– Я затребую самолет Фирмы. Уверенность в том, что дело закрыто, нужна не мне одному. Зилич тоже должен увериться в этом. Отправляйтесь, Кевин. И успокойте нас обоих.
Человек, которого в Ленгли знали только по кодовому имени Мститель, приметил боковую дорогу, еще когда облетал эти места на "пайпере". Это был один из десятка проселков, отходивших от шоссе, достигавших какой-нибудь фермы, а после растворявшихся в джунглях. Путь до фермы оказался легким. После нее пришлось потрудиться. Он протащил "чероки" по плотным джунглям еще с километр, уже в темноте вылез из машины, прошел вперед, отыскал лощину и спустил в нее джип. Потом оставил рядом с ним то, что следовало обнаружить следопытам, а остальное поволок на себе дальше. Груз был немалый, жара, даже ночью, выматывала.
Он прошел на запад, потом свернул к югу, прорубая мачете подобие тропы. Пройдя около километра, он бросил вторую часть того, что предназначалось для следопытов, – теперь при нем остался небольшой рюкзачок, бутылка с водой, фонарик и второй мачете – и направился к реке.
До Коммини он добрался на рассвете, выйдя к реке выше паромной переправы. Надувной матрас был не лучшим плавсредством, однако службу свою сослужил. Лежа ничком на списанной флотом брезентовой посудине, он греб обеими руками, выдергивая их из воды, когда мимо проскальзывал смертельно опасный щитомордник.
Через час он добрался до суринамского берега. Матрас он проколол и утопил. Уже в лучах недавно вставшего солнца заляпанный грязью человек, весь в пиявках и укусах москитов, вышел на ведущую в Парбо дорогу. Он прошел по ней восемь километров, а потом благодушный торговец, доставлявший в столицу арбузы, подсадил его в машину и провез оставшиеся до города восемьдесят километров.
Как ни любезны были люди, работавшие в отеле, глаза у них наверняка полезли бы на лоб, если бы они увидели своего англичанина в подобном состоянии. Поэтому он переоделся в снятом им сарайчике и избавился от пиявок, прижигая их зажигалкой. После чего вернулся в отель, пообедал стейком с жареной картошкой, запив еду несколькими бутылками пива "Парбо". И завалился спать.
Тем временем Кевин Макбрайд вновь прилетел в Сан-Мартин – на реактивном самолете Фирмы. Ожидавшая в аэропорту машина доставила Макбрайда в расположенную в пригороде штаб-квартиру полковника Морено.
Толстый полковник припас для гостя бутылку виски.
– Рановато, – сказал Макбрайд. – Чем можете порадовать, полковник?
– Небольшой экспозицией. Пойдемте покажу.
Рядом с его кабинетом находился зал совещаний, и в зале этом устроили жутковатую выставку. Длинный, стоявший в центре стол покрывала белая ткань, а по четырем столикам у стен были разложены разнообразные предметы. Для начала Морено подошел к первому из столиков.
– Наш друг мистер Уотсон пытался удрать прямиком через джунгли. И загнал свой джип в лощину, выбраться из которой не смог. Вот часть того, что он там бросил.
На столе номер один лежали прочная одежда, сапоги, противомоскитная сеть, репеллент и таблетки для очистки воды. На столе номер два – палатка, фонарь и разного рода туалетные принадлежности.
– Похоже, мистер Уотсон намеревался какое-то время укрываться в джунглях, – сказал полковник. – Вероятно, он думал устроить засаду по дороге на Эль-Пунто. Однако тот, кто ему нужен, почти никогда этой дорогой не пользуется, а если и проезжает по ней, то в бронированном лимузине. Убийцей мистер Уотсон был не самым толковым. К тому же, бросая снаряжение, он бросил также и вот это. Видимо, счел ее слишком тяжелой.
На столе номер три лежали винтовка "Ремингтон 30-60" с оптическим прицелом и коробка патронов.
– Ну-с, – продолжал толстяк, – в этом месте он бросил машину и большую часть снаряжения. Дальше пошел пешком, по-видимому направляясь к реке. Однако он не был приспособлен к прогулкам в джунглях. Почему я так думаю? Мы так и не нашли компаса. Триста метров, и он потерял направление. Когда мы его обнаружили, вокруг было разбросано вот это.
На столе номер четыре были разложены: пустая банка из-под воды, тропический шлем, мачете и фонарик. А кроме того – солдатские башмаки, обрывки камуфляжных штанов и рубашки и ремень, на котором висел нож, так и оставшийся в ножнах.
– Это было на нем, когда он умер, – сказал Морено. – Запаниковав, он бросил то, что следовало взять с собой, – винтовку. Она позволила бы ему хотя бы защищаться, когда подошел конец.
– То есть ваши люди настигли его и застрелили?
Полковник Морено с видом уязвленной невинности поднял перед собой руки:
– Мы? Застрелили? Безоружного человека? Разумеется, нет. Нам он был нужен живым. Нет-нет. Он погиб той же ночью. Человеку, не знающему джунглей, не следует в них соваться. Взгляните.
И полковник театральным жестом сорвал белую ткань со стола в центре комнаты. Ткань покрывала привезенные из джунглей кости – ноги были все еще в сапогах, на костях кое-где сохранились обрывки ткани. Мертвец, вернее то, что от него осталось, был обглодан дочиста.
– Суть случившегося – вот она, – произнес, постучав указательным пальцем по бедренной кости, полковник Морено. Кость была сломана посередине. – Это позволяет нам понять произошедшее. Он запаниковал, побежал. Удалился от брошенной машины примерно на километр. Потом споткнулся о корень или пенек. Упал. Хрусть. Нога сломана. Теперь он не мог ни бежать, ни идти. А у нас, знаете ли, в джунглях ягуары водятся. Не много, но, похоже, они-то его и слопали. Еноты, пумы, коати – они тоже любят свежее мясо. А что способны сделать с трупом лесные стервятники, вы когда-нибудь видели? Зрелище не из приятных, но работают они чисто. А под самый конец появляются рыжие муравьи. Ну что, довольно?
– Довольно, – согласился Макбрайд.
Вернувшись с ним в кабинет, полковник предъявил Макбрайду вещицы помельче. Стальные часы с гравированными инициалами МУ, обручальное кольцо и американский паспорт на имя Медверса Уотсона. Человек из ЦРУ вынужден был согласиться с тем, что больше никто и никогда Медверса Уотсона не увидит.
– Можно я позвоню начальству в Вашингтон? – спросил он.
– Прошу вас, – ответил полковник Морено. – Оставляю вас наедине с телефоном.
Макбрайд извлек из кейса ноутбук, подключил к нему сотовый телефон и подождал, пока Деверо выйдет на связь. После чего пересказал начальнику суть увиденного.
– Возвращайтесь, – сказал Деверо. – Все игрушки, включая винтовку, Морено может оставить себе. А вот паспорт мне нужен. Ах да, и еще кое-что.
Макбрайд выслушал Деверо.
– Как? – переспросил он.
– Именно так, Кевин. Давайте. И побыстрее.
Макбрайд объявил Морено о полученном им приказе.
Полковник пожал плечами:
– Как вам будет угодно. Хоть все забирайте.
– Мне было сказано, что хватит и одной.
Макбрайд вернулся в Вашингтон 29 августа. В тот же день Генри Нэш зашел в консульство Сан-Мартина в Парамарибо и попросил выдать ему въездную визу. Кроме самого консула, в этом учреждении других сотрудников не числилось. А консул знал, что несколько дней назад был поднят изрядный шум из-за преступника, пытавшегося пробраться к нему на родину. Однако преступник этот был уже мертв. И консул выдал визу.
Наступил сентябрь. Третьего числа Деверо получил наконец ответ на первый из двух вопросов.
– Это, вероятно, лучшая подделка, с какой только нам приходилось иметь дело, – сказал сотрудник паспортного отдела Государственного департамента. – Насколько нам известно, человека по имени Медверс Уотсон не существует. И паспорт с таким номером никогда не выдавался.
Правда, не было еще ответа из патолого-анатомической лаборатории в Бетезде, где у Деверо имелись полезные связи.
На следующий день, четвертого, Генри Нэш с чемоданом летней одежды и британским паспортом, в котором была проставлена виза Сан-Мартина, въехал, сидя за рулем скромной арендованной малолитражки, на борт парома, ходящего через реку Коммини.
За две недели в тропиках он как следует загорел. Светлые волосы, над которыми помудрил в Парамарибо парикмахер, были теперь темно-коричневыми, почти черными.
Пограничный пост на сан-мартинском берегу уже погрузился в обычное сонное состояние – солдаты и люди из тайной полиции убыли. Мститель нагнулся, протянул в окошко будки свой паспорт и стал ждать, обмахиваясь газетой.
Осмотр чемодана и багажника был поверхностным, паспорт вернулся в нагрудный карман рубашки Мстителя, а сам он покатил в столицу.
Он достиг третьей из боковых дорог, убедился, что никто за ним не наблюдает, и свернул в джунгли. На полпути до фермы он остановился. Найти гигантский баобаб труда не составило, крепкий черный шнур по-прежнему тянулся вдоль разреза в коре, сделанного Мстителем неделю назад.
Он дернул за шнур, и из ветвей выпал рюкзак. В нем было все, что могло понадобиться Мстителю и в течение тех нескольких дней, которые он намеревался провести на горной гряде над гасиендой Зорана Зилича, и при спуске в саму крепость.
На границе таможенный офицер не обратил внимания на десятилитровую пластиковую канистру с водой, лежавшую в багажнике машины. Вместе с рюкзаком она создавала вес, способный вымотать при подъеме в горы даже троеборца, однако два литра воды в день были жизненно необходимы. Декстер неторопливо проехал через столицу, направляясь к курортному поселку Ла-Байя. Времени было чуть больше двух, час сиесты, вокруг никого.
Номера на машине стояли уже родные, сан-мартинские. Он поставил машину на стоянку, надел рюкзак и покинул поселок. Типичный пеший турист.
Начинало смеркаться. Впереди виднелась вершина гряды, отделявшей гасиенду от джунглей. Декстер сошел с дороги и приступил к подъему. Он отметил узкую извилистую дорогу, поднимавшуюся к перевалу, и пошел под углом к ней, направляясь к пику, выбранному по сделанной с самолета фотографии. Когда стемнело настолько, что идти дальше стало невозможно, он сбросил рюкзак, поужинал, выпил кружку драгоценной воды, привалился к рюкзаку и заснул.
Проснулся он до зари, снова перекусил, попил и полез дальше вверх. До верхушки гряды Декстер добрался перед самым восходом солнца. Из леса он вышел метрах в двухстах от намеченной точки, так что пришлось пройти немного в сторону до намеченного по фотографии места.
Умение ориентироваться на местности не подвело Декстера. В ровной линии гряды имелась небольшая, густо заросшая впадина. В камуфляжной рубашке и тропическом шлеме, с вымазанным темной краской лицом и оливкового цвета биноклем, его, неподвижного среди листвы, никто из поместья заметить не сможет. А если понадобится передышка, можно будет отползти немного назад и разогнуть спину.
Разбив небольшой лагерь, которому предстояло на ближайшие четыре дня стать его домом, он намазал лицо и забрался в укрытие. Первый луч солнца скользнул по мысу внизу. Эль-Пунто раскинулся перед Декстером – острый зуб, вонзающийся в сверкающее море.
Еще в Бруклине он сообразил, что в поместье используется принудительный труд. Сейчас снизу долетел глухой лязг – это били ломом по подвешенному рельсу. Батракам пора было вставать.
Четвертого сентября Полу Деверо позвонил знакомый патологоанатом из Бетезды.
– Чем, черт возьми, ты теперь занимаешься? – спросил он.
– Вот ты меня и просвети. Чем я занимаюсь?
– Судя по всему, могилы грабишь.
– Поподробнее, Гэри.
– Ты прислал мне бедренную кость правой ноги. Перелом чистый, без осколков.
– Полученный при падении?
– Вряд ли, разве что покойник упал на некую режущую кромку.
– Ты подтверждаешь мои худшие опасения, Гэри. Продолжай.
– Так вот, кость определенно от анатомического скелета, какой можно купить в любом магазине наглядных пособий. Ей лет пятьдесят. Перебита недавно, резким ударом. Ну что, порадовал я тебя?
– Только испортил настроение. Но я у тебя в долгу.
Любой поступавший к нему звонок Деверо записывал, записал и этот. У Кевина Макбрайда, прослушавшего запись, отвисла челюсть:
– Боже милостивый!
– Вы опростоволосились, Кевин. Он жив. Он все разыграл как по нотам. Положение критическое. Через час вылетайте туда на самолете Фирмы. С полковником Морено я переговорю сам. А теперь идите.
На следующий день, 5 сентября, Кевин Макбрайд снова совещался с полковником Морено. Жабья физиономия полковника была вся в пятнах от злости.
– Да, умен, – сказал Морено. – Один раз он меня одурачил. Больше не выйдет.
С тех пор, как Медверс Уотсон прорвался через пункт пограничного контроля, шеф полиции проверял каждого, кто въезжал в Сан-Мартин. Пятеро французских техников из космического центра в Куру переправились через реку Марони в поисках дешевого секса и получили даже более дешевые камеры в местной тюрьме. Еще четверо нелатиноамериканцев прибыли из Суринама – один испанец и два голландца. Паспорта у всех были изъяты. Полковник Морено хлопнул ими о стол.
Пятеро французов, два голландца, испанец. Один человек исчез.
– Кем был еще один гость из Суринама?
– Англичанином. Генри Нэш. Не можем его найти. Паспорт и виза в порядке. Малолитражная, арендованная машина, для джунглей не годится. Въехал вчера.
– Отель?
– В нашем консульстве в Парбо Нэш сказал, что зарезервировал номер в "Камино Реал". Там он не появился.
– Выглядит подозрительно.
– И машина тоже сгинула.
Макбрайд глянул на стопку паспортов:
– Подтвердить личность этих людей могут только их посольства. А посольства находятся в Суринаме. Значит, кому-то из ваших сотрудников придется туда съездить.
Полковник Морено мрачно кивнул.
– Ваши американцы сообщили новость нашему сербскому гостю? – спросил он.
– Нет, – ответил Макбрайд. – А вы?
– Мы пока тоже нет.
У каждого имелись на то веские причины. Президенту Муньесу беженец приносил изрядный доход. И Морено вовсе не улыбалось оказаться тем человеком, который заставит беженца убраться отсюда вместе с деньгами.
Макбрайд же просто выполнял приказ. Он не знал, что Деверо опасается, как бы Зоран Зилич не запаниковал и не отказался лететь в Пешавар на встречу с "Аль-Каидой". Однако рано или поздно кому-то придется либо найти Мстителя, либо сообщить о нем Зиличу.
– Прошу вас, держите меня в курсе событий, полковник, – сказал Макбрайд, направляясь к двери. – Я остановлюсь в "Камино Реал". Там вроде бы есть свободные номера.
– Я одного никак не пойму, сеньор, – сказал Морено, когда Макбрайд был уже у двери.
Макбрайд повернулся к нему:
– Да?
– Этот Медверс Уотсон – он попытался въехать в страну без визы.
– И что?
– Ему же нужна была виза, чтобы пройти пограничный контроль. Не знать этого он не мог. А он о ней даже не похлопотал.
– Вы правы, – сказал Макбрайд. – Это странно.
– Вот я и спрашиваю: почему? И знаете что, сеньор? Потому что он и не собирался проникать к нам легально, потому что он собирался сымитировать свою смерть, перебраться в Суринам, а потом тихо-мирно вернуться сюда.
– Не лишено смысла, – признал Макбрайд.
– Выходит, он знал, что мы его ждем. Но откуда он это знал?
При мысли о выводах, вытекающих из этого вопроса, Макбрайду стало дурно.
11. Бдение
На Декстера произвели сильное впечатление защищенность и самодостаточность поместья. Если бы оно еще не зависело от рабского труда, им можно было бы просто залюбоваться. Треугольник выдававшейся в море суши занимал почти пятнадцать квадратных километров. Вся эта площадь была разделена на четыре зоны, и у каждой имелось свое, особое назначение.
Прямо под ним, у основания гряды, располагались взлетно-посадочная полоса и поселок рабочих. В трехстах метрах от обрыва от края до края мыса шла высокая сетчатая ограда с мотками колючей проволоки наверху.
Две трети земли, лежавшей между обрывом и изгородью, занимал аэродром. Прямо под Декстером находились большой ангар, бетонная площадка перед ним и несколько строений поменьше. На дальнем конце аэродрома стояло с десяток домиков, по-видимому, жилища экипажа и аэродромной обслуги. Войти на летное поле и выйти с него можно было только через стальные ворота в сетчатой изгороди. В шесть тридцать утра на летном поле стояла полная тишина.
Поселок от летного поля отделяла еще одна изгородь, также увенчанная колючей проволокой. На аэродром батраков явно не пускали.
Удары железного лома по рельсу через минуту прекратились, и поселок ожил. Декстер смотрел, как первые фигуры в белых штанах и рубашках, в эспадрильях с плетеными подошвами появляются из скопления лачуг, направляясь к умывальникам. По его оценке, батраков было около тысячи двухсот.
Ясно, что здесь имелся персонал, который поддерживал жизнь поселка, сам в поля не выходя. Декстер увидел, как эти люди суетятся в кухнях с односкатными крышами и без стен. Они готовили завтрак – хлеб и овсяную размазню. Длинные столы на козлах и пальмовый навес над ними служили столовой.
Когда снова зазвучали удары по рельсу, батраки получили по миске каши и половинке буханки хлеба и уселись за столы.
Огородиков, лавок, детей, женщин, школы – ничего этого не было. Собственно, перед Декстером лежал не столько поселок, сколько трудовой лагерь. Единственными нежилыми зданиями были склады и церковь, к которой притулился домик священника.
От горного перевала спускалась к поселку извилистая, изрытая колеями дорога – единственный путь, ведший из поместья ко всей остальной республике. Для тяжелых грузовиков он явно не годился. Интересно, подумал Декстер, как же сюда доставляют припасы – бензин, дизельное топливо. Когда видимость улучшилась, он это понял.
В утренней дымке он рассмотрел третью зону поместья – обнесенную стеной территорию на оконечности мыса. Там стоял величественный белый особняк, в котором жил сербский бандит. Его огораживала четырехметровая стена, которая шла от обрыва до обрыва. Обнесенный ею участок располагался метрах в пятнадцати над морем, бившимся внизу о скалы.
Посередине стены имелись массивные ворота. Механизмом ворот управляли из стоявшего за ними дома охраны. С внутренней стороны стены тянулся парапет, позволявший вооруженной охране патрулировать ее по всей длине.
Пространство между сетчатой изгородью внизу под Декстером и стеной в трех километрах было четвертой зоной поместья – обрабатываемой землей, которая его и кормила. Земля эта давала практически все, необходимое крепости. Декстер увидел пасущихся в поле коров и овец, загоны со свиньями и птицей, фруктовые сады и огороды.
Слева, у самого обрыва, но еще в пределах поместья, стояли три больших склада и алюминиевое топливохранилище. Прямо на краю обрыва торчали два больших грузовых крана. Это и было решением проблемы – крупный груз поступал морем.
Батраки покончили с завтраком, снова послышались металлические удары.