Артемка, будто ветер его сорвал с места, помчался туда, где толпились партизаны. Позади бухали сапоги Неборака и Кольки Бастрыгина. Суховерхов и Тимофей уже были здесь. Суховерхов держал за грудки багрового от злости и натуги Бубнова, тряс его:
- Кого грабишь, падаль? На кого руку поднял, а? Кто ты есть, отвечай!
- Добром прошу: отпусти! - хрипел Бубнов.
- Держи, Илья,- сказал, подбегая, Неборак и на ходу выдергивая ремень.- Мы с тобой, подлецом, еще разберемся... Николай, заламывай ему руки.
Поднялся шум, взметнулись крики. Одни кричали:
- Правильно! Так его, живодера!
Другие:
- Не дадим! Не позволим! Выручай Егора!
Бровастый сорвал с плеча бердану, гаркнул:
- Отпускай Бубнова - стрельну! Слышь, отпускай! - И к своим однокашникам: - Чего стоите? Бей их!
И выстрелил. Почти в упор. Колька Бастрыгин, глухо ойкнув, медленно осел на землю. Пальцы Суховерхова на мгновение ослабли, и Бубнов рванулся, отскочил.
Артемка выхватил дрожащей рукой браунинг и стоял, не зная, что делать. Пока думал, Неборак вскинул винтовку. Бровастый вскричал не своим голосом: "Не смей!" - и тут же упал, сраженный пулей.
Макаровские, которые уже грозно двинулись с топорами и вилами, сразу отхлынули под дулами двух винтовок и сыпанули в разные стороны. За ними погнались человек пять во главе с Небораком. Тот на ходу крикнул Суховерхову:
- Не упусти Бубнова.
А Бубнов не зевал. За те считанные минуты замешательства он кинулся в самую гущу людей и коней. Вспрыгнул на первого попавшегося коня и поскакал вдоль улицы, пригнувшись низко к гриве. Суховерхов раз за разом выстрелил по нему, но мимо. Тогда Суховерхов подбежал к телеге, стоявшей неподалеку, примостил карабин так, чтобы упор был тверже, и стал медленно целиться. Не ушел бы на этот раз Бубнов, догнала бы его пуля, но случилось неожиданное: из ворот выскочил Кешка Хомутов со своей знаменитой длинной саблей. Схватил за рукоять обеими руками, с силой взмахнул ею над Суховерховым. Тот почуял опасность, оглянулся и оцепенел.
За все время этой короткой, стремительной и жестокой схватки Артемка так и не успел ничего решить, ничего сделать. Бегал в смятении то к одному, то к другому, даже пальнул куда-то из браунинга. А тут, увидев Кешку с саблей, занесенной над Суховерховым, обомлел, застыл, как столб, с расширенными от ужаса глазами.
Погиб бы дядя Илья, да в это мгновение откуда-то сбоку вдруг подбежал Тимофей и хрястнул Кешку по рукам своей сучковатой палкой. Сабля со звоном упала на землю, а Кешка, вскрикнув, подпрыгнул по-заячьи и метнулся в ворота. Там, через двор, через огороды, убежал в степь.
- Спасибо, Тимофей,- сказал бледный, как полотно, Суховерхов, разгибаясь.- Спасибо, брат...
Сколько раз мечтал Артемка на партизанской стоянке о разных самых невероятных подвигах, а тут вот, когда пришло время, растерялся.
Дядя Илья чуть позже сказал негромко Артемке:
- Что ж ты, сынок, а? Стрелять надо было. Война - такое дело...
Вернулись Неборак с партизанами, привели щуплого в солдатской фуражке, принесли на руках своего.
- Стогов убил,- сказал Неборак.- Из-за угла. Не догнали. Только вот берданку его взяли.- Потом кивнул на макаровского: - И этот субчик хорош, гляди,- и показал винтовку, приклад которой был сильно разрублен.
- Топором шарахнул. Едва успел заслониться. Надвое бы рассек... А Бубнов?
- Бежал.
- Жаль.
Стали постепенно собираться всполошенные жители. Нерешительно подошел желтоусый. Неборак увидел его, спросил:
- Где твой конь?
- Вон энтот,- указал мужик на пегого конька.
- Забирай.
- Забирать?.. - переспросил желтоусый дрогнувшим голосом, еще не веря в свое счастье.
- Забирай. И вы,- обратился к людям,- уводите своих.
Люди бросились к коням, быстро разобрали их, но не уходили. К Небораку несмело приблизилась заплаканная женщина.
- А мужиков? Может, выпустите? Окажите милость...
И сразу несколько женщин запричитали:
- Отпустите! Они ж не виноваты. Ослобоните...
Неборак удивленно глянул на женщин, на партизан:
- Каких мужиков?
Артемка заторопился:
- Бубнов заарестовал. Там, в сарае заперли их.
Неборак зашагал во двор, за ним двинулись сразу все. Неборак рванул дверь.
- Выходи!
Только теперь сельчане поняли все: стрельба была не просто дракой пьяных бродяг и бандитов, которых бродило сейчас по земле немало, а эти обтрепанные, обросшие мужики, и те, что живые, и те ,что уже мертвые, вступились за их добро, за их жизнь и честь. И женщины бросались к партизанам, благодарили их, обнимали. Каждая старалась сделать для них что-то хорошее. Одни звали обедать, другие предлагали постирать, поштопать белье и одежду, третьи - помыться в бане.
Вот когда Артемка был по-настоящему счастлив и горд. Он смотрел, как радуются люди, как благодарят Неборака, Суховерхова и всех партизан. И гордился ими и тем, что сам он, Артемка Карев, тоже партизан. И только одно омрачало радость - случай с конем. Он не выходил из головы. Как вспомнит, сердце защемит и кровь к лицу приливает. До сих пор будто слышит тоскливый голос женщины-хохлушки: "Хлопчику, милый, хлопчику, оставь коняку..." И видит ее большие умоляющие глаза! Чем он сегодня отличался от того краснорожего фельдфебеля, в которого стрелял? Чем отличалось горе этой женщины от горя матери, когда уводили последнюю корову?
"Ах, забыть бы все навсегда!"-думает Артемка, сжимая, словно от боли, челюсти. Но долго еще, очень долго потом будет звучать в его ушах этот умоляющий голос женщины...
К вечеру деревенские плотники сделали два гроба для погибших партизан. Хоронили всей деревней. Женщины плакали, мужики шли молчаливые, хмурые. Идет за гробами Артемка, губы сжал, чтобы не расплакаться. Жалко, очень жалко Кольку Бастрыгина. Хороший был парень. И другого усть-мосихинского жалко. Думает: "Воевать еще не начали, а сколько убитых..."
Неборак сказал у могилы слово:
- Прощайте, товарищи! Вы были честными и смелыми. И честно погибли в борьбе за свободу. Люди вас не забудут.
Потом хлопнул жидкий залп: винтовок и бердан было всего четыре, да и патроны берегли для иного.
Утром судили макаровского за грабеж крестьян и измену. Приговорили - расстрелять. Вывели в степь, грохнул тугой выстрел, и покатилась по земле фуражка...
Неборак собрал партизан. Оглядел - мало. Всего девять человек вместе с Артемкой.
- Ну, что будем делать, товарищи?
Задумались мужики, задымили махрой. Суховерхов произнес :
- Воевать таким отрядишком - не годится. Толку не будет. Побьют нас.
- Побьют,- подтвердили мужики.- Без пользы головы сложим.
Неборак кивнул, а Суховерхов продолжал:
- К какому-нибудь отряду прибиваться надо... Да где их искать? И есть ли поблизости?
- Есть,- произнес Неборак.- Мне Митряй Дубов говорил. У него связь не с одним, а даже с двумя отрядами.
Артемка порадовался про себя: "Вот молодец-то дядя Митряй!"
Суховерхов сразу ожил.
- Это - дело! Надо сходить к нему, узнать да самим наладить связь с партизанами. Тогда нам сам черт не будет страшен.
Повеселели мужики.
- Правильно, Илья. Кто пойдет?
- Да я и пойду. Из вас Митряй никого не знает. Небораку нельзя - с отрядом.
- А я? - чуть не плача от обиды, закричал Артемка.- А я что, не схожу? Да я лучше вас всех пройду.
Неборак и Суховерхов переглянулись.
- А что? - сказал Неборак.- Карев, пожалуй, прав. Только... Только можно ли на него надеяться? - И колючие глаза вцепились в Артемку.- Неустойчивый...
"Это он про реквизицию..." Артемка снова покраснел, но сказал твердо, глядя прямо в глаза Небораку:
- Про то не вспоминай... А дело сделаю как надо.
Неборак встал:
- Хорошо. Ты пойдешь, Карев. Будем ждать тебя здесь. Через четыре дня. Свою судьбу вручаем тебе. В случае чего - держись крепко. Ты уже солдат. Понимаешь?
- Понимаю.
Собирался недолго: надел на плечи котомку с харчем, натянул покрепче картуз и вот уже готов в путь-дорогу.
- Погоди, Карев, хозяин закладывает ходок. Подвезу малость.
Подошел Суховерхов, тихий и грустный, тронул Артемку.
- Будешь у Митряя, поспрашивай про моих...
- Хорошо, дядя Илья. Все узнаю.
Вскоре Артемка и Неборак уже катились на легком ходке по битой степной дороге. У небольшого березового колка, где дорога круто раздваивалась, Неборак остановил коня.
- Твоя эта,- и показал влево.- Ну, Карев, ждем тебя. Будь осторожен.
Артемка кивнул, легко спрыгнул с ходка и пошел вперед не оглядываясь; Неборак долго смотрел вслед Артемке, пока тот не скрылся за высокими травами.
8
Дядя Митряй даже вскрикнул от неожиданности, когда перед самым рассветом открыл дверь и впустил в избушку Артемку.
- Что случилось?
Артемка скинул котомку, устало присел на скамью:
- Из отряда я. Неборак послал. Дело у нас к тебе...
Дядя Митряй запер дверь, убавил свет в лампе, присел напротив.
Артемка коротко рассказал о событиях, которые произошли в их отряде, о просьбе Неборака помочь добраться до какого-нибудь соседнего отряда, чтобы вместе действовать против белогвардейцев.
- Молодцы! - взволнованно произнес дядя Митряй.- Круто повернули. Жаль только, что Бубнов ушел.
- Неборак говорил, что ты знаешь, где отряды.
- Погоди, дай прикинуть, куда сподручней идти вам...- А через минуту решительно: - Думаю, лучше к Колядо. Ближе.
- Колядо?! - радостно воскликнул Артемка.
- Знаешь?
- Слыхал. Читал в газетке. Он еще из Каменской тюрьмы убежал?
- Он самый. В Куликовской волости орудует.
- Вот мы и пойдем к нему,- живо сказал Артемка.- Только искать где? Волость-то большая.
- В Демьяновском урочище. Это верстах в пятнадцати от Шарчино. Ежели у Колядо сомнения насчет вас будут, скажешь: конюх, мол, прислал. Колядо знает.
Когда договорились о главном, Артемка спросил тихо:
- Не слышал, как мама?
Дядя Митряй смущенно кашлянул:
- Прости, милый, не знаю. Недосуг все. Дел по самое горло. А в прошлые две недели и того больше - коней объезжали. Для армии. Вот-вот приедут за ними.
Про Суховерховых Артемка и спрашивать не стал. Решил: "Загляну в Тюменцево. Недалеко. Успею". И стал собираться.
- Куда же ты? - забеспокоился дядя Митряй.- Пересиди день в землянке, в ночь пойдешь.
- Нет,- твердо сказал Артемка.- Пойду. Некогда.
О том, что хочет побывать в селе, не сказал. Еще не пустит.
- Коли так, иди. Поклон передай Небораку и Суховерхову. Скоро, должно быть, встретимся...
Сначала вышел дядя Митряй. Огляделся: никого поблизости. Позвал Артемку:
- Вот здесь, задами, и иди,- указал на заросли полыни за избой.
Уже больше трех часов сидит в густых приречных зарослях Костя Печерский. Все думы передумал, а связного нет и нет. Он привстал над кустами и еще раз внимательно всмотрелся в проулок далекого села, откуда должен прийти связной. Пусто, тихо.
Да, ему крепко не повезло в этом селе. Чуть было не погиб. Спасибо, старик выручил...
Везли его тогда на подводе двое стражников в Камень. Руки за спину вывернули, замотали веревками до самых плеч, прочно, надежно, чтоб не вырвался. Отъехали от села верст пять - пустая степь. Только далеко впереди старик идет навстречу. Старик как старик, должно быть, нищий, с обвисшей котомкой за плечами да с толстой суковатой палкой в руках. Костя равнодушно глянул на деда и снова вспомнил о том, как глупо попался в лапы колчаковцев. Подвода поравнялась с дедом. И здесь-то случилось неожиданное: старик вдруг стремительно взмахнул палкой и опустил ее на голову впереди сидевшего стражника. Тот сразу же свалился, выронив винтовку. Дед схватил ее прежде, чем опомнился второй каратель, передернул затвор.
- А ну, беги!
Стражник, перепуганный насмерть, еле понял приказ и рванулся в степь. Дед, не мешкая, вынул из кармана большой сапожный нож, перехватил им в нескольких местах веревки, и затекшие руки Кости освободились.
- Бери ружжо и валяй на подводе, пока шум не поднялся. Авось еще встретимся...
Они встретились через две недели - старик вдруг нежданно-негаданно появился в их отряде. Обнял Костя деда, повел к командиру... Дед оказался хорошим разведчиком, держал партизан в курсе всех новостей и событий, что совершались в окрестных селах. Сегодня Костя ждет снова его, этого старика со смешным прозвищем Лагожа.
Солнце поднялось уже высоко. Стало жарко, в кустах духота невыносимая. Пот струился по лицу, груди, спине. "Что же с дедом? Не случилась ли беда?" Костя еще несколько минут вглядывался вперед, потом решительно стал пробираться к берегу: напиться и хоть немного освежить лицо. Наклонился над водой, да так и замер: с противоположного берега из кустов на него глядели внимательные глаза. Костя медленно поднял голову, привстал. Теперь он увидел большой и потрепанный картуз, из-под которого торчали белые выгоревшие космы. "Мальчишка из села...- облегченно перевел дыхание Костя.- Напугал, черт".
- Чего уставился, Космач? - тихо и дружелюбно начал разговор Костя.- Глаза попортишь: выцветут на солнце.
Мальчишка молча продолжал смотреть на Костю с каким-то странным выражением: не то с испугом, не то с радостью. И вдруг выскочил из кустов.
- Это ты?! - воскликнул он.
- Я,- пожал плечами Костя.- Только не ори. Не глухой.
- В самом деле ты? Ну конечно: рубец на щеке... Это Кузьма Филимонов наганом хрястнул, верно?
Костя невольно тронул пальцами твердый красноватый шрам:
- Верно. А чему радоваться-то, дуралей?
Мальчишка замахал руками:
- Да я не потому, что тебя били, а потому, что встретились.
- Ах, вон что!.. Ну, тогда и мне приятно. Как поживаешь? Что поделываешь в кустах?
Мальчишка рассердился:
- А ты не шути. Лови вот,- и через речушку полетела котомка.
Мальчишка, сняв из-под рубахи ремень с кобурой, прямо в одежде бухнул в воду. Костя удивленно поднял черные густые брови.
- Вона-а! Да ты к тому и вооружен до зубов!
Мальчишка выбрался на берег, с него лилась ручьями вода, но он, не обращая внимания, протянул руку:
- Артемка Карев.
Костя пожал худую, но крепкую руку, важно ответил:
- Константин Сергеевич Печерский.
Потом Артемка решительно и не говоря ни слова подошел к тальнику, сломал толстую ветку и подал ее Косте:
- Бей.
Костя хохотнул.
- Ты что, не в себе? - и крутнул пальцем у виска.
- Бей, говорю. Это я тебя выдал белякам.
Добродушная Костина улыбка соскользнула с лица, брови нахмурились.
- Может, ты и сейчас следишь за мной, чтобы выдать?
- Да ты что?! - заорал Артемка.- По ошибке, по дурости выдал... Бей!
Костя отбросил ветку, присел.
- Садись и не кричи. Не люблю шума. А затрещин надавать всегда успею. Ты лучше толком расскажи, что и как. Потом судить буду.
Артемка рассказал. От начала до конца. Филимоновых он привел потому, что дурень Спирька Гусев сбил с толку, сказал: вор в бане. А когда Артемка узнал, что Костя красный, да еще большевик,- переживал здорово. Потом торопливо расстегнул кобуру, вынул браунинг:
- Твой. Забери. В бане нашел. Из него беляка застрелил. Прямо во дворе у нас: корову забирали. Я вот убег в партизаны, а мамку заарестовали. И сейчас сидит в каталажке здесь, в Тюменцеве... На, бери. Только патронов нет...- сказал и вздохнул тяжело.
Костя взял браунинг, задумчиво повертел его, подбросил и ловко поймал за рукоятку.
- Да, неплохая игрушка... Мне его в Омске старый большевик, командир Красной гвардии дал. В восемнадцатом году, когда белочехи подняли мятеж... Ох и крепко мы им всыпали!.. - Потом резко: - Бери браунинг. Он сейчас по всем правам твой. Да к тому же попал, как я вижу, в надежные руки. Бей беляков.
Артемка взял оружие и, как клятву, произнес:
- До победы буду хранить!
На Костином лице снова появилась добрая улыбка, в глазах заиграла озорнинка.
- А ты парень ничего. Что у тебя там, в котомке?
- Харч: сало, хлеб, чесночок...
- Ого! - поднял брови Костя.- Харч что надо! Угощай.
Костя ел с аппетитом.
- Что за сальце! Такое сало сам адмирал Колчак съел бы, не подавился, гад. Кто тебя так любяще снабдил? В отряде? Молодцы ребята. А зачем тебе в Тюменцево?
- О маме узнать пришел... А ты зачем?
- Да так,- жуя сало, промычал Костя.- Старое вспомнить захотелось, по Кузьме Филимонову затосковал.
Артемка понял: врет Костя. Но не обиделся. Не говорит - значит, нельзя. Наконец Костя отложил хлеб, вынул из кармана платочек.
- Наелся. Спасибо.
- Может, с собой возьмешь чего-нибудь?
- Я не тороплюсь. На дорогу еще поем. Ты, надеюсь, не сейчас пойдешь в село?
- Что ты! Когда стемнеет.
Костя блаженно откинулся на спину:
- Эх, храпануть бы чуток!..
- Спи, я постерегу.
- Нет, браток, довольно. И так, сам знаешь, чуть жизнь не проспал. И где? В темной закопченной бане! Теперь - шалишь... Так ты в чьем отряде, говоришь?
Артемка искоса глянул на Костю.
- И хитрый же ты! У Бубнова был. Да прогнали мы его. Бандюга. Народ грабил. Теперь у нас Неборак командир. А у тебя? - спросил Артемка, а сам смутился: "Чего допрашиваю? Ведь не скажет".
Но Костя, к Артемкиному удивлению, сказал сразу и просто:
- Федор Колядо.
- Колядо?! Так он твой командир? Вот здорово! - обрадовался Артемка.- Мне-то он и нужен!
Костя поднял брови, хмыкнул:
- Вот даже как! А наш интендант дядька Опанас тебе, случайно, не нужен?
Артемка снова рассердился:
- Шуточки все! А нам не до шуток. К вашему отряду хотим прибиваться. Мало нас. Одним воевать не с руки. Вот и пришел к Митряю Дубову поспросить, где отряды... Он говорит, что ваш само близко, у Шарчино. Верно?
- Верно,- ответил серьезно Костя.- Коли так - милости просим. Даже рады будем - нам боевые хлопцы нужны, а ваши, вижу, не из робких.
Артемка обрадовался:
- У нас во мужики! - и показал большой палец.
- Искать знаете где?
- Знаю. В лесу, в пятнадцати верстах от Шарчино.