- Вирфиксу ни слова! - шепнул Борька. - И вообще никому. Сглазить могут!
- Э-эх, темнота! - процедил сквозь зубы Влас.
- Вы куда? - спросил Вирфикс, громко сося конфету. - Ирисок хотите?
- За кудыкину гору! - рассвирепел не на шутку Борька. - Не кудыкай! Дорогу перебьёшь!
- Пошли со мной на рынок к отцу. Я ему проявитель развел. Батька нас всех вместе сфотографирует. Может, денег на пирожки с требухой даст! Пошли?
Предложение было заманчивым. Борька подмигнул Власу. Где, как не в толчее на рынке, крестик удобно выбросить!
- Пошли!
На рынке было людно. Протиснувшись между рядами, ребята прошли в самый конец рынка к "фотоателье Гранд-Электро", как важно именовал Валька предприятие отца. В небольшом закутке у забора висели простыня - "нейтральный фон" и две картины, написанные маслом на грубых холстинах.
На первой картине был изображен всадник в черкеске, с обнаженной кривой шашкой в руке и с дыркой вместо головы. Он ловко сидел на взмыленном коне, который, выпуская клубы дыма из ноздрей, несся по снеговой вершине Эльбруса. Кому же не захочется, зайдя за холстину, вставить лицо в дырку? Вряд ли найдешь мальчишку на земном шаре, который отказался бы от такого снимка. Особенно если внизу будет стоять подпись: "Привет друзьям из Пореченска!"
А чем плохо сняться в костюме морского волка за штурвалом парусного фрегата, который бесстрашно бороздит океан, невзирая на шторм в двенадцать баллов. А внизу подпись: "Смотри на копию, но вспоминай оригинал!"
Фотограф был занят. Накрывшись черным покрывалом, он утонул головой в огромном ящике, стоящем на треноге. Аппарат был направлен на "нейтральный фон".
На табурете перед простыней сидела жирная белесая девица с испуганными глазами. Казалось, она боялась, что из аппарата сейчас прямо на неё выскочит поезд на всех парах.
Расфранченный толстый деревенский парень, стоящий, сзади неё, самодовольно и напряженно улыбался. Рука его опустилась на плечо подружки.
- Жених и невеста! - тихо прокомментировал Валька.
- Мы на минутку, - сказал Борька. - Жди нас!
Не успел Валька и глазом моргнуть, как оба приятеля скрылись в толпе.
Ребятам все время казалось, что за ними следят. Борька ужасно нервничал. Друзья стояли у телеги, на которой сидел совершенно голый чумазый цыганенок с большим ломтем арбуза в руках. Мальчонке было явно не до ребят: плача, он отгонял от себя рой мух.
Борька огляделся по сторонам и шепнул:
- Бросай!
Влас опустил руку в карман за крестиком, но его остановил Борька.
- Стой! Идут!
К телеге приближалась шумная толпа цыган. Пришлось искать новое место.
Ребята подошли к молочным рядам и уже пристроились было у пустой деревянной стойки, но им помешала босая и грязная старуха нищенка. Вынув из кармана рваной кофты корку хлеба, она начала макать её в лужицу пролитого на стойку молока…
Крестик Влас выбросил в самой толкучке у зеленных рядов. Борька стоял рядом. Он почувствовал, как Влас запустил руку в карман, вынул крестик и выпустил его из рук.
- Все в порядке.
- Ну, и слава богу…
По дороге в ателье ребятам попались Ромка и Петька. Лицо Ромки было заревано.
- Наше вам с кисточкой! Что с тобой?
Ромка не ответил. Губы его задрожали, и он всхлипнул.
- Проигрался он… - сказал Петька.
- Как - проигрался? Где? Ромка заплакал громче.
- Его мать моей матери тридцатку должна, - пояснил Петька - Просила Ромку отнести. Вот и проигрался… Я говорил ему - не играй! Полтинник один остался.
- Да где проигрался-то?
- Здесь; на рынке… - всхлипнул Ромка. - В три листика.
Ребята втиснулись в плотный круг зевак, столпившихся перед сидящим на корточках мужчиной лет сорока. Среди любопытных стояли в разных местах Ноздря и Чума. Мужчина держал в руке три карты: даму, валета и туза.
- А ну, кто разбогатеть желает? Давай сыграем! Без обмана! Ставь на туза! Следи за тузом! - предлагал он гнусавым голосом пареньку в железнодорожной форме. - Твой рупь, мои три! Рискую! Ставь на туза!
- Ставь рупь, не бойся! - подзадоривал парня Ноздря. - Не бойся, что ставки такие. Зато много выиграешь!
Парень положил на землю рублевку. Вытащив из-за пазухи мятую трешку, мужчина бросил её рядом с рублем.
- Теперь следи за мной!
Мужчина показал карты, а потом бросил их перед собой картинками вниз.
- Куда попал туз?
- Налево! - ответил парень.
- Верно, налево! Твои деньги! - вздохнул мужчина, передал парню выигрыш и тут же предложил: - Сыграем ещё!
- Ставь на все! - шептал парню в ухо Чума. - Видишь, везет тебе! Я тоже вон сколько деньжищ выиграл. Вот - гляди!
- И меня так подначивали, - шепнул ребятам Ромка.
- На сколько ставишь? - прогнусавил мужчина.
- На все!
- Правильно! - похвалил Чума.
- И меня так хвалили! - горько вздохнул Ромка.
- Согласен! Разоряй меня! Твои четыре - мои четыре!
Гнусавый накрыл деньги камешками.
- Куда попал туз? - спросил он, раскинув карты. Борька с Власом видели точно, что туз лег налево.
- Налево! - ответил парень.
- Переверни карту! - предложил мужчина. Налево оказалась дама.
- Ну что ж, давай отыгрывайся! - посоветовал парню Ноздря.
Парень поставил и проиграл снова. Игра продолжалась. Борька внимательно следил за руками картежника.
- Я, кажется, понял, в чем тут дело, - задумчиво шепнул он ребятам. - Один такой фокус в цирке есть. Мне его Андрон с Никитой показывали. Тут все дело в ловкости рук. Дай-ка сюда полтинник твой!
Ромка вытащил полтинник.
- Смотри последний-то не проиграй…
- А, пионерчик! Здорово! - ухмыльнулся Ноздря. - Никак, тоже поставить хочешь? Молодец!
- Не играй! Я все спустил, - посоветовал парень.
- А спустил, так мотай отсюда! - возмутился Чума. - Игра честная идет.
- Здесь все по-честному! - прогнусавил мужчина. - Как в аптеке. У тебя просто счастья не было. А у него, может, и будет. Рыжие - они счастливые… На сколько играем?
- На полтинник.
- Что так помалу?
- Для начала хватит! Борька выиграл.
- Разоряешь меня, рыжий! По скольку ставим?
- По десятке. Зеваки загудели.
- А у тебя сколько денег? - недоверчиво спросил Чума.
- Не твоя забота!
- Клади деньги!
- Я же не убегу никуда. Сказал, деньги есть - значит, есть. Сто рублей есть. Ну, не хотите, как хотите…
- Ладно… Борька выиграл.
- По скольку? - азартно спросил гнусавый.
- По девятнадцать!
- Может, по двадцать для ровного счета? - шепнул побледневший Ромка.
Руки его тряслись. Глаза горели.
- Нет, по девятнадцать! - твердо сказал Борька. Гнусавый раскинул карты:
- Где туз? Направо? Налево?
- В центре! - ответил Борька.
Гнусавый перевернул карту. В центре была дама.
- Гони монету! - радостно воскликнул гнусавый. - Или ещё хочешь?
Борька стал совершенно бледным. "У меня одиннадцать рублей, - лихорадочно высчитывал он. - Восемь я уже должен. Значит… значит, надо играть на двадцать два… нет, на тридцать восемь. А если проиграю снова, то сколько надо будет ставить? Семьдесят шесть! Ой как много! Неужели у фокуса другой секрет?"
Борька проглотил слюну и выпалил:
- На тридцать восемь…
- Идет!
Гнусавый снова молниеносно бросил карты:
- Где туз? Направо? Налево?
- В центре!
- Играем ещё? - спросил гнусавый, зло глядя на Борьку, так и не перевернув карту.
- Нет, хватит… Давайте деньги.
Гнусавый швырнул Борьке мятые бумажки.
- Играй на все! Заработаем, поделимся! - азартно шепнул Ромка. - Я рискую…
- Нет, хватит! - тихо ответил Борька, вытирая выступивший пот.
Ребята выбрались из круга.
- Больше никогда не играй! - сказал Борька, отдавая Ромке деньги.
- Борька, расскажи секрет, расскажи! - умолял Ромка.
- Ни за что! - вспыхнул Борька. - Жадина ты. На футболе сколько бабок заработал, на Ашикаге! Хватит с тебя.
- Спасибо бы лучше сказал! - рассердился Влас.
- Ой, прости, Борька! Спасибо тебе! Спасибо! В жизни не забуду, - забормотал Ромка, хватая Борьку за руку.
- Да ладно, ладно… - Борька выдернул руку.
В прекрасном настроении вернулись друзья в "Гранд-Электро". "Молодых" уже сфотографировали. Теперь они с любопытством следили за тем, как Иван Михайлович переснимал негатив.
- Неужто же это мы? Как арапы черные? Вот дела! - удивлялся жених.
Девица стыдливо хихикала.
Завернув мокрые фотографии трубочкой в газету, мастер галантно вручил их молодоженам:
- Скоро просохнут. Всего наилучшего! Сфотографировать Борьку и Власа отец разрешил сыну. Борька залез за холстину с парусным фрегатом.
- Какую давать выдержку? - деловито спросил Вираж-Фиксаж, засовывая в рот прозрачного петушка на палочке.
- Три секунды.
- Спокойно, снимаю! - важно, совсем как отец, сказал Валька, накинул на себя покрывало и повернул аппарат на треноге в сторону Борьки. Сорвав с объектива крышку, Вираж-Фиксаж прошептал: - Двадцать один… двадцать два… двадцать три…
- Чего это ты бормочешь? - спросил Борька.
- Ровно три секунды получается. Проверено, - ответил Валька. - Что вертишься? В аппарат гляди!
- Оглянись! - крикнул Борька. - Облава!
Мимо бежали люди. Свистели милиционеры. Спекулянты поспешно прятали товары. Рынок пустел.
Ребята выбежали из ателье. Место, где они выбросили крестик, было пусто.
- Подобрали, слава богу! - шепнул Борька.
- Ещё бы! Крестик-то чистого золота…
Потом друзья фотографировались, катались на карусели, ели пряники.
По окну мерно стучал дождь. В комнате уютно и тепло.
Стрелки на часах сошлись на десяти. Пора было спать. Фрушка давно замер на своей жердочке. Влас, лежа на кровати, читал "Робинзона Крузо". Борька разглядывал картинки через лупу.
- Гаси свет! Пора! - зевнул Влас.
Борька придвинул стул к своей кровати, постелил постель, разделся и повесил брюки на спинку стула. Что-то выскочило из них и звякнуло об пол.
- А-а-а! - завопил Борька не своим голосом. Испуганно закаркал Фрушка.
- Ты чего? - вскочил Влас.
В комнату вбежала полуодетая перепуганная Нина.
Борька что-то бормотал и в ужасе смотрел под ноги. На полу блестел… крестик. Тот самый, выброшенный ими золотой крестик.
Борька опять завопил:
- Чур меня! Чур!
- Не психуй! - пригрозил Влас.
Нина налила в стакан воды и протянула Борьке:
- Выпей! Успокойся!
Зубы стучали о стакан. Вода лилась мимо. Борька начал мелко-мелко креститься и сплевывать через плечо:
- Чур меня! Чур… ик… ик… Чур нас всех… ик…
Он крестил себя, Власа, комнату, Нину, даже Фрушку.
Влас подошел к Борьке и отвесил ему здорового "леща".
- Перестань психовать сейчас же!
- Ну ладно тебе… - вступилась Нина.
- А ты не лезь! Тоже заступница нашлась.
Борька обиженно засопел носом. Влас поднял крестик и сказал очень серьезно:
- Все ясно! Чуда здесь никакого нет! Дело было так. Я крестик бросил, а он не на землю упал, а к тебе в обшлаг штанины. Мы ведь рядом стояли. Вспомни, как тесно было!
Но Борька не верил.
- Нет! Нет! - шептал он, стуча зубами от страха. - Колдовство это! Колдовство! Вы знаете, кто тут замешан?
- Чер-р-т! Чер-р-т! - неожиданно спокойно выругался Фрушка.
Борька упал лицом в подушку и зарыдал.
- Ну что ты, Борька! Успокойся! - рассмеялась Нина.
- Чужое горе теперь на мне, - навзрыд плакал Борька. - Это она! Она!
- Кто она?
- Сила нечистая!
- Ах, сила? - рассердился Влас. - Дурак ты темный!
Накинув пиджак, он в трусах, босой выскочил под дождь, подбежал к калитке и что есть мочи запустил крестик на улицу.
Когда Влас вернулся, Борька молился. Не сказав ему ни слова, Влас погасил свет и лег в постель.
В церкви было прохладно и полутемно. Борька стоял на коленях перед большим позолоченным иконостасом, неподалеку от раки с мощами Симеона Столпника. В другом углу била поклоны старушка. Она мелко крестилась и беззвучно шептала молитву. Помолившись, поднялась и, пройдя мимо раки, торопливо поцеловала край богатого одеяния угодника. Перекрестилась, вытерла губы концом платочка и вышла. Борька остался в церкви совсем один.
- Господи! - шептал он. - Прости меня, грешника, избавь от нечистой силы. Пусть будет проклят крестик этот. - Борьке было очень грустно. Смеются все над ним, даже Нина с Власом. Хоть бы Андрон с Никитой приехали. Борька стал бы в цирк ходить! - Господи, сделай так, чтобы цирк приехал. Ты все можешь… И ещё помоги нам найти фискала…
В тот же день на круглой афишной тумбе на площади появилась новая белая афиша:
??? Скоро в Пореченске!???
Ц
Ну как после этого Борьке не любить бога? Как не верить в него?
Цирк! Конечно, цирк! Даже скептически настроенный Павлик допустил, что это цирк.
Назавтра на афише появилась новая буква:
??? Скоро в Пореченске!???
Ци
Послезавтра было уже три буквы:
??? Скоро в Пореченске!???
Цир
И наконец:
!!! Скоро в Пореченске!!!!
Цирк!
Цирк едет! Старые друзья! Они, конечно, помнят Борьку. Они обещали приехать, и они едут! И Борька снова побежал в церковь воздать благодарение богу.
Поставив несколько свечек и помолившись, Борька радостный выскочил на паперть, спустился вниз и столкнулся с Аркадием Викентьевичем.
- А ну-ка, герой, поди сюда! - поманил он Борьку. Борька подошел, машинально комкая в кармане красный галстук.
- Ты что это в церкви делал?
- К мощам прикладывался, - выдавил из себя Борька, густо покраснев.
- К мощам? - взвился Аркадий Викентьевич. - А знаешь ты, как это называется? Знаешь, что в бога веруют только враги Советской власти, контры всякие? Где твой галстук? Какой ты пионер после этого? Мало тебе футбола было? Сегодня футбол, завтра церковь, а послезавтра что?
- Не знаю, что послезавтра… - вздохнул Борька.
- Зато я знаю! Я попрошу вожатого пионеров собрать. Тогда обо всем и поговорим. И о футболе, и о мощах, и о галстуке, который пионер Ваткин ни во что ставит!
На сборе разговор сначала шел совсем не о Борьке.
- Вы, пионеры, не любите вашу школу! - заявил вожатый.
- Неправда! Неправда! - закричали ребята.
- Ах, неправда! - прищурил глаз Коля Плодухин.
- Конечно, неправда!
- А я зашел в вашу пятую "Б" и что же увидел? Голые грязные стены, на которых висит старая стенгазета Романа Смыкунова.
- Почему только Ромкина?
- Конечно, моя! - завопил Ромка. - Кто, кроме меня, пишет заметки? Все только обещают! Я один за всех работаю. И стихи мои. И рисунки мои.
Возразить было нечего. Газета "Пионерский костер. Орган пятой группы "Б" под редакцией и руководством Романа Смыкунова" целиком делалась Ромкой. Заметки были подписаны:
Рома Смыкунов, Роман Смыкунов, Михайлович, Р. С, С. Р., Р. М. С, С. Р. М. Наблюлатель, Глаз, Пикор.
- И рисовать я не умею! - продолжал вопить Ромка. - Я рисую аэроплан, а все думают, что это пистолет. И нечего смеяться! Нельзя во всех вопросах быть гением! А Косилова не допросишься!
- А на что похож ваш класс? Ни одного портрета на стене, - говорил вожатый, - просто стыдно. На учительском столе старая бумага. Неужели вы и дома живете так неуютно? Неужели у вас нет занавесок на окнах? Так как же после этого вы можете уверять меня, что любите вашу школу?
Ребята опустили головы.
- Теперь о Ваткине.
Борька вздрогнул.
- Что от того, что мы его выругаем? Ровным счетом ничего. Завтра в Новом клубе большой антирелигиозный вечер. Я договорился с пионерской клубной ячейкой. Они приглашают всех нас к себе в гости. Весь сбор от постановки пойдет в фонд детей бастующих горняков Англии. Пусть Ваткин туда сходит. Очень полезное дело.
- Не пойду я, там бога будут хулить. Не пойду! - тихо сказал Борька из своего угла.
- Видали какой! - обрадовался Аркадий Викентьевич.
Вожатый позвонил в колокольчик.
Влас поднялся с места и гневно крикнул Борьке:
- Ты что же, детям бастующих горняков не хочешь помочь? Значит, ты против мирового пролетариата?
- Ничего я не против пролетариата. Что ты из меня дурачка делаешь! Вечер антирелигиозный. И идти мне на него грех!
Аркадий Викентьевич зло расхохотался.
- Слушай, Ваткин… - хитро глянул в Борькину сторону вожатый и невинно спросил: - Слушай, Ваткин… А бог грехи прощает?
- А что? - насторожился Борька.
- Нет, ты ответь. Бог грехи прощает? Замолить грех молено?
- Можно…
- Вот ты ради пионеров возьми грех на душу, а потом замоли!
Борьке пришлось согласиться. Аркадий Викентьевич рассмеялся ещё громче. Влас не выдержал:
- Что Аркадий Викентьевич все время смеется? Надо же понять… Человек рос без отца, без матери. Голодал, холодал. Да, Борька верил в бога, ну и что? Почему верил? Втемяшили ему с детства в башку его темную, чтобы боженьку слушался, вот он, дурак, и верил!
- И сейчас верю, и буду верить! - озлобился вдруг Борька и добавил: - Во веки веков. Вот!
- Видали какой? - обрадовался Аркадий Викентьевич. - Ай да пионер!
Все зашумели.
- Можно спросить Ваткина? - обратилась к вожатому Нина.
- Спрашивай!
- Неужели ты веришь, что по небу бог со святыми летает?
- Конечно, летает. А как же! И рай там есть.
- Так почему ни с одного цеппелина, ни с одного аэроплана их не видно? - не выдержал Влас.
- А они ещё выше, совсем на небесах, - не моргнув глазом, ответил Борька.
- А чем же они дышат там, на твоих небесах, дурак ты дурак, если там воздуха нет?
- Во-первых, ты не ругайся, а во-вторых, святым дышать совсем не обязательно, на то они и святые. А потом, может, там и воздух есть. Откуда ты знаешь, что там нет воздуха? Ты что, там был, что ли?
Влассплюнул.
- А на землю святые спускаются? - улыбнулся Коля.
- Заходят, конечно, - ответил Борька.
- Ты что же, их видел?
- Сам не видел, люди видели.
- А почему же до сих пор их никто не снял? - вмешался Валька Кадулин.
- А как ты их с небес снимешь? - возмутился Борька. - Так они тебе и дадутся!
- Почему, если святых видели, их до сих пор никто не сфотографировал? Почему ни одной карточки нет? - пристал Валька.
- А ты откуда знаешь, что нет? Может, у кого и есть! А потом, душу-то ведь не снимешь. Её и не видать вовсе!
- Вот видишь, Ваткин, совсем ты запутался, - сказал вожатый. - И ни одного святого ты сам не видел.
Борька надулся, засопел:
- Нет, видел! Сквозь прорезь! - Голос у него задрожал, в горле защекотало, но он выкрикнул: - Мощи нетленные Симеона Столпника! Вот!
И Борька горько заплакал.