За десять футов до поверхности он потерял почти весь воздух во взрыве пузырей, что пронеслись мимо него серебристой издевкой. Легкие отчаянно требовали вдоха, но Мэтью, призвав на помощь силу воли и страх смерти, не допустил внутрь себя Атлантику. Пару раз ударив ногами, подлетел к поверхности, прорезал ее лицом - и пенистый шлепок волны чуть не утопил юношу в момент этой победы, но Мэтью распахнул рот и судорожно делал вдох за вдохом, а Штучка обнимала его и держала, не давая уйти вниз.
Он отбросил волосы со лба и стал взбивать воду, бурно дыша всей грудью. Глянул на замок профессора на обрыве - увидел балкон библиотеки на третьем этаже, карниз, где недавно стояла одна из каменных статуй. Братьев Таккеров и след простыл. Если кто кроме Штучки и был свидетелем этого злорадства, то смолчал, потому что нигде не было заметно никакого движения. Обычный солнечный день в раю профессора Фелла.
Волны здесь вздымались и резко налетали на подножье утесов. Отсюда видно было, где от острова отвалилась часть. Вспомнились слова профессора: "Мой отец был здесь губернатором". Вполне вероятно, что отец его действительно губернаторствовал, когда этот город - как бы его ни называли - свалился в море.
- Держись за мной, - сказала Штучка и поплыла к утесам не прямо, а под углом чуть меньше сорока пяти градусов. Мэтью, измотанный, да и вообще не ахти какой пловец, следовал за ней изо всех сил. Тугие ягодицы Штучки прорезали поверхность, а сияние солнца на мокрых ногах превращало сопровождение девушки в приятную обязанность.
Через некоторое время они достигли бухты, защищенной от валов несколькими большими камнями, и Штучка встала в воде по пояс. Мэтью нащупал ногами каменистое дно и осторожно, чтобы не застрять ногой в камнях и ненароком не сломать лодыжку, стал пробираться к берегу. Штучка, хорошо зная местность, понеслась вперед - как истинный всадник авангарда.
Впереди виднелся пляж, укрытый черной галькой. На камне в тени лежала одежда Штучки, аккуратно сложенная, и ее туфли. Пока Штучка поспешно одевалась, Мэтью вышел, шатаясь, из воды и рухнул коленями на крупный серый песок.
- Ты жив и вне опасности, - сказала она ему, застегивая туго прилегающее сиреневое платье.
- Я знаю, - ответил он, не поднимая головы, в которой будто трезвонили обезумевшие колокола. - Я просто… - юноша осекся, задохнувшись. - Я просто проверяю, что жив.
Она оделась, огладила платье. Отброшенные назад черные волосы подчеркивали строгую красоту лица.
- Ты очень смел.
- Правда?
- Можешь не сомневаться.
- В основном, мне кажется, я очень везуч.
- Я думаю, - ответила она, - ты заслужил право прожить еще день.
- Как минимум, - согласился он и с трудом поднялся на ноги.
Черные глаза, полные страдания и тайны, осмотрели его с мокрых ног до головы.
- Ты мне не скажешь, кто ты?
- Я не могу.
- Но ты не из них. Только притворяешься.
- Нет, - согласился он, решив, что она все равно знает. - Не из них.
- Тогда ты здесь не по той причине, что прочие. А почему - я не понимаю. Может быть, лучше не знать?
- Да, - согласился он. - Лучше не знать.
- Ага, - кивнула девушка. Этот жест был весьма красноречивым. Но она все еще держала его своим серьезным взглядом, будто читала не только лицо его, но и душу. Потом показала на каменистую тропу, начинавшуюся почти рядом с пляжем и уводящую вверх по обрыву. - Круто и немножко опасно, но другого пути нет.
Круто и опасно, подумал Мэтью. Разве бывает иначе?
Он пошел вслед за нею, и вода хлюпала в его многострадальных ботинках.
Наверху он удивился, что замка не видно отсюда за лесом. И дорога на Темпльтон наверняка где-то рядом пролегала через этот лес. Разумнее всего сейчас было бы вернуться к себе в комнату, рухнуть на кровать, уложить ноющую башку на мягкую подушку и, возможно, приложить компресс к распухшему носу. Но опять же, не всегда он действовал разумно, да и разумные поступки нечасто продвигали дело вперед. До Темпльтона было несколько миль по дороге. Берри там держат в гостинице "Темпльтон-Инн". Пришло время Натану Спейду прогуляться в эту деревню и посмотреть, что там можно разузнать. Одежда на такой жаре тем временем высохнет. А нет - так и нет. Наверняка в Темпльтоне найдется врач, который осмотрит его клюв. А также, быть может, ответит на некоторые вопросы насчет профессора Фелла и подводного города.
- Дом в той стороне, - сказала Штучка.
- Я пока еще не хочу возвращаться, - ответил Мэтью. - Надеюсь, братьям об этом не будет сказано ни слова? Для них я мертв. Хотелось бы сохранить такое положение на какое-то время.
- Я тебя не видела. Даже тени твоей не видела.
Она повернулась и зашагала по привычной тропе через лес, почти сразу скрывший ее.
Мэтью двинулся прочь от обрыва. Дорога должна была появиться прямо впереди, в том направлении, в котором он шел. Непривычными голосами перекликались птицы, солнце светило сквозь зелень листвы и лиан.
Хороший денек, подумал Мэтью, чтобы не стать тенью.
Глава двадцать четвертая
- Досадная случайность, - сказал Мэтью доктору, осматривавшему его распухший и начавший лиловеть нос. Лиловость разливалась теперь по обе стороны лица, а на лбу вспухали две жуткие шишки. - Неуклюжий я, - пояснил Мэтью. - В собственных ногах запутался.
- С кем не случалось, мистер Спейд. - Врач, грузный мужчина с длинными развевающимися белыми волосами, был одет в светлый костюм, подходящий для тропиков. Представился он Мэтью как Бенсон Бритт, и сообщил, что со своей женой живет на Маятнике с лета тысяча шестьсот девяносто пятого года.
Рука Бритта сдвинулась, ощупала рубец от плети на шее Мэтью.
- Это тоже досадная случайность?
Карие глаза доктора в сетке морщин от постоянного прищура смотрели вопросительно.
- Да, и это тоже, - твердо ответил Мэтью. - Я надеялся найти у вас какую-нибудь мазь.
- Конечно. Есть лимонная мазь, как раз на такой случай. - А хоботок… вот так больно? - Бритт слегка стукнул по переносице деревянной ложечкой. У Мэтью на глазах выступили слезы, но ощущалась отнюдь не такая боль, чтобы кричать.
- Перелома нет, - заключил Бритт. - Только сильный ушиб. Травмы лба… не особенно приятные, не сомневаюсь, но ничего серьезного. Это если у вас нет звона в ушах и постоянной головной боли. Ведь нет?
Из-за звона в ушах Мэтью едва слышал доктора, но хотя бы головная боль отступила.
- Нет.
- Ну и славно. Я вам к носу приложу восковую примочку, чтобы снять жжение, а потом состряпаем компресс из водорослей и морской соли - мой личный рецепт, - чтобы снять опухоль и открыть проходы.
- Гм, - сказал Мэтью, настроенный скептически.
Насчет открытия проходов он очень сомневался: нос был забит наглухо. Но какая-то врачебная помощь необходима, а эта была лучшей (и, вероятно, единственной), которую мог предложить ему Маятник.
- Ложитесь спиной на стол, - велел Бритт, зачерпывая горсть мази из желтой баночки. - Сделаю для вас все, что смогу.
- Разумеется, сэр.
Мэтью повиновался. Глядя вверх, он заметил паутину трещин на потолке.
Путешествие через лес к дороге прошло без приключений, только колени дрожали, и еще ощущалась слабость. Но не успел он пройти и мили, как его подобрал возница на телеге с дынями, направлявшийся на рынок в Темпльтон, и какое-то время можно было отдохнуть, собираясь с силами. Возницей оказался пожилой мужчина, который ничего определенного не мог сказать о Фелле, кроме того, что называл его "сам профессор", и когда Маятник постигло землетрясение, низвергнувшее в воду процветавший городок Сомерс-Таун, ему было тридцать лет.
В то время, вспомнил фермер, в Сомерс-Тауне насчитывалось три тысячи человек населения, а основным их занятием был экспорт кедровых ящиков в Англию.
- Сын губернатора, - ответил пожилой старожил, когда Мэтью заинтересовался происхождением профессора. - По имени… гм… что-то не могу припомнить. Не взыщите, сэр.
- Да ничего страшного, - ответил Мэтью.
К прибытию в Темпльтон одежда его просохла под ярким солнцем, а в голове сложились новые вопросы, которыми следовало поинтересоваться в городе.
Добрый доктор Бритт смазал пораженное место восковым лосьоном, а затем прибинтовал к переносице примочку из водорослей и морской соли, что привлекало куда больше внимания, чем хотелось бы Мэтью.
Тем не менее помощь была оказана и принята с благодарностью, и Бритт сообщил Мэтью, что гости профессора не должны платить за лечение, поскольку профессор предоставил ему и его жене этот дом и годовое содержание.
- Я полагаю, доктор Джентри гостит в замке? - спросил Бритт, когда Мэтью начал прощаться. - Если да, не передадите ли ему, чтобы прогулялся в мою сторону?
- В какую сторону направится доктор Джентри, сказать трудно, - доверительно сообщил Мэтью. - Но я передам ваше приглашение при первой же возможности.
На улице Мэтью, следуя указаниям перевязанного носа, дошел до "Темпльтон-Инн". Зеленые ворота стояли открытыми, заведение выглядело гостеприимным. Никакой рыжеволосой девушки или крупного воина га не наблюдалось, и охраны у гостиницы тоже, видимо, не было. Мэтью прошел по выложенному плиткой двору, и открыл входную дверь, над которой весело зазвонил колокольчик. Мэтью вошел в главный зал гостиницы, облицованный темным деревом. Пол под ногами был покрыт синими и желтыми дорожками, а над головой висела круглая чугунная люстра на шесть свечей. За конторкой для регистрации прибывших гостей открывалась уходящая влево узкая лестница. Мэтью задумался, что делать дальше, но тут по этой лестнице спустился широкоплечий, крепко сбитый человек в коричневых бриджах и белой рубашке с закатанными рукавами.
- Доброе утро, сэр, - произнес этот человек с отчетливым шотландским акцентом. На лысой голове задорно торчала кочка рыжих волос, на подбородке имелась аккуратно подстриженная бородка. - Чем могу?
- Меня зовут Натан Спейд, - ответил Мэтью нерешительно, отметив при этом, что сила его голоса далека от оптимальной, потому что нос забит наглухо, во всяком случае, запах духов или ночного горшка - сейчас для него не было разницы. - Я гость профессора Фелла, живу у него в замке.
- Да, сэр, - ответил шотландец с таким равнодушием, будто каждый день выслушивает подобные декларации.
- Я хотел бы видеть ту рыжеволосую девушку, которую вчера сюда привезли, - сказал Мэтью. - Не подскажете, в каком она номере?
- Ох… сэр. Боюсь, это непросто. - Шотландец нахмурился. - Мисс Григсби более здесь…
Колокольчик мелодично зазвенел, и шотландец обернулся к двери - как и Мэтью. Вошел Сирки в тех же белых одеждах, в которых был утром. Великан растянул губы в улыбке, сверкнув передними зубами:
- Натан! - Он нахлынул на Мэтью - как океанская волна на берег, и взял за локоть, не прекращая лучезарно улыбаться. - Я ищу вас - а вы вот где!
- Именно там, где вы и думали?
- Именно там, - подтвердил Сирки. - Вас не было за завтраком. Когда я узнал, что вас не могут найти, то решил поискать здесь.
- Я как раз собирался сказать мистеру Спейду, - начал шотландец, - что мисс Григсби и цветного человека здесь…
- Я благодарен вам за ваши усилия, мистер Мак-Келлан, - перебил Сирки. - Сейчас я уже владею ситуацией, так что можете вернуться к вашим делам.
- Да, сэр. - Мак-Келлан почтительно склонил голову. - У меня действительно много дел, - пояснил он и поднялся вверх по лестнице.
Сирки холодно уставился на Мэтью. Вгляделся ему в лицо.
- Что, во имя великого Шивы, с вами случилось?
- Несчастный случай по дороге. Споткнулся, упал.
- Это ложь, - сказал великан.
- Где Берри и Зед? - перешел в наступление Мэтью.
- Наверху, я полагаю.
- Это ложь.
Двое лжецов мерились взглядами, и ни один не желал отступить от своей лжи ни на дюйм. Первый начал Мэтью:
- Насколько я понимаю, Мак-Келлан собирался сказать, что Берри и Зеда здесь больше нет. Так где они?
- На улице карета, готовая отвезти вас обратно. - Сирки чуть сильнее сжал локоть Мэтью. - Не пойти ли нам к ней? У вас еще много работы.
У Мэтью не было иного выбора, кроме как дать себя увести, хотя локоть из пальцев великана он высвободил, пока они шли через двор. На улице действительно ждала черная берлина со вчерашним невезучим кучером. Сирки подождал, пока Мэтью в нее сядет, потом влез сам, закрыл дверцу и устроился поудобнее. Стукнул кулаком по крыше, и карета двинулась в путь.
- У себя на столе вы найдете ключ и подобный план, кто какую комнату в коридоре занимает, - сказал Сирки, когда они выехали из Темпльтона. - Этот ключ даст вам доступ в комнаты, занятые Смайтом, Саброзо и Уилсоном. Смайт докладывается сегодня профессору в два часа дня. Саброзо - завтра в то же время. Уилсон - послезавтра в четыре. Вы должны продумать планы проникновения в эти комнаты и…
- И что там искать? - перебил Мэтью. - Я понятия не имею, что мне нужно. Кроме того, если речь идет о сообщении от одного другому, у кого хватит глупости делать его письменно? Почему не шепнуть на ухо - и дело с концом?
- Речь о том, что властям нужно серьезное свидетельство очередной поставки "Цимбелина", - ответил Сирки, глядя на проплывающий снаружи пейзаж. - Поэтому могли попросить письменного извещения, а не пересказа с чужих слов. Велика вероятность, что вы ищете шифрованное послание.
- Где спрятанное? Под подушкой? Завернутое в чулок?
- Не сомневаюсь, что следует посмотреть и там, и там.
- Для этого я бы не был нужен профессору, - ответил Мэтью. - Любой из его громил мог бы это сделать. Разнести комнату в щепки и затем их просеять.
- Разносить комнату в план не входит. Именно поэтому "громилы" профессора, как вы это сформулировали, не обладают нужной квалификацией для данной работы.
- Нет, должна быть иная причина, зачем профессор хотел моего прибытия. Так ведь? - спросил Мэтью, но Сирки промолчал. - Именно моего. Зачем? Я произвел на него впечатление, переиграв Тирануса Слотера и убив Лиру Такк? И он хотел увидеть меня во плоти? Оценить лично? - Мэтью кивнул этой новой мысли. - Желает испытать меня, проверить, способен ли я найти ему Бразио Валериани?
- В настоящий момент, - спокойно ответил Сирки, - он желает лишь отыскать предателя. Или двух.
Мэтью какое-то время молчал, глядя на ярко-зеленый лес проплывающий мимо окон.
- Я так понимаю, вы не хотите мне говорить, где сейчас Берри и Зед? - спросил он наконец. - Не объясните ли вы хотя бы, зачем их увезли из гостиницы?
- Я вам скажу, что они надумали уйти этой ночью из гостиницы. Без разрешения, могу добавить. Зеда поймали и увезли в более надежное место. Молодая дама… к сожалению, все еще не найдена.
- Не найдена?
От этих слов у Мэтью сердце забилось в горле.
- Остров не так велик. Ее ищут, ее найдут.
- Господи Боже мой! - с чувством произнес Мэтью, а потом уже спокойнее, и, в основном, самому себе: - Отчего она не осталась, где была? Где ей ничего не грозило?
- Не сомневаюсь, что вы воспользуетесь возможностью узнать это у нее самой на обратном пути в Нью-Йорк.
Мэтью вспомнил почтительный поклон Мак-Келлана, угодливое выражение на его лице.
- Остров - тюрьма? Никто не приезжает и не уезжает без разрешения профессора?
- Назвать остров Маятник тюрьмой было бы несправедливо, поскольку его обитатели ведут весьма счастливую и плодотворную жизнь. Тем не менее, вторая часть вашего утверждения совершено верна. - Сирки бросил на Мэтью очень недобрый взгляд. - Профессор, молодой человек, любит равновесие и хочет, чтобы его здесь не беспокоили. Поскольку остров полностью принадлежит ему, он имеет право ограничивать приход и уход кораблей по своему желанию.
- Фамилия у него Фелл, а как его имя? - решил спросить Мэтью.
- Замок уже виден, - ответил Сирки. - Мы будем там через несколько минут. Я надеюсь, вы приступите к работе вместо того, чтобы бродить по дороге? Кстати, старшему конюху приказано отказать вам, если вы попросите лошадь.
- Стало быть, замок - тоже тюрьма?
Уже задавая вопрос, Мэтью знал, что ответа не получит. И не ошибся.
Карета подъехала ко входу, они вышли, Сирки проводил Мэтью к подножью лестницы.
- С этой штукой на носу у вас забавный вид, - сказал Сирки перед тем, как повернуться и уйти.
Мэтью направился прямо в свою комнату, где отпер дверь ключом, побывавшим в другой комнате, на сорок футов под водой. Действительно, на столе лежал еще ключ и развернутый лист бумаги, где был изображен коридор и имена обитателей комнат.
Нарисовано было точно, написано аккуратно, мелким серьезным почерком, и Мэтью подумал, уж не сам ли профессор этим занимался.
Смайт расположился дальше по коридору, в самой последней комнате. Рядом с ключом лежала тарелка с тремя маффинами: кукурузным, коричным и апельсиновым.
По крайней мере, так определил их Мэтью, не пробуя на вкус, поскольку от носа все равно толку не было. Из поставленного в комнату кувшина он налил себе стакан воды и съел апельсиновый маффин - в отсутствии обоняния, похожий на пропитанную клеем шерсть. Точно так же безвкусным показался кукурузный маффин, а коричный вообще мог бы быть муляжом. Зато хоть чем-то удалось наполнить желудок. Мэтью выпил второй стакан воды, потом растянулся на несколько минут на кровати, чтобы привести мысли в порядок.
Ему подумалось, что переход от состояния полутрупа к миру живых всего за несколько выворачивающих наизнанку минут - неплохое начало выходного дня (если уж человеку посчастливилось быть приговоренным к смерти парой красноволосых говнюков). Он решил не попадаться им на глаза, пока не будет готов сообщить, что водная могила неожиданно разверзлась. Самой неприятной мыслью была мысль о судьбе Берри. Эта девушка не может не устраивать ему головной боли. Значит, она где-то на острове, шляется сама по себе? Даже думать было страшно, что могло с ней случиться. Очередная тяжесть прибавилась к тоннам его проблем, и с этим грузом придется идти по протянутому профессором канату.
- Нереально, - сказал он черному балдахину над головой.
Ни один бог ему не ответил. Даже лично профессор Фелл.
Потом он заснул, и приснился сон, как он сквозь воду падает вниз, в город, окруженный синей аурой, где скользкие призраки жителей бродят по улицам и переулкам и правят призрачными телегами, направляясь к гавани, поглощенной океаном. Но деталей он не запомнил.
Когда он проснулся, время уже подходило к двум часам дня, пора было заняться делом. Мэтью поплелся к рукомойнику и сполоснул лицо, подумав при этом, что один кувшин жидкости - удобство, но в больших количествах она так же легко могла оборвать нить его жизни, как пожар от пороховых бомб, взрывавших Нью-Йорк.
Он выждал еще десять минут. Потом взял ключ и тихо вышел в коридор, остерегаясь встречи с двумя рыжими мерзавцами. Их не было. Мэтью направился к двери Смайта в дальнем конце коридора и тихо, почтительно постучал - на всякий случай. Не получив ответа, вставил ключ в скважину и проник в комнату.
С интересом - и некоторой благодарностью - он отметил, что комната Смайта и не так просторна, как у него, и не имеет выходящего на океан балкона - здесь балкон выходил в сад. Наверное, об этом попросил сам Смайт из-за дискомфорта, перенесенного им во время плавания.