Повесть о том, сколько радости, сердечного тепла приносит людям дружба, внимание, забота о других людях - без этого человек одинок. Герои повести, разные по характеру и по возрасту, понимают, что общение с людьми, умение понять их делают сильнее и богаче, духовнее их самих.
Содержание:
-
Глава 2 1
-
Глава 3 2
-
Глава 4 4
-
Глава 5 7
-
Глава 6 10
-
Глава 7 12
-
Глава 8 13
-
Глава 9 14
-
Глава 1 и последняя 14
Михаил Павлович Коршунов
Воскресный день
Глава 2
Громко и отчаянно заколотился дверной звонок, будто пойманный стаканом жук. Николай Иванович Ермоленко, с детства боявшийся громких звуков и всегда вздрагивавший от них, и теперь вздрогнул. Заспешил к дверям, едва не теряя с ног домашние туфли: кому он так срочно понадобился? Он давно уже одинокий и старый человек - ни родственников, ни друзей - никого: или погибли во время войны, или умерли потом, или потерялись. Может быть, даже он их потерял в силу тихого и неподвижного характера, своей незаметности и усталости, которая с каждым годом возрастала. А может быть, это все просто естественный ход жизни, потому что жизнь с годами чаще не сводит людей, а разводит.
В дверях стояла девочка, совершенно для Николая Ивановича незнакомая, на поводке, надетом петелькой на запястье, держала собаку. Девочка молча и сосредоточенно разглядывала Николая Ивановича.
- Вам что? - он не выпускал дверь, чтобы не захлопнулась сквозняком.
Сосредоточенное внимание девочки смущало, а девочка продолжала его спокойно разглядывать, ничуть не смущаясь и не шевелясь, одна нога, в задумчивости, чуть придавлена другой. Собака сделала попытку дотянуться до Николая Ивановича, понюхать его, но девочка дернула поводок, и собака легла, скорее повалилась на бок.
- Его зовут Пеле.
- Собственно, чем обязан?
- Вас удивляет его имя? В честь известного футболиста?
- Хотя бы.
- Вы верите, что собаки могут играть в футбол? - И, не ожидая ответа, спросила: - У вас нет мяча?
- У меня нет мяча, - вконец растерялся Николай Иванович, пытаясь повнимательнее разглядеть гостью и понять, что ей надо.
- Пеле, встань, покажись. - Она покрутила самодельный поводок как скакалку - не помогло, тогда - дернула: собака поднялась - малоодушевленный предмет.
- Ну же, Пеле, взбодрись. - Она поддела его ногой, и собака оказалась в воздухе, получилось, что подпрыгнула.
- Я не совсем понимаю вас, - сказал Николай Иванович. - Зачем мне всё знать про вашу собаку?
- Будете с ней встречаться.
- Я с ней? Почему?
- Потому что я ваша дочь Люська.
Бывают минуты стремительной неожиданности, от которых теряется дар речи. Одну из таких минут и пережил Николай Иванович Ермоленко. Когда речь к нему вернулась, он сказал:
- Ты, девочка, ошиблась квартирой. - И приготовился немедленно исчезнуть.
- Я не ошиблась. - Теперь девочка придерживала дверь.
- Нет, позвольте… - слабо запротестовал Николай Иванович.
- Вы трус?
Неизвестно, что бы произошло дальше, но в ванную у Николая Ивановича набиралась вода. Она перелилась через край, поток достиг коридора. Николай Иванович, ударяясь от неловкости о стены коридорчика, ринулся закрывать кран, услышал, что входная дверь захлопнулась, очевидно, все-таки от сквозняка, - и прекрасно! - отпало нелепое событие. Николай Иванович закрыл воду, вернулся в коридор. Ни девочки, ни собаки не было. Мучимый любопытством, Николай Иванович осторожно отщелкнул дверь, выглянул на лестничную площадку - и здесь никого: девочка все-таки убедилась, что ошиблась.
Николай Иванович начал борьбу с разлившейся по полу водой. Принес кипу газет, закидал полы. Способ не оказался удачным: газеты превратились в мокрые комья, которые путались под ногами. Николай Иванович, отчаявшийся, метался среди газет, пока не скатал их в один огромный ком, и, абсолютно не представляя, куда его деть, затолкал в стиральную машину. Выходить на лестницу к мусоропроводу побоялся: где-то вдалеке слышался лай. Боялся столкнуться и с соседом снизу - вдруг у соседа протек потолок. Надо тихо отсидеться и никому больше не открывать дверей. Но двери открылись - это Зоя Авдеевна: у нее свой ключ. Зоя Авдеевна приходит три-четыре раза в неделю. Она работает уборщицей в подъездах и помогает Николаю Ивановичу по хозяйству.
Зоя Авдеевна поглядела на Николая Ивановича, насмешливо изогнув губы, спросила:
- Так у вас ребенок? Девочка?
Николай Иванович обмер. Помолчав, ответил:
- Ребенка у меня не было и нет.
Зоя Авдеевна, не меняя выражения неуступчивого лица, сказала все еще с насмешливо изогнутыми губами:
- У нас в доме других родителей для нее не имеется.
- Вы откуда знаете?
- Она сидела в подъезде, разговаривала с Нюрой.
- А я тут при чем?
- Тогда ограбят вас. Ходила одна недавно по квартирам…
- Ну и что?
- Говорила, луком торгует, а сама изучала, какие богатства в квартирах накоплены…
- Мне лука никто не предлагал. Богатств нет.
Сколько он выслушал от Зои Авдеевны подобных историй: Зоя Авдеевна доставляла их из подъездов, которые она убирает.
- Пальто с вешалки украдут.
- Ему в обед сто лет.
- Уж прямо - сто. В чистку его опять снести пора. И ничего еще, походите. Может, она беглая из детприемника? - не успокаивалась Зоя Авдеевна.
- Какого еще детприемника?
- Где неблагонадежные дети.
Николаю Ивановичу вдруг захотелось заступиться за девочку, что-то его в ней поразило. Забавная полосатая кепка из искусственного меха, которая была на ней? Нелепый разговор о собаке, тоже достаточно нелепой? Но что-то было.
- И собака беглая? - спросил Николай Иванович.
- Собака для отвода внимания.
- Между прочим, собака - известный футболист.
И Николай Иванович довольный, что оставляет Зою Авдеевну в некотором недоумении, удалился в комнату, потряхивая сырыми ногами.
Вскоре из ванной комнаты донесся возмущенный голос Зои Авдеевны:
- Это еще что такое?
Николай Иванович промолчал.
- Что это такое? - громко повторила Зоя Авдеевна и появилась с огромным комом сырых газет в руках.
- Газеты, - невозмутимо ответил Николай Иванович.
- Почему в стиральной машине? - У Зои Авдеевны посредине лба родинка. Она раздражала Николая Ивановича, и сейчас ему захотелось ударить по родинке молотком, как по капсулю - легкий взрыв внутри у Зои Авдеевны и так далее. Грех, но что поделать - велико искушение.
- Я положил их в стирку.
- Вы соображаете, что вы говорите? Кто я, по-вашему?
- Беглая из детприемника, - весело и смело сказал Николай Иванович. Он испытывал прилив подлинного счастья, и неужели в этом приливе счастья повинен был необъяснимый визит необъяснимой пока что девочки!
- Вы разиня, - последовал ответ. - Вам подкинули чужого ребенка.
…Люська появилась через три дня, может быть и через пять - не важно. Важно, что появилась. На поводке, как и в прошлый раз, был малоодушевленный предмет. Люська сказала:
- Мы идем в музей. Я, Кирюша и Трой. Пеле побудет у вас. - Голос ее не терпел никаких возражений.
- Какие трое? - растерялся Николай Иванович.
- Трой мой друг. И Кирюша. Мы идем в музей биологии по школьной программе. Тут рядом, - как по складам начала говорить Люська. - Собака побудет у вас. До чего вы… - Люська была терпелива, она помедлила и сказала: - Тугодумный. - Отпустила из рук поводок и пододвинула собаку носком ботинка, чтобы собака оказалась в квартире.
Николай Иванович быстро глянул на лестницу - нет ли поблизости Зои Авдеевны.
- Ты ждешь молву?
- Чего?
- Тетя Нюра говорит, что ты ждешь молву.
Николай Иванович надул грудь.
- Я когда-нибудь расскажу тебе правду, - шепнула Люська.
- Какую? - испугался Николай Иванович и опять глянул на лестницу.
- Какую придумаю. - И Люська исчезла. Сверкнула и погасла.
Николай Иванович уже с опавшей грудью вернулся в комнату: он всегда боялся проблем. Собаку он не увидел, а увидел только конец поводка, петельку, сам Футболист спал. Долетало его дыхание с посвистыванием, в мультфильмах художники рисуют еще прилипшую к носу пушинку.
Николай Иванович сел в кресло - его любимое и постоянное для глубоких и всесторонних размышлений - и начал глубоко и всесторонне размышлять: незнакомая и непонятная для Николая Ивановича девочка сочиняет небылицу, даже можно сказать, заведомую ложь, доводит ее до сведения не только Николая Ивановича, но и лифтерши Нюры, дежурного механика по лифтам Сапожкова и, как стало известно, до сведения отставленного от службы майора с шестого этажа. Майор ныне состоит в активной переписке с общественными организациями, немедленно отправит донесение - в квартире у жильца Е. появился шум, потому что появилась незаконная дочь с собакой, тоже, вероятно, незаконной. Именно квартира майора расположена под квартирой Николая Ивановича. У майора свои понятия о жизни: он не любит кошек, собак, детей, музыку, если она, конечно, не военная. И эти еще… Трой и Кирюша! Где-то тут, наверное, возле дома прячутся. И все это в конечном счете свалится на голову Николая Ивановича. И без того он в доме считается интеллигентом и неудачником за свою молчаливость и незаметность.
Николай Иванович глубоко вздохнул. Накручивал на руку поводок, совершенно забыв, что к другому его концу прикреплена собака. Вытащил из-под себя собаку, предмет лежал перед ним, вяло наклонив голову. "До чего обделен природой", - подумал Николай Иванович. Неизвестно, что думала собака в отношении Николая Ивановича. Может быть, то же самое. Они посидели молча несколько минут, привыкая друг к другу. Николай Иванович начал разматывать поводок, и собака вновь водворилась под креслом. Николай Иванович еще попробовал поразмышлять на беспокоящую его тему, но придумать что-либо утешительное, что-либо в свою пользу - не смог. Заглянул под кресло, сказал:
- Алло!
Никакого ответа. Похрапывание с посвистом.
- Алло! Приглашаю на кухню к холодильнику.
При слове "холодильник" собака немедленно проснулась, самостоятельно вылезла из-под кресла.
- Ты правильно живешь, - сказал Николай Иванович. - Никаких стрессов и разочарований.
И они оба отправились на кухню к холодильнику: Николай Иванович впереди, прихрамывая - отсидел ногу, - за ним собака с поводком, волочившимся по полу.
Николай Иванович открыл холодильник, достал из него оставленный Зоей Авдеевной на обед суп с клецками, подогрел на плите, налил немного Футболисту в стеклянную банку. Футболист тут же вставил в нее пасть, но пасть тут же и заклинило.
Николай Иванович испугался, что Пеле задохнется. Пеле не только не задохнулся, но каким-то образом съел суп и даже клецки.
Николай Иванович попробовал выдернуть Пеле из банки - не получилось. Пеле спокойно пошел снова в комнату спать. "Нервы как у грузовика", - проводил его взглядом Николай Иванович. Налил себе в тарелку супа и начал есть безразлично, как он ест всегда дома или на работе - не имеет значения. На второе были котлеты из рыбы, он не взял, не захотел. Ершиком помыл тарелку и ложку и вернулся в комнату, в кресло.
Люся явилась через два с половиной часа. Футболист бодро со стеклянной физиономией, ничуть не смущаясь, как не смущается ни при каких обстоятельствах и его хозяйка, направился к дверям на ее звонок. Николай Иванович направился к дверям, смущаясь - на собаке нелепая стеклянная тара. Открыл дверь.
- Что с ним? - Люська наклонилась к Пеле.
- Надел и ходит. Я пытался снять, у меня не получилось.
- Артист! - Люська постучала по дну банки. - Эй!
"Артист" промычал что-то в ответ. Люська зажала банку коленями, ухватила "артиста" и начала не выдергивать, а вывинчивать, как перегоревшую лампочку, и вывинтила, отряхнула от супа, который еще оставался на морде, и поставила на пол. Банку откатила под тумбочку. Руки бесцеремонно вытерла о его шерсть. Все быстро и просто.
- До свидания. Мы спешим. Ребята ждут внизу у тети Нюры. - Набросила поводок на запястье, подтолкнула ногой Пеле впереди себя и опять, как это она умеет, исчезла.
Из-под тумбочки выкатилась в коридор пустая банка, Николай Иванович тупо на нее воззрился. Только что здесь опять была эта девочка. Постепенно в Николае Ивановиче восстановилось нормальное кровообращение и ориентировка в пространстве, и он медленно пошел в комнату. Наваждение. Курьез.
Николай Иванович уселся в кресло. Надо было опять думать, что-то решать. Если он не умеет ничего решать и думать для него теперь мучение? Даже такое примитивное изделие, как банка, сильнее его, а что говорить про окружающую действительность? Про непонятную девочку, про Зою Авдеевну, Сапожкова, майора. Все и вся сильнее Николая Ивановича в этом противоречивом и, как теперь еще говорят, утилитарном практическом мире. Надо быть объективным и не бояться признаний в отношении себя, может быть и самых горьких. Никогда не предполагал, что так стремительно иссякнет молодость и что он растеряет то немногое, что имел, что еще как-то держало его на поверхности.
Глава 3
Люся позвонила по телефону:
- Можно прийти в пятницу? Мне надо с тобой серьезно поговорить.
"Вот оно! - испугался Николай Иванович. - Надвигается".
- К шести вернешься с работы? Что ты молчишь? Заснул?
- Приходи. Конечно. - Но тут же вспомнил: по пятницам Зоя Авдеевна производит закупки и готовит обед на три дня. Хотел отменить встречу, но сигналы об окончании разговора уже кололи ухо - у этой девочки земля горит под ногами.
Наступила пятница. Утром заглянула Зоя Авдеевна - взять деньги на продукты. Николай Иванович попытался перенести для Зои Авдеевны пятницу на субботу или, в крайнем случае, на воскресенье. Но конечно, сделал это неуклюже, и Зоя Авдеевна просто приказала:
- Давайте деньги, а то в магазины понаедут покупатели, и я не пробьюсь в очередях. Буду потом мигренью страдать.
Николай Иванович, стоя в очередях, как ни странно, не испытывал раздражения: он лишний раз общался с людьми, с их проблемами и переживаниями. В очереди ты, как нигде, не одинок.
Николай Иванович коротко, но незаметно вздохнул, дал деньги Зое Авдеевне и ушел на работу.
После окончания войны он был регистратором в поликлинике, секретарем народного суда, работал в библиотеке на раскладке книг. С возрастом стало трудным разносить по стеллажам книги, и он перешел кладовщиком на склад строительного управления. Здесь большую часть времени сидел в неподвижности: не только физической, но и душевной. Казалось, что так будет лучше.
Сегодня на работе Николай Иванович с надеждой думал, что к тому времени, когда появится Люська, Зоя Авдеевна купит все в магазинах, успеет сготовить обед и уйти восвояси. Зоя Авдеевна досконально изучила Николая Ивановича: в магазинах была долго, посидела в подъезде с Нюрой тоже долго, помогла одним жильцам выколотить от пыли ковры и только тогда поднялась в квартиру и уже с выжидательным лицом приступила к готовке обеда.
Николай Иванович окончил работу, опломбировал склад, в замки вложил записочки - число, месяц, год и личная подпись, таков порядок, - и пошел домой.
Войдя в квартиру и обнаружив Зою Авдеевну, робко откашлялся, спросил:
- Вы еще здесь, Зоя Авдеевна? - хотя и спрашивать не требовалось - Зоя Авдеевна была перед глазами.
- Я не могу кувыркаться между магазином и кухней, - ответила Зоя Авдеевна.
Николай Иванович не стал уточнять, зачем надо обязательно кувыркаться: не в его характере что-либо уточнять. Ну и конечно, вскорости - настойчивый звонок в дверь. Николай Иванович спешит сам открыть: слабая надежда - вдруг все еще как-то обойдется, образуется.
- Трой, - говорит Люся и показывает на одного из мальчиков. - Атомщик. Кирюша, - и показывает на другого. - Историк. Они меня проводили. - У Люськи в ногах стоит Пеле, она его сжала ботинками.
Сначала привела собаку, теперь этих ребят. Больше всего Николай Иванович боится проблем и скандалов, а скандал разразится, потому что Зоя Авдеевна сейчас будет здесь.
Кирюша сразу понравился Николаю Ивановичу - с несмелыми сговорчивыми глазами, такими понятными для Николая Ивановича, лицо захвачено до краев веснушками. Николай Иванович в детстве тоже был веснушчатым, даже прозвище получил Коноплястый. На Кирюше - вязаная шапка с отогнутым широким краем, полупальто, застегнутое до самого подбородка. Именно так в детстве застегивался и Николай Иванович, но прежде на пальто бывали еще крючки, которые подпирали горло.
Трой на голову выше Кирюши, без шапки, с простой решительной стрижкой, в куртке, из которой он тоже вырос, как и Люська. Глаза смотрят из-под низких бровей. Серьезно настроенный, волевой и, наверное, поэтому счастливый.
- Прошу тебя, не устраивай чупидеспи, - сказал Трой Люсе. Громко, почти потребовал: - Обещаешь?
Люся посмотрела на него, сдвинулась на лбу предостерегающая морщинка: Люся, конечно, не терпит подчинения, даже от Троя.
- Он прав, - подтвердил Кирюша, но негромко и несмело.
- Хватит меня учить. Надоели!
Николай Иванович из этого странного разговора мало что понял, но уточнять, интересоваться не стал - не его дело. Кажется, ребята выступают в пользу Николая Ивановича.
- Может, вы останетесь, мальчики? - спросил Николай Иванович, но больше из вежливости. Мыслями он был там, на кухне, где Зоя Авдеевна, - какой маневр она задумала?
- Мальчики не останутся, - сказала Люська. - Ну-ка, растворитесь!
Ребята кивнули Николаю Ивановичу - первым Трой, потом Кирюша. Кирюша пытается копировать Троя, это ясно: слабый подражает сильному. И оба ушли.