- Что, красненького? Давай! - Валерий наплюхал попутчице полный стакан, который та выпила почти целиком. Настроение поползло вверх. Марго развалилась и поняла, что может пораскинуть мозгами. К тому же у нее появились новые версии по поводу причин, приведших ее в Париж.
Рита (пьяница и наркоманка) впечатлилась на ее россказни и тоже сошла с ума. А паспорт подделала Коше по какой-то странной, одной ей (Рите) понятной причине. Может быть, это Рита кого-то грохнула и хотела, чтобы у нее был новый паспорт. А что касается профессора, так его и впрямь, наверное, замочили. Только не Коша. А какая-то девка дико на Кошу похожая. А она, Лиза Кошкина, просто присаженная на дурацкого профессора подумала на себя. Просто по привычке. Просто потому что ей приснился такой дебильный сон. Но сон - это полная мура.
А на самом деле она никого не убивала, что уже хорошо. А значит, на крайняк, если здесь не покатит, можно вернуться в Россию. Хотя… Зачем? Что там делать? В этой жестокой, враждебной холодище? Зависеть от Вальков?
Раньше хоть дворником можно было устроиться. Устроился и забыл. Потому что работа все равно бросовая. Уж из дворников точно не выгонят. А в свободное время - рисуй себе, сочиняй что захочешь. Кайф. Денег мало. Ну и ладно. Втихаря картинками приторговывать - на каникулы в Крыму можно легко набрать. А то и автостопом. Но эта лафа на Шевчуке, Митьках и Гребне вся обломилась. Закрыли эту лафу. Теперь другие герои и другие расценки…
Так что, все не так плохо, как хотелось бы! Кто бы еще ее в Париж устроил? И как! Сразу в галерею на контракт. Контракта, правда, еще нет, но раз Валерий потащил ее с собой (билет, между прочим, сам купил) значит уверен, что наживется. Марго с удовлетворением пощуршала в кармане остатками баксов, которые ей подарила на прощание Рита - этого хватит и на то, чтобы затариться холстами и красками и на кофе и сигареты хватит, и на еду. На какое-то время…
Вино было и правда очень хорошим. Коша-Марго до сих пор чувствовала во рту приятный терпкий отзвук.
- Круто здесь! Мне нравится… Спасибо тебе, Валерий, - сказала она, умиляясь тому, как все классно.
- А… Пустое, - отмахнулся толстяк и, сверкнув перстнями, протянул растопыренную руку. Минуту он вспоминал, что хотел от Марго. Вспомнив, обрадовался. - Давай слайды. Я уже, кстати, намекнул Жаку.
- Держи, - Марго передала стопку рамочек.
Положив их в карман, толстый беспокойно взглянул в сторону дверей и, снова плеснув себе щедрый полтинничек, хлюпнул его одним движением толстых губ бантиком. Потом поправил обесцвеченные волосенки и проверил ногой наличие кейса.
- А что у тебя там? Что ты так трясешься с ним? - спросила Марго, мотнув подбородком.
- Сокровища! - ответил толстый и замолчал. В его мозгу боролись каннабис и алкоголь.
Но Марго было сонно и скучно. Поэтому она не оставила Валерия в покое.
- А-а… Почему у Жака на стенах так много дерьмовых холстов?
- Это остатки, и не важно - дерьмовые они или нет. Главное. Что они продавались! Живопись… Это твое личное дело - какая она - хорошая или плохая. Жаку все равно. Он продает не живопись, а картины. Поняла?
- Нет, - помотала Марго головой и зевнула. Опять потянуло в сон.
- Ну ладно, - махнул рукой Валерий. - Потом поймешь. Главное, все делай так, как говорят. Ни лучше, ни хуже, а так, как говорят. Поняла? Именно так, как говорят.
- Ага… - кивнула Марго и осоловело клюнула носом.
- Господи! Чтобы такое съесть, чтобы похудеть? - Воздел толстый глаза к потолку. - Надо, наверное, курить побольше и не жрать потом. А то я курю-курю, а потом как залуплю целую курочку или палочку колбасочки… М-м-м… Я бы сейчас скушал сырчику мягонького, в беленькой плеснице, с винцом. Или жамбончика. Знаешь, у них есть такой жамбон (ветчина сырая, у нас такую не делают). Ну очень вкусно. С красным вином просто язык можно проглотить! До того вкусно! Угм-м-м…
Валерий сглотнул слюну, зачерпнул пятерней орешков, закинул их себе в пасть и потер ладонь о ладонь, стряхивая соль. Интенсивно работая челюстями, толстый опять быстро откинулся к спинке кресла. Теперь он казался теперь вполне умиротворенным. Только нервно, не в такт доносившейся из других комнат музыке, подергивал носком ботинка.
Марго снова широко, до треска в челюстях, зевнула.
- Да-а… Знаешь, мы там в России дикие. Вот что. Дай-ка мне пыхнуть, а то я совсем отрубаюсь.
- Дикие, - Толстый со вздохом погладил себя по округлому пузу и отдал пятку. - Добивай.
Марго пыхнула, но вопреки ожиданиям, спать захотелось еще сильнее, и она начала искать позу, в которой бы можно было покемарить так, чтобы это не бросилось в глаза.
Через пару минут Валерий окликнул ее:
- Спишь? Погоди не спи! Сейчас Жак тебя определит куда-нибудь. Он уже идет!
И правда, в коридоре послышался стук подошв.
Толстый перестал дергать ногой, наклонился и, вытащив из кейса папку, швырнул на стол. Бережно развязав шнурочки, он начал вытаскивать небольшие листочки с рисунками и раскладывать их на столе.
Марго с усилием приподняла веки.
С трудом наведя фокус, она поняла, что это гравюры в технике мокрая игла. И все они изображают бесчисленное количество глаз. Один лист - глаза ночного неба, второй - глаза, выглядывающие из треснувшей стены, третий, глаза-цветы, растущие из земли, четвертый - глаза из замочных скважин… Достаточно небрежные.
- Вот картинки какие надо рисовать… - плотоядно улыбаясь, прошептал Валерий и погладил гравюру окольцованными пухлыми пальцами.
- Ничего особенного, - зевнула Марго. - Я таких могу тонну нарисовать! Прикольно, но ничего супер-пупер такого!
- А ты что, не спишь, что ли?
- Ты же сказал подождать!
- А-а… - Валерий о чем-то задумался и погладил себя по подбородку. - Знаешь, сколько каждая стоит?
Он не договорил, потому что пришел Жак.
Француз присел в кресло напротив Валерия и тоже потянулся к бутылке "Порто". Налив немного вина в широкий пузатый бокал, он долго нюхал его перед тем, как пригубить.
- Вот, - подвинул к нему папку Валерий. - Посмотри, какую прелесть я тебе привез. Перламутр, а не графика! Супер! Супер-пупер!
- А-а… - Жак взял со стола одну из гравюр и осмотрел ее самым внимательным образом. - Хорошо. Но я должен показать эксперту. Ты на пару дней?
- Нет! Меня подвели в Амстердаме, и я вынужден утром обратно, - пожаловался Валерий. - Или бери или… Я тебя подводил хоть раз?
Жак рассмеялся.
Ну хорошо. Пусть приедут и проверят! - поморщился толстый и махнул лапкой. - Позвони прямо сейчас своему этому… аптекарю.
- Эксперту, - поправил Жак и достал из кармана мобилу. Ткнув пальцем в кнопку, галерейщик поднес трубку к уху и сказал тому, кто был на другом конце связи. - Не спишь? Подъезжай.
- Мог бы и сам проверить… - пожал плечами Валерий. - А то он тебе налепит!
- Не мог бы… Я себе не доверяю. Все должно быть научно. - Не согласился галерейщик.
Марго опять с писком зевнула.
Жак наконец-то обратил внимание на русскую.
- Похоже, наша гостья уже хочет спать.
Это была правда - Марго клюнула носом и в который раз зевнула - сон наваливался на нее просто катастрофически.
- Ничего-ничего. Я потерплю… - сказала она, сдерживая движение челюсти.
Жак взглянул на Валерия, и во взгляде его читался вопрос. На язык слов вопрос можно было перевести так: "Я не очень понимаю, на кой хрен ты приволок эту телку. Надеюсь, ты заберешь ее с собой?" - Я подумал, - вкрадчиво промяукал Валерий. - Марго может сгодиться, чтобы сделать из нее звезду.
- Да? - Жак насторожился.
- Она отлично рисует и… Работоспособность. Креативность… У меня есть идеи о переводе базы сюда. Мы столько теряем на транспорте. Привезти сюда несколько художников, поселить их в маленьком домике где-нибудь в Бретани или на Луаре… А? Марго могла бы быть первой, но если…
- Ага! - согласилась Коша и опять зевнула.
- Я не уверен, что нам стоит держать базу здесь, - задумчиво произнес Жак. - Пока у нас все хорошо: русские психи, французские коллекционеры. Но можно подумать…
- Мне сложно возразить, а все-таки… - Валерий помялся. - У меня появилась информация о том, что гравюры продают и в России. Привозят из Франции и продают. Гораздо дороже, чем я тебе. Не думаю, что кому-то надо покупать их здесь, чтобы продать там. Мне кажется, это конкуренты.
- Конкуренты?! - Жак задумался. - Возможно. Психов и во Франции хватает. Почему бы и нет? Но нам-то какое дело? У нас есть наш тихий бизнес…
- Задавят! - скривился толстый жалобно.
- А твой интерес?
- Жак, признаюсь, - ухмыльнулся Валерий. - Мечтаю перебраться в Париж. Ходить на старости лет в Булонский лес. Кушать рокфор с винцом. Зимой сидеть у камина в маленьком приятном домике где-нибудь в Нейи-Плезанс.
- Давай, я провожу Марго в постели, и мы все обсудим, - француз нахмурился и обратился к русской. - Мадмуазель, я провожу Вас в постель. Вы не против?
- Да, пожалуй, - согласилась Марго и поднялась вслед за Жаком.
- Прошу.
Жак направился из комнаты в сумрачный коридор, ведущий к остальным комнатам квартиры. То ли ему лень было включать свет, то ли Жак экономил (Марго читала в школе, что французы на всем экономят. Даже моются холодной водой - лишь бы не платить!), но в коридорчике были потьмы. Француз высокомерно плыл в полутьме коридора, в конце которого была плюшевая гардина, закрывающая какую-то огромную дверь. Направо оказалась еще маленькая дверь, а за ней маленькая спаленка, с огромной квадратной кроватью посреди.
Кошу опять прихватило. Насчет контейнера.
Она взглянула на Жака, но по его лицу ничего не было понятно.
- Вот ваша постель. Спокойной ночи, - махнул рукой галерейщик и удалился.
Марго, не раздеваясь, рухнула прямо на одеяло и сразу провалилась в пульсирующий шахматный тоннель. Голоса Валерия и Жака, долетавшие из гостиной, превратились в какие-то диковинные растения, издающие звуки птичьими клювами. "Зачем мне твоя русская?" - пропело растение Жак. "Она - сумасшедшая!" - громким шепотом ответило растение Валерий. "Help!" - опять крикнула девушка с сумочкой-игрушкой, и с упреком посмотрела на Кошу. Оранжевый плюшевый заяц выскочил из ее рук и начал распевать безумную песенку.
Марго вздрогнула и открыла глаза - ей показалось, что дверь открылась сразу, как только она прикорнула.
Это был Валерий. Он присел сбоку на кровать и наклонился зловещим лицом.
"Вот, сейчас! Сейчас он вколет мне какой-то наркотик, а потом криминальный хирург вырежет из меня этот контейнер, а я и ничего знать не буду. Проснусь где-нибудь на улице под забором." Марго покрылась холодным потом и рванулась.
- Ты чего скачешь? - усмехнулся толстяк. - Пошли. Надо договор подписать. Я утром улетаю.
Марго с трудом поднялась (хорошо - не разделась).
Или она еще спит, а ей только снится, что проснулась? Бывают такие странные сны.
- А сколько времени?
- Два. Два часа пять минут… Улетаю… Улетаю… А куда, сама не знаю… - напевал Валерий.
Он расставил руки, будто самолет, и старался наступать ногами на одну линию, и взлеты готического хора, который все выше забирался к несуществующему свету, возносили толстяка в будущее утреннее небо.
Марго плелась следом, и коридор казался непомерно длинным - тусклые бра уходили в темноту бесконечной шеренгой - метров сто или двести. Ну и квартира у Жака. Наверное, это сон, подумала Марго и опять удивилась - надо же (!) даже во сне хочется спать… Как же в такой маленькой квартире мог уместиться такой огромный коридор? Когда Жак вел ее к кровати, ничего такого не было. Значит, это точно сон. И музыка теперь звучала всюду, из каждого уголка доносились богатые загадочные голоса.
- Короче, я договорился, - перебил Кошины мысли Валерий и остановился. - Жак посмотрел твои картинки. Вот это - кучка, которая понравилась Жаку, а вот это - не надо. Смотри! То, что "надо", я тебе кладу в правую руку, запоминай, а то, что "не надо" в левую. Поняла?
- Ага… - послушно кивнула Марго и стиснула в пальцах рамочки покрепче. - А чего делать-то?
- Как что? Я не объяснил разве?
- Нет… Что, мне надо такие гравюры делать?
- Да нет… До гравюр ты еще не доросла… - вздохнул толстяк. - А то бы мы с тобой такие деньги подняли! Все проще! Нарисуешь копии того, что Жак выбрал. Не обязательно точь-в-точь. Просто близко к тому. На самом деле тебе повезло, что у Жака сейчас галерея простаивает… А то я не смог бы втюхать. С таким трудом уговорил!
- А-а… Ничего не поняла.
- И слава богу! В общем так! Жак тебя устроит жить к Аурелии - это его референтка. Будешь у нее же и рисовать. Конечно, она стучать на тебя будет. Так что не сачкуй - напрягись на месячишко. Если все уйдет, получишь нормально. Штуки три баксами. Мне двадцать процентов. Слышь? Повтори!
- Да. Двадцать процентов, - пробормотала Марго непослушными губами.
- Короче. Я через месяц приеду. Поняла? Через месяц. И, может быть, до гравюр дело дойдет. Не знаю пока. Жак хочет посмотреть, на что ты годишься.
- Ага… - буркнула Марго.
- Сейчас подпишешь договор, но это муйня… Главный договор это у нас с тобой. Поняла?
- Ага…
- Да что ты все "ага-ага"… Я, может быть, о тебе как о родной забочусь, а ты…
- А что я? - возмутилась Марго. - Я ничего!
- Ой! А мне-то! - опять застонал Валерий. - Мне-то опять уже через два часа в аэропорт! Ой я-бедная-несчастная! Старая ведь уже задница, а все кручусь-хлопочусь.
- А что это за гравюры-то? - снова спросила Марго.
- Рисунки русских психов! Я же говорил тебе! Почему-то они тут отлетают просто супер!
- Но я уверена, что могла бы нарисовать такие!
- И я уверен! - горячо прошептал Валерий. - Но Жак! Надо убедить Жака! А как было бы мило! Мы бы всем говорили, что ты сидишь в психушке в Рязани, а ты бы чирикала перышком здесь в милой мансардочке. На Монмартре! А?
- Да… Хорошо бы! - заплетаясь языком, согласилась Марго.
- Но это дело времени! Не ссы! Главное - будь умницей! Гравюры умеешь делать?
- Проходили в учехе. А он в галерее их вывесит? Эти-то "глазки"?
- Не-ет! Ты что! - прошипел Валерий. - Втихаря по коллекционерам рассосутся. За дикое баблище! Я даже не знаю, как Жак их спихивает. Он мне вперед отваливает нормально. "Номално". А как дальше… Но - тихо! Тс-с-с… Я тебе ничего не говорил, ты ничего не знаешь.
- Но если это такие шедевры…
- Никакие это не шедевры. Рисунки психов. Я сказал тебе. И вообще, Можешь ты заткнуться?
- Могу!
- Вот и заткнись!
Марго скуксилась.
Где-то на середине бесконечного коридора они повернули налево и оказались в гостиной, где в тусклом теплом свете бра их поджидал хозяин. Он был теперь в прекрасном шелковом халате, темный фон которого покрывала перламутровая и бисерная россыпь. И белое лицо Жака казалось лицом деревянной крашеной статуэтки, какие Марго видела один раз в ГМИИ им. Пушкина в Москве. Почему-то вспомнился Вертинский ("… на морозе даже розы…") и роман то ли Набокова, то ли не Набокова "Кокаин". Кокаин с водкой - любимый коктейль революции. Жак улыбнулся, сверкнув зубами, и подвинул Коше пачку листов и ручку.
- Ваш автограф, мадмуазель. Может быть, этот контракт станет первым на пути к великому успеху!
Марго зевнула и растерянно посмотрела на протянутое стило. Обе руки у нее были заняты слайдами, и она не сразу сообразила, что с этим можно сделать.
- Ай-яй-яй! Мы не даем тебе покоя! Какие мы плохие, - запричитал Жак. - Но ты уж извини нас. Валерий улетает утром… Через два часа опять в аэропорт… Представляешь? Так долго лететь и остаться всего пару часов… Но ничего не сделаешь - бизнес… Присаживайся.
- Ага… - сонно улыбнулась Марго, опускаясь снова на краешек белого кресла.
Жак положил перед ней ручку и, вытащив из кармана золотую коробочку и зеркальце, насыпал на стекло две полоски белой пыли. Коша оторопело следила за его холеными нервными руками. Покрытые бесцветным лаком ногти дорого поблескивали, сворачивая в трубочку новенькую пятисотфранковую купюру.
- Хочешь? - загадочно улыбнулся Жак. - Снежок освежает жизнь. Она становится чистой и прекрасной… Попробуешь? Никакого вреда - только чистый восторг… Это не шмаль хиппанская… Это дорогой кайф.
- Нет, спасибо… Я устала… - покачала Марго головой, все еще не зная, что делать со слайдами…
- Ну как хочешь. А нам с Валери еще поработать надо, - Жак поднес зеркальце к носу и по очереди втянул обе дорожки.
- Да положи ты их в карман, - сказал Валерий по-русски и, отобрав у замеревшей Коши слайды, сунул их ей же в куртку по очереди в левый и правый нагрудные карманы, сопроводив словами. - В правый - нужное, в левый - шняга. Запомнила? Ну ладно. Если что, Жак тебе объяснит.
- Да я помню! - встрепенулась Марго, зевнула и взяла ручку.
- Пиши. Вот здесь и здесь. - Валерий уперся в бумагу толстым коротким пальцем.
- А почитать можно?
- Конечно-конечно! - оскалился в улыбке Жак. - Читай сколько хочешь! Валери, помоги нашей художнице. Нашей звезде.
- М-м-м-да…
Марго пробежала глазами последнюю страницу и ничего не поняла - букашечки буковок запестрили в сонных глазах. В конце концов, что у нее - есть выбор? Сейчас она подписала бы договор и с чертом. Единственное, что бросилось в глаза - рядом с подписью Жака зачем-то присутствовала каракуля Валерия. Коша заколебалась.
- А это зачем? Я что, несовершеннолетняя? - спросила она скорее для порядка.
- Это?! - Жак дернул порошок одной ноздрей, потом второй и взмахнул густыми бровями. - Валерий твой импресарио. Он ручается за тебя. Так положено. Без этого недействительно. Твоя виза не позволяет нанимать тебя на работу. Это собственно даже и не договор о найме, это договор о передаче двадцати готовых холстов. Давай, подписывай…
- Ну… - так и не найдя, что сказать, бывшая Кошкина дважды вывела корявую неуверенную подпись "M. Tank" и брякнула ручкой об стол. - Все.
Впрочем, все это лишь формальность. Тем более - это все сон. Конечно, сон.
Валерий бросил в пепельницу догоревшую гильзу и взял протянутую ему Жаком золотую коробочку.
- М-м-м? - поднял он глаза на Кошу.
- Не хочу. Я же сказала.
Жак широко улыбнулся и убрал бумаги в папку.
- О! Какая у тебя многообещающая фамилия! - воскликнул Жак.
- Да?! Правда? - обрадовалась Марго.
- Тогда хотя бы давай выпьем за успех предприятия! - сказал галерейщик счастливым влажным голосом. - Я верю, что ты создашь прекрасные холсты, которые принесут нам деньги и славу!
- Давай-те! - Марго взяла стакан, чувствуя себя важной и незаменимой, гениальной и креативной.
Чокнувшись с новыми компаньонами, она залпом выхлестала вино и поднялась. Теперь и Жак, и Валерий показались ей классными, чертовски приятными интеллигентными людьми. Людьми, которые знают, как устроена жизнь на самом деле, и вертят ей как хотят. И - надо же(!) - они взяли ее к себе! Как стая лебедей, пролетавшая над домиком гадкого утенка, легко, как само собой разумеющееся, взяла его в свою стаю, так и эти достойные люди обращаются с бедной русской художницей так, как она и достойна этого, как достоин человек, создающий настоящие произведения искусства. И она даже посидела бы с ними, но уж очень хочется спать.