Оказывается, есть силы, которые почему-то иногда решают за тебя…
Сколько они шли, Ромка не помнил. По дороге он старался замечать каждую мелочь. Этот сказочный мир сильно взволновал мальчишескую душу, раньше он читал сказки или ему их читали, когда он был еще совсем мал и не знал ни одной буквы, а теперь вот сам оказался в сказке. Здесь все было просто гигантское – как в фильмах про динозавров, когда искатели приключений попадают в прореху времени и оказываются в кайнозойской или мезозойской эре. Первые минуты Ромка был уверен, что сейчас он столкнется с кем-то из представителей той фауны – диплодоком или стегозавром, а потом, как по сценарию, появится древний, ужасный плотоядный, безжалостный древнейший хищник – могучий аллозавр или тиранозавр Рекс.
Но кроме огненных коней, бродящих по молочным облакам, других животных здесь пока не было видно. Сирин летел впереди, поджимая сильные лапы, чтобы не коснуться стеблей травы, которая грелась под жаром, источаемым огненными жеребцами. Ромка бежал за ним и ощущал себя абсолютно счастливым.
Вдруг перед Ромкой как из-под земли выросло существо, густо обросшее шерстью, с человеческим лицом, как Сирин, и блестящими маленькими и юркими глазками, невероятно подвижное и словно бы гуттаперчевое. Существо мельком взглянуло на мальчишку, подпрыгнуло и, переворачиваясь в воздухе, стало перепрыгивать с травинки на травинку, с цветка на цветок, едва касаясь их. Цветы, правда, немного возмущались, но, позвенев, быстро смолкали. Существо снова вернулось к путникам и запрыгало вокруг них, задорно размахивая длинными руками. Ромка завороженно смотрел на это чудо.
– Давай наперегонки, – вдруг услышал он писклявый голосок. И существо, не дожидаясь ответа, попрыгало вперед, обгоняя Сирина. Ромка пытался догнать прыгуна, но увидел только мелькающую вдалеке фигуру.
– Даже не пытайся тягаться, – остановил его Сирин. – Святибора никто не может обогнать.
– Его зовут Святибор? – спросил Ромка.
– Да, он божок леса, юркий, никто с ним не может справиться, ибо догнать его просто невозможно. И ты не тягайся с ним, – сказал Сирин и махнул крылом. – Вон он ужо где, – показал он вдаль. – Ужо у дворца – видишь яркие башенки? И в три прыжка он может вернуться обратно.
Ромка пытался разглядеть дворцовые башни, но из-за скопившихся на небе молочных облаков смог увидеть только размытые пятна. Тут над ними пролетел, могучий, но теплый ветер и чуть не сбил Ромку с ног, а потом полетел дальше, подминая, будто причесывая, деревья и траву.
– Это Стрибог полетел во дворец, – пояснил Сирин, – торопится, даже не заметил. А нет, не во дворец, на пашню залетел, – добавил Сирин, когда увидел, что Стрибог свернул в другую сторону.
– А давай посмотрим, что он там на пашне делает, – сказал Ромка.
– Да знамо что, за пшеницей и посевными следит, чтобы вовремя убрать. Потом Сварог пашню вспашет, и Стрибог ее снова засеет, а собранное зерно в мельнице у себя перемелет на муку, из которой богини выпекут хлеб.
– Надо же, – сказал Ромка, – я думал, у вас тут все волшебное и вы вообще ничего не делаете и даже не едите.
– Ну как же, едим, силы-то брать откуда-то надо. Сами печем и в поле работаем. Да ты потом все увидишь, – ответил Сирин.
Через некоторое время башни дворца стали различимы. А скоро показался и он сам во всем своем великолепии.
Вблизи дворец был весь слеплен наполовину из янтаря, а наполовину из золота и сверкал словно солнце. Его пузатые башенки с вытянутыми вверх кончиками, как маленькие зефиринки в кондитерском магазине, казалось, были отлиты из другого материала. Алые, золотистые, синеватые и зеленые, они также напоминали разноцветные свечи на большом золотистом торте. Когда путники прошли сквозь ворота, Ромку в один миг ослепил яркий свет. Он сильно зажмурил глаза, но это не помогло – из глаз фонтаном брызнули слезы. Ромка даже испугался, что ослепнет.
Постепенно глаза привыкли, и когда мальчик наконец-то осмелился их приоткрыть, то увидел, что этот яркий болезненный свет излучали деревья, которые были похожи на дубы из его мира, с одной только разницей – их кроны пылали невообразимым ярким огнем, а стволы были белыми, будто раскаленными.
Ромка хотел прикоснуться к гладкому стволу, но решил не делать этого из боязни обжечься.
– Не бойся, – сказал Сирин. – Это огнедубы – деревья с острова Березань, собственноручно посаженные Сварогом. Они не жгутся, хотя и пылают костром, сам проверь.
Ромка пересилил страх и погладил белую кору огнедуба.
– Действительно, совершенно не чувствую жара, – убедился он.
– Я же тебе говорил. Ну да ладно, пойдем уже, нас ждут, – поторопил Сирин, и они подошли к большим янтарным дверям, с вкрапленными зелеными и красными камушками. Они были почти такими же, как и дворцовые башни, только во много раз меньше. "Это, наверное, рубины и изумруды, – подумал Ромка, когда они проходили через двери, – надо же, какие огромные, прямо куски".
Во дворцовых палатах из Ромкиных глаз снова брызнули слезы, поэтому осмотреть дворец ему сперва никак не удавалось. Опять вернулось ощущение, будто он оказался слишком близко к солнцу, и Ромка посмотрел вниз – по дворцовому полу, словно молоко, разливалось жидкое золото или даже медовая патока, будто лившаяся на пол с крыльев диковинных птиц с оранжево-красным оперением. Они важно бродили по полу, что-то отыскивая в этой медовой пыли. Мальчик узнал их, эти птицы были точно такими же, как на цветной иллюстрации к сказке про "Конька-Горбунка", те самые жар-птицы, о которых он фантазировал в гостинице. Во всяком случае, именно такими он их себе и представлял. Птицы удивленно разглядывали гостей (все они были, конечно же, человеколикими, как Сирин). В этот момент мальчик почувствовал над собой прохладный ветерок. Это Сирин летел прямо над ним, прикрывая его крыльями. Через несколько минут глаза перестали болеть, Ромка огляделся и едва не обмер – за огромным и абсолютно круглым янтарным столом, ножки которого утонули в жидком золоте, сидели великаны.
Своей мощью они походили на древних атлантов, обликом – на персонажей древнерусских икон. У самого главного из них и самого величественного были золотые кудри и такая же борода. Кудри сияли невообразимо. Его лицо, белое, овальное, с прямым будто ювелирно выточенным аккуратным носом, сразу привлекало внимание и врезалось в память. Бог был строг, и строгости ему придавали ровные, длинные брови, находящиеся подо лбом так низко, что казалось, будто он чем-то недоволен и гневается. Он был одет в рубаху с расписным воротником и широкие штаны, ноги бога были обуты в мягкие сапоги, сделанные из какого-то добротного пуха. Узоры на рубахе были живыми, и когда бог двигался, узоры двигались вместе с ним. По ткани невообразимой рубахи плавали лебеди, гуси паслись на лугах, журавли взлетали к самому вороту, реки разливались, затекая под широкий блестящий кушак. Глаза бога лучились теплым приятным светом.
Ромка заметил, что глаза у всех обитателей Яви, как и у Сирина, были без зрачков, отчего они казались еще более огромными и совершенно бездонными. И чудилось, что эти живые синие, желтые и зеленые озера вот-вот выплеснутся через края век и растекутся по золотому полу и изумрудным долинам. Но, когда настроение божества менялось, глаза становились холодными, и лицо его делалось каменным, как у статуи. Сам бог был неразговорчив, но громогласен – когда он начинал говорить, остальные смолкали. На плече бога сидела горделивая человеколикая птица, очень похожая на Сирина, но в несколько раз красивее его. Птицу беспокоил спор богов, она то и дело косилась в их сторону, хмуря ивовые иссиня-черные брови, красиво оттенявшие ее темные глаза и белоснежную кожу на лице. Перья у птицы, в отличие от Сирина, имели оранжево-красный оттенок.
Другие великаны были такими же интересными. Один из них – грозного вида с овальным, красивым лицом, с широкими изогнутыми бровями, живые и нервные глаза которого метали молнии, был облачен в длинную не подпоясанную рубаху с грозовыми тучами и клубящимся дымом на ней, и в такие же штаны свободного покроя. В порыве гнева он постоянно хватался за свой посох, внутри которого кружились желтые шары с молниями, которые будто бы вот-вот намеревались вырваться наружу.
Он постоянно о чем-то спорил с богом с узким худощавым лицом и бровями-стрелами, длинные посеребренные волосы которого, похожие на снежные метели, развевались над его головой сами по себе, подбрасывая вверх его серебристую корону и почти закрывая его жемчужные глаза. Корону бог то и дело ловил в полете и ворча водружал на место. Одет он был в длинный плащ, который тоже сам по себе шел волнами. Можно сказать, что одеждой бога и был сам ветер. Кудри и усы третьего бога были настолько рыжими и вьющимися, что напоминали кольцеобразные языки пламени, а бирюзовые глаза его светились теплым магическим светом, вызывая радость и непреодолимое веселье. Он был в рубашке с засученными рукавами, по которой перекатывались солнечные круги.
Рядом с главным великаном сидела прекрасная царица с большими серыми глазами. Царица постоянно улыбалась всем и каждому, даже когда спор других богов становился яростнее, она не переставала светиться радостью и расточать вокруг себя ощущение мира и благополучия. Великаны смолкали, когда царица начинала говорить, впрочем, ее разговор больше походил на пение. Она была в расшитом драгоценными камнями платье, как у Хозяйки Медной горы в сказке Бажова. На таком наряде вышитые люди сеяли и жали рожь, собирали яблоки, играли с детьми, провожали закаты и встречали рассветы. Украшала богиню пышная рыжеватая копна волос, заплетенная в тугую, толстую косу, с золотыми и серебряными нитями, обернутую вокруг ее головы несколько раз. На коленях она держала милейшего младенца с белоснежными кудрями и поразительно чистыми небесно-голубыми глазками, чем-то неуловимо похожего на главного строгого бога-великана. Малыш сидел в точно такой же рубашке, но с узорами из птенцов лебедей, гусей, журавлей и уточек. Он вертелся на коленях богини и дергал ее за рукав.
По левую руку от царицы сидела совсем юная царевна, в едва заметной диадеме (это слово Ромка, помнится, вычитал в отцовской книге, название которой не запомнил, под картинкой – на ней была изображена красивая легкая корона), хотя на таких великанах не заметить что-то было очень трудно. На вид это была Ромкина ровесница, льняные косы ее спадали на золотой пол, одеяние было таким же красивым, как у первой богини, но на нем жили вышитые лесные звери (которых Ромка еще ни разу не увидел в Ирии) и водили хороводы влюбленные парни и девушки. Царевна играла с юркой рыженькой белочкой с человеческим лицом, размером с самого Ромку, в ласковых ярко-синих глазах юной богини жили сама нежность и доброта. Ее совсем не интересовал разговор, который вели за столом другие боги. Когда, пересадив белочку на плечо, она принималась за вышивание, под ее иголкой вышитые человечки тут же оживали и начинали водить хороводы и играть на гуслях.
Другая царевна – постарше первой, с каштановыми кудрями, собранными в красивую прическу наподобие пушистой короны, украшенной васильками и ромашками, была одета в платье, на котором распускались цветы и молодые побеги деревьев, а птицы вили гнезда. Царевна скромно прикрывала зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, и то и дело хмурила красивые брови, слушая других богов. Ромка видел, как по ее лицу скользила тень тревоги и беспокойства.
Заметив гостей, юная царевна, с сидящей на плече белочкой, приветливо улыбнулась Ромке.
Великаны продолжали громко разговаривать, совершенно не замечая вошедших. От их споров стены дворцовых палат дрожали, то и дело вверх из гневных божественных глаз взмывали яркие молнии, которые уносили под высокий потолок и разрывали там на мельчайшие кусочки могучие ветры – они рождались в руках седовласого великана. Полупрозрачные существа, задача которых, видимо, была в том, чтобы прислуживать богам за столом, едва успевали уворачиваться от метавшихся по дворцу брызг огня и ветряных колец.
Ромка завороженно наблюдал за происходящим. Он даже вздрогнул, когда услышал голос Сирина:
– В центре стола сам Сварог. По левую руку от него великая богиня Лада, рядом с ней златовласая богиня любви Леля, это на ее одежде лесные звери – и прекрасная Жива. Маленький бог, которого держит на коленях Лада, Полель – бог счастья и семейного благополучия. По правую руку от Сварога с огненными волосами – кузнец Семаргл – Огнебог. Тот, у которого ветры и вьюги над головой, – Стрибог-Ветродуй, а мечущий молнии взглядом – Перун-Громовержец.
– Как же их много, я запутался… А что за птица на плече Сварога? – перебил его Ромка.
– Это Алконост. Прекраснейшая из нашего рода человеколиких – птица Рассвета, – ответил Сирин.
– А эти полупрозрачные существа, кто такие? – снова спросил Ромка.
– Полудушки – служки богов, они служат им с самого своего появления.
Тут он прервался, потому что заметил, что к ним направляется Лада.
– Приветствую-ю тебя, Си-и-ирин! – пропела богиня нежным голосом.
– Приветствую тебя, прекрасная Лада, – ответил Сирин и низко ей поклонился.
Следуя примеру Сирина, Ромка тоже совершил поклон.
– Приветствую тебя, Сирин из рода человеколиких, – прогремел за столом могучий голос Сварога, – привел ли его?
– Да, царь Яви! – Сирин указал крылом на Ромку.
Сварог внимательно посмотрел на мальчика.
– Ты уверен в том, что это он? – спросил царь проводника.
– Он увидел дерево Рода. Вот, сам взгляни, – и Сирин подошел к столу, на котором лежало блюдо. Как только он провел над ним крылом, серебристое яблоко, лежавшее на блюде, закружилось по нему и как на экране отобразило встречу Сирина с Ромкой на озере. "Ну точно как в сказке, – подумал Ромка – наливное яблочко и блюдечко"…
– Как величают тебя?! – грозно спросил Сварог, прерывая Ромкины мысли, и взглянул на гостя, сдвинув красивые брови. Он говорил на том же старорусском наречии, на котором иногда, но не всегда, говорил Сирин.
Еле-еле справившись с волнением, Ромка произнёс:
– Рома… Роман Святозаров, я сын профессора Святозарова и живу в Москве…
За столом, меча взглядом молнии, загрохотал Перун:
– Докатились, позвали человека. Мы, что ли, сами не сдюжим?! Люди только все напортят. Ирий – не для смертных!
– Поостынь, Перун, да послушайся, – успокаивал грозного бога Семаргл-Огнебог, – тебе же знамо, небось, что без отрока нам не одолеть Кощея.
– Ни-и к чему нам раздо-ор, бра-атья. В этот ча-ас пе-еред си-илами На-ави бо-оги до-олжны спло-отиться, – пропела сладким голосом Лада.
– Ты как всегда права, Лада, – смягчился Сварог. – А теперь послушайте меня боги Яви, послушайте внимательно. Мы испытаем этого отрока. Если в нем действительно сокрыта душа богатыря, он пройдет все испытания и заслужит наше доверие. Ежели не под силу ему задания – отправится обратно в свой мир и забудет о том, что бывал здесь… Роман, отрок! Согласен ли ты подвергнуться испытаниям и доказать нам, что достоин звания богатырского? – спросил Сварог.
У мальчика едва не подкосились ноги, пересохло в горле – не каждый раз ему приходилось беседовать с великанами. Он только кивнул в ответ. Конечно, ему даже не пришло в голову отказаться.
– Достойный ответ для богатыря, – усмехнулся Перун.
– Не то-оропись, Пе-ерун, вспо-омни о пре-е-дани-и, – вступилась Лада и подошла к Сирину. – Сири-ин, друг наш, боги Я-яви пока отдают тебе богатыря, по-оведай ему об испытаниях, пу-усть знает, что-о прибыл сюда не зря, а да-абы испо-олнить пре-едание.
Выслушав Ладу, Сварог немного помедлил, затем встал из-за стола и произнес:
– Вот мое решение, братья! Роман отрок отправится с Сирином к Макоши, дабы добыть у нее карту судьбы и принести нам, только опосля мы будем знать, что делать.
Сказав это, он снова сел на свое место.
Тут во дворцовые палаты вошел еще один великан – молодой с пепельными кудрями, обсыпанными золотой крошкой и очень яркими синими глазами, одетый в желтый кафтан, на котором скакали огненные жеребцы.
– Жеребцы готовы, Сварог, – сказал великан, сел за стол рядом с другими богами, стал поедать пироги из изумрудного блюда, с интересом поглядывая на Ромку и Сирина.
Сварог снова встал, похлопал по плечу незнакомого Ромке великана и, поклонившись всем богам и Сирину с Ромкой, вышел из дворца.
– Как тебе наш богатырь, брат Хорс, – обратился к великану Семаргл.
Тот улыбнулся и подмигнул Ромке.
– Что – несладко тебе придется, малец? Сварог, небось, задумал испытать тебя?
Ромка смутился и кивнул.
– Не беспокойся, малец, тебе тут приглянется, тут столько забав, – сказал он и взглянул на Перуна и Стрибога, которые доспорились до того, что под куполом дворца уже созревал настоящий ураган из молний и ветра. Но Хорса это, видимо, только забавляло.
Из-за стола поднялась Леля и неспешно приблизилась к Ромке и Сирину. Богиня будто плыла по полу. Рыжая белочка снова переместилась на плечо царевны, в лапках она держала красивую шкатулку. По мере приближения богини Ромке становилось не по себе. Он вдруг почувствовал легкий жар и странное ощущение, похожее на смятение. Леля подошла к Ромке, он смущенно поднял на нее глаза. В этот момент белочка прыгнула на руки хозяйки и протянула Ромке шкатулку и, махнув пушистым хвостом, вернулась обратно на плечо своей госпожи. Царевна улыбнулась Ромке и промолвила:
– Этот ларец поможет тебе.
Затем она снова вернулась к столу, и боги продолжили свой совет. Пробормотав "спасибо", Ромка прижал к себе шкатулку.
Когда Сирин и Ромка вышли из дворца, ему все еще было не по себе. Он до сих пор чувствовал смущение. Сирин покосился на зардевшуюся Ромкину физиономию.
– Она же богиня любви, – усмехнулся проводник, должно быть, поняв в чем дело. – Она всем должна внушать любовь. Но, конечно, только не жителям Яви. Мы бесстрастны, нам не знакомы ваши эмоции, кроме некоторых единых, как у Перуна, к примеру, но он умеет только гневаться. А вот Семаргл всегда весел, даже когда кует в свое кузне, а Хорс балагур, фантазер и выдумщик – они с Семарглом похожи. Ну а Сварог наш всегда строг и справедлив, зато в играх и битве ему нет равных.
– Мне тоже нет равных в играх и драке за друзей, – вдруг вскрикнул Ромка, – и я тоже люблю шутить и делать поделки, особенно хорошо у меня получаются кораблики – вся комната ими заставлена.
Сирин внимательно посмотрел на Ромку и ухмыльнулся.
– Да, ты знатный богатырь, – сказал он, – вот теперь проверим это у Макоши.