Это роман о современных подростках, о том, как их жизнь чудесным образом переплетается с жизнью мальчишек первых послевоенных лет, чьи любимые герои, игры и увлечения - капитан Лухманов и "Тайный экипаж корабельщиков" - становятся для нынешних ребят такими же важными и необходимыми, как и для их сверстников из далекого 1946 г.
Эта книга и о преемственности поколений: о том, как традиции старших, их нравственные ценности помогают современным героям книги совершать поступки, требующие гражданской смелости, решительности и мужества.
Для среднего и старшего школьного возраста.
Содержание:
-
Вступление. 1946 1
-
Часть первая. Старинный почерк 9
-
Часть вторая. Убежавшие паруса 16
-
Часть третья. Регата 27
-
Часть четвертая. Сцепление 38
-
Коротко об авторе 49
Владислав Петрович Крапивин
Переулок капитана Лухманова
Несгибаемому Командору Ларисе Крапивиной - в знак нашей общей преданности парусам
Вступление. 1946
Королевская жоска
- Не сердитесь, ваше величество, эта штучка вам совсем ни к чему. А мне нужна до зарезу, - сказал Костик.
Величество молчало. Потому что было деревянным. Костик нашел его осенью в городском логу, где лазил в поисках обрезков жести для самолета-вертушки. Жесть не нашел, зато увидел среди мусора шахматную фигуру с черным облезлым лаком и желтой шишечкой на точеной головке. Сразу видно - король. Небось не сладко оказаться на помойке, вдали от своих придворных. Костик пожалел короля, принес домой, отмыл, почистил и поселил на подоконнике. А в Новый год повесил на елку. Ветка слегка прогнулась: его величество был тяжеловат. Костик подумал, что у него в подставке, наверно, есть грузик - для устойчивости. Но тогда подумал мельком, а сегодня вспомнил, потому что грузик стал нужен для жоски.
Что такое жоска (или жостка), школьникам двадцать первого века неведомо. А в середине двадцатого знали все. Это кусочек овчины с расчесанными на стороны длинными клочьями шерсти и прицепленным к коже свинцовым грузиком. Во время игры жоску подбрасывают боковой стороной ступни, подхватывают башмаком, подбрасывают снова. Победитель - тот, кто сделает самое большое число ударов и дольше всех удержит жоску в воздухе, не уронив. Были чемпионы, которые ухитрялись сделать полтысячи ударов.
Разумеется, учителя игру запрещали. И конечно, "принимали меры". Но храбрым пацанам девятнадцатой школы было "ништяк". Ну поставят за поведение вместо пятерки четверку! Ну вызовут мать или даже отца, если он у кого-то есть. Делов-то! Хуже всего, когда обшарят карманы и отберут жоску. Это потеря! Хорошая жоска - вещь ценная, сделать ее непросто. Надо, чтобы шерстяное обрамление было легким, но плотным, помогало жоске мягко планировать. А грузик следовало отрегулировать для ровности полета. Не у всех это получалось, но Костику казалось, что у него получится. Потому что… ну должно же у него в жизни хоть что-то получаться!
Так, по крайней мере, рассуждал про себя Костик Удальцов, ученик четвертого класса "А" местной семилетки с улицы Кулибина. Семилетка была мужской школой, и это требовало от каждого ученика прочности характера. А у Костика прочности было маловато. Храбростью не отличался, талантами в футбольных играх не блистал, драться не умел (то есть "почти что не умел"). И выражаться крепкими словами стеснялся. В общем, "тихая рыбка". Нельзя сказать, что его часто обижали, потому что не был ни жадиной, не ябедой. Но и всерьез не принимали.
Чтобы добиться уважения в суровой мужской среде, следовало обладать какими-то заметными способностями. Необязательно быть заядлым драчуном, но надо иметь за душой "что-то такое". Или ловко играть в "чику", или уметь бесстрашно ответить училке (то есть "чикле") на ее придирки, или не хуже старшеклассников дымить "бычками" за уборной. Или ловко играть в "жоску".
Когда увлечение такой игрой в школе "дошло до ручки", Костик подумал, что здесь он может добиться успеха и завоевать авторитет. Потому что однажды на перемене он попросил на минутку легонькую мохнатку у Валерки Петрущенко (добрая душа!) и попытался попинать ее, подражая опытным игрокам. И получилось! Сперва поддал ее четыре раза, а потом целых семь раз подряд! Для начала совсем неплохо. Конечно, не полтыщи ударов, как у чемпиона, шестиклассника Витьки Дутова, по кличке Дутик, но внушало какую-то надежду.
Костик подумал тогда, что, может быть, у него есть врожденные способности. Этакое умение рассчитывать удары и траекторию полета. А что! Например, бумажных голубков он делал очень умело, они летали лучше, чем у многих. И при игре в "обстенок" отлетавшие от кирпичной стенки пятаки всегда близко ложились у денежек других игроков. Жаль только, что осенью за этими делом накрыла Костика и других ребят чикла Елена Львовна и "накапала" бабушке Эльзе Яковлевне. После домашней вздрючки Костик играть в "обстенок" не решался (ну сказано же - не храбрец).
А за "жоску", даже если заметят, сильно не попадет. Это ведь не азартная игра на деньги, которая "рано или поздно приводит ребенка в колонию".
Если терпеливо тренироваться, можно стать чемпионом. И никто уже не вякнет, что Удальцов - "тихая рыбешка"…
Клок овчины для жоски Костик разыскал в кладовке. Там валялись меховые домашние туфли - "шубенки". Они были рваные и протоптанные насквозь, но отвороты с меховой оторочкой у них сохранились неплохо. Костик принес туфлю на кухню, к подоконнику, вырезал из нее кружок размером с пятак. Расчесал торчащие в стороны овчинные пряди. С удовольствием дунул на них - жоска зашевелила пушистыми "лапами", как медуза.
После этого Костик занялся "грузилом".
Он аккуратно (чтобы не обидеть "его величество") отодрал от шахматной подставки байковую накладку. Под ней, как и ожидалось, была спрятана в углублении свинцовая блямбочка размером с двухкопеечную денежку, только потолще. Костик колупнул ее ножиком, уронил на ладонь. В самый раз - по размеру и по весу. Потом крепким гвоздиком он пробил в свинце две дырки. Пропустил через них скобки из медной проволоки, прикрепил ими свинец к овчинной "медузе". Подкинул готовую жоску на уровень плеча. Она подлетела, распушила пряди и ровно спланировала на ладонь.
Костик выскочил в прихожую. Натянул там расхлябанные сапожки (без твердой обуви жоску не очень-то попинаешь), вернулся на кухню. Подбросил жоску снова и ударил кирзовой "щекой" правой ступни. Жоска взлетела плавно и послушно, как дрессированная.
"Умница!" Костик ударил снова. И опять удачно! Жоска аккуратно приземлилась на ногу. И снова, снова… Просторный сапожок бултыхался на тощей ноге, но это не мешало точности ударов. Костик подумал, что у него есть шансы сделаться… ну, если не чемпионом, то игроком не хуже других.
Эту победную мысль перебил хлопок наружной двери. Полундра! Наверняка пришла с рынка бабушка Эльза Яковлевна. Костик оглянулся: куда спрятать сокровище? В сумку нельзя: тетя Эля наверняка полезет в нее - проверять, не забыл ли он положить все учебники и тетради. Увидит жоску - ох что будет! "Ты связался со шпаной, которая развлекается хулиганскими играми!"
Нормальных карманов на легоньких штанах не было, а в тесный кармашек у пояса жоска не влезет… Костик в последний миг догадался - сунул жоску в просторное, как ведерко, голенище. Встал навытяжку, будто солдат в ожидании генерала.
"Генерал" Эльза Яковлевна подозрительно глянула поверх очков.
- Ты почему это, голубчик, в сапогах?
- В школу собираюсь!
- Странно. Казалось бы, сначала надевают зимние штаны, а потом уже сапоги…
Костика осенила спасительная догадка.
- А я… я не хочу в зимних. На улице вон как тепло, я подумал, что можно в этих…
- По лету соскучился, - снисходительно заметила Эльза Яковлевна. - Ну что ж… Тогда надень другие чулки: у тебя на колене дырка.
Еще не легче! Станешь переодевать - увидит жоску!
- На других тоже дырки, - выкрутился Костик. - Еще больше…
- Ты вопиющий неряха! (выражение "вопиющий" было у нее любимым). Людмила Григорьевна не успевает штопать…
Людмила Григорьевна была еще одна бабушка - мамина мама. А Эльза Яковлевна - папина. Баба Люда отличалась простотой нрава и деревенскими привычками. А тетя Эля (но ни в коем случае не "баба Эля") до войны жила в Ленинграде, работала в какой-то библиотеке и вся была пропитана интеллигентностью. Она любила говорить: "Я образованная женщина и в любой ситуации знаю, как следует поступать". Бабушки не всегда ладили между собой, но в методах воспитания внука были единодушны. "Людмила Григорьевна, посмотрите, чтобы он не улизнул из угла, пока я хожу за линейкой…" - "Хорошо, Элечка… А ну стой на месте, греховодник!" Линейка была крепкая и несгибаемая, как характер Эльзы Яковлевны.
А мама воспитанием Костика не занималась. Она то и дело ездила с труппой Областной филармонии по ближним городам и селам, выступала с чтением стихов и рассказов. Ездил вместе с мамой и ее "очень добрый знакомый", по имени Эдуард Евгеньевич, "мастер эстрадных жанров". Ну что тут поделаешь? Отец погиб в сорок третьем, при наступлении на Киев, а маме, еще нестарой и симпатичной, хотелось мужского внимания. Костик был не младенец, понимал это. И баба Люда, ее мама, понимала: "Что же ей одинокой кукушкой век вековать…" Тетя Эля поджимала губы, но не спорила.
И Костик привык жить при "дваждыбабушкином режиме". Не всегда это было легко, но… приспосабливался.
А в нынешние дни баба Люда уехала к своей знакомой в Падерино, и Эльза Яковлевна удвоила бдительность.
- Да, ты вопиющий оборванец! Дыра на дыре…
- Я заретуширую ногу в дырке коричневым карандашом…
- Ох, если бы кто-то заретушировал все дыры в моей несчастной жизни!.. Ты пообедал? Я оставляла тебе жареную картошку…
- Конечно, пообедал! - Костик поспешно натянул куцый ватничек и солдатскую шапку с завязанными на затылке ушами.
- А уроки сделал?
- Тетя Эля, ну какие уроки! Завтра уже каникулы!.. Ох, карандаша нет! В школе у кого-нибудь попрошу. Я пошел!
День в конце марта был удивительно теплым. У заборов лезли наружу травинки. Пролетела коричневая бабочка. "Зачем я надел шапку, надо было пилотку". Костик сдернул ушанку, замахал ею, ухватив за тесемки. Замаршировал веселее. Доски тротуара запружинили под сапогами, хлопнули по воде, потому что тротуар пересекал синюю лужу, в которую превратился вчерашний снег. От воды взлетел влажный воздух, цапнул прохладными пальцами за полоски голой кожи над чулками, обмахнул лицо. По луже разбежались солнечные зигзаги.
"Корабельное время, - подумал Костик Удальцов. - Пора…"
Отдельные кораблики любителей-флотоводцев уже и раньше появлялись на лужах, среди ноздреватого снега, но сейчас было ясно, что пришла настоящая парусная пора. Обширные разливы заполняли деревянные улицы от края до края. Понятно, что завтра, в первый день весенних каникул, на воду выйдут целые эскадры. Костик с удовольствием вспомнил кусок сосновой коры, припрятанный под крыльцом еще в февральские дни. Из него получится крепкий корабельный корпус.
До начала второй смены оставалось полчаса. На школьном дворе, между поленницей и длинным сараем, собрался десяток ребят из разных классов - четвертого, пятого, шестого. Развлекались жосками. Лохматые "медузы" разного цвета взлетали и падали, словно старались покрасоваться друг перед дружкой. Но это была лишь разминка. А через минуту шестиклассник Витька Дутов (Дутик), самый главный здесь человек, небрежно сказал:
- Ну чо, ребя, в "чемпионку"?
"Чемпионкой" называлась игра, когда один бьет по жоске, а остальные стоят кружком и считают: сколько раз игроку удастся поддать ее в воздух. Когда роняет, наступает время другого. Для игры выстраиваются в очередь. Впереди оказывается, как правило, Дутик, потому что постоянный чемпион и авторитет. За ним - те, кто решительней и нахальнее. Впрочем, не все занимали очередь. Те, у кого не было надежды на успех, стояли в сторонке или скромно поигрывали сами с собой, без претензий на чемпионское звание.
Костик, однако, сейчас занял очередь. Правда, оказался в конце: его отодвинул плечом решительный Витька Клонов из пятого "Б". Ну и ладно! Ожидающих оказалось всего-то пять человек.
Играть полагалось одной жоской, чтобы условия были равные. Поскольку начал игру Дутик, то и жоска оказалась его. Сумрачный, стриженный под машинку Дутик был большой и пухлый, на первый взгляд неуклюжий. Но с жоской управлялся, как артист. Мог ее подбросить ногой высоко-высоко, поймать на ботинок, лихо крутнувшись вокруг себя, ударить не только "щекой" ступни, но и пяткой, и носком… Жоска слушалась его, как намагниченная. Казалось, что Дутик не уронит ее никогда - будет посапывать и бить, бить, бить… Аж надоедало смотреть. Но сегодня Дутик проявил великодушие. После трехсотого удара он поймал жоску в воздухе.
- Устал… ""Кто следующий?" - кричит заведующий".
Следующим был Борька Мокрушенко из Костикова класса. Тоже ничего игрок, но сейчас ему не повезло. Он ударил всего шестнадцать раз, и жоска по косой траектории улетела к поленнице. Там ее ухватил проворный шестиклассник Толька Ипатов, по прозвищу Штопор. Однако и у того игра не пошла, как ни вертелся. "Не с той ноги встал", - объяснил он. Другие, видать, тоже встали "не с той". Короче говоря, скоро подошла очередь Костика. Жоску снисходительно кинули ему, хотя понимали, что здесь глядеть будет не на что, - на то он и Удалец (прозвище не лихое, а с подначкой). Стукнет пару раз - и в сторону. Лучше бы уж не лез, "тихая рыбка"…
Костик сразу почувствовал общий настрой. Но гораздо сильнее почуял другое: он совершает измену. Да! Ведь в голенище лежала его собственная жоска - та, которую он смастерил недавно с такой любовью! А теперь он прячет ее от остальных, чтобы пустили в общую игру. В этом было что-то бессовестное. Малодушное. И скверная примета. Чего доброго, его жоска не захочет теперь иметь с ним дела, не станет слушаться, как при первом испытании на кухне.
Костик скривил губы.
- Не буду. Чего-то ногу вдруг свело…
- Забздел Удалец! - хихикнул кто-то из ехидных зрителей.
- Сам ты… - буркнул Костик и с легкой хромотой шагнул в сторону. А жоску Дутика бросил хозяину. И в этот момент услышал:
- А можно тогда мне?…
Голос был несмелый. Не голос, а голосок.
Лишь сейчас Костик увидел среди окружавших незнакомого мальчишку. И даже заморгал: тот был словно его, Костика, отражение. С той же постоянной робостью на остром лице, с короткой растрепанной челкой, почти в такой же одёжке. Даже заплатка на ватнике похожая. Только вместо сапожек были на незнакомце разношенные брезентовые ботинки, а военные пуговицы - не со звездами, а с якорями (это вызвало у Костика дополнительную симпатию).
- А можно мне? - повторил мальчик. Он смотрел нерешительно, однако без боязни.
Все пару секунд молчали.
- Уй ты, какой смелый шкет! - удивился Дутик слегка приблатненным тоном. - Откедова такой? Раньше не встречали…
- Я недавно приехал… - разъяснил новичок прежним голоском.
Кто-то глупо захихикал.
"Дураки!" - подумал Костик. Он ненавидел такое вот идиотское хихиканье над незнакомыми пацанами. Человеку и так неловко, а тут еще эта ржачка…
- Издалека ли? - хмыкнул Штопор.
- Издалека, - сказал "шкет". Без колючести, но и без старания понравиться.
Это нежелание вдаваться в подробности раздосадовало Дутика.
- В этом вашем "издалека" играть-то умеют? - скривился он.
Мальчик сказал уже смелее:
- Ну, дай попробовать. Поглядим…
- Пробуют знаешь где… - ухмыльнулся Дутик. - Здесь игра, а для пробы своя жоска должна быть. Чужую трепать - жирно будет. Нету своей-то?
Мальчик пожал плечами. Ему полагалось бы сказать: "Под подушкой оставил" или "Завтра на грядке вырастет", но он поддернул на брезентовом ремне такую же, как у Костика, сумку, хлопнул по коленкам снятой ушанкой. Отошел подальше, прислонился спиной к торцам высокой поленницы. Стал смотреть поверх голов и смотрел так с полминуты. Потом глянул издалека на ребят и встретился глазами с Костиком.
Бывают случаи, когда все решается в одну секунду. Не опуская взгляда, Костик нагнулся, выхватил из голенища жоску и по высокой дуге пустил ее к новичку. И она полетела плавно и послушно. Мальчик уронил ушанку, вскинул руки и поймал жоску в ладони, как ручную птаху.
Он погладил ее, дунул на летучие пряди, с веселым пониманием глянул на Костика. Подбросил жоску и ударил по ней брезентовым башмаком.
"Раз… Два… Пять…" - заработал в Костике внутренний отсчет.
"Двенадцать… Двадцать два… Тридцать три"…
- Ни фига себе!.. - уважительно сказал кто-то среди зрителей.
Они теперь обступали новичка широкой дугой. А он "работал", ни на кого не глядя, ни на что не отвлекаясь, только однажды сбросил с плеча ремень сумки. Движения были точными и отработанными, но не механическими, а словно у танцора.
"Сто тридцать пять… Сто тридцать шесть…"
После каждого удара мальчик ставил ногу на землю для секундного отдыха. Дожидался, когда жоска во взлете достигнет высшей точки, и снова вскидывал навстречу ей брезентовый ботинок с лохматым шнурком. Короткая штанина на бедре сбивалась назад, из нее выскакивала сиреневая резинка чулка с зажимом, на пряжке вспыхивала солнечная искра, и потом казалось, что она какое-то время висит в воздухе. Вообще-то эти резинки считались "детсадовскими", за них поддразнивали, но сейчас никто и не подумал хихикнуть.
Жоска равномерно щелкала по ботинку.
- Сколько? - шепнул кто-то рядом с Костиком.
- Двести девяносто пять… - выдохнул Костик, в котором не останавливался счетчик.
Трехсотым ударом новичок послал жоску ввысь, крутнулся вокруг себя и поймал ее в растопыренные пальцы. Обвел всех блестящими глазами.
Все молчали, ожидая, что скажет Дутик.
Дутик был не дурак. Он вовсе не хотел выглядеть завистником. А может, ему и правда понравился незнакомый мальчишка. Дутик сказал:
- Ну ты герой! Где научился-то?
- Везде помаленьку…
- А полтыщи сможешь?
- Можно попробовать. Только не сейчас, вон звонок уже.
Тренькал колокольчик, им размахивала на крыльце техничка тетя Лиза. Мальчик глянул на Костика, ясно так. Протянул жоску.
- Вот… Спасибо…
Снова пришло моментальное решение.