Полицейского поставим?
- Зачем ему здесь зря время терять! Завтра зайдем.
Кроме Акадзава, за воротами был, видимо, полицейский и еще кто-то. Вскоре они ушли.
- Вот и хорошо! - Мальчики прислушались и обнялись, весело улыбаясь. Они не знали, что за воротами был и судебный исполнитель.
Сампэй взял в руки палку и стал изображать схватку с грабителями.
- Эй вы! Сегодня я сторожу дом. Ни отца, ни мамы нет! - крикнул он, важно расхаживая по комнате. И стал размахивать во все стороны палкой, словно это был меч. Под конец, сделав себе харакири , с трагическим видом повалился на циновку.
А мама как ушла встречать отца, так все и не возвращалась. Дзэнта и Сампэй, сидя перед будильником, вели такой разговор:
- Я думаю, когда маленькая стрелка подойдет вот до этой цифры, мама вернется, - сказал Дзэнта, показав на цифру три. А было как раз два часа.
- А я думаю, она придет, когда длинная стрелка будет стоять на этой вот цифре. - Сампэй показал на цифру два.
- Ты что! Разве так может быть! Тогда до прихода мамы осталось только десять минут.
- Ну и что! Ведь еще целых десять минут! - не уступал Сампэй.
- Ну ладно. Спорим, что мама не вернется, когда длинная стрелка покажет два. Что даешь?
- А что хочешь?
- Перочинный ножик дашь?
- Дам.
И они стали ждать, глядя на будильник.
- Скорей возвращайтесь! Скорей возвращайтесь! Скорей возвращайтесь, папа и мама! - твердил Сампэй.
Длинная стрелка пробежала пять минут.
- Не спешите. Не спешите! Не спешите! Папа, мама! Не спешите! - повторял Дзэнта.
Через две минуты длинная стрелка подойдет к цифре два. Заметив это, Сампэй сказал:
- Я подожду, когда стрелка снова будет здесь.
- Ишь какой хитрый! - возразил Дзэнта.
- Но ведь она все равно будет на этом месте. И ты сможешь пропустить один раз, подождать, пока твоя маленькая стрелка сделает круг.
Странное дело! Длинная стрелка приходит к цифре два через каждый час, а короткая будет у трех только через двенадцать часов.
- Нет уж! Я так не согласен. Давай ножик, и все! Видишь, длинная стрелка уже на двух стоит, - сказал Дзэнта, ткнув пальцем в циферблат.
Сампэй хотел подняться с татами, чтобы взять ножик, но остановился и спросил шепотом:
- Ты не слышал? Кто-то меня сейчас окликнул.
- Ты что!
Они оглядели комнату. Дзэнта подумал, что в таких случаях нужно делать вид, что тебе ничего не страшно.
- Сочиняешь все! - сказал он.
Взявшись за руки, они прислушались.
- Никто тебя не окликал, - произнес Дзэнта спокойно, как подобает старшему брату.
- Нет, кто-то окликнул, - твердил Сампэй, прислушиваясь.
- Ну кто? Кто мог тебя окликнуть? Видишь: никого здесь нет. - Дзэнта чувствует, что дрожит всем телом, и потому нарочно громко говорит: - Пойдем-ка посмотрим. Может, собака какая-нибудь забежала.
И он решительно выскакивает в соседнюю комнату.
- Так и есть! Это же Нарасук э .
При виде собаки Дзэнта совсем успокаивается и кричит еще громче:
- И кошка Нар а кити.
Он бежит в столовую, затем заглядывает в ванную.
- Ты зачем выдумал, что тебя кто-то позвал? Попробуй скажи еще раз, ни за что не поверю.
Долго еще ворчал Дзэнта, но, сколько ни ворчи, ощущение тягостной пустоты в доме не проходило. А мама все не шла и не шла.
Дядюшка Ук а и носил усы в виде мышиных хвостов. Они были такие длинные, что виднелись даже со спины. Дядюшка был старшим братом мамы. Когда-то он служил военным лекарем, а теперь работал доктором в горной деревушке, примерно в пяти ри от их дома. Мама вернулась домой с дядюшкой Укаи.
- Волноваться не о чем, - сказал дядюшка Укаи. - Не вернется отец, все поедете ко мне. И у нас, в глуши, не так уже скучно: в горах птицы поют, в реке рыбы плавают.
У мальчиков с утра хорошее настроение. А дядюшка все смеется: "Хо-хо" да "ха-ха"! И вот, как раз когда он так смеялся за завтраком, послышался звук открываемых ворот.
- Извините! - На пороге стоял судебный исполнитель и Акадзава Дзюдзо, помощник нового управляющего фабрикой Саямы.
И с этого момента в доме стало твориться что-то непонятное. Пришедшие бесцеремонно вошли в комнаты, а мама велела Дзэнте и Сампэю поиграть во дворе.
Мальчики хотели посмотреть, что будет дальше, но было страшно. Они пошли к хурме и молча стали там. Обсуждать происшествие почему-то не хотелось. Дзэнта залез на хурму, и Сампэй оказался один под деревом. Тогда он разозлился. Просто рассвирепел. Если бы рядом оказалась большая скала, он не раздумывая навалился бы на нее и сдвинул с места. Да, если бы рядом была огромная, как дом, скала, он свалил бы ее. Но такой скалы не было.
"Ладно, - подумал Сампэй. - Залезу на дерево".
И, обхватив руками и ногами ствол хурмы, он попробовал вскарабкаться вверх, но, сколько ни пыхтел, соскользнул на землю.
- Вот черт!
Он лез и падал, лез и падал, уж и сил не было больше, и щеку ободрал о ствол, но он не отступал. Царапины его даже не раздражали. Опомнившись в какой-то миг, он увидел, что все еще сидит на земле, хотя раз десять пытался залезть на дерево.
- Ах так! - Сампэй поспешно стянул с себя куртку и остался в одних трусах. Плюнул на ладони, ноги обмазал влажной землей, оказавшейся неподалеку, затем отошел шагов на двадцать от хурмы и оттуда помчался к ней, чтобы с разбегу прыгнуть на ствол и вцепиться в него.
Он проделал это несколько раз, но только ободрал себе живот и грудь. Он был разъярен и возбужден и весь в ссадинах. Хотелось плакать. Но он не заплакал. Разве можно было плакать теперь, когда в доме такая беда. И, проделав так раз десять или двенадцать, он, наконец, забрался метра на полтора. Еще полметра - и он окажется на первом суку! Но силы его уже иссякли. А до земли было так далеко, что даже взглянуть было страшно. Невольно по его щекам потекли слезы. Он даже всхлипнул. Тогда Дзэнта спустился с верхушки хурмы и протянул ему руку.
- Еще немного! Держись крепче! - подбадривал он Сампэя.
И оказавшись, наконец, верхом на суку, Сампэй засмеялся, хотя лицо его было все в слезах. Он странно как-то засмеялся и огляделся вокруг. Да, сверху открывался удивительный вид. Но ни Фудзи, ни китов в море не было видно. Но он и не собирался об этом говорить, а только глядел и глядел вдаль, будто хотел вдосталь насмотреться на открывшийся ему огромный мир.
И вот тут-то Сампэй увидел, что из их дома вышли судебный исполнитель и Акадзава Дзюдзо. Сампэй хотел было тихонько подать голос - гнев его давно улетучился, и он был горд, что забрался на дерево, - поэтому он встал на суку во весь рост и выглянул из густой листвы, но Дзэнта потянул его сзади обратно. Тогда Сампэй сказал:
- Знаешь, Дзэнта, этот дяденька, конечно, полицейский. Хорошо, хоть маму не забрал.
Тут из дома послышался голос дядюшки Укаи:
- Дзэнта! Сампэй! Идите сюда.
Мальчики быстро спустились с дерева и побежали к колодцу, чтобы вымыть ноги, но их снова поторопили.
Дядюшка и мама сидели в гостиной друг против друга. В доме был кавардак, как во время большой уборки. Вся мебель была свалена в кучу посредине комнаты, на шкафах и полках были наклеены наискось маленькие белые полоски бумаги. Мальчики прошли через веранду в комнату и уселись перед дядюшкой. Лицо и живот Сампэя были все в ссадинах и пыли - он сидел в одних трусах, - но дядюшка, который в другое время непременно бы рассмеялся, взглянув на Сампэя, сегодня не обратил на него никакого внимания. Расправив усы, он заговорил торжественно и печально:
- Вот мы с мамой обсудили все как следует и пришли к выводу, что в этом доме нет теперь ни денег, ни чего-либо другого, что можно было бы обратить в деньги. Я побывал в полиции и на фабрике, и выяснилось, что отец ваш не вернется ни завтра, ни послезавтра. Дом и усадьбу, возможно, заберет фабрика. Так что отныне те, кто могут работать, пойдут работать и станут зарабатывать деньги, а те, кто не могут работать, будут ходить в школу и прилежно учиться. Понятно? Сампэй поедет со мной и будет жить в моем доме, а осенью пойдет в школу. Он будет старательно учиться, и в дальнейшем я отдам его в университет. Дзэнта с мамой останутся в этом доме, мама найдет подходящее место и устроится на работу. Дзэнта пойдет в школу. Жизнь у вас теперь другая, так что своевольничать не советую. Маме тоже не легко. Будьте мужественны, слушайтесь взрослых. Так, чтобы через несколько лет с улыбкой вспоминать это трудное время.
Дядюшка Укаи спешил в обратный путь, к своим больным. Поэтому мама быстро завязала в узелок нехитрые вещички Сампэя, оставшиеся после описи имущества, положила в ранец книги и карандаши.
Сампэй рассеянно смотрел на все это. Тогда Дзэнта поманил его к колодцу.
- Сампэй, хочешь умыться?
- Угу.
- Ну, иди сюда.
Дзэнта зачерпнул ведро воды, принес тазик для умывания и даже полотенце захватил.
Вытирая полотенцем умытое лицо, Сампэй вдруг громко и безутешно зарыдал. Дзэнта испугался, а мама выскочила из комнаты.
- Ты что, Сампэй? - спросила она тревожно. Но Сампэй тут же перестал плакать и улыбнулся маме. - Ну, что ты? - не унималась мама.
- Да так, просто хотел заплакать.
- Ну зачем же плакать! - сказал дядюшка, он тоже спустился во двор.
Мама выжала полотенце и обтерла им лицо и тело Сампэя. А когда вытирала его исцарапанные ноги, чуть было не расплакалась, глядя на своего озорного сынишку.
- Интересно, зажила шишка у Кин-тяна или нет? - сказал Сампэй - видно, вспомнил о недавней драке.
Сампэй с ранцем за спиной и дядюшка Укаи с узелком в руке стояли на пороге.
- Через день-два я снова наведаюсь к вам, - пообещал дядюшка.
- Ну, я пошел! - сказал Сампэй, будто уходил в школу.
Когда они вышли из ворот, мама выбежала в прихожую, надела гэта и бросилась следом - хотела проводить до порога, да не выдержала, вышла за ворота. А когда они отошли немного, она ласково окликнула сына:
- Сампэй-тян!
Сампэй оглянулся и сделал вид, что улыбается. Дядюшка Укаи тоже посмотрел на маму и засмеялся. Дзэнта вышел за ворота и встал рядом с мамой. Когда Сампэй и дядюшка шли по каменному мосту у фабрики, Сампэй, видимо наученный дядюшкой, повернулся к ним лицом, снял шапку и вежливо поклонился. А дядюшка приложил руку к шляпе. И они ушли вдаль, ни разу больше не оглянувшись.
- Мама, а Сампэй-тян теперь никогда уже не вернется домой? - спросил Дзэнта, когда они с мамой вошли во двор.
- Ну почему же! Обязательно вернется. Вот на школьные каникулы приедет.
- А…
Дзэнта, не заходя в дом, направился к маленьким качелям, которые стояли у хурмы, уселся на сиденье и тихонько качнулся. Качаться он не хотел, он просто решил в одиночестве подумать. Уключины наверху поскрипывали от каждого движения качелей, и это были грустные звуки. Потом он встал, двумя руками высоко поднял сиденье и отпустил его. Сампэй часто качался на этих качелях. "Выше! Еще выше!" - кричал он. Но теперь Дзэнта не смог произнести этих слов. Он с силой толкнул сиденье, а когда оно вернулось к нему в руки, снова толкнул.
Без Сампэя качаться было неинтересно. Занятие это только утомляло.
- Дзэнта-тян, собери вещи Сампэя. Я отправлю их с дядюшкой, когда он приедет, - попросила мама.
- Ладно.
Дзэнта хотел было пойти поискать вещи брата, но этого можно было бы и не делать: вещи его были кругом. И качели его, и хурма. Даже маленький флажок с красным солнцем посередине на верхушке хурмы - и тот наполовину принадлежал Сампэю. И бамбуковая палка, с которой он бегал недавно, стуча но стволам деревьев, чтобы вызвать волшебного джинна, тоже была его. И тоннель (Сампэй вырыл его, чтобы пустить туда лягушку) и круг, который он нарисовал на земле для борьбы сумо, - все было его. И все это Сампэй заведет скоро там, куда его увезли.
Думая об этом, Дзэнта пошел в сарай, вытащил сачок и корзинку для рыбы и положил на террасе. Из прихожей принес гэта, парусиновые тапочки и маленький зонтик. В столе он обнаружил множество вещей, принадлежащих Сампэю. Тут были и тетрадки по чистописанию, и сочинения, и тетради по арифметике. В них стояли отметки: двадцать баллов, тридцать баллов… . В заключение Дзэнта обнаружил листок с сочинением:
Мой папа
У моего папы есть усы. Они очень колючие. Они такие колючие, что, когда мы с папой боремся, стоит мне до них дотронуться, как я сразу же сдаюсь…
Был и маленький кошелек. Дзэнта заглянул в него. Там лежали три медные монетки. У Дзэнты почему-то защемило в груди. Он достал свой кошелек и потряс его. Выкатились две монеты: пять сэн и один сэн. Он положил их в кошелек Сампэя. Еще он нашел в столе копирку, свечи для бенгальского огня и в шкафу - водяное ружье. Ему захотелось пострелять из водяного ружья. Он сунул его в таз с водой, набрал воды, выстрелил и разбрызгал воду. Однако без Сампэя и стрелять было неинтересно.
Пять ри дядюшка Укаи и Сампэй ехали на автобусе. Затем они шли по высокому мосту. Внизу шумно неслась река. Река была довольно широкой. Отсюда дорога вела в долину. Прошли еще два тё , и Сампэй увидел дом дядюшки Укаи.
Дом стоял у горы. Большой дом под тростниковой крышей, по бокам две пристройки, рядом - соломенная крыша докторской приемной, позади одной из пристроек белели стены амбара. У ворот амбара росла высокая и толстая сосна. Когда они подошли к дому, дядюшка Укаи сказал:
- Войдешь в дом, поклонись и скажи тетушке: "Прошу любить и жаловать". А потом располагайся, как у себя дома.
Сампэй кивнул. Они приблизились к дому, поднялись по трем каменным ступеням.
- Вот и я! - сказал дядюшка у входа.
- Добро пожаловать! - из дальней комнаты показалась тетушка.
- И Сампэй со мной.
- Вот как! Какой славный мальчик! Наверно, уже в школу ходишь? - спросила тетушка Укаи.
Тогда Сампэй снял шапку, поклонился и сказал:
- Прошу…
Остальные слова словно в горле застряли.
- Ну что "прошу"? Что? - спросила тетушка.
Тут из дальней комнаты выскочили Миёко-тян и К о сукэ-кун. И Сампэй уставился на них, улыбаясь. И они заулыбались, глядя на Сампэя.
- Прошу любить… - вдруг громко выкрикнул он.
Все заулыбались еще радостнее. И Сампэй, набравшись храбрости, закончил фразу:
- … и жаловать!
- Ха-ха-ха! - расхохотались все.
- Ну, заходи! - пригласила тетушка.
Миёко, Косукэ и Сампэй сидели на веранде и сосали карамель. Разговаривать было некогда, да и незачем. Достаточно было взглянуть друг на друга, и они сразу начинали улыбаться. Но тут до Сампэя донесся разговор тетушки и дядюшки, которые сидели в столовой.
- Ужасно! - Это тетушка.
- Куда уж хуже! - Голос дядюшки.
- Ну и в чем же вина Итир о -сан?
- Говорят, подделка документов. Жаль его: года два дадут.
- И Сампэй все это время будет у нас?
- Что говоришь! Я и в университете собираюсь его учить.
- Да ну! Такого мальчика.
- Да, такого!