- Избавьте! - завуч махнула полной рукой с неярким, в тон блузке, лаком. - Поверьте, я не меньше вашего хотела бы помочь этим детям. Но, в отличие от вас, на моей стороне опыт, в том числе педагогический, и он говорит: в сложившихся условиях помочь невозможно. Невозможно! И не думайте, что мне легко так говорить. Наоборот: в моей юности было такое, что вам, по счастью, уже не грозит, и знаете, не так уж легко по капле выдавливать из себя буйнопомешанного буревестника… - Елизавета Петровна закручинилась, а прямоугольник рта превратился в овал.
- Не может быть, чтобы не было выхода! - решительно сказал Сергей Анатольевич. - Наверняка есть!
- Какой же? - с любопытством взглянула на него завуч.
- Перемешать классы! Сделать, как раньше. Тогда на каждый класс будет по три-четыре таких ребенка, с ними можно будет работать, ездить на экскурсии…
- Волюнтаризм! презрительно фыркнула Елизавета Петровна. - Вы думаете, наши спонсоры захотят, чтобы в одном классе с их детьми учились Паша Зорин или Вася Метелин? За что, по-вашему, они платят школе не такие уж маленькие деньги? И я, между прочим, не кладу их себе в карман, но вкладываю в развитие школы. Компьютерный класс, мебель, собственная мини-пекарня… Да и зарплата у вас не совсем такая, как у ваших коллег из обычных муниципальных школ… Так что я призываю вас успокоиться, тем более что Дима Димура и Митя Катаев из ваших "Е" и "Д" классов не так уж рвутся посетить филармонию или Русский музей. Поверьте и… извините за прямоту. Лучше сразу…
- Извините и вы меня, Елизавета Петровна, - тихо сказал Сергей Анатольевич. - Но я пока не буду успокаиваться…
- Что ж, воля ваша, - вздохнула завуч. - Дерзайте, но помните, что если они с вами, то вы за них отвечаете. В том числе по уголовному законодательству.
- А если они без меня, без нас, то за них никто не отвечает… - еще тише пробормотал Сергей Анатольевич и вышел. Овсянников совсем сплющился за дверью, но до него никому не было дела.
- Ой, девки, сегодня завуч географу такую пропесочку устроила! Я случайно услышал, - взахлеб рассказывал Игорь Овсянников Ленке с Маринкой и примкнувшей к ним Стеше. Ленка что-то просматривала в учебнике по физике, Маринка жадно слушала, Стеша смотрела за окно, где кружились крупные хлопья первого снега.
- Он, вроде, все хочет нас повести куда-то. Упорный! А она ему: и не думайте, Сергей Анатольевич, они, мы, то есть, - явление антиобщественное и опасное для престижа ее…гимназии.
Маринка хихикнула. Ленка подняла голову и посмотрела на Игоря мутными глазами, в которых плавали обрывки физических формул.
- Слышь, Стешка, - Игорь помахал рукой между Стешиным лицом и оконным стеклом. - Я так думаю, что этот, обнажения с отложениями, через тебя страдает…
- Да ты что?! - ахнула мигом отключившаяся от физики Ленка.
- А то! Не видела, что ли, как он на нее пялится?
- Через меня страдает? - медленно переспросила Стеша и тут же обернулась к Маринке. - Почему снег черный?
Все четверо уставились за окно и увидели, что на фоне светло-серого неба падающие хлопья и вправду кажутся черными.
- Весь мир - дерьмо! Потому, - предположил Игорь Овсянников. Стешины глаза распахнулись еще больше и стали совершенно неправдоподобными.
- Отвяжись от нее, - сказал я. Я решал задачи рядом на подоконнике и слышал весь разговор краем уха.
- А ты, Антон, чего лезешь? - мигом окрысился Игорь. - Тебе какое дело?!
Я ссориться с Игорем не собирался, поэтому ответил мирно:
- Не надо ее тревожить. Ты знаешь, как она это все понимает? Вот и никто не знает. Вдруг хуже станет?
- Да ладно, - Игорь махнул было рукой, но вдруг опять завелся. - Нет, но тебе-то что? Ты-то чего во все за всех лезешь?! Тебе что за дело?!
- Так уж я устроен, наверное, - честно ответил я.
В этот миг прозвенел звонок на урок.
- Тебе знаешь что… знаешь что… тебе надо по капле выдавливать из себя буйнопомешанного буревестника! - гордо сказал Игорь и удалился в сторону кабинета физики. Я осел на подоконник и тихо позвал вслед:
- Эй, Овсянников, ты что - Горького с Чеховым читал, что ли?
Игорь не обернулся и ответом меня не удостоил.
Глава 14
Между гаражами лежало три черных пластиковых мешка с мусором. Кошки или собаки порылись в них, съели все достойное и рассыпали объедки. В оттепель объедки подгнили и теперь отвратительно воняли.
- Пошли, что ли, в другое место? - нерешительно предложил я, оглядываясь на Юру с его костылями.
- Ништяк! - сказал Пашка.
- Интересно, почему они не дошли до помойки? - философски спросил Юра, имея в виду хозяев мешков.
- А куда? - спросил Мишаня, который мусора, может, и не видел, но запах почувствовал прекрасно.
Витька с уснувшей в кенгурушнике Милкой промолчали. Видно было, что на отбросы им наплевать.
Впрочем, другого со всех сторон закрытого места в окрестностях не было, и мы решили объедки игнорировать.
Потом все посмотрели на меня. Я театрально простер руку и указал на Юрку. Мы с ним заранее договорились, что объяснять все собравшимся будет он сам. В конце концов, это его мир. Юрка открыл рот, но сказать ничего не успел.
- Ага! Тут они, точно! - послышался слегка удивленный голос. - И паралитик здесь!
Вслед за худощавым незнакомым мальчишкой в щель между гаражами протиснулись Дима Димура и Толя Табаков по кличке Шакал Табаки.
- Ну, чего у вас тут? - хмуро сказал Дима. Видно было, что из-за непонятности ситуации он чувствует себя не слишком уверенно и поэтому злится. - Давайте сюда!
- Что давать, Дима? - спросил я. - Мы просто разговариваем.
- Чего ты гонишь? Чего ты мне гонишь-то?! - мигом взъярился Дима. - За лохов, что ли, нас держишь?! Кто сюда просто разговаривать пойдет?!
- Ну, точно! Чего они, Дима?! Не уважают, наверное, - подначивал главаря Табаки.
Их было трое. Нас - пятеро, не считая Милки. Но… У Витьки на руках младенец (то, что она девчонка, не в счет. Дерется Витька лучше меня). Мишаня в сумерках почти слепой. Если ему разбить очки или просто стукнуть башкой об стенку гаража, неизвестно, что с ним потом станет. Может, он вообще навсегда ослепнет и оглохнет. Про Юру с его костылями и вовсе говорить нечего.
Мы с Пашкой шагнули вперед. Дима Димура улыбнулся довольной, поганой улыбкой. Теперь ему все было ясно.
- Паша, дай мне руку! - четко сказал Юра за моей спиной.
- Чего?! - вытаращился Пашка, для которого, как и для Димы, все наконец стало яснее ясного.
Я схватил Пашку за рукав и не глядя протянул вторую руку назад. Кто-то, кажется, Мишаня, уцепился за мои мокрые от волнения пальцы. Краем глаза я успел заметить, как Юрка, пытаясь встать, обнял Витьку за плечи, а Табаки, что-то почувствовав, прыгнул вперед. Все исчезло.
Глава 15
На этот раз земляники на поляне почти не было. Наверное, Юрка всю съел. Я сильно потянул себя за волосы, чтобы заглушить головную боль и унять дрожь в руках.
- Но мы можем что-нибудь сделать? Чтобы сейчас вернуться? - в третий раз спросил я у Юрки.
- Нет, - терпеливо ответил Юрка. Тоже в третий раз.
Я зарычал от ярости.
- Почему, блин, не сработало?! Ведь мы же держались за руки!
- Я не уверен. Может быть, и сработало, - спокойно сказал Юрка.
- Как это?! Где же они тогда? Почему их здесь нет?
- Ну, они могли и не хотеть оставаться с нами…
- И как же нам теперь их найти?
- Не знаю. А ты уверен, что надо искать?
- Объясни! Я ничего не понимаю. Мне кажется, что мы кинули Пашку и остальных, и они сейчас там… Из-за нас, между прочим. Если ты не объяснишь, я сейчас просто задохнусь от злости…
- Я думаю, что все сработало как надо, просто мы с тобой хотели остаться вместе - и остались, а они… ну, хотели чего-нибудь другого.
- Не знаю… - я покачал головой. - Мне кажется, что уж Пашка-то наверняка хотел остаться с тобой…
- Откуда ты знаешь? Может быть, чего-нибудь другого он хотел сильнее… Интересно, что подумали эти… Димура и другие… когда мы исчезли…
- Да уж, куда интереснее! Вот вернемся, встретимся с Димой и… повеселимся, одним словом… - все-таки Юрка, несмотря на весь свой ум, бывает наивным, как младенец. Но, с другой стороны, откуда ж ему знать-то…
- А чего им надо от нас было? Ты понял? - живо заинтересовался Юра.
- Да они и сами не поняли, - объяснил я. - Просто Димура еще в тот раз смекнул, что происходит что-то такое, чего он не знает, ну и завелся… Ему же немного надо. Не стоило нам к гаражам идти, я не подумал…
- Нет, ну что-то же они думали? Рассуждали как-то? Может, про наркотики? Ты сам в тот раз говорил…
- Да пойми ты, Юрка… - я попробовал представить себе рассуждающего Димуру, и мне стало досадно и смешно одновременно. - Отморозки вроде Димуры вообще думать не умеют. У них, ну… что-то вроде инстинктов, как у зверей. Территория, жратва, мое, не мое, кто сильнее меня, кто слабее… Если я чего-то не знаю, значит, здесь моя слабость, и я должен выяснить, что там, и стать сильнее… Если это считается "думать", тогда где-то так Дима и думал. А Табаки и другие его шестерки… Они просто за его спиной… ну, развлекаются, что ли…
- Мне кажется, ты упрощаешь, - важно заявил Юрка.
- Пускай, - мне было не до отвлеченных рассуждений. Вернемся, встретимся с Димурой нос к носу, тогда и будем решать, как он там думает и о чем. - Чего сейчас-то делать будем? Вернуться, ты говоришь, мы не можем. Значит, стоит пока считать, что ты прав и они все где-то здесь. Тогда вопрос: как их найти?
- А стоит искать? - невинно спросил Юрка. Я разозлился.
- А как же иначе?! Они же ни черта не понимают, куда их занесло, и что будет, и все такое…
- Да? - переспросил Юрка, как будто знал что-то такое, что мне даже и объяснять бесполезно. - Ну, и куда же они, по-твоему, пойдут?
Мне так захотелось стукнуть его по шее, что я едва сдержался. Я подышал, немного успокоился и начал рассуждать.
- Витька осядет там, где есть еда для Милки. Это может быть и город, и ферма какая-нибудь, Витьке в общем-то все равно. Следовательно, наткнуться на нее можно только случайно. Пашка, скорее всего, будет метаться из стороны в сторону, и логика его передвижений для нас тоже непостижима, ибо логики у Пашки нет в принципе. А вот Мишаня… Он вообще-то пацан бойкий и даже задиристый. Научился отбиваться за много лет. И если предположить, что он сейчас нормально видит и слышит, то…
- То он тут же отправится на поиски приключений, - улыбаясь, закончил за меня Юрка. - А приключения у нас где? Приключения у нас в замке, там, где заколдованная принцесса. Следовательно…
- Следовательно, топаем по направлению к замку.
Как только появилась хоть какая-то определенность, настроение у меня сразу улучшилось. Я даже насвистывать начал, шагая по знакомой уже тропинке. Вскоре потянуло дымком.
- В "Трех ковбоях", небось, обед готовят, - мечтательно протянул я, чувствуя, как собираются во рту слюни. - Знаешь, Юрка, надо бы в кабачок заглянуть. Вдруг там кого из наших видели. Ты поспрашивай, а я в кустах посижу, чтобы у них там… ну, опять каких-нибудь катаклизмов не случилось.
Запах дыма становился все явственнее и все меньше походил на запах обеденной похлебки и жареной дичи. Я перестал насвистывать и непроизвольно ускорил шаг. Юрка почти бежал рядом. Молча.
На поляне перед кабачком росла очень зеленая трава. А в ней были такие темные холмики, как будто очень большой крот нарыл себе ходов. Ни один из холмиков не шевелился. Сам кабачок уцелел, но где-то рядом или внутри что-то сгорело, потому что над крышей поднимался голубоватый дымок. Дверь висела на одной петле, а изнутри слышались звуки заевшей пластинки:
"Трое черных коней, три ножа, три нага…
Трое черных коней, три ножа, три нага…"
Ножей, судя по первому взгляду, было значительно больше, наганов не наблюдалось совсем, а вот коней было всего двое: уже знакомая нам рыжая кобыла и темно-гнедой жеребец спокойно паслись на окраине лужайки, как будто ничего не произошло. Сорока, увидев нас, истошно застрекотала с верхушки ели. Я вздрогнул, а Юрка спросил севшим голосом:
- Может, им помочь?
- Это вряд ли, - сказал я и шагнул вперед.
Поднимаясь на крыльцо, я боялся увидеть рыжую девушку. Почему-то очень легко было представить себе, что она лежит на дощатом чисто вымытом полу, а ее волосы, как разлившаяся оранжевая краска…
Внутри все было перевернуто, будто кто-то тщательно создавал декорации к вестерну или мушкетерскому фильму, разрубал столы, ломал стулья, бил посуду и все такое. Только чудом уцелевший проигрыватель с заевшей пластинкой в картину не вписывался. Я пальцем остановил пластинку и огляделся. Девушки нигде не было. Зато вокруг, вперемешку с черепками и обломками мебели, валялось очень много всякого оружия - кинжалы, шпаги, пистолеты, дубинки, что-то вроде электрошокера и вообще неизвестные мне, но очень злобные на вид штучки. Куда делись хозяева всего этого богатства, оставалось совершенно непонятным. Или они все здесь разоружились, а потом вышли на поляну и поубивали друг друга взглядами? В крышку единственного оставшегося на ногах стола был воткнут красивый меч. Его лезвие отливало голубым, а на рукояти и гарде сплетались золотые узоры. Моя рука сама, словно обладая отдельной волей, потянулась к мечу.
- Ишь какой! - присвистнул Юрка за моей спиной. - Как в легенде про короля Артура…
- Ага! - мне было трудно говорить, как будто в горло залезла толстая черная мышь и теперь там шевелится. - А Артур - кто? Я или ты?
- Я почему-то думаю, что ты, - сказал Юрка.
- Пошли отсюда! - сказал я. - Здесь никого нет.
- Ты его не возьмешь?! И вообще ничего?
- Нет!
- Но почему?!
Теперь я уже ни в чем не сомневался и ничего не хотел. Разве что сунуть два пальца в глотку и выгнать наружу копошащуюся там мышь.
- Где-то тут должны быть седла, - сказал я. - Ты умеешь седлать коней?
Лошади неторопливым шагом шли по обочине шоссе. Юрка владел ситуацией идеально, а моя кобыла все время норовила остановиться и поесть придорожные кусты иван-чая. Я хотел направить ее поближе к середине дороги, но Юрка объяснил, что на асфальте подковы быстро сбиваются и лошадь может захромать.
- Почему ты не взял меч? Или пистолет? Или еще что-нибудь? - настойчиво спросил Юрка.
- Потому, что я сто раз об этом читал.
- Читал?! - удивился Юрка. - При чем тут - читал?
У Юрки за поясом пистолет, за голенищем высоких ортопедических ботинок - кинжал. Интересно, умеет ли он стрелять? Очень смешно, если забыть о людях-холмиках. До чего же хорошо, что с нами не было Пашки. И других. Если уж Юрка, образец миролюбия, вооружился…
Но я ничего не мог ему объяснить.
- Помнишь: если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно должно выстрелить…
- Не помню! Ерунда! У нас сейчас многие люди имеют оружие, но не все же из него людей убивают. У моего папы тоже газовый пистолет есть.
Несмотря на седло, я по-прежнему сползал на правый бок. И медленно зевал. День был в самом разгаре, но мне почему-то очень хотелось спать. Я подумал, что это, наверное, такая защитная реакция: мозги отключаются, чтобы не перегреться.
Мы наткнулись на них к вечеру. Совершенно случайно. И если бы не Юрка, я бы прошел мимо. Он все-таки здесь старожил и лучше ориентируется. Хотя о таком он меня не предупреждал. А мне бы такое и в голову не пришло. Ведь мы с Юркой всегда оставались такими же, как были. Потом уже вспомнил его давние и показавшиеся мне загадочными слова: "Меня-то ты точно узнаешь…"
У Пашки были невероятно мохнатые ресницы и маленькая аккуратная челочка. Тень от ресниц ложилась на круглые щеки. Пашка сидел в саду за столом и ел бублик с маком. На столе перед ним стояла кружка с горячим молоком и блюдечко с малиной. Лет Пашке было приблизительно пять, ну, может быть, пять с половиной.
Витька находилась тут же. Она сидела в плетеном гамаке и раскачивалась, отталкиваясь от земли ногой в лакированной туфельке. Рядом, под яблоней, стояла коляска, занавешенная от мух кружевной салфеткой. В коляске, должно быть, спала Милка.
Мы с Юрой притаились в кустах акации и почему-то избегали глядеть друг на друга.
Высокая полная женщина, похожая на сдобную булку, спустилась с крыльца, слегка переваливаясь сбоку на бок, подошла к столу. Ласково взъерошила Пашкину челочку.
- Ну что, Пашенька, - певуче спросила она. - Подлить еще молочка?
- Не хочу-у молочка! Хочу моложеного! - капризным басом отвечал Пашка.
- Завтра с утра купим. Обязательно. Самое большое мороженое для моего Пашеньки. А сейчас молочка попей. Ну давай, поросеночек мой розовый, давай… За папу, за маму… Викочка, а ты малинки-то поела? Бубличка не хочешь еще?
- Поела, спасибо, - откликнулась Витька и разгладила оборки на розовом платье. - А Милу не пора еще кормить? Я могу сама…
- Да что ты, Викочка, детонька! - умилилась женщина. - Я сама ее покормлю, как проснется. А ты пойди с девочками в саду поиграй или вон мультики по телевизору посмотри…
- Может, я посуду помою?
- Ах ты, моя умница! - женщина отошла от нахмурившегося Пашки и обняла поднявшуюся ей навстречу девочку. - Как же мне с тобой повезло! Ни у кого такой дочки нет! Чтоб и умница, и красавица, и по дому помощница…
- Какая ж я красавица? - удивленно спросила Витька. - Я ж урод…
- Да что ты говоришь такое! - женщина возмущенно всплеснула руками. - Как у тебя язык-то повернулся! Красавица ты моя! Фигурка тоненькая, глазки зеленые, ясные, волосики пушистые…
Витька, опустив голову, ковырялась в песке носком туфли.
- Пойдем! - я потянул Юрку за рукав. - Пошли отсюда!
Юрка пожал плечами, но сопротивляться не стал. Уже потом, на пыльной проселочной дороге, спросил: "Почему?" Я не сумел объяснить словами. Но без слов знал точно. Смотреть на Пашку и Витьку было… неудобно, что ли? Все равно как подглядывать за тем, как женщины раздеваются, или еще что-то в этом роде. В общем - не нужно этого, и все! Так я Юрке и сказал. Он кивнул и больше ничего не спрашивал. Что выбрал для себя Мишаня, мы с Юркой так и не узнали. Да я, если честно, уже и не хотел знать. Достаточно мне было всего.
Ни Димуры, ни Табаки за гаражами не было. И вообще никого не было, кроме нас с Юркой. Он поднял свои костыли и сказал:
- Эксперимент не удался.
- Эксперименты на людях запрещены, - ответил я.
- Теоретически - да, возразил Юрка. - А практически - ого-го!
- А мне плевать! - сказал я и пошел домой.
Вечером мне позвонил Юра. (Откуда только телефон узнал? Я ему не давал, а он не спрашивал.) Сказал, что Пашка дома и ничего не помнит.
- Злится? - спросил я.
- Нет, Юрка рассмеялся в телефонную трубку. - Он думает, что это какой-то наркотик. Ему понравилось, говорит, что здорово тащился, хотя и не запомнил ничего.
- Еще бы! - сказал я и вспомнил Пашкины ресницы. Почему я раньше их не замечал?