Аннотация Олма-Пресс:
За пределами общественного внимания группа западных компаний ведет уникальные исследования по управлению случайностями. И достигает ошеломляющих результатов - из крови удачливых людей выделено особое вещество, позволяющее сконцентрировать везение в некотором промежутке времени. Но что произойдет потом, когда действие препарата закончится?
Героине романа удается не только распутать узел загадочных событий, но и предотвратить катастрофу, грозящую всему человечеству. И вдруг выясняется, что за спиной коммерсантов стоит гораздо более страшная сила, чем можно было представить.
Аннотация Эксмо:
Загадочное золотое кольцо из утерянных сокровищ тамплиеров… Таинственная организация "Голем", договоры с которой подписывают кровью… Тихое кладбище в Париже, на котором можно вызвать демона Бафомета… Странный наркотик, который резко повышает удачу того, кто его принимает… Лиза Кошкина, сбежавшая из Питера в Париж от обвинения в убийстве и взявшая себе новое имя Марго Танк, вновь погружается в пучину невероятных мистических событий. Смерть - далеко не худшее, что может ожидать ее в случае проигрыша.
Содержание:
Александра Сашнева - ТАЙНЫЕ ЗНАКИ 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - КУБИКИ 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ГОЛЕМ 69
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - СПАСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО 97
ЭПИЛОГ - БЕЛЫЙ СВЕТ 104
Александра Сашнева
ТАЙНЫЕ ЗНАКИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КУБИКИ
Оранжевый заяц
Автобан, ведущий из Орли к центру, гипнотизировал взгляд, мерно вспыхивая в темноте катафотами разделительной полосы. Мокрый асфальт кипел под колесами "Опеля" ночной рекой. На шкалах приборной доски прыгали столбики желтого и зеленого цвета, крестик на электронной карте стремительно перемещался от квартала к кварталу, по лобовому стеклу машины упрямо ползли червячки влаги.
Жак приоткрыл окно, и в щелку ворвался ветер, шорох шин и далекие звуки города.
Все вместе это напоминало фильмы про романтичных убийц типа "Дурной крови" или "Лиона". Казалось, впереди ждет прикольное рискованное приключение. И смерть - даже если она случится - будет только прекрасным завершением вечеринки, таким же мучительно сладким, как предрешенное расставание с нечянным любовником.
Вот так бы и было до конца - никакой бытовухи, никакой физиологии - только картинки.
Только вечное вращение калейдоскопа.
Только праздник - никаких буден.
Никакой плоти - только чистый дух.
И черт с ней со смертью - раз уже ее не миновать, пусть она будет прекрасной танцовщицей, таинственным гангстером в дорогом лимузине, омутом опиумного сна - только не дряхлой старухой, выжившей из ума, никому не нужной и бессильной. Так думала Коша, глядя на проносившийся мимо ночной пейзаж.
Париж распахнулся внезапно - прекрасный, легендарный, мифический, сверкающий тысячами огней, точно платье дорогой шлюхи - он закружился перед лобовым стеклом машины в своем вечно-весеннем танце, хотя по календарю еще была зима.
"Опель" погружался в тоннели, летел широкими бульварами, петлял темными кварталами узких улочек. На светофорах обшивку машины заливало тревожным красным и успокаивающе-зеленым. Мелькание огней, мягкий шорох шин и инфратихое гудение мотора убаюкивали; дыхание Коши замедлилось и углубилось, в мышцах растеклась теплая тяжесть покоя. Прошлое отступало все дальше, все более напоминая неудачный трип кислой марки.
Да, конечно. Это была марка. И почему-то (какая разница почему?) теперь Коша едет в "Опеле" с совершенно незнакомым французским галерейщиком и малознакомым галерейным агентом из России. Или трип еще не завершен? Интересно будет узнать, как все было на самом деле, потом, когда марка закончится…
- Как ты находишь ночной Париж, Марго? - голос Жака вывел ее из забытья.
- Замечательно! - ответила Коша. - Говорят, он стоит мессы…
Нет. Это не марка. Это действительно Париж. По ящику показывали в "Клубе кинопутешествий" и в рекламных роликах, и в старых французских фильмах с Делоном, Депардье, де Фюнесом и Ришаром. Он - такой. Вот Триумфальная арка, вот Елисейские поля, вот Тур Эффель - Коша видела это тысячи раз, но ни разу не могла представить, что будет вот так запросто ехать в машине. Вот так - внезапно и непреднамеренно, не потратив ни цента, ни рубля, не покупая ни путевки, ни билета - по воле случая.
… зачем это понадобилось Рите? Возможно, Коша - контейнер, и Валерий хорошо знал, с кем заводил разговор. И теперь везет Кошу-контейнер на место. Зачем Рита завела эту историю с подделкой документов? Да просто - в том паспорте уже стояла виза, а у Коши - нет. Но отправить надо было ее. Почему-то именно ее. Или просто именно она подвернулась под руку.
Под ложечкой заныло. Коша изучала затылок Валерия и пыталась понять, что у толстого приятеля на уме. Неужели простое бескорыстие и любовь к искусству движут его помыслами? Не бывает. Ему уже не пятнадцать и не двадцать пять, а все сорок на вид. В это возрасте люди становятся суками. Может быть, не все. Но другого опыта у Коши не было. И сейчас она предположила, что у нечаянного благодетеля есть тайный помысел.
Толстый закурил. Пахнуло коноплей и осенью. Будто ощутив затылком взгляд, он обернулся, и Коша смущенно опустила ресницы.
- Хочешь? - спросил Валерий, протягивая косяк.
Она замялась. Надо ли? Надо бы, чтобы мозги соображали. Хотя можно ли что-то сообразить, не имея никаких данных? Может лучше не соображать, а дать случится тому, что должно случиться. И еще! Больше никакая она не Коша, и не Елизавета, и не Лиза Кошкина. Она - Марго Танк. Марго!
- Давай…
Марго поднесла косяк к губам и собралась вдохнуть, но не успела - бликуя катафотами рейверской куртки, посреди дороги металась девушка, и ее оранжевая сумочка-заяц маячила перед "Опелем" словно сигнал SOS. Клаксон, нажатый Жаком, нетерпеливо выругался, но вместо того, чтобы отскочить в сторону, девушка метнулась прямо под бампер. Плюшевый заяц размазался в рыжую молнию. Жак резко дернул руль, но девушка прокатилась по капоту и слетела на встречную полосу.
- Что там? - резко выкрикнул галерейщик.
Марго быстро оглянулась: темнота втягивала в себя неловкую маленькую фигурку на коленях. Девушка рыдала, размазывала по щекам слезы, кричала и махала дурацким рыжим зайцем.
- Она поднимается! - заорала Марго, путая французские и русские слова и размахивая косяком. - Она живая! Но, может быть, она сильно ушиблась? Надо остановиться и помочь ей!
- Пошла к черту! - брызнул ругательством Жак.
Валерий протянул руку.
- Дай сюда! Это шмаль, а не благовонная палочка!
- Да… - Марго заторможено вернула косяк и оглянулась снова.
Девушка теперь с криками бежала за "Опелем". За ней гнались два человека. Один в кожаной куртке, с капюшоном на голове и, чуть отставая, второй - в длинном кожаном плаще с поднятым воротником. Летучие мыши теней бились под ногами, тщетно пытаясь взлететь.
- Жак! Остановись, Жак! - воскликнула Марго. - Они с пистолетом!
- С пистолетом?! - воскликнул Жак. - С пистолетом, ты говоришь?
Галерейщик подался вперед, и пассажиров вплющило в сидения. Улица накренилась и размазалась перед лобовым стеклом, истерично взвизгнули колеса, в салон потянуло паленой резиной.
Хлопок петарды раздался где-то в переулках, и Марго догадалась, что это выстрел.
- Они убили ее! Это был выстрел! - заверещала Коша-Марго. - Как же вы можете?!
- Ты обкурилась, - недовольно бросил Жак, - На самом деле на дороге никого не было. А если и был кто-то, тебе лучше забыть об этом.
Он достал сигарету, прикурил, и его лицо в зеркальце вспыхнуло красным отсветом.
- Я не обкурилась! Я не сделала ни одной затяжки! - надулась Марго.
- Так на - покури! - Валерий сверкнул в темноте кольцами, протягивая косяк.
- Но вдруг они убили ее? Как вы можете? Надо сообщить в полицию или вызвать хотя бы скорую!
Марго заерзала на сидении.
- Полицию?! - удивился толстяк, выпуская облако. - Обойдемся без этих сложностей. Давай, не дури!
А Жак неласково добавил:
- Послушай, если они ее убили, то мы все равно уже ничем не поможем. У тебя мало своих проблем? - Но… - Марго растерянно оглянулась назад.
Валерий прошипел по-русски:
- Тебя это стебет? Может, ты хочешь выйти? Давай не дури!
- Нет, - Марго мотнула головой и покорно уткнулась носом в стекло.
- На. Пыхни! - повторил Валерий. - И ты поймешь, все - прекрасно! Это фильм! Кто-то снимает фильм. Вот и все! Снимают погоню, а мы случайно попали в кадр. Травка - прекрасно. Вообще я против наркоты, но травка… Травка и кокса - вот дурь для настоящих людей. А вся эта новая химия - для отморозков, которые собрались жить полчаса.
Валерий облокотился на спинку локтем и, блаженно улыбаясь, смотрел на Кошу.
- Хорошо, - послушалась она и поднесла косяк к губам.
Трава отодвинула выстрел и девушку с оранжевым зайцем на расстояние парсека. Или даже трех парсеков. И хорошо. Надо быть чемоданом. Придется быть. Чемоданы не разговаривают. И черт его знает, во что, реально, вперлась эта девка!
Пролетев еще несколько кварталов, Жак сбросил скорость и повернул в узенькую улочку. Шум мотора громко заметался между домами, фары мазанули по окнам квачом света. "Опель" ткнулся мордой в потемки и замер.
Стало совсем тихо. Ни воя сирен, ни звука погони.
Жак нажал кнопку, и стекло с его стороны поползло вверх. Цыкнув ключом, галерейщик толкнул дверцу, и в перегретый салон хлынула волна свежего воздуха, далекие шумы машин, стук капель у водостока, гул ветра над крышами.
- Вот мы и приехали, - объявил француз, выходя из машины.
- Ух ты, боже мой же! - Кряхтя и крякая, громыхая металлическим кейсом, вывалил на улицу свое огромное тело Валерий.
Он бережно поправил браслет на левой руке, к которому длинной цепочкой был пристегнут драгоценный ящик, и отошел к газону, на котором сияло ядовитой зеленью пятно травы, освещенное ртутным фонарем, притаившимся в кустах.
Жак тем временем обошел "Опель" кругом, внимательно осмотрел передок, крылья, пнул колесо ногой. Его длинная черная тень, перечеркивая наискось серебристый капот "Опеля", продолжалась на стене дома, утрируя профиль и превращая француза в мультяшное привидение.
Марго никак не могла заставить себя выйти. Всю дорогу от Москвы Валерий шутил и прикалывался, баловал себя и попутчицу разными напитками. Они хохотали, полностью потеряв чувство времени и реальности. А теперь Марго пробрало - тревога какая-то. Алкоголь что ли отходит? Или из-за этой девушки с рыжим зайцем? Хорошенькая прелюдия.
- Тьфу… Ну и шмаль у этих голландцев… Учебная. - Толстый наконец-то добил косяк, щелчком отбросил окурок на газон и перехватил кейс из одной руки в другую.
На лице Жака мелькнула ухмылка.
- Марго, - наклонился он в салон. - Ты решила остаться в машине навсегда? Ты будешь здесь жить?
- Сейчас.
Все-таки придется выйти. Марго надавила на рычаг дверной ручки и, нерешительно выбралась на чистенький ровненький асфальт паркинга. Parquing. Жак произносит это как "паркинь". Логично. Наверное, так говорят все французы. Английское слово на французский лад. В словаре вряд ли найдешь.
- Ну вот ты и на земле Парижа, - хохотнул Валерий. - Поздравляю!
- Спасибо… - поежилась она и зевнула.
Воздух клубился лиловым запахом гиацинтов и действовал самым расслабляющим образом. Спать-спать-спать. Все равно, что будет завтра, а сейчас улечься бы куда-нибудь. Хоть на картон, хоть на пачку газет в подъезде. Все равно. Лишь бы закрыть глаза. Марго опять зевнула, до треска в челюстях.
Порыв ветра принес откуда-то влажную газетную страницу и обернул вокруг ноги. Коша с трудом заставила себя наклониться и поднять мятый лист. В глаза бросились строчки:
"Русские врачи выделили экстракт безумия.
Оказывается, потовые железы шизофреников содержат вещество, по силе воздействия сравнимо с сильнейшим наркотиком типа LSD. Подпольный синдикат русских психиатров открыл в Калуге, на родине Циолковского, фирму по производству новейшего наркотика. Вещество настолько сильное, что даже запаха его может быть достаточно, чтобы вызвать сильнейшие галлюцинации."
Полоса новостей была подписана Лео Лайоном. Газета называлась "Франс-суар".
- Идем. - Жак пискнул брелком, и "Опель" замкнулся.
- Да брось ты эту дрянь! - поморщился Валерий и, вырвав газету из рук девушки, отбросил на газон. - Нашла что читать. Пипл поганый.
- Пипл?
- То же, что по-английски таблоид, - галантно пояснил Жак.
Троица двинулась к подъезду. Эхо многократным реверсом вторило шагам. Марго плелась последней, задрав голову к небу. Снова повеял ветерок, и волна сонливости немного отпустила. Зябко, но приятно. Не так как в России. Во всем теле легкость, будто сбросила пару атмосфер.
- Ой! Извини! - налетела она на огромную спину Валерия.
- Неловкая ты какая… - поморщился тот.
Жак потянул дверь (стеклянную чистенькую дверь), и на глазах у изумленной Коши в подъезде сам собой зажегся свет. Она открыла рот и, тыкая пальцем в фонарь, закудахтала:
- Ух ты! Он сам включается?!
- Фу! Стыдоба! - поморщился Валерий. - Лохушка ты, питерская! И где тебя такую воспитывали только? Денег получишь, сходи в парикмахерскую. Чучело.
Он шутливо чпокнул Марго по затылку.
- Перестань меня поучать! Что я тебе? Дочка? - вяло возмутилась она.
- Да брось ты. Старовата в дочки-то… Сколько тебе лет-то? Двадцать-то есть уже?
- Двадцать три, - ухмыльнулась Марго.
- Хорошо сохранилась. - Толстяк тряхнул рукой, и на его часах блеснули соединившиеся на цифре XII стрелки. - Ой, мама дорогая! Утром мне опять в аэропорт, а времени-то уже! Ой-ой! Опять придется спецсредства применять… Совсем здоровье не берегу… Нормальные люди от травы худеют, а я только толстею…
- А что ты так сразу? Потусовался бы пару дней, - сказала Марго. - Надо быть мудаком, чтобы приехать в Париж и сразу свинтить.
- Ну вот, уже и мудаком обозвали.
- Извини… Я не это хотела сказать…
- Да чего уж там… Конечно, я толстый, некрасивый. Я некрасивый, да? Скажи честно?
Марго с недоумением взглянула на спутника.
- Ну, конечно, толстоват и на мой дамский вкус не очень, но ты ж не по этой части… Чего ты у меня спрашиваешь? Спроси у Жака.
- Ой, да. Пойду спрошу. А ты не подслушивай!
- Очень надо! - обиделась Марго и нарочно отстала.
Валерий догнал ушедшего вперед Жака, и они о чем-то тихо заговорили между собой.
Марго рассматривала чистые стены, лестницу, аккуратные перила, выключатели на стене и удивлялась. Ей махом стала вся очевидная пропасть между Россией и Европой. Ни в Питере, ни в Москве, ни в вонючем Ялуторовске она ни разу не видела ни одного подъезда без графити самого дурного и похабного толка. А уж чтобы лампочка сама зажигалась…
Жак открыл дверь в аппартамент и выключил свет на лестнице, ткнув в кнопку пальцем.
- Ладно, хоть кнопка для выключения есть, - усмехнулась Марго по-русски. - А то как на другой планете. Мазафака!
- Привыкай, - тихо по-русски же шепнул толстый.
- Прошу. Обувь снимать не надо. Здесь не принято, - объявил галерейщик и вошел первым.
- Ля-ля-ля! - запел Валерий, впархивая в помещение. - О, шанзЭлизе! О! Париж! Париж! О матэн, а минюи, а миньет… ха-ха! Только здесь я чувствую себя счастливым. Я сбрасываю тут килограмм пять сразу и еще пять на следующий день. Это потому что в воздухе много аэроионов. Слышала про люстру Чижевского? Я в Моске купил недавно. А тут Гольфстрим! Никаких люстр не надо.
Не смотря на предупреждение Жака, Марго в растерянности остановилась у порога. Рефлексы. В общаге-то ходить в "бульдогах" было нормально - там все равно песчаные дюны по полу катались. А тут - ковры! Дорогие.
- Проходите в гостиную, - распорядился Жак откуда-то из темноты.
- Давай-давай! - подтолкнул Кошу Валерий. - Не позорь меня.
- Наливайте себе, чего хотите, - снова крикнул Жак из дальней комнаты.
Толстяк плюхнулся на белый кожаный диван и пристроил свой драгоценный кейс между толстых ляжек.
- Ты и здесь свою цепь не отомкнешь? - зевнула Коша-Марго.
- Отомкну, - ответил Валерий и полез в карман за ключом.
Зазвучала музыка. Наверное, Жак включил. Струнный квартет. Очень хорошего качества звук.
Присев на краешек огромного белого кресла, Марго с интересом оглядывала стены гостиной, на одной их которых шпалерой висели очень приличные работы (от авангарда до романтизма), на другой такая же шпалера из непристойной вернисажной мазни - от академических "ню"(выполненных четверокурсниками Репинки) до авангардистских геометрически-абстрактных композиций и плохо сработанных перепевов Дали наштампованных голодными (и не очень) работниками кисти и пера с Крымской набережной.
Часы в аппартаменте Жака показывали одиннадцать.
- Здесь на час раньше? - спросила Марго.
- Да, - Валерий переместил кейс к левой ноге и потер освобожденное запястье.
Окинув требовательным взглядом бутылки, стоявшие перед ним на маленьком столике, толстый потер руки и потянулся к коньяку. Налив себе в стакан для воды, он промакнул платком потный лоб и единолично выхлестал дозу целиком.
- Пока Жак не видит, - крякнул Валерий и сладко поморщился. - Французы пить не умеют. Цедят по капле и нюхают. Не понимаю. По мне так лучше сразу граммулю опрокинуть, чтобы эффект получить незамедлительно.
Отставив наконец отстегнутый уже кейс, толстый вытащил из кармана золотой портсигар и, с улыбкой любителя вещей откинув крышечку, выудил из-за резинки очередной косяк.
- Будешь?
- Нет, - покачала Марго головой. - Что-то не хочется. С вином намешаешь - всю ночь скакать придется, а мне не хочется. Уже несколько суток на пределе. Устала…
- Ну тогда наливай. Коньяк - супер! А может, все-таки травки?
- Я сказала же…
- Да брось! Она учебная. Я уже третий косяк добиваю и хоть бы… э-э-э… а что я говорил? О чем?
- Тем более, - усмехнулась Марго.
Хотя надо отдать должное - при таком количестве вышмалянной зеленки, гей держался крепко. И связь мыслей держал удивительно!
- Ах, да. Учебная, - Валерий прикурил, затянулся и захлопнул портсигар. Любовно погладив крышечку, он смешно сморщил нос и чмокнул губами. - Какая вещь! Перламутр! Обожаю все блестящее. Как Пугачева! Алуся - супер! Потрясная-колбасная!!! Опять жрать хочется…
Валерий с шумом втянул дым.
- Я тоже люблю блестящее. И елочные игрушки, - сказала Марго и протянула руку за красным вином.