Содержание:
-
Тринадцатая 1
-
Глава 1 1
-
Глава 2 5
-
Глава 3 8
-
Глава 4 11
-
Глава 5 15
-
Глава 6 21
-
Лидия Алексеевна Чарская
Полное собрание сочинений
Том сорок восьмой
Повесть для детей среднего и старшего возраста
С рисунками
Тринадцатая
Глава 1
- Итак, дети, завтра приезжает та маленькая сиротка, которую вы должны принять как любимую подругу. Вы это сделаете, не правда ли?
Двенадцать голосов отвечают дружным хором:
- Да, Марья Андреевна, мы будем ласковы с ней!
- Прекрасно! - произнесла с улыбкой Марья Андреевна, молодая девушка с добрым лицом и густыми русыми волосами. - Признаться, я и не ожидала от вас иного ответа! А теперь я пойду приготовлю в спальне место для новенькой, кровать и ящик комода. Вы же можете поиграть до ужина. Вам еще остается три четверти часа.
Теплый июньский вечер врывается в комнату. Окна раскрыты настежь. Аромат гвоздики, левкоя и душистого горошка на клумбах под окнами дает чудесный букет. Заходящее солнце румянит стволы сосен. А кругом тишина вечнозеленого соснового леса…
В глубине леса спрятана небольшая усадьба - "Лесное убежище для девочек", о чем гласит большая черная доска с золотыми буквами, прибитая к воротам. Вокруг главного здания, двухэтажного деревянного дома, где живут пансионерки с учительницей Марьей Андреевной Миртовой, с доктором Анной Васильевной, с няней Ненилушкой и со стряпухой Лизой, расположены помещения для сторожа и кучера, дворницкая, баня, конюшня, сарай и прачечная. Еще дальше - домик начальницы и учредительницы "Лесного убежища" Валерии Сергеевны Симановской и небольшая церковь-часовня рядом.
Несколько лет тому назад лесная усадьба стояла одиноко, и в ней не жил никто. В то время Валерия Сергеевна Симановская, богатая вдова помещика, хозяина усадьбы, жила в Петербурге. В ее доме находилась тяжелобольная маленькая дочурка Люся. Госпожа Симановская была в отчаянии. Она приглашала к Люсе лучших докторов столицы, умоляя их спасти девочку, ездила по церквам и служила молебны о спасении дочери. Но жизнь Люси висела на волоске. С каждым днем девочке становилось все хуже и хуже.
И в душе Валерии Сергеевны созрело решение совершить в случае выздоровления Люси большое доброе дело.
- Господи, - шептала она в слезах, преклоняя колени перед образом Спасителя, - не отнимай от меня моей дочурки! Пошли ей исцеление, Господи!.. За мою спасенную и возвращенную мне девочку я постараюсь сохранить жизнь и здоровье двенадцати другим. Обещаю Тебе это, милосердный Господи!
И тут же Валерия Сергеевна поведала всем своим родным и знакомым, что она решила устроить, лишь только поправится Люся, убежище для двенадцати маленьких девочек, которых родители, по бедности, не могут лечить.
А Люся стала медленно, но верно поправляться. Валерия Сергеевна перевезла девочку и ее младшего братишку Славу в свое лесное поместье, и вскоре большой дом в лесу оживился присутствием двенадцати маленьких девочек, нуждавшихся в свежем лесном воздухе и здоровой, питательной пище.
Слабенькие, болезненные дети бедных родителей нашли все необходимое под гостеприимным кровом доброй лесной помещицы. К ним был приглашен опытный доктор и воспитательница-учительница. Валерия Сергеевна, или Мама Валя, как ее называли воспитанницы, решила в то же время готовить их к поступлению в гимназию или другие школы.
Таким образом, госпожа Симановская сдержала данное Богу обещание. Двенадцать девочек были вырваны из нужды, лишений и недугов.
Девочки стояли посреди большой светлой комнаты, называемой классной. Здесь они и занимались, и проводили свободное от занятий время.
Незамысловата была обстановка классной. Большой стол занимал середину комнаты. Вокруг него двенадцать стульев. Столько же маленьких шкафчиков ютилось вдоль стены классной. Здесь, в этих шкафчиках, прятались тетради, книжки и игрушки воспитанниц.
- Девочки, - сказала старшая из "лесных девочек" (как их прозвали соседние крестьяне и окружные помещики), черненькая, худенькая, высокая Липа Стручкина, одиннадцати лет, - мы должны сделать что-нибудь приятное для новенькой, приготовить какой-нибудь сюрприз, чтобы облегчить ей приезд к незнакомым людям! Вы слышали, что сказала Марья Андреевна? Она круглая сиротка!
- Да! Да! Ей, должно быть, нелегко, бедняжке! Папа ее, моряк, утонул год тому назад в море, как говорила вчера Мама Валя. Матери своей новенькая и не помнит даже, а тот родственник, друг ее папы, у которого она жила этот год, больше не может держать ее у себя, потому что он сам небогат и обременен большой семьей. И вот бедную девочку привезут сюда к нам! - добавила рыженькая Софочка, бойкая, шаловливая девочка, и обвела подруг быстрым взглядом. - Что касается меня, то я ей непременно скажу блестящую речь при встрече! - неожиданно заключила она.
- Девочки! - крикнула Наташа Чижова, белокурая восьмилетняя девочка с голубыми глазками. - Мы попросим завтра утром Марью Андреевну сходить с нами в лес, чтобы нарвать для новенькой незабудок!
- Да! Поднесем ей завтра большой букет! - подхватила шестилетняя Ляля, самая маленькая пансионерка, с коротко остриженной головкой, похожей на круглый шарик, - общая любимица, баловень всей усадьбы и закадычный друг Наташи.
Высокая, тоненькая Вера, горячая, вспыльчивая, но добрая девочка, добавила:
- Нет! Цветы - это слишком мало! Я предлагаю другое. Когда нам за ужином подадут пастилу, пусть каждая отложит свою порцию для новенькой. Я соберу все, уложу в большую коробку, перевяжу ленточкой, и мы все вместе поднесем ее новенькой. Кто согласен - поднимите руки!
Двенадцать рук, с кляксами на ладонях и с царапинами на пальцах, одинаково дружно поднялись над белокурыми, русыми и черненькими головками.
Ганя Сидоркина, тихая, маленькая крестьянка, дочь пришедшего из деревни в соседний город на заработки мужичка, подобранная год тому назад Валерией Сергеевной с жестоким воспалением легких в сыром углу подвала, произнесла:
- Мне нечего подарить бедной сиротке, но зато я буду застилать ее постель каждое утро и каждый вечер, обметать пыль с ее шкафчика и вытирать мокрой щеткой каждое утро пол около ее кроватки, чтобы ей не пришлось этого делать самой!
- А я ей буду рассказывать сказки! - весело крикнула смугленькая Наля, умевшая выдумывать чудесные рассказы, которыми она забавляла подруг.
- А я научу ее воспитывать куклу и приучать ее к порядку, - и Саша Кудряшова, или Саша-растеряша, как прозвали девятилетнюю, всегда все забывающую и рассеянную девочку, выступила вперед.
Все рассмеялись.
- Саша-растеряша может научить порядку! Как же!
Оля и Катя Хмуровы, две сестрички, восьми и десяти лет, очень похожие одна на другую, неразлучные, как два маленьких попугайчика, присоединились к своим подругам.
- Я ей наберу земляники в лесу, - сказала старшая Оля.
- А я поймаю зеленого кузнечика и посажу его для нее в банку, - вторила младшая сестрица Катенька.
- А он тебе, кузнечик твой, сядет на нос и отъест его, - засмеялась бойкая Софочка, отлично знавшая склонность Кати трусить, бояться каждого пустяка и плакать от страха.
Катя скорчила плачущую рожицу и сквозь слезы проронила:
- Кхи-кхи-кхи! Неправду ты говоришь, не отъест мне носа кузнечик!
- Кхи-кхи-кхи! - передразнила подругу Софочка. - Оттого только и не отъест, что примет его за еловую шишку! Видишь, какой он у тебя большой?!
- И совсем не большой, - запищала Катя, ощупывая пальцами свой носик. - О-о-ля, скажи, чтобы она не смела о-би-ж-а-ать! - плаксиво затянула она, обращаясь к старшей сестре.
- Не смей обижать! - коротко и строго остановила Софочку Оля.
- Не смей обижать, изволь молчать! Не хочу молчать, хочу сказать: Катенька-плаксушка, глупая девчушка, перестань реветь, будем песни петь, будем цветики рвать, ими новенькую встречать! - затараторила шалунья Софочка, имевшая способность говорить в рифму, стишками, к великому удовольствию всех остальных девочек.
Девочки тотчас же окружили Софочку и потребовали от нее продолжения шутки.
- А дальше как, а дальше как?
- А Дальше дома нет! Господин Дальше ушел на обед, - продолжала шалунья, - а когда придет домой - тут вопрос уже другой! - заключила она и неожиданно весело запрыгала по комнате.
Протиснулась вперед маленькая девятилетняя Сара Блюм, болезненная девочка с печальными глазами и голубыми жилками на висках, дочь бедного башмачника-еврея, имевшего свою лавочку в соседнем городе, куда Сару возили каждую субботу видеться с ее больным отцом.
- Мне папа всегда дает мятные пряники и карамельки, - застенчиво проговорила Сара, - и я не буду их кушать с этого дня, чтобы накопить их для новенькой! У меня уже припрятано немножко в моем шкафчике!
- Это хорошо, - произнесла Наля-сказочница и, помолчав с минуту, прибавила: - а какое у нее странное и красивое имя, у этой новой девочки! Кодя. Конкордия… В следующей моей сказке я назову точно так же одну заколдованную принцессу, - неожиданно решила она.
- Ее папа утонул в Черном море во время бури. Ах, как это ужасно - потерять отца и мать! Не правда ли, девочки? - сказала Наташа Чижова.
- Мы будем крепко любить ее! - прозвучал, как бы в утешение ей, голосок малютки Ляли.
- Она, должно быть, очень скромная и грустная, бедняжка! - шепнула Липа.
- Всегда печальная! - вторила ей Сара, которая сама редко смеялась, озабоченная болезнью отца.
- И плачет, верно, часто-часто, бедненькая! - подхватили сестрички.
Но внезапно десятилетняя Маня Кузьмина испуганно произнесла:
- Что ж это такое, девочки?! Этого нельзя! Никак невозможно! Не годится поступать в "Убежище" тринадцатой девочке! Подумайте! Ведь она будет тринадцатая!
- Ну да, тринадцатая! - подхватили дети. - Что ж из того, что тринадцатая?
- Да ведь число тринадцать - нехорошее число! - продолжала с жаром Маня. - Говорят, оно всегда приносит какое-нибудь несчастье. В тринадцатое число каждого месяца никакого дела предпринимать нельзя! Если вместе собрались тринадцать человек, то им нельзя за стол садиться, а то непременно кто-нибудь да умрет. И, стало быть, девочка, тринадцатая по счету…
- Стыдись, Маня, какие ты глупости говоришь! - прервала подругу Липа, считавшаяся самой разумной. - Не объясняла ли нам сама Марья Андреевна, что у Господа Бога все дни одинаково равны? Верить в какие-то несчастные числа - это, прости, пожалуйста, чепуха!
- Ай да Липа, молодец! Пристыди ее вконец, чтобы чушь не болтала, чтоб подружек не смущала, - скороговоркой затараторила Софочка.
- Верно говорит Липа! - вмешалась в разговор смуглая Наля-сказочница. - Если послушать Маню, так следовало бы бедную одинокую сиротку бросить на произвол судьбы потому только, что она будет в нашем "Убежище" тринадцатой!
- Стыдно, Маня, стыдно! - заговорили со всех сторон девочки.
- Да я сама слышала… - оправдывалась Маня.
Гулкий удар колокола, прикрепленного к дереву под окном лесного дома, возвестил детям, что пора идти ужинать. Двенадцать девочек парами выстроились у дверей классной и чинно зашагали в столовую, находившуюся на первом этаже.
* * *
Полдень в лесу. Солнце золотит вершины сосен и скользит желтыми зайчиками по сосновой хвое, похожей на зеленое кружево, все пронизанное золотом.
У ворот двенадцать девочек выстроились в ряд. Все они одинаково одеты в светлые ситцевые платья и белые передники.
Марья Андреевна, полненькая, как кубышка, Анна Васильевна и старушка-няня Ненилушка, в очках, сползших на самый кончик носа, ждут с нетерпением новенькую воспитанницу.
Рядом еще двое детей - Люся и Слава, дети Валерии Сергеевны Симановской. Люся - веселая, бойкая хохотушка с толстой белобрысой косой. Слава - смуглый от загара, с ухватками отчаянного шалуна, высматривающий, где бы ему напроказить. Рядом с ними Болтушка.
Это белая овечка с круглыми, глупыми глазами. Болтушка ходит всюду за своей хозяйкой Люсей, как собачка, и отчаянно блеет, когда надо и когда не надо.
За Славой ходит Жучок - черный мохнатый пудель с разбойничьим взглядом.
У девочек в руках подарки дли новенькой. У Наташи и Ляли - большие букеты голубых незабудок. У Сары в бумажном пакетике - пряники и карамельки. Вера держит в руках коробку с пастилой - от всех девочек. У сестрички Оли - корзиночка земляники, у Кати - живой кузнечик в баночке. Словом, каждая девочка приготовила что-нибудь.
Теперь все глаза устремлены на дорогу. Она проложена через лес до станции, и по ней должна приехать в своей коляске Валерия Сергеевна и привезти новенькую, за которой она час тому назад отправилась на вокзал.
Кодю Танееву должны были довезти до станции и там передать с рук на руки госпоже Симановской, как это было заранее условлено.
Поезд давно пришел. Ожидание детей перешло в волнение.
- Что же так долго? Почему их не видно до сих пор?
Первая теряет терпение Болтушка.
"Бэ-бэ-бэ", - блеет овечка и рвется из рук Люси к цветочной клумбе, разбитой у самых ворот.
Растущие на клумбе резеду и левкой Болтушка наивно принимает за салат, который она очень любит.
За ней начинает заметно беспокоиться и Жучок. Черный пудель вдруг живо заинтересовывается собственным хвостом, за которым тут же устраивает настойчивую охоту, к немалому удовольствию присутствующих.
Особенно же радуется этому обстоятельству Слава. Шалун валится с размаху на траву и громко хохочет, вызывая лесное эхо.
При первых же звуках этого хохота Жучок оставляет свое занятие и со всех ног кидается к Славе. В мудрую собачью голову приходит счастливая мысль во что бы то ни стало лизнуть барахтающегося в траве Славу, лизнуть прямо в кончик носа.
- Едут! Едут! Кодя едет! Новенькая едет! Смотрите! Смотрите! - внезапно раздаются голоса воспитанниц, и черному Жучку волей-неволей приходится отложить свое намерение до более подходящего случая.
В это время из-за сосен показывается коляска. В ней сидит молодая красивая женщина с озабоченным лицом. Больше в коляске никого нет.
- А где же новая девочка? - спрашивают все. - Да, где же новая девочка?
Валерия Сергеевна выходит из коляски.
- Мама Валя, а где же сиротка? - спрашивает малютка Ляля и на правах самой маленькой воспитанницы виснет на шее начальницы.
Попробовал последовать ее примеру и Жучок, который со всех ног кинулся было на грудь хозяйки, но Слава, а за ним и Люся предупреждают его, и Жучку остается только удовольствие облизать затянутую в перчатку руку Валерии Сергеевны.
Все двенадцать воспитанниц "Убежища" вмиг окружили начальницу:
- Что случилось с девочкой? Почему ее нет?
Валерия Сергеевна, взволнованная не меньше детей, сказала:
- Я обошла весь поезд, все вагоны, расспросила кондукторов, всю прислугу поезда, но мне никто не мог сказать, где находится маленькая девочка. Говорили о ехавшем до предпоследней станции каком-то подростке, очень живом и шаловливом, но на предыдущей остановке подросток куда-то исчез.
Во всяком случае, дети, это была не Кодя! Ведь меня просили взять в "Убежище" бедную, маленькую, убитую горем сиротку, а не шаловливого подростка! Стало быть, это не она!
- Не она! - откликнулись эхом двенадцать детских голосов.
- Должно быть, она приедет с вечерним поездом, - сделала предположение доктор Анна Васильевна.
- Если угодно, я поеду встречать ее за вас! Вы очень устали, - предложила с готовностью Марья Андреевна начальнице.
Не успела ответить своей помощнице Валерия Сергеевна, как отчаянный лай огласил усадьбу. Два злющих дворовых пса, Полкан и Рябчик, оглушительно заливались на весь лес. Им откликнулся звонким тявканьем Жучок, пулей сорвавшийся с места и с быстротой молнии исчезнувший в кустах.
Дети испуганно устремили глаза туда, где трещали сучья под чьими-то быстрыми шагами и где отчаянно метался, словно обезумевший, Жучок.
- Там кто-то чужой! - воскликнули "лесные девочки".
- Неужели волк!? - испуганно взвизгнула Катя, прячась за спину сестры и собираясь зареветь.
- Волк или не волк, а медведей целый полк! - подзадорила ее Софочка.
- Или разбойник! - прибавила Люся.
- Нет, просто новый индеец из племени лесных братьев, - сделал предположение Слава, бредивший рассказами о краснокожих.
- Кхи-кхи-кхи! Я боюсь… - снова запищала Катя.
- Слава, дай мне твою палку, я буду охранять Маму Валю от разбойников и волков, - взволнованно закричала Саша-растеряша и, энергично выхватывая из рук Славы фуражку, которую тот снял с головы, замахнулась ею, как тросточкой, на невидимого врага.
- Ай! Ты же меня задела! - запищала Катя, хватаясь за нос.
- Нет, уж если на то пошло, то защищать вас всех буду я! Ведь я среди вас единственный мужчина! - и Слава, гордо подняв палку одной рукой, другой лихо уперся в бок и выступил вперед с видом настоящего вояки.
В тот же миг кусты раздались в обе стороны под чьей-то энергичной рукой, и все присутствовавшие остолбенели от неожиданности…