Титкомб пожал протянутую руку Морриса Форсея с таким видом, будто бросал апельсиновую кожуру в мусорный бак.
– Грант Форестер, – представился мужчина. Жесткий выговор выдавал в нем южанина.
– Вы сопровождаете контейнер из Нью-Йорка? – спросил его Титкомб.
– Из Лос-Анджелеса, – ответил мужчина. Лицо его было приятным и живым, и у Титкомба появилось впечатление, что это не простой охранник.
– Человеческие останки обычно транспортируют по воздуху. Как я слышал, последнее тело, доставленное морем, было телом графа Дракулы. – Титкомб ухмыльнулся собственной шутке.
– Содержимое очень хрупкое, как стекло. Мы уверены, что на большой высоте оно бы потрескалось, – отозвался американец.
Титкомб прочел вслух некоторые данные из документа на погрузку:
– "Человеческие останки для медицинских исследований. Труп неповрежденный. Отправитель – фонд продления жизни "Крикон", Санта-Моника, Калифорния. Место назначения…" – Вдруг он остановился, сверкнул глазами. – Ну, ну, до меня дошло, наконец, – сказал он мужчине в спецодежде. – Это одно из тех мест, где замораживают людей, я прав?
– Правы, сэр, – осторожно ответил американец.
– Так вот оно что! – Лицо Титкомба напряглось. – Я видел по телику кое-что об этом. Говорили, что это сущая обдираловка. Сто двадцать пять тысяч долларов берете за услуги, да?
– Мы – организация, не извлекающая прибылей.
– Да ну? Только не болтай, что содержимое в холодильнике стоит сто двадцать пять тысяч долларов.
– Гораздо дороже.
– Ой ли?
– Да.
– Ну что ж, тогда давайте посмотрим, мистер…
– Доктор Форестер.
– Ладно, доктор, давайте посмотрим.
Американец с помощью агента открыл два замка и вытащил болты из двери контейнера, затем медленно поднял ее. Титкомб шагнул вперед, всматриваясь внутрь. Там не было ничего, кроме пенной подушки. Он осторожно сунул руку, чтобы отщипнуть немного. Упаковка была столь плотной, что мгновенно восстановила форму, заполнив трещину.
Через несколько минут перед ними предстал верх сверкающего металлического дьюэра, горизонтально лежащего в контейнере в груде пены. Таможенник отступил на шаг и внимательно осмотрел дьюэр.
– Человеческие останки в цилиндре?
Американец кивнул. Моррис Форсей таращился на контейнер, предпочитая не приближаться.
– Хорошо, – бодрясь, резюмировал Титкомб. – Давайте вытащим цилиндр и вскроем его, с вашего позволения.
Американец, не веря своим ушам, переспросил:
– Что?!
– Я хотел бы заглянуть внутрь цилиндра.
– Прошу прощения, офицер, но вы не можете этого сделать.
Именно этого и ждал Титкомб. Он набросился на американца с самодовольной ухмылкой:
– Я не могу? Позвольте сказать вам, доктор Форестер, что я обладаю законным правом открывать и проверять все, что хочу. Если я сочту нужным, этот труп вытащат из контейнера и отправят в наши лаборатории для вскрытия.
– Пациента заморозили через несколько минут после наступления смерти. Открыв контейнер, вы рискуете стать причиной необратимых разрушений, из-за которых в будущем невозможно будет восстановить и вылечить пациента, – сдержавшись, объяснил американец.
– Как давно умер именно этот человек?
– Лет пятнадцать назад.
– Ну, если бы я умер пятнадцать лет назад, то я бы не слишком высоко оценивал свои шансы на выздоровление, доктор Форестер, – не скрывая презрения, заметил таможенник.
Американец коротко взглянул на подавленного агента и ничего не сказал.
– Я не слишком силен в медицинской терминологии, может, вы просветите меня, – произнес Титкомб. – Доктор Форестер, что там, пациент или труп?
Американец с трудом сохранял спокойствие. Он провел всю ночь на ногах, устал, замерз, его раздражала бюрократическая волокита. Теперь еще этот человек. Однако он знал, как тяжело многие воспринимают идею криозаморозки людей. Он принялся объяснять прописные истины:
– Сорок лет назад в случае остановки сердца в операционной вас бы признали умершим и отправили в морг. В наши дни вас могут успешно воскресить через несколько минут. Каждые несколько лет медицинское понятие клинической смерти смещается. Возможно, через пятьдесят–сто лет все нынешние причины, ведущие к смерти, будут излечиваться. Человек, мертвый по нашим медицинским критериям, не будет считаться таковым по медицинским критериям будущего. – Он задумчиво разглядывал таможенника. – Отвечаю на ваш вопрос, что внутри. В дьюэре находится пациент в состоянии длительной реанимации.
– Отлично, – оживился Титкомб, будто ему сообщили прогноз погоды. – Ну а теперь, как я уже сказал, давайте откроем и посмотрим, как он выглядит.
– Вы шутите! – сказал американец.
В ответ Титкомб с ядовитой улыбкой приказал доктору:
– Откройте.
32
Самолет из Флоренции, на котором прилетел Джо, приземлился в аэропорту Гатуик в пятницу, в час. Джулиет прилетела другим рейсом несколько часов назад. Джо обещал позвонить ей попозже.
День стоял пасмурный. Черный асфальт поглощал скудный свет, пробивающийся сквозь сплошные тучи. Джо ехал медленно, удрученный необходимостью возвращаться в реальный мир.
Скоро ему придется войти в дом, поцеловать жену, встретиться с ней взглядом и не подать виду, что он виноват. Он купил жене во Флоренции дорогой серебряный браслет и спрятал от Джулиет, чтобы в случае чего она не подумала, что подарок предназначен ей, в аэропорту он приобрел еще кое-какие сувениры: большую коробку шоколада и подарочный ликер "Амаретто": он знал, что Карен его любит. Джеку он вез игрушечный "феррари". Кажется, они занимались любовью всю ночь. Джо не понял, спал ли он вообще. От его одежды исходил запах Джулиет. Он чувствовал себя опустошенным. В голове сидел наглый молотобоец и мерно ударял по вискам, глаза слипались от усталости, яички болели, внутренности будто выгребли лопатой. Он беспокоился о Джулиет, которая возвращалась домой одна. Она тоже, должно быть, изнурена после недавнего блаженства. Что, если ее состояние ухудшилось? По правде говоря, он побаивался ее неуравновешенности. Боялся, что она может позвонить Карен, все ей рассказать. Но больше всего его сейчас пугала глубина его чувства к Джулиет.
Джо колебался, не остановиться ли у университета, но он так устал, что решил ехать прямо домой. К дому он подъехал около трех. Карен пылесосила наверху и не слышала, как он позвал ее. Холл выглядел аккуратнее и чище обычного, даже игрушки Джека не валялись там и сям, как обычно. Он опустил пакеты на ковер, покричал громче, шум пылесоса стих. Карен не отвечала, повисла зловещая тишина.
– Привет! – как можно бодрее крикнул он снова.
Карен подошла к перилам и взглянула вниз, на мужа. Джо почувствовал: что-то случилось. Может, ей уже позвонила Джулиет? Лицо ее было бледным, осунувшимся, будто она тоже не спала накануне. На Карен был его любимый оранжевый свитер с вытертым дельфином на груди и облегающие голубые брюки. Темные волосы спадали на уши. Джо бессознательно сравнил ее с Джулиет. Обе женщины были красивы, каждая по-своему.
– Неплохо провел время, не так ли, Джо?
Ему не понравилось, как она это произнесла.
– Да, полезное собрание, я доволен, что поехал.
– Как приняли твою речь? – Она не двинулась с места.
– О… Хорошо, довольно хорошо. Кое-кто вышел из себя. Ты чистишь ковры?
Они говорили как малознакомые люди.
– Я готовлюсь к завтрашней вечеринке. Мой день рождения, помнишь? – с откровенным сарказмом спросила она.
Джо расстегнул чемодан, порылся в нем, достал завернутый в подарочную бумагу браслет и бросил в аэропортовский пакет.
– Я… привез тебе кое-что. Не ко дню рождения, сейчас.
Он, не снимая пальто, взобрался по лестнице и сделал попытку поцеловать ее. В этот момент она отвернулась, и его губы скользнули по ее щеке.
– Что случилось, дорогая? – спросил он, чувствуя, как мигом свело внутренности. – Джек? С ним все в порядке?
– С Джеком все прекрасно, – ответила она, глядя в сторону. – С кем ты был во Флоренции, Джо?
Он молчал, сраженный.
– С кем? – неестественным голосом переспросил он. – Что ты имеешь в виду? Я был на симпозиуме.
– С кем ты спал?
Мысли Джо заметались. Если Карен посмотрит на его полыхающее лицо, ей все станет ясно.
– Что ты имеешь в виду, дорогая? Меня там очень хорошо принимали. Я жил в номере один, ко мне никого не подселяли.
Карен по-прежнему не смотрела на мужа.
– Я пыталась дозвониться в среду к тебе в гостиницу, Джо, поскольку ты в тот день не позвонил. Мне ответили, что ты ушел, но миссис Мессенджер у себя. Что ты скажешь на это?
– Что они сказали? – Ему словно дали пощечину. – Думаю, они ошиблись, дорогая.
– Джо, как ее зовут?
– Они в гостинице не очень хорошо говорят по-английски… Может, ты не поняла их или они тебя не поняли, – путался Джо.
– Джо, кто она?
– Карен, это неразумно!
– Одна из твоих студенток? Поэтому ты не хочешь, чтобы я приходила к тебе?
– Я никогда не говорил, что не хочу, чтобы ты приходила. Ты сама не хочешь никуда ходить в последнее время.
– Это ее ты брал туда с собой? Я надеюсь, ты пользовался презервативами?
Джо не пользовался – вина пронзила его.
– Дорогая, ты ошибаешься. Я подам в суд на эту проклятую гостиницу. То есть она, ты…
– Ты встречался с ней наедине?
– ???
Карен выдернула из кармана сложенный листок бумаги и зажала его в кулаке.
– Сам знаешь. Наедине. Так же, как в Хоуве? Джулиет? Это с ней ты был? – Она гневно швырнула бумажку ему в лицо.
Джо поднял ее с ковра, развернул и все понял. Сердце ухнуло вниз. "Мечтаю о встрече с Вами сегодня вечером – наедине!"
Она наклонилась и снова включила пылесос, его шум заглушил слова Джо.
Джо проскользнул мимо и выдернул вилку из розетки.
– Дорогая! Подойди ко мне.
По щекам Карен катились слезы.
– Карен, эта записка ничего не значит.
– Ты солгал мне, Джо. Ты сказал, что у тебя собрание в "Крионите". А его не было, так ведь? Ты был с ней, с Джулиет, кто бы она ни была.
– Это совсем не то, что ты думаешь. – Он взял ее руки в свои, но она вырвала их.
– Не трогай меня! – взорвалась она.
Джо глубоко вздохнул:
– Карен, Джулиет Спринг – одна из моих аспиранток. Я тебе рассказывал о ней, это она умирает. Я пытаюсь помочь ей, вот и все.
Карен кипела от негодования и не слушала его.
– Конечно, ты рассказывал мне о ней раньше, только ты забыл упомянуть, что ты ей вставляешь.
Джо тряс головой, он ненавидел себя.
– Ты совершенно не права!
– Не думаю, Джо.
– Она слегка влюблена в меня, и только. Я поужинал с ней – она была в ужасном состоянии, и я успокоил ее. Ничего больше. Ничего серьезного.
Карен не ответила, кивнув на провод пылесоса:
– Не возражаешь, если я снова включу?
Джо улучил момент и сунул ей пакет с браслетом:
– Это тебе.
Она равнодушно взяла, развязала бант и мучительно медленно стала снимать, боясь порвать оберточную бумагу, словно намеревалась использовать ее еще раз. Наконец открыла бархатную коробочку; Джо смотрел в ожидании. К своему удивлению, вместо упакованного в вату браслета Джо увидел полиэтиленовый пакетик.
Он еще больше удивился, увидев, что жена, нахмурившись, пристально разглядывает грубо завязанный мятый пакет. Равнодушие на ее лице сменилось любопытством, затем ужасом, когда она двумя пальцами поднесла пакет к лицу. Женщина с недоумением взглянула на Джо. Он смотрел то на Карен, то на пакет.
Чтобы не упасть, Джо схватился за перила.
– Что это, Джо? Это шутка?! – Голос ее дрожал, лицо побелело от гнева.
Господи! Джо онемел. Он почувствовал запах.
Сука!
От ярости он сжал кулаки. Какая сука! Боже, как я мог допустить такое?!
Зловоние распространилось повсюду, оно исходило от собачьего дерьма, лежащего на дне пластмассовой коробочки, изогнутого в форме браслета.
Джо сказал Карен, что это, должно быть, сделал кто-то из работников авиалинии, может грузчики. А может, горничная в гостинице. Карен ответила, что они бы просто взяли браслет и, вероятно, коробочку тоже. По ее мнению, это сделал больной человек, а не вор.
Когда Карен ушла в детский сад за Джеком, он безуспешно попытался дозвониться до Джулиет. Он звонил на ее лондонскую квартиру, в офис "Кобболд–Тессеринг", на квартиру ее родителей в Хоуве, в университет…
Джо не мог поверить, что это сделала Джулиет. Она даже не видела браслета! Ведь он позаботился об этом. Да, он несколько раз оставлял ее одну в спальне, но не копалась же она в его вещах? Италия известна воровством, он виноват, что не закрыл на ключ чемодан, прежде чем выехать из номера.
Но ему не удавалось убедить ни себя, ни тем более Карен, что это просто воровство. Она была испугана и хотела, чтобы он позвонил в полицию. В конце концов, если он желает получить выплату по страховке, то должен заявить о пропаже. Он позвонил в полицию аэропорта, и они предложили ему связаться с итальянской полицией, но Джо не видел в этом проку. Вместо этого он прошел в свой домашний кабинет и весь вечер пытался дозвониться до Джулиет, но безрезультатно. Карен занялась подготовкой к завтрашнему торжеству по случаю дня рождения, подвергнув его дальнейшей пытке молчанием.
Утром он отправился в университет и, хотя не обнаружил машину Джулиет, искал ее по всему корпусу, но безуспешно.
Он отправился на квартиру ее родителей на набережной, но и там ее машины не было, а на звонки в дверь никто не отвечал. Джо разыскал смотрителя, объяснил ему, что Джулиет Спринг смертельно больна и вот сегодня ее не было в университете. Лишь когда в дело пошла десятифунтовая бумажка, смотритель весьма неохотно согласился подняться в квартиру к Джулиет. Вернувшись, он доложил, что квартира пуста. Джо вернулся домой и поехал с Джеком на детскую площадку в соседний парк. Возвращаясь, прихватил для Карен в супермаркете кое-какие мелочи к вечеру. Он еще несколько раз набирал номер телефона Джулиет, но безуспешно.
Карен пригласила на ужин а-ля фуршет, посвященный ее тридцатитрехлетию, сорок человек гостей. Официальная дата приходилась на следующую среду. Общество собралось пестрое – академики из университета, соседи, с которыми Карен подружилась, друзья по различным ее увлечениям, родители двух новых друзей Джека по детскому саду.
Блейк Хьюлетт явился в сопровождении своей новой подружки, весьма претенциозной француженки по имени Нико. Ее прямые распущенные волосы доходили до талии, несколькими дюймами ниже заканчивалась юбка. Всю вечеринку она высокомерно озиралась по сторонам, как бы говоря тем самым, что ее место – в значительно более изысканном обществе.
Девица, проявив инициативу, сказала Джо, что хотела познакомиться с ним, но вытянуть из нее еще хотя бы слово оказалось непросто. Из услышанного он сделал вывод, что она какая-то модель. Все подружки Блейка отличались странностями, как и сам Блейк. Карен хоть и не любила его, но непременно приглашала на все мероприятия и неизменно после каждого говорила Джо, что Блейк омерзителен.
Наконец в толпе гостей Джо заметил Карен. Сегодня она выглядела потрясающе в облегающем черном платье, которого Джо прежде не видел, дополненном широким золотым колье и крупными серьгами. Ее волосы были сколоты на затылке и ниспадали на плечи изящными локонами. Она казалась очень стройной. Красота Карен даже испугала Джо, он еще острее почувствовал, как глупо рисковал ею ради удовольствия переспать с Джулиет Спринг.
Генри Венсеслас громогласно хохотал на всю комнату, загромождая ее своим телом. На нем была ярко-зеленая рубашка поверх мешковатых брюк, на шее пестрый индийский платок, скрепленный золотым колечком, на ногах – пластмассовые сандалеты. Казалось, весь он вышел из шестидесятых годов. Его крошечная неулыбчивая жена Розамунда, преподаватель философии, неотступно следовала за ним, как коза на привязи.
Вдруг Джо подвергся атаке довольно странной женщины в необычных очках. Дама понятия не имела о компьютерной науке, кроме тех скудных сведений, что почерпнула из телевизионных документальных фильмов, где ссылались на профессора Джо Мессенджера, и сейчас допрашивала его о проблемах пространственной концептуализации роботов.
– Не думаете ли вы, что виртуальная реальность решит большую часть этой проблемы? – бросилась она в новую атаку.
Она уже наскучила Джо и раздражала его.
– Если нам удастся загрузить наш разум в компьютеры, у нас вообще отпадет необходимость в создании роботов. Мы сможем пользоваться людьми для выполнения всей грязной работы.
– А как с деторождением? – спросила дама.
– Вы имеете в виду развлекательную или рутинную часть?
Замечание вылетело как пушечное ядро.
– Я имею в виду репродукцию компьютеров.
Джо махнул рукой нескольким вновь прибывшим гостям.
– Я… Простите, мне нужно отлучиться на минуту, – поклонился он приставучей даме, прокладывая себе дорогу к двери.
– Джо!
Он поднял голову и увидел Карен, пытавшуюся привлечь его внимание. Она выглядела довольной.
– Телефон! – одними губами произнесла она, не надеясь перекрыть гул толпы и сопровождая мимику соответствующим жестом. Приблизившись, она склонилась и ядовито прошипела в ухо: – Женщина, и она пьяна.
Оставив Карен заниматься новыми гостями, Джо проскользнул наверх, в свой кабинет, и закрыл дверь. Пока Карен не положила внизу трубку, были слышны только щелчки и гул голосов.
– Алло, – произнес он.
Звонила Джулиет, речь ее была странной, не пьяной, но очень невнятной, выдававшей глубокое страдание.
– Джо. Прошу… приди… и… помоги мне. Прошу… приходи… скорей.
– Где ты? – Он слышал, как кто-то, наверняка Карен, поднял трубку, но не обратил на это внимания.
– Я тут… в университете. Компьютерный зал. Ужасная боль – моя голова. Ноги не двигаются. Меня парализует.
– Я сейчас буду! – испугался Джо. – Я уже еду.
Он сбежал вниз, протолкался через толпу гостей, схватил с вешалки первое попавшееся пальто, убедился, что ключи от машины в кармане, и кинулся к выходу.
Карен бросилась наперерез, преградила ему путь, прижавшись спиной к двери, ее лицо перекосилось от ярости.
– За каким чертом ты собрался, Джо?
– Я ненадолго… Мне нужно в университет… один из моих студентов болен.
– Уверена, что это Джулиет.
Он колебался с ответом чуть дольше, чем нужно.
– Ради всего святого, не будь смешной.
– Сначала ты привез мне в подарок кучу собачьего дерьма, затем убегаешь со дня рождения и советуешь при этом не быть смешной.
– Я вернусь через четверть часа.
– За это время ты только доберешься до университета.
Джо в отчаянии бросил взгляд по сторонам, на гостей и произнес совсем тихо:
– Карен, эта девушка умирает. У нее аневризма, она может скончаться в любую минуту. Я должен убедиться, что с ней все в порядке.
Карен тоже заговорила тише:
– Если ты уйдешь сейчас, Джо, если выйдешь отсюда, я беру Джека и переезжаю обратно в Торонто. Ты понял?
Джо тяжело вздохнул и кивнул с болью в сердце.
– Полчаса. Только туда и обратно, – выговорил он и вышел.