Улыбка Афродиты - Стюарт Харрисон 2 стр.


Одно время он жизнерадостным тоном рассказывал о текущих раскопках, о вверенном его попечению музее и притворялся, что не замечает, насколько мне все это неинтересно. На его вопросы о моих делах я отвечал односложно. После каждого нашего разговора я чувствовал себя совершенно вымотанным. Но пару лет назад у меня появилось впечатление, что ему становится все труднее притворяться. Его энтузиазм понемногу остывал. Звонил он все реже и при этом часто бывал пьян. Мне приходилось выслушивать бесконечные жалобные монологи о том, что его жизнь не удалась.

– Сколько ему сейчас? – спросил я Ирэн.

– Семьдесят два.

Почти двадцать пять лет назад он уехал из Англии. Мне тогда было одиннадцать. Когда я родился, ему было примерно столько же, как мне сейчас. "Семьдесят два – не так уж много", – подумал я.

– Может, тебе все-таки стоит приехать и повидаться с ним? – предложила Ирэн.

Я прислонился лбом к стенке.

– Я бы с удовольствием, но у меня сейчас куча дел. Попробую выбраться.

Ирэн укоризненно замолчала. Я почувствовал, как у меня от напряжения начали пульсировать вены на висках. Потрескивание на линии искушало тихо положить трубку, как будто нас разъединили, но я тут же отогнал эту мысль.

– Роберт, это же твой отец, – тихо сказала Ирэн.

– Знаю.

– И ты ему нужен.

У меня защипало в глазах, а грудь сжало, словно железным обручем.

– Ни капельки, – сказал я и поспешно закашлялся, стараясь подавить невольный смешок.

Я ему нужен! Почти смешно.

Когда я повесил трубку, Алисия стояла рядом.

– Что случилось? – спросила она, участливо коснувшись моей руки.

При виде ее я почувствовал внезапный прилив нежности и одновременно благодарность за то, что она есть. Я никогда не видел ее столь красивой – в длинной ночной рубашке, с растрепанными после сна волосами, с отпечатавшейся на щеке складкой от края подушки. Алисия была немного бледной, с легкими припухлостями под глазами.

– Звонила Ирэн, – ответил я, привлекая ее к себе.

Рядом со мной Алисия казалась совсем хрупкой, она едва доставала мне до плеча. Несмотря на подходивший к концу третий десяток, в ней сквозила какая-то наивная невинность. Когда я впервые увидел ее, у меня было такое впечатление, будто она потерялась. В буквальном смысле. С озабоченным видом она изучала план города. Это случилось три года назад.

– И что она хотела? – спросила Алисия, прижавшись щекой к моей груди.

Я вдыхал ароматы ее шампуня и ночного крема вперемешку с влекущими запахами только что проснувшегося тела. Всякий раз, когда я обнимал Алисию, я казался себе выше, чем обычно. Она словно утопала во мне. Вся. Без остатка. Она тесно прижалась ко мне.

– У отца инфаркт. Его увезли в больницу.

Она немного отстранилась и вопросительно взглянула на меня:

– Он поправится?

– Надеюсь.

Алисия никогда не встречалась ни с отцом, ни с Ирэн, но разговаривала с ними по телефону. Еще в начале нашего знакомства я объяснил ей, что у нас с отцом не слишком теплые отношения. И она знала почему.

– Прости. – И она снова прижалась щекой к моей груди. Алисия не давала советов и не расспрашивала, не пыталась утешить меня – она просто была рядом, за что я и любил ее.

– Семья, – сказал я, криво усмехаясь, затем улыбнулся и поцеловал ее. – Ну кому она нужна?

Когда я отворачивался, то краем глаза заметил встревоженный взгляд Алисии и понял свою ошибку. Она хотела иметь детей, и я чувствовал ее страх: она боялась, что не захочу я. Когда она переезжала ко мне, мы договорились, что, если через год у нас останутся прежние чувства друг к другу, мы поженимся. Год пролетел незаметно, и всякий раз, когда разговор заходил о семье, у меня находилась веская причина отложить решение этого вопроса. Не то чтобы я не любил ее, просто создание семьи – слишком серьезный шаг в жизни.

Я снова наклонился и поцеловал ее. Она удивленно взглянула на меня:

– За что?

– Потому что люблю тебя.

– Правда? – Она пристально посмотрела на меня. – Ты в самом деле любишь меня?

– В самом деле.

Она поцеловала меня.

– О боже, я тоже люблю тебя. В самом деле.

"В эти выходные, – решил я. – В эти выходные я сделаю ей предложение".

За последние двое суток я дважды разговаривал с Ирэн по телефону. Состояние отца продолжало улучшаться, и доктора говорили, что если он изменит образ жизни, то полностью поправится. Каждый раз Ирэн спрашивала, когда я приеду. Мне оставалось лишь отвечать, что сразу, как только смогу. Поскольку опасность миновала, я решил подождать, пока отец окрепнет, кроме того, на работе также имелись срочные дела, требовавшие моего присутствия. Похоже, Ирэн не вполне верила моим словам, однако не торопила события. В который раз она говорила, что позаботится о нем, когда его выпишут домой, и проследит, чтобы он соблюдал прописанный ему режим. Ее заверения звучали немного странно, как будто я не верил ей, но я списал это на усталость.

На самом деле это было не самое подходящее для меня время уезжать из Лондона. Я основал свою компанию, когда мне исполнилось двадцать пять, сразу по окончании университета, не имея ни малейшего представления о том, чем хочу заниматься в жизни. Я знал наверняка лишь одно – что намерен прожить жизнь в настоящем, а не в прошлом, как отец. Немного поездив по миру, я занялся банковским делом и маркетингом, решив, что не важно, чем заниматься, лишь бы работать на себя, а не на других. Подкопив денег, я купил запущенную квартиру в Северном Лондоне, отремонтировал ее и продал с прибылью. Работа оказалась нетрудной, а прибыль неожиданно высокой, и я проделал подобную операцию снова, но теперь уже сразу с двумя квартирами. Затем я приобрел старый трехэтажный дом в Чингфорде с крохотными однокомнатными квартирками, занял большую сумму денег и превратил каждый этаж дома в одну шикарную квартиру, после чего продал две из них, полностью покрыв расходы на покупку всего дома, перепланировку и ремонт. Третья квартира была чистой прибылью.

К своему тридцатому дню рождения я стоил несколько миллионов на бумаге, однако через год не только обанкротился, но и влез в огромные долги. Я вложил большие деньги в небоскреб, который строился под офисы. Но главный подрядчик срезался на предыдущем проекте, и одно из его последних зданий было объявлено непригодным для эксплуатации. Газетчики разоблачили целый клубок грязных сделок с поставщиками и официальными лицами. И когда подрядчик объявил о своем банкротстве, никто не захотел даже близко подходить к недостроенному зданию (в которое были вложены и мои деньги). В последующие пять лет мне удалось вновь сделать свою компанию прибыльной. Теперь я осторожнее размещал капиталы и выбрал в качестве основной стратегии работу с относительно мелкой недвижимостью. Вероятно, через год-два можно было позволить себе немного расслабиться.

Мой офис находился недалеко от дома. В тот день, когда Ирэн сообщила мне о болезни отца, я рано явился на работу. Тони Аллен уже был на месте. Все члены моей маленькой команды имели свою долю в бизнесе, и Тони был со мной с самых первых дней. Честолюбец и трудоголик, он обычно уже с семи утра сидел за своим столом. Я давно перестал говорить ему, что нет никакой необходимости так надрываться на работе.

В то утро он не заметил моего прихода. Дверь его кабинета была открыта, и когда я подошел к кофейному автомату, то смог услышать весь его разговор по телефону. Он упоминал название склада в Фулхэме, который мы пытались купить. У нас был план перестроить здание под модные офисы во вкусе рекламных агентств и им подобных учреждений, которые не боятся высокой арендной платы. Это был крупный проект, поэтому я долго колебался, а Тони убеждал меня согласиться, заявляя, что я слишком осторожен. Я напомнил ему, что однажды едва не погорел, на что он ответил мне, что то дело уже в прошлом и мне не следует сдерживать развитие компании. В конце концов я уступил ему и согласился на сделку. Но пару недель назад Тони вдруг заявил, что продавец на треть поднял цену и, по его мнению, нам не удастся прийти к соглашению. Я продумывал различные варианты возобновления переговоров, но Тони сказал, что это безнадежно.

Вернувшись в кабинет, я забыл о проекте в Фулхэме, размышляя в основном о болезни отца. Мое сердце рвалось на Итаку, и в то же время я искал повод остаться в Лондоне. Кроме того, мои мысли занимала Алисия и предложение, которое я собирался ей сделать. Я любил ее, но время ли сейчас принимать столь серьезное решение?..

Когда через полчаса Тони, проходя мимо моего кабинета, заметил меня, он растерялся и даже сделался слегка испуганным. Он хотел войти в кабинет, но в это время зазвонил телефон, и, пока я брал трубку, он показал на часы и шепнул, что заглянет позже.

Во второй раз мы встретились после обеда. За беседой я вспомнил о нечаянно подслушанном утром телефонном разговоре и уже собирался спросить, не изменилась ли обстановка по нашему делу, когда Тони сам рассказал, что опять звонил в компанию, владевшую складом.

– Теперь на нашем проекте можно поставить крест: они отказались от сделки, – сообщил он.

Я ответил, что сожалею, а он в ответ заметил, что я, наверное, в душе очень доволен. Я улыбнулся, но промолчал. После ухода Тони мне вспомнилось выражение его лица, когда он увидел меня утром, и я подумал о звонке. Вернувшись к себе, я позвонил другу и попросил его об одолжении.

Вечером Алисия подошла ко мне и присела рядом на тахту.

– О чем думаешь?

– Ни о чем.

– Врунишка. – Она игриво пихнула меня кулаком. – Думаешь об отце? Ты сегодня разговаривал с Ирэн?

– Да. Она сказала, что отец поправляется. Вероятно, завтра я уже смогу поговорить с ним.

– Хорошо. Полетишь в Грецию?

– Наверное, нет. Во всяком случае, не сейчас.

– Ясно. – Она зевнула. – Устала. Пойду спать. Ты идешь?

– Ты слишком много работаешь.

– Скажи об этом Митчеллу. – Она невесело улыбнулась.

Я знал, что она ненавидит Митчелла. Он воплощал собой самый плохой тип начальника: будучи страшно неуверен в себе, он ненавидел всех своих сотрудников. Алисия могла бы выполнять его работу даже во сне. Он знал это и превращал ее жизнь в ад. Вдвойне обидно: она без остатка отдавала работе свои силы и свой талант, а теперь благодаря Митчеллу ненавидела эту работу.

Через час, когда я собрался спать, свет в нашей комнате уже был выключен. Я чистил зубы и пытался выбросить Тони из головы. Алисия оставила свои противозачаточные таблетки на полочке в ванной. Мне вспомнились мои прежние сомнения, и вдруг подумалось, что, когда мы поженимся, ей больше не придется принимать таблетки и можно будет послать Митчелла подальше.

Когда я залез в постель, Алисия еще не спала. Повернувшись, она обняла меня, и я почувствовал, что она без ночной рубашки. Это всегда означало одно и то же.

– Я думал, ты устала, – шепнул я.

Она поцеловала меня, и ее рука скользнула к низу моего живота.

– Не настолько.

Утром я пришел на работу рано и сразу прошел в кабинет Тони, прикрыв за собой дверь. Его лучезарная улыбка мгновенно поблекла.

– Помнишь нашу фулхэмскую сделку? – спросил я. – Вчера Дэвид Джонс звонил в компанию. Похоже, они намерены переделать склад сами. Кстати, у них появился новый партнер.

Тони ничего не ответил. Мы оба знали, кто был этим партнером. Я ожидал, что он станет отрицать, однако он промолчал. До этого утра я считал Тони своим другом.

– Ты уволен, – сдержанно сказал я. – Убирайся, и чтобы ноги твоей здесь больше не было.

Он посмотрел на меня, по-видимому удивленный моим спокойствием. Потом поднялся со своего места и начал собирать вещи.

– Роберт, это бизнес. Ничего личного. Ты же не хотел заниматься рискованными проектами. А я просто пробую самостоятельно встать на ноги. Возможно, надо было сделать это по-другому.

Он выглядел не слишком расстроенным. Да, он потерял работу, и я знал, что ему пришлось вложить все свои сбережения, чтобы стать партнером в сделке, которую он собирался провернуть с владельцами этого склада. Если бы дела пошли хорошо, он сделал бы большие деньги. Естественно, что при таком развитии событий он рано или поздно все равно ушел бы от меня, но ему хотелось как можно дольше получать гарантированное жалованье.

Собрав вещи, Тони обвел взглядом кабинет.

– Я пришлю кого-нибудь забрать все остальное, – неуверенно произнес он, будто размышляя, не стоит ли протянуть мне руку на прощание.

– Хочу, чтобы ты знал: после разговора с Дэвидом я попросил его выставить встречное предложение – наше предложение – по этому складу, – сказал я. – Мы назвали сумму в два раза больше первоначальной.

Лицо Тони вытянулось.

– Шутишь! Он столько не стоит.

– Пожалуй, ты прав, не стоит. Хотя сейчас так растут цены, что через пару лет я неплохо продам его. А пока буду просто сидеть на нем и платить проценты.

– Ты не сделаешь этого, – улыбнулся он. – На такой сделке ты потеряешь слишком много денег.

Он был прав, я действительно потеряю много денег, но я понял, что за все уроки в жизни нужно платить. Теперь я никогда не повторю ошибки, доверяя кому-либо в делах так, как доверял Тони. Я промолчал, и Тони, побледнев, понял, что я не шучу.

– Твои акции в моей компании переходят ко мне по номиналу, – напомнил я ему. – Как ты помнишь, в договоре есть пункт о лояльности.

В действительности Тони ничего не платил за свои акции, а значит, и компании они доставались даром. Все было по-честному прописано в договоре. Вероятно, Тони даже не прочитал эту часть трансферта, напечатанную мелким шрифтом. В то время он еще не собирался обманывать меня.

– Ты не сделаешь этого, – сказал он в отчаянии. – Я подам в суд. Тебе это так не сойдет.

– Это твое право, – спокойно ответил я. – Но на твоем месте я бы нанял хорошего адвоката. А теперь убирайся.

Тони постоял в нерешительности. На мгновение мне даже показалось, что он станет меня упрашивать, напомнит о нашей дружбе и о годах, что мы проработали вместе, создавая нашу компанию. Но теперь никакой дружбы не осталось. Тони просто перестал для меня существовать.

2

В конце недели я разговаривал с отцом. Его голос звучал устало, но под усталостью я почувствовал тлевшую искорку его прежнего жизнелюбия.

– Боги, Роберт, пока терпят меня, – ответил он на вопрос о его самочувствии. – Но их пути неисповедимы. Перед лицом моей неминуемой гибели они сбили меня с ног. Странный способ спасения моей несчастной жизни, однако эффективный.

Не имея ни малейшего представления, о чем он говорит, я понял его в том смысле, что инфаркт пробудил в нем резервные силы.

– Доктора сказали Ирэн, что тебе повезло, – заметил я. – По-моему, тебе стоит прислушаться к их советам.

– Да-да. Не ешь этого, не пей того. Я знаю об этом все. Мне приготовили жизнь на таблетках и воздержание во всем.

При этом голос его звучал довольно бодро. Я понял, что он совершенно несерьезно относится ко всем рекомендациям, и это возмутило меня, поскольку именно Ирэн придется ухаживать за ним. Я рассказал, как сильно она волновалась, и добавил, что ему следовало бы больше думать о ней, чем о себе.

– Пожалуй, ты, как всегда, прав, – согласился он, но в его голосе вдруг прозвучали печальные нотки. – Бедняжка Ирэн. Ей очень досталось. Но теперь я постараюсь отблагодарить ее за все. Ты же знаешь, я всегда любил эту удивительную женщину.

"Заговаривается, – подумал я. – Наверное, ему дают очень много лекарств".

– Она говорила, что ты звонил, – сказал он. – Молодец!

– Беспокоился о ней, – произнес я, намеренно акцентируя последнее слово.

– Да-да, я понимаю, – пробормотал он с заметной обидой в голосе.

Я пожалел о своей жестокости, но отец всегда пробуждал во мне самое плохое. Чтобы загладить возникшую неловкость, я перевел разговор на другую тему, и мы поговорили еще минут пять. Готовясь положить трубку, я сказал:

– Тебе пора отдохнуть.

– Ирэн говорила, что ты собираешься скоро приехать сюда, – поспешно вставил он.

От прозвучавшей в его голосе надежды мне стало не по себе.

– Как только позволят дела, – произнес я.

– Было бы чудесно повидать тебя. Столько времени прошло!

– Может, через пару недель. Я позвоню. А пока не забывай выполнять все предписания врачей.

– Конечно, Роберт. Знаешь, может, это и смешно, но они говорят правильные вещи. Пока я здесь лежал, у меня было время подумать. В жизни я совершил много ошибок, о которых теперь сожалею. Мне всегда хотелось объяснить это тебе.

– Объяснишь, когда поправишься, – перебил я его, но он не слушал.

– Когда я уезжал из Англии, то считал, что поступаю правильно. Я не собирался покидать ее надолго. Думал, так будет лучше…

– Это было давно, – сказал я. Мне и прежде доводилось слышать это признание. Но оно ничего не меняло тогда, ничего не изменит и сейчас. Сделанного не воротишь. – Поговорим, когда я приеду.

– Теперь я понимаю, что ты чувствовал, – продолжал отец, не слушая меня. – Тогда я этого не понимая, но, оглядываясь назад…

– Нет! – В последовавшей за этим испуганной тишине я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Ты не знаешь, что я чувствовал, – тихо добавил я.

– Конечно не знаю. – Его голос вдруг снова стал усталым. – Ты опять прав. Сейчас не время говорить об этом.

– Тебе нужно отдохнуть. Передай, пожалуйста, трубку Ирэн.

Он попрощался. Похоже, что жена стояла рядом с ним. Я слышал ее обеспокоенный голос, когда она уговаривала его лечь и отдохнуть. Взяв трубку, она негромко сказала мне:

– Постарайся не расстраивать его.

– Прости. Слушай, может, лучше мне не звонить несколько дней?

Мне не хотелось, чтобы прошлое вторгалось в настоящее, не хотелось бередить старые раны. Я собирался на уик-энд поехать с Алисией за город и уже забронировал коттедж в Котсуолдсе. Ей нравилось это место, поэтому я также заказал столик в ее любимом ресторане и купил кольцо, собираясь провести пошлую церемонию предложения по всем правилам – открыв маленькую коробочку и поставив перед ней.

В ночь перед отъездом она встала с кресла и, чмокнув меня в макушку, спросила:

– Спать?

Погруженный в мысли о Тони и об отце, я все-таки понял, что она и не помышляет о сне. Мне вдруг захотелось заняться с ней любовью. Всем телом прижаться к ней. Получить что-то вроде заверения.

Выключив свет, я пошел за ней наверх. Войдя в спальню, я увидел ее отражение в зеркале на двери ванной. Обнаженная, она никогда не оставляла меня равнодушной. Алисия бегала по утрам, занималась в тренажерном зале, и это было заметно по ее фигуре. Краем глаза я увидел, как она украдкой зажала противозачаточную таблетку в кулаке, а затем выбросила ее в раковину. Послышался шум льющейся воды.

С мгновение, будто окаменев, я не мог сдвинуться с места. Затем я спустился, прежде чем Алисия вышла из ванной. Интересно, как давно она выбрасывает таблетки? Мне вспомнилось, что в последнее время мы активно занимались любовью, несмотря на то что она очень много работала. В это трудно было поверить, но, похоже, она старалась забеременеть. Мне вдруг почудилось, что я совершенно не знаю ее.

Когда я вновь поднялся наверх, она уже была в постели. Я лег рядом, и она крепко прижалась ко мне, ее рука скользнула по моей груди вниз. Я перехватил ее со словами:

– Эта неделя была очень тяжелой.

Назад Дальше